- Эй ты, Босоножка, куда это ты нас ведешь?
Цари тоже перестали спорить и тоже накинулись на Босоножку:
- Эй ты, кривая нога, куда нас ведешь?
Босоножка остановилась, посмотрела на них и только улыбнулась. А цари так
к ней и подступают: сказывай, куда завела ?
- А в гости веду... - ответила Босоножка и еще прибавила: - Как раз к
самой свадьбе поспеем.
Тут уж на нее накинулась сама царица Луковна и начала ее бранить. И такая
и сякая - до свадьбы ли теперь, когда у всякого своего горя не расхлебаешь. В
глаза смеется Босоножка над всеми.
- Ты у меня смотри! - грозилась царица Луковна.- Я шутить не люблю.
Ничего не сказала Босоножка, а только показала рукой вперед. Теперь все
увидели, что стоит впереди громадный город, с каменными стенами, башнями и
чудными хоромами, перед городом раскинут стан и несметное войско. Немного
струсили цари и даже попятились назад, а потом царь Пантелей сказал:
- Э, всё равно, царь Горох! Пойдем... Чему быть - того не миновать, а
может, там и покормят. Очень уж я о щах стосковался...
Царь Горох тоже не прочь был закусить, да и царица Луковна проголодалась.
Нечего делать, пошли. Никто и не думает даже, какой это город и чей стан
раскинут. Царь Горох идет и корит себя, зачем он хвастался перед царем
Пантелеем своими шестью пальцами, - болтлив царь Пантелей и всем расскажет. А
царица Луковна начала прихорашиваться и сказала Босоножке:
- Иди-ка ты, чумичка, позади нас, а то еще осрамишь перед добрыми
людьми...
Идут дальше. А их уже заметили на стану. Валит навстречу народ, впереди
скачут вершники. Приосанились оба царя, а царь Пантелей сказал:
- Ну, теперь дело не одними щами пахнет, а и кашей и киселем... Очень уж я
люблю кисель!..
Смотрит царица Луковна и своим глазам не верит. Едет впереди на лихом коне
сам красавец царевич Орлик и машет своей шапкой. А за ним едет, тоже на коне,
прекрасная царевна Кутафья, а рядом с ней едет злой король Косарь.
- Ну, теперь, кажется, вышла каша-то с маслом... - забормотал испугавшийся
царь Пантелей и хотел убежать, но его удержала Босоножка.
Подъехали все, и узнал славный царь Горох родных детей.
- Да ведь это моя столица! - ахнул он, оглядываясь на город.
Спешились царевич Орлик и царевна Кутафья и бросились в ноги отцу и
матери. Подошел и король Косарь.
- Ну, что же ты пнем стоишь? - сказал ему славный царь Горох. - От поклону
голова не отвалится...
Поклонился злой король Косарь и сказал:
- Бью тебе челом, славный царь Горох!.. Отдай за меня прекрасную царевну
Кутафью.
- Ну, это еще посмотрим! - гордо ответил царь Горох.
С великим торжеством повели гостей в королевскую палатку. Все их встречали
с почетом. Даже царь Пантелей приосанился.
Только когда подходили к палатке, царица Луковна хватилась Босоножки, а ее
и след простыл. Искали-искали, ничего не нашли.
- Это была Горошинка, мама, - шепнула царице Луковне прекрасная царевна
Кутафья. - Это она всё устроила.
Через три дня была свадьба - прекрасная царевна Кутафья выходила за короля
Косаря. Осада с города была снята. Все ели, пили и веселились. Славный царь
Горох до того развеселился, что сказал царю Пантелею:
- Давай поцелуемся, царь Пантелей... И из-за чего мы ссорились? Ведь,
ежели разобрать, и король Косарь совсем не злой...
XII
Когда царь Горох с царицей Луковной вернулся к себе домой со свадьбы,
Босоножка сидела в царицыной комнате и пришивала на свои лохмотья новую
заплатку. Царица Луковна так и ахнула.
- Да откуда ты взялась-то, уродина? - рассердилась старуха.
- Вы на свадьбе у сестрицы Кутафьи веселились, а я здесь свои заплатки
чинила.
- Сестрицы?! Да как ты смеешь такие слова выговаривать, негодная!.. Да я
велю сейчас тебя в три метлы отсюда выгнать - тогда и узнаешь сестрицу
Кутафью...
- Мама, да ведь я твоя дочь - Горошинка!
У царицы Луковны даже руки опустились. Старуха села к столу и горько
заплакала. Она только теперь припомнила, что сама Кутафья ей говорила о
Горошинке. Весело было на свадьбе, и про Горошинку с радости все и забыли.
- Ох, забыла я про тебя, доченька! - плакалась царица Луковна.-Совсем из
памяти вон... А еще Кутафья про тебя мне шепнула. Вот грех какой вышел!..
Но, посмотрев на Босоножку, царица Луковна вдруг опять рассердилась и
проговорила:
- Нет, матушка, не похожа ты на мою Горошинку... Ни-ни! Просто взяла да
притворилась и назвалась Горошинкой. И Кутафью обманула... Не такая у меня
Горошинка была...
- Право, мама, я Горошинка, - уверяла Босоножка со слезами.
- Нет, нет, нет... И не говори лучше. Еще царь Горох узнает и сейчас меня
казнить велит...
- Отец у меня добрый!..
- Отец?! Да как ты смеешь такие слова говорить?. Да я тебя в чулан посажу,
чумазую!
Горошинка заплакала. Она же о всех хлопотала, а ее и на свадьбу забыли
позвать, да еще родная мать хочет в чулан посадить.
Царица Луковна еще сильнее рассердилась и даже ногами затопала.
- Вот еще горюшко навязалось! - кричала она. - Ну, куда я с тобой денусь?
Придет ужо царь Горох, увидит тебя - что я ему скажу? Уходи сейчас же с глаз
моих...
- Некуда мне идти, мама...
- Какая я тебе мама!.. Ах ты, чучело гороховое, будет притворяться-то!..
Тоже придумает: дочь!
Царица Луковна и сердилась, и плакала, и решительно не знала, что ей
делать. А тут еще, сохрани бог, царь Горох как-нибудь узнает... Вот беда
прикачнулась!
Думала-думала старушка и решила послать за дочерью Кутафьей: "Она
помоложе, может, что и придумает, а я уже старуха, и взять с меня нечего..."
Недели через три приехала и Кутафья, да еще вместе со своим мужем, королем
Косарем. Всё царство обрадовалось, а во дворце поднялся такой пир, что царица
Луковна совсем позабыла о Босоножке, то есть не совсем забыла, а всё
откладывала разговор с Кутафьей.
"Пусть молодые-то повеселятся да порадуются, - думала царица Луковна. -
Покажи им этакую чучелу, так все гости, пожалуй, разбегутся..."
И гости веселились напропалую, а всех больше царь Пантелей - пляшет
старик, только борода трясется. Король Косарь отдал ему всё царство назад, и
царь Пантелей радовался, точно вчера родился. Он всех обнимал и лез целоваться
так, что царь Горох даже немного рассердился:
- Что ты лижешь, Пантелей, точно теленок!
- Голубчик, царь Горохушко, не сердись!.. - повторял царь Пантелей"
обнимая старого друга. - Ах, какой ты... Теперь я опять никого не боюсь и хоть
сейчас опять готов воевать.
- Ну, это дело ты брось... Прежде я тоже любил повоевать, а теперь
ни-ни!.. И так проживем...
Чтобы как-нибудь гости не увидали Босоножки, царица Луковна заперла ее в
своей комнате на ключ, и бедная девушка могла любоваться только в окно, как
веселились другие. Гостей наехало со всех сторон видимо-невидимо, и было что
посмотреть. Когда надоедало веселиться в горницах, все гости выходили в сад,
где играла веселая музыка, а по вечерам горели разноцветные огни. Царь Горох
похаживал среди гостей, разглаживал свою бороду и весело приговаривал:
- Не скучно ли кому? Не обидел ли я кого? Хватает ли всем вина и еды? Кто
умеет веселиться, тот добрый человек...
Босоножка видела из окна, как царь Пантелей с радости подбирал полы своего
кафтана и пускался вприсядку. Он так размахивал длинными руками, что походил
на мельницу или на летучую мышь. Не утерпела и царица Луковна - тряхнула
стариной. Подбоченясь, взмахнула шелковым платочком и поплыла павой, отбивая
серебряными каблучками.
- Эх-эх-эх!..-приговаривала она, помахивая платочком.
- Ай да старуха! - хвалил царь Горох. - Когда я был молодой, так вот как
умел плясать, а теперь брюхо не позволяет...
Босоножка смотрела на чужое веселье и плакала: очень уж ей было обидно
чужое веселье.
XIII
Сидя у своего окошечка, Босоножка много раз видела сестру, красавицу
Кутафью, которая еще более похорошела, как вышла замуж. Раз Кутафья гуляла
одна, и Босоножка ей крикнула:
- Сестрица Кутафья, подойдите сюда!
В первый раз Кутафья сделала вид, что не слыхала, во второй раз - она
взглянула на Босоножку и притворилась, что не узнала ее.
- Милая сестрица, да ведь это я, Горошинка!
Красавица Кутафья пошла и пожаловалась матери. Царица Луковна страшно
рассердилась, прибежала, выбранила Босоножку и закрыла окно ставнями.
- Ты у меня смотри! - ворчала она. - Вот ужо, дай только гостям уехать...
Пристало ли тебе, чучеле, с красавицей Кутафьей разговаривать? Только меня
напрасно срамишь...
Сидит Босоножка в темноте и опять плачет. Свету только и осталось, что
щелочка между ставнями. Нечего делать, от скуки и в щелочку насмотришься. По
целым часам Босоножка сидела у окна и смотрела в свою щелочку, как другие
веселятся. Смотрела-смотрела и увидела красавца витязя, который приехал на пир
случайно. Хорош витязь - лицо белое, глаза соколиные, русые кудри из кольца в
кольцо. И молод, и хорош, и удал. Все любуются, а другие витязи только
завидуют. Нечего сказать, хорош был король Косарь, а этот получше будет. Даже
гордая красавица Кутафья не один раз потихоньку взглянула на писаного красавца
и вздохнула.
А у бедной Босоножки сердце так и бьется, точно пойманная птичка. Очень уж
ей понравился неизвестный витязь. Вот бы за кого она и замуж пошла! Да вся
беда в том, что Босоножка не знала, как витязя зовут, а то как-нибудь
вырвалась бы из своей тюрьмы и ушла бы к нему. Всё бы ему до капельки
рассказала, а он, наверно, пожалел бы ее. Ведь она хорошая, хоть и уродина.
Сколько гости ни пировали, а пришлось разъезжаться по домам. Царя Пантелея
увезли совсем пьяного. На прощанье с дочерью царица Луковна вспомнила про свою
Босоножку и расплакалась:
- Ах, что я с нею только делать буду, Кутафья!.. И царя Гороха боюсь, и
добрых людей будет стыдно, когда узнают.
Красавица Кутафья нахмурила свои соболиные брови и говорит:
- О чем ты плачешь, матушка? Пошли ее в кухню, на самую черную работу -
вот и всё... Никто и не посмеет думать, что это твоя дочь.
- Да ведь жаль ее, глупую!
- Всех уродов не пережалеешь... Да я и не верю ей, что она твоя дочь.
Совсем не в нашу семью: меня добрые люди красавицей называют, и брат Орлик
тоже красавец. Откуда же такой-то уродине взяться?
- Говорит, что моя...
- Мало ли что она скажет... А ты ее пошли на кухню, да еще к самому злому
повару.
Сказано - сделано. Босоножка очутилась на кухне. Все повара и поварихи
покатывались со смеху, глядя на нее:
- Где это наша царица Луковна отыскала такую красоту? Вот так красавица!
Хуже-то во всем гороховом царстве не сыскать.
- И одежонка на ней тоже хороша! - удивлялась повариха, разглядывая
Босоножку. - Ворон пугать... Ну и красавица!
А Босоножка была даже рада, что освободилась из своего заточения, хотя ее
и заставляли делать самую черную работу - она мыла грязную посуду, таскала
помои, мыла полы. Все так ею и помыкали, а особенно поварихи. Только и знают,
что покрикивают:
- Эй ты, хромая нога, только даром царский хлеб ешь! А пользы от тебя
никакой нет...
Особенно донимала ее старшая повариха, злющая старая баба, у которой во
рту словно был не один язык, а целых десять. Случалось не раз, что злая баба и
прибьет Босоножку: то кулаком в бок сунет, то за косу дернет. Босоножка всё
переносила. Что можно было требовать от чужих людей, когда от нее отказались
родная мать и сестра! Спрячется куда-нибудь в уголок и потихоньку плачет -
только и всего. И пожаловаться некому. Правда, царица Луковна заглядывала
несколько раз на кухню и справлялась о ней, но все поварихи и повара кричали в
один голос:
- Ленивая-преленивая эта уродина, царица! Ничего делать не хочет, а только
даром царский хлеб ест...
- А вы ее наказывайте, чтобы не ленилась, - говорила царица.
Стали Босоножку наказывать: то без обеда оставят, то запрут в темный
чулан, то поколотят.
Больше всего возмущало всех то, что она переносила всё молча, а если и
плакала, то потихоньку.
- Это какая-то отчаянная! - возмущались все. - Ее ничем не проймешь... Она
еще что-нибудь сделает с нами. Возьмет да дворец подожжет - чего с нее взять,
с колченогой!..
Наконец вся дворня вышла из терпения, и все гурьбой пошли жаловаться
царице Луковне:
- Возьми ты от нас, царица Луковна, свою уродину. Житья нам не стало с
нею. Вот как замаялись с нею все - и не рассказать!
Подумала-подумала царица Луковна, покачала головой и говорит:
- А что я с ней буду делать? Надоело мне слушать про нее...
- Сошли ты ее, царица-матушка, на задний двор. Пусть гусей караулит. Самое
это подходящее ей дело.
- В самом деле, послать ее в гусятницы! - обрадовалась царица Луковна. -
Так и сделаем... По крайней мере, с глаз долой.
XIV
Совсем обрадовалась Босоножка, как сделали ее гусятницей. Правда, кормили
ее плохо - на задний двор посылали с царского стола одни объедки, но зато с
раннего утра она угоняла своих гусей в поле и там проводила целые дни.
Завернет корочку хлеба в платок - вот и весь обед. А как хорошо летом в поле -
и зеленая травка, и цветочки, и ручейки, и солнышко смотрит с неба так
ласково-ласково. Босоножка забывала про свое горе и веселилась, как умела. С
нею разговаривали и полевая травка, и цветочки, и бойкие ручейки, и маленькие
птички. Для них Босоножка совсем не была уродом, а таким же человеком, как и
все другие.
- Ты у нас будешь царицей, - шептали ей цветы.
- Я и то царская дочь, - уверяла Босоножка.
Огорчало Босоножку только одно: каждое утро на задний двор приходил
царский повар, выбирал самого жирного гуся и уносил. Очень уж любил царь Горох
поесть жирной гусятины. Гуси ужасно роптали на царя Гороха и долго гоготали:
- Го-го-го... ел бы царь Горох всякую другую говядину, а нас бы лучше не
трогал. И что мы ему понравились так, несчастные гуси!
Босоножка ничем не могла утешить бедных гусей и даже не смела сказать, что
царь Горох совсем добрый человек и никому не желает делать зла. Гуси всё равно
бы ей не поверили. Хуже всего было, когда наезжали во дворец гости. Царь
Пантелей один съедал целого гуся. Любил старик покушать, хоть и худ был,
словно Кощей. Другие гости тоже ели да царя Гороха похваливали. Вот какой
добрый да гостеприимный царь... Не то, что король Косарь, у которого много не
разгостишься. Красавица Кутафья, как вышла замуж, сделалась такая скупая -
всего ей было жаль. Ну, гости похлопают глазами и уедут несолоно хлебавши к
царю Гороху.
Как-то наехало гостей с разных сторон видимо-невидимо, и захотел царь
Горох потешить их молодецкою соколиною охотой. Разбили в чистом поле царскую
палатку с золотым верхом, наставили столов, навезли и пива, и браги, и всякого
вина, разложили по столам всякую еду. Приехали и гости - женщины в колымагах,
а мужчины верхом. Гарцуют на лихих аргамаках, и каждый показывает свою
молодецкую удаль. Был среди гостей и тот молодой витязь, который так
понравился Босоножке. Звали его Красик-богатырь. Все хорошо ездят, все хорошо
показывают свою удаль, а Красик-богатырь - получше всех. Другие витязи и
богатыри только завидуют.
- Веселитесь, дорогие гости, - приговаривает царь Горох, - да меня,
старика, лихом не поминайте... Кабы не мое толстое брюхо, так я бы показал
вам, как надо веселиться. Устарел я немного, чтобы удаль свою показывать...
Вот, спросите царицу Луковну, какой я был молодец. Бывало, никто лучше меня на
коне не проедет... А из лука как стрелял - раз как пустил стрелу в медведя и
прямо в левый глаз попал, а она в правую заднюю ногу вышла.
Царица Луковна вовремя дернула за рукав расхваставшегося мужа, и царь
Горох прибавил:
- То бишь, это не медведь был, а заяц...
Тут царица Луковна дернула его опять за рукав, и царь Горох еще раз
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг