депрессивно.
Смотря, конечно, на кого.
Тамара Ивановна, которая от усталости прилегла на тахту, очутилась в
шоке, когда Никита вдруг к ней подошел и завыл на своем языке что-то явно
похоронное. Но больше всего убеждали его водянистые, пустые, скользящие по
миру глаза, в которых явно выражалась любовь к смерти.
Но он менялся, в нем как будто отсутствовало какое-либо ядро, или оно
давно выпало: через минут десять любовь к смерти погасла в его голубых,
как планета Земля перед гибелью, глазах, и они наполнились равнодушной
тоской, тоской жизни среди мертвых.
- Все слишком понятно, - заметил, почесав затылок, Черепов. - Важно
ведь для него, не какие мы в самих себе, а как он нас воспринимает, У него
вполне здоровое восприятие этого мира.
"Мне бежать!" - вдруг вскинулся Никита, так и не поевши. Но тут
вмешался Кирилл, хозяин, отличавшийся манией величия.
- Я знаю, сейчас ему надо спать, а не бежать. Он это и имел в виду...
Пойдем, Никитушка, в ту комнатку бай-бай. Утро тысячелетия назад - мудрей,
чем утро тысячелетия вперед.
И он увел дедулю в уютную маленькую комнатку, уложил бай-бай. Было
неудобно, и гости тут же решили разойтись. Кирилл не возражал, только тихо
улыбался в себя.
На улице Тамара Ивановна подхватила машину, сунула кота в хозяйственную
сумку и заявила, что кот не реагировал на Никиту, и это означает, что
Никита слишком далеко ушел от нашего мира и его понятий. Ее кот на
запредельное не реагирует, только спит в ответ. Он и перед Богом будет
спать, ничего с ним не поделаешь, оправдывалась Тамара Ивановна. Павлу
заказала прийти к ней, а насчет похоронного завывания добавила, что она
этого так не оставит.
Остальные, Черепов, Павел и Егор, зашли в какое-то отъединенное,
одуревшее от пустоты полукафе, благо находилосьоно на отшибе. Непонятно
было, кому могло принадлежать это "кафе".
Рассевшись у тем не менее уютно-московского окошечка за столиком
(уютного в смысле беспредельности простора за окном), друзья решились
посоветоваться. Еще был день и свет.
Итог подвел Черепов. Клим отметил, что предварительно, прежде чем идти
к Кириллу, имел короткий, но внушительный разговор с Мариной, и намеки,
которые там имелись в виду, полностью подтвердились. В целом Черепов
предполагал, что Никита, прежде чем попасть к ним, сначала провалился
совсем в другое время, будущее по отношению к тому, в котором он родился,
а уж из этого второго будущего провалился к нам. Неудивительно, что он так
ошалел. В пользу такого предположения говорило многое, и Марина рассказала
чуть-чуть, что знала о тайных исследованиях о Никите. Первое будущее, в
котором он родился, было еще узнаваемо для нас - именно в связи с ним он
употреблял все эти слова о Расцветах и Катастрофах (кстати, добавил
Черепов, в контексте его времени, где он родился, он упоминал и о России,
и еще о чем-то близком нам, - так говорила Марина).
Но "второе" будущее, куда он, бедняга, подзалетел, - совершенно
неузнаваемо, в любых деталях, для нас и, наверное, сначала для него. Может
быть, препятствием для нашего понимания был его язык, который не
расшифровывался, потому что, видимо, и не был никаким языком в нашем
смысле. Собственно, еще вопрос, продолжал Черепов, что это было или какое
это "будущее": если человечества, то какого космического цикла, но ведь он
не мог попасть в следующий цикл в физическом теле! Или это просто было
путешествие в духе, в другой оболочке, при сохранении тела спящим? И речь
идет не о каком-то там "будущем", а черт знает о чем, ибо парень, видимо,
попал в такую яму, может, где-нибудь в параллельных мирах, в которой
насмотрелся такого, что описать никак нельзя. А теперь вот у нас. Ему
только невесту теперь здесь надо подобрать.
Павел с тоской выслушивал все эти изречения Черепова. Впервые его
охватил ужас при мысли о сломе времени, о попадании в будущее. Но это пока
еще не означало отказа, слишком мощным было опьянение возможностью такого
слома.
Черепов окончательно задумался, и, поглядев в окно своим светло-мрачным
взглядом, процедил:
- Мой личный последний вывод таков: парень выпал из мирозданья. Такое
бывает, редко, но бывает. Он теперь выпадает и из нашего времени. И
попадет бог знает куда, и что хуже: наверняка, уже вне физического тела,
которое он потеряет навсегда. И вот это как раз жутковато, потому что пока
есть физическое тело, оно защищает даже глупцов от демонов. Но, если
старичок выпал из мирозданья, то он и демонам был бы рад: как никак, а
твари, Творцом, так сказать, созданные... Его ситуация намного хуже.
Ответом было молчание. Егор вспомнил вдруг о милосердии Будды, об уходе
в великую Нирвану. И все-таки высказался:
- Да, на мой взгляд, чуть-чуть иначе, без мистерий с непознаваемым,
просто похоже, что парень побывал уже в нескольких эпохах, спятил, все
перепутал, а потом уже провалился к нам. И это еще не конец.
Черепов тяжело посмотрел на друзей.
- Это не твой вариант, Павел, насколько я понял из того, что ты мне
рассказал, - проговорил Клим. - Потому не беспокойся уж так.
Павел махнул рукой.
- Как жалко, - почему-то заключил он.
- Может быть, - холодно ответил Черепов. - Но когда придет Иное, все
эти миры рухнут вместе со всем мирозданьем, туда им и дорога. Будет Иное,
я не скажу, что счастливее, все мы знаем, насколько это глупое и ничтожное
понятие: счастье.
Будет не счастливее, а фантастичней.
- Поживем, увидим, - вдруг миролюбиво согласился Егор. - У нас страна
большая, и здесь всему найдется место: и тому, что фантастичней
неописуемого, и этой кафушке, с травкой под окном, самоваром и водочкой.
Черепов кивнул головой.
Глава 27
Юлий обезумел от одного вопроса: почему Никиты нет. В конце концов,
если его нет, то его и убить нельзя. И наказ Крушуева невыполним. А
Крушуев был для Юлика неким солнечным авторитетом.
В тот день, когда "метафизические" решали закрут: откуда Никита, Юлик
сидел на детской скамейке в садике, на окраине Москвы, и даже не кормил
воробышков.
Задумался. Никто ему в подвале, может быть, инстинктивно (мол, странный
человек, неизвестно откуда, это тебе не друзья самой Марины), не давал
нити к бытию Никиты. И сейчас на этой скамеечке у Юлия Посеева наступил
провал. У него и раньше бывали провалы. Память слабела, и на первый план
выступало что-то непонятное, вроде того, что нет в мире нигде уюта, а
должен быть. От этого "должен быть" Юлий зверел и хотел тогда уничтожить
все, что не соответствует "уюту". А не соответствует ему почти все. Но в
нормальном состоянии всегда довлел высший приказ Крушуева: уничтожать надо
только необычных людей, особенно людей духа. Вот, говорят, где-то монаха
прирезали, это хорошо, если только монах от духа. Потому что духовное и
необычное мешает уюту и жизни на земле. Надо все приземлить, особенно
духовное. Все это проносилось молниеносно в уме Юлия: ведь таковы были, в
точности, многократные наставления и слова самого Артура Михайловича.
Но помимо этого был провал. И Юлий чувствовал тогда: надо всех резать.
И главное: он сам какой-то выброшенный, точно его пнули под зад и не
родили, а выбросили на луну. И все потому, что нет в мире ни порядка, ни
уюта. Не успеешь родиться, а тебя уже куда-нибудь забросят, не спрашивая.
Может быть, или он - не то, или само мирозданье - не то.
И сразу же, тут как тут, на скамейку к Юлику подсела старушка. Она еще
с противоположной скамьи за ним наблюдала, востро и пронзительно. А теперь
подсела.
На данный момент Юлика смутили его длинные руки, он глянул на
старушенцию и спросил:
- Чего ты хошь? Ничейная что ли?
Старушка ответила, что он попал в точку. А потом началось нечто
несусветное.
Бабушка опять взглянула на него каким-то чересчур острым взглядом, как
все равно с того света, и прошепелявила:
- А ведь ты, милок, убийца. И не отказывайся от этого - ни-ни. Я перед
смертью стою, скоро умру, значит, потому мне все видно. Ты - убийца, -
прохрипела она.
Юлик покраснел, как девочка. Засуетился:
- Да ты что, мать. С ума сошла...
- Никогда, милок, с него не сходила... Я баба ясная...
- Это что, если руки длинные и пальцы шевелятся - значит, убийца?! Ты
соображай, мать!
Старушка опять оглядела его спокойным взглядом и проговорила:
- Да что ерзаешь, тени боишься... Я ведь не осуждаю тебя. Я к тебе по
делу.
Юлий чуть-чуть отупел.
- Как по делу??
- Да так. Определила сразу: этот убьет. Ты мне нужен, сынок.
- Для чего? Кому я нужен?
- Нужен. Моя просьба к тебе простая: убей меня. - Чево?!
- Убей меня, говорю. Невмоготу мне жить. Больная вся, все равно умру, а
мучиться не хочу. Все тело болит. Средств нет, родных нет. Но в Бога верю.
Потому руки на себя наложить не могу. А тебе убить человека - как плюнуть!
У меня часы золотые остались и денег немного! Я заплачу тебе!! - Старушка
почти перешла на крик. А потом потише: - Пропьешь на здоровье. Чего тебе?
От лишних рублей не слабеют.
Юлий остолбенел.
- Да за кого ты меня чуешь, мамаша?! Ты что?! Я, может быть, с луны
свалился, а ты откудова?
- Тише, тише! - деловито оглянулась старушка, - у нас с тобой дело
непростое, еще застукают.
- Жить не хочешь, но я тебе в этом не помощник, - сурово отрезал Юлий,
- на меня не рассчитывай.
Явление старушки сразу вернуло его из провала. Все должно быть как надо.
- На кого ж мне еще рассчитывать?! - рассвирепела старушка, - я сразу
определила: Ты - убийца. Меня не обманешь. Всю жизнь прожила! Не отпирайся!
Юлий ушел в прострацию.
"Никиты - нет и нет, от Крушуева - нагоняй, грозится выгнать, а куда
выгнать меня, я и так выгнанный, а тут еще старушенция. Ее придушить -
труднее курицу прикончить, бывают такие вертлявые мушки, ты ее стукнешь -
а она жива, - угрюмо думал Юлик Посеев. - Эта старушка из других - ее
стукнешь, и ее вроде как нет. Но дело-то в идее. Разве может такая
старушка мешать мирозданью? А Никита - как раз из таких, кто мешает. Умом
моим я даже не посягаю понять, как это можно, из будущего вывалиться к
нам, но раз Артур Михайлович сказал, значит, так и есть. И раз такая
сволочь появляется - ее надо давить, такие вот все разрушают. Недаром
Артур Михайлович говорил, большевики, те хотели все разрушить, а не
получилось, а вот такие, как Никита, если им волю дать, добьют уют наш. Я
слова Артура Михайловича наизусть помню", - заключил Юлий.
Старушка между тем внимательно, но чуть пугливо вглядывалась в его
лицо, пытаясь прочесть мысли. Но "предсмертность" на этот раз плохо
сработала.
- Ну что ты боишься? - суетливо спросила она, опять оглянувшись. - Дом
мой напротив, квартирка однокомнатная, но уже захапанная родней умершего
мужа, так что подарить тебе не могу. Но заплачу, все, что есть - отдам.
Юлий как будто и не слышал ее.
- Зайдем в квартеру. Способ я придумала простой. Перчатки тебе
приготовила, с собой и возьмешь. И деньги с часами в комоде. Всего
делов-то, пять минут. И бар у нас недалеко.
Посеев мрачнел.
- Невмоготу мне, ну совсем! - чуть не зарыдала, захрипев, как будто ей
кость попала в горло, старушка. - Не могу терпеть! Измучилась. И потом -
все надоело!
Все надоело! Все! Хочу скорей туда. Если есть Бог - мне будет там
хорошо.
Юлий, однако, запылал.
- А если нет Бога - тебе тоже будет неплохо: тебя тогда, как говорится,
вообще не будет... И болей твоих заодно. Как ни раскладывай - все хорошо!
- он свирепел с каждым словом.
- Да пойми ты, старая рвань, не на того нарвалась... Да, я - убийца! Но
я не таких, как ты, убиваю. Заруби на носу: я тебя не убью. Потому что ты
- обыкновенная...
- Обнакновенная? - растерялась старушка. - Да какая же я обнакновенная?
- Вот такая. С тобою мироздание не рухнет.
- Да ты что говоришь-то? - взвизгнула старушенция.
- Ей "все" надоело! - распалялся Юлий. - Да чего ты из "всего" видела?
Картошку, поди, всю жизнь чистила! На Луну летала? Нет! Чертей видела?
Нет. В будущее впадала? Нет! В Париж етот или во Владивосток и то,
наверное, не ездила!!
- Милиция, милиция! - не помня себя, запричитала старушка. - Меня
убивать не хотят! Милиция! Помогите!
Юлий расхохотался. Хохотал он страшно, махая длинными руками в небо, и
рот раскрывал так, словно хотел это небо проглотить.
Когда опомнился, старушка уже утекала в сторону, быстро, юрко,
припрыгивая, скорее, скорее от того, кто не хочет ее кончать.
Глава 28
Павел добился все-таки на следующий день личной встречи с Никитой один
на один.
Утром он позвонил Кириллу и уговорил его, что приедет, и примчался
мгновенно, подхватив машину.
Никита только-только встал и еще мылся в ванной. Павел подозревал, что
тело у Никиты, хотя, конечно, человеческое, но с какими-нибудь
неожиданностями:
как-никак, а прошло тысячелетие, род мог измениться. Павлуша пожелал
даже подглядеть, но Кирилл сурово отверг эти домогательства, шепнув,
правда, что неожиданности могут быть, но очень тонкие, и в половой сфере,
в основном.
(Потому и рассматривать такое совестно).
Наконец Никита, раскрасневшийся, вышел из ванны: лицо и без того
неопределенное, не то молодое, не то старое, на сей раз помолодело, а
тело, как и было асимметричное чуть-чуть, и стариковское в походке, и в
морщинах на руках, так и осталось на века.
Сели за завтрак. Никита вообще ни с кем никогда не здоровался, а уж
сказать "доброе утро" - это просто было вне его понимания, впрочем,
действительно в мире мертвых вряд ли окликают друг друга "добрым утром".
Но на этот раз он, однако, с аппетитом, хотя и молча, поел. Кирилл был
бледен, внешне вял, и был, видимо, полностью погружен в свои мысли о
природе и судьбе Бога. (Он упорно считал, что у Бога может быть судьба,
хотя, по сути, она имеет другой смысл, чем судьба у людей). Иногда
ссылался на Оригена, где великий Учитель говорил, что Бог не бесконечен,
иначе Он не мог бы познать Себя. Но в целом Кирилл развивал свою
собственную, довольно жутковатую гипотезу.
Договорились они просто: Павел проводит Никиту домой, до его маленькой
квартирки в близлежащем подмосковном поселке...
Электричка оказалась полупустой, и два человечка из разных тысячелетий
примостились рядышком у окна. В окне мелькала все та же беспредельность,
все та же Россия. Но Павел никак не мог завязать разговор с Никитой, - тот
издавал неопределенные звуки, и глаза его, исполненные вечным изумлением,
только смотрели из стороны в сторону. Они были все такие же большие,
водянистые, цвета мертвой жабы, но с голубым нежным оттенком на сей раз.
Вполне было очевидно, что восприятие нашего мира как мира мертвых
возникло у Никиты именно потому, что он попал в период настолько прошлый и
отдаленный от его эпохи, что он с трудом осознавал, в каком времени
находится.
Вместе с тем, когда он иногда вглядывался в лица людей, глаза его вдруг
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг