Всем предстояло немало дней утомительного труда. Китового мяса зарыто
в ямах столько, что перенести его сразу было невозможно. Но женщины не
могли идти с мужчинами до самых ям. Ночь застала бы их в дороге, а
женщинам полагалось ночевать в своих землянках, чтобы хозяйки лесов, болот
и гор, ревниво охраняющие свои владения, не смогли их обидеть. Нюк,
вспомнив, как делали в таких случаях раньше, решил, что охотники будут
сбрасывать ношу в условленном месте на расстоянии полудня ходьбы от
стойбища и возвращаться назад к ямам за новым грузом. До условного места
женщины успеют дойти и еще засветло вернуться назад.
На третий день утром охотники на лыжах двинулись в дальнюю дорогу.
Льок отправился с ними. Шли один в затылок другому. Лыжи идущих позади
легко скользили по накатанному следу, зато переднему приходилось трудно -
он прокладывал лыжню по снежной целине. Поэтому время от времени передний
круто сворачивал в сторону, пропуская мимо себя всех лыжников, и последним
бежал за ними.
На другой день к вечеру охотники увидели на скале столб, сложенный из
камней.
Охотники приостановились. Старый Нюк вышел вперед, чтобы принести
благодарность киту - предку рода, который милостиво накормит своих
потомков мясом. Потом двинулись дальше, уже не смея проронить ни слова.
Медленно приближались охотники к месту хранения запасов. Вдруг по цепи
лыжников прошел повторяемый шепотом приказ Главного охотника:
- Стой!
Те, кто был впереди, увидели, что снежная пелена испещрена следами и
камни над одной ямой разворочены.
В страхе и гневе охотники застыли на месте. Из-за камней на краю ямы
поднялся высокий, широкоплечий человек в изодранной одежде. Хотя человек
стоял спиной, все тотчас узнали его. Это был Кремень! В одной руке он
держал кусок мяса, а вторую приставил ко лбу. Должно быть, он расслышал
хруст снега под лыжами, но не понял, откуда шел звук, и смотрел в другую
сторону. Тихий вздох ужаса пронесся по толпе охотников. Кремень обернулся.
- Смерть Кровавому Хоро! - закричал Нюк. - Смерть ему!
- Смерть ему! Смерть! - подхватили охотники и, наталкиваясь друг на
друга концами лыж, бросились на врага.
Старик сорвал что-то с шеи и, подняв руку, закричал:
- Я Кремень! Я не Хоро! Льок обманул вас! Ему, а не мне смерть!..
Но было поздно. Передние охотники добежали до старика, сшибли его с
ног. Вмиг подоспели и другие. Все сбились в кучу и, когда потом разом
расступились, то на снегу неподвижно осталось лежать изуродованное тело
старика.
Гул встревоженных голосов вдруг прорезал звонкий крик Тибу:
- У него нет зубов! Это не Хоро!
Старики всегда говорили, что у Кровавого Хоро острые, словно у щуки,
зубы, от их прикосновения человек покрывается черными пятнами и умирает.
Старый Нюк наклонился над телом и увидел, что Тибу сказал правду.
- Это не Кровавый Хоро, - подтвердил он, рассматривая мертвеца. - Это
беззубый старик. Значит, это настоящий Кремень.
Потом Главный охотник наклонился еще ниже и разжал мертвую руку. На
снег упал вырезанный из кости человечек, которого в стойбище называли
отцом колдунов. Голова у него была круглая, как лесной орешек, туловище
напоминало короткую палочку, руки были намечены черточками. Нюк,
переживший трех колдунов, много раз видел такую фигурку. Она была
четвертым, самым главным из семи амулетов в колдовском ожерелье, ей
полагалось всегда висеть на груди колдуна. Как могла попасть фигурка в
руку Кремня?
- Где твой отец колдунов? - быстро обернувшись к Льоку, спросил
Главный охотник.
Льок побелел - значит, он обронил его в хранилище промысловых одежд,
когда, спасая друга, готовил гибель Кремню.
- Покажи его! - повторил старый Нюк.
Льоку перехватило горло, он рванул ворот, и пальцы его нащупали новый
амулет, который он сам вырезал из кости в пору дождей. Юноша вздохнул
свободнее. Он снял ремешок с шеи и протянул его Главному охотнику.
- Вот, смотри, - сказал он.
- Это не тот! - покачал головой Нюк. - Ни один колдун не носил
такого! Вот настоящий. Скажи, как мог он попасть к Кремню? Скажи, почему
Кремень назвал твое имя?
Льок ничего не ответил.
- Я спрашиваю тебя, колдун! - грозно крикнул Нюк.
Льок молчал.
- Пусть он спросит своих духов! - пришел на помощь брату Бэй. - Какой
человек что-нибудь понимает во всем этом? И ты, Нюк, ничего не понимаешь.
- Я не понимаю, - согласился старик. - Но мы должны понять! Спроси,
колдун, своих духов.
Растерянно смотрел Льок на лежавшего на снегу мертвеца. Что сказать
сородичам? Как объяснить, что у Кровавого Хоро нет зубов? Как объяснить,
что амулет оказался в руке старика? Почему у него, Льока, на ремешке новый
человечек? Что кричал про него Кремень?
Охотники в угрюмом молчании ждали его объяснения. В этой напряженной
тишине Льок почувствовал, что смерть совсем близка. Не увидеть ему восхода
медленно уходящего за море солнца.
Но тут он вдруг понял, что закат солнца - это отсрочка гибели.
- Пока земля не покроет мертвого, духи не придут на беседу со мной, -
проговорил он, сообразив, что хоронить покойника можно лишь до заката
солнца.
Смерть отодвинулась от него, но так много было истрачено сил за это
короткое время, что Льок зашатался и, теряя сознание, упал на снег.
Очнулся Льок в стороне от ям, за скалой, защищавшей от ветра. Когда
он открыл глаза, первое, что он увидел, было склоненное над ним лицо
брата.
- Ты жив! - обрадованно проговорил Бэй. - Ты был белый как снег.
Уже совсем стемнело, и семь костров ярко полыхали на поляне в
прибрежном лесу. Охотники разожгли их, чтобы дух непогребенного Кремня не
мог приблизиться к ним. Пока солнце не разгонит ночную тьму, никто из них
не осмелится выйти за круг огня.
"Пройдет длинная зимняя ночь, настанет утро, что я скажу тогда
сородичам?" - с тоской подумал Льок.
- Бэй, - прошептал он. - Моя голова не находит ответа, посоветуй -
как быть?
- Что я могу сказать, - проговорил Бэй. - Я ничего не понимаю. Кто же
лежит там у ям - Кровавый Хоро или Кремень?
- Это Кремень, - тихо ответил Льок.
- Как же попал к нему твой амулет?
- Я потерял его в хранилище промысловых одежд.
Бэй схватил Льока за руку.
- Ты был в хранилище?!
- Был...
И Льок рассказал всю правду.
Бэй в ужасе отодвигался все дальше и дальше от брата. Льоку
показалось, что Бэй хочет уйти совсем, и он торопливо заговорил:
- Вспомни, что ты сказал, когда надо было спасти Ау от верной смерти:
"Ты хитрый, ты придумаешь!" Я придумал, а ты теперь отворачиваешь свое
лицо. Разве Ау не был твоим другом? Разве лучше было, чтобы погиб Ау, а не
Кремень?
Бэю нечего было возразить на это. Он подвинулся к Льоку и медленно,
едва выговаривая слова, взволнованно прошептал:
- Завтра тебя задушат! Убьют и меня, и наших братьев. Тебя за обман,
нас за то, что мы дети женщины, давшей жизнь обманщику рода.
Оба долго молчали.
Когда затихли голоса охотников у костров, Льок проговорил:
- Давай убежим.
Бэй задумался.
- Убежим, - наконец повторил он. - Тебя не будет, - кто поймет, как
все произошло?.. Наши братья останутся живы.
Лыжи обоих лежали рядом. С дротиком Бэй никогда не расставался.
Братья подвязали лыжи и стали на лыжню.
Взглянув в последний раз на костры, на сородичей, среди которых им
больше никогда не жить, они бесшумно заскользили по накатанному следу.
Зимняя ночь длинна, и к утру беглецы успели пройти немалый путь. Уже
рассвело, когда братья остановились у каменной гряды, с которой ветер сдул
снег. Здесь они свернули с лыжни, сняли лыжи и пошли, не оставляя на голом
камне следов, в глубь леса. Потом беглецы опять надели лыжи и побежали
дальше.
Ч А С Т Ь В Т О Р А Я
ГЛАВА 1
Братья не побежали на восток - там простиралось Белое море. Не пошли
они и на запад - там, по рассказам стариков, жили "лесные люди" - медведи,
зорко следившие, чтобы нога человека не ступала в их владения. Беглецы не
повернули свои лыжи и на север. Зачем идти на север, где стоит вечная
ночь? Они направились на юг, откуда летят весною лебеди, гуси, утки.
Бэй бежал впереди. Он был сильнее и прокладывал лыжню. Путь был
нелегким. Приходилось то пробираться сквозь чащу молодняка, то перелезать
через огромные стволы рухнувших от старости сосен, то подниматься на
крутые холмы, то спускаться с откосов.
Когда смерклось, они забрались на дерево, и пристроившись, как птицы,
спали до рассвета в развилке толстых сучьев. Потом снова двинулись на юг.
Днем братья увидели лыжню. Значит, близко какое-то стойбище. Идти ли
туда или пробираться дальше? Они хорошо знали - незваных пришельцев
встречают, как врагов, и потому решили идти вперед, пока хватит сил. Еще
дважды попадались беглецам следы чужих лыж, однако, ни разу не встретились
люди.
Со вчерашнего дня они ничего не ели, но Льок напрасно уговаривал
брата подстеречь олененка, когда им случилось набрести на изрытую оленьим
стадом лужайку. Бэй не соглашался. Он боялся волков, всегда круживших
зимой вблизи облюбованного ими стада. Дротик - не защита от волчьей стаи,
и Бэй круто свернул в сторону.
Выйдя на большое, поросшее редкими сосенками болото, Бэй заметил, что
ветер начинает по-особому, с тихим посвистом, нести поземку. Над дальним
лесом быстро вырастала темная полоса. Льок не понимал грозившей беды, но
для Бэя год жизни среди охотников не прошел бесследно, он знал по опыту,
что означает этот посвист и почерневший небосклон. Будет пурга! Спастись
от нее можно, построив укрытие из снега, чтобы отлежаться в нем до конца
вьюги. Но времени было совсем мало, пурга близка, и Бэй повернул назад в
лес.
На счастье братьев, это был ягодник, и кроме сосен, здесь было много
поваленных бурей елей: под корнями одной из них оказалась берлога,
покинутая медведем. Это было лучшим убежищем от пурги. Братья успели
наломать ельника, завалили ветками вход в берлогу и улеглись на груде мха,
заботливо натасканного прежним хозяином этого жилья.
Налетела вьюга и плотно занесла снегом вход. Ветер в лесу буйствовал,
стучал ветками о стволы, но чем больше заметало берлогу, тем слабее
доносился туда вой пурги. Братьям казалось, будто снаружи кто-то выводил
тоненьким и очень злым голоском: "у-ую-ю... у-ую-ю..." Пригревшись на
мягком мху, беглецы заснули.
Когда Льок проснулся, буря продолжала бушевать. Он прислушался.
Сквозь толстый слой снега над ними слабо слышался свист мечущейся бури. А
в берлоге было, как в землянке, - совсем темно, тихо и даже тепло. Плохо
верилось, что снаружи, в лесу, неистовствует буря, замораживая все живое,
что попадет ей на пути. Бэй не просыпался. Льок, радуясь, что не надо
двигаться и можно еще спать, снова задремал. Ему приснилась мать. Она
гладила его по голове, что-то говорила, но что - Льок не мог понять. От
огорчения он даже проснулся и почувствовал, что щеки его мокры от слез.
Льок закрыл глаза, стараясь вновь заснуть - может, мать придет еще раз,
тогда он разберет, что она хочет ему сказать.
Сколько времени провели братья в медвежьем логове, они не знали -
может, день, два.
Когда они выбрались из берлоги, их поразила тишина залитого солнцем
леса. Не было слышно ни монотонного стука дятла о промерзший ствол, ни
крика ворона, даже ветки не шуршали густой хвоей. Лес будто устал и теперь
отдыхал от борьбы с непогодой. Братьям казалось, что они совсем одни в
этом огромном пустом бору и никого, кроме них, не осталось в живых после
губительной пурги.
Беглецы ослабели от голода, с трудом переставляли недавно еще легкие,
а теперь казавшиеся такими тяжелыми лыжи.
Они набрели на место, где под снегом лежали тетерева. Как ни быстро
взлетает испуганный тетерев, Бэй успел подбить дротиком крупную птицу.
На четвертый день их путь снова пересекла лыжня. Братья долго
рассматривали ее: в их стойбище лыжи были короткими и широкими, а люди
этого края, судя по бороздам, делали совсем узкие лыжи.
Братья остановились в раздумье. Уйти ли от следа или добраться по
нему до неведомого стойбища? Сколько же еще времени блуждать им так? Чем
эти люди опаснее тех, что живут еще южнее? Льок предложил попытать
счастья. Бэй согласился с ним, молодого охотника мучил стыд - словно
волки, опасаясь встречи с людьми, бродят они по лесу.
Они двинулись по лыжне, слишком узкой для их лыж. Вскоре им попалась
удивительная находка - на снегу лежал большой глухарь, шея которого была
зажата двумя палками.
- Это сделано человеком, - сказал Бэй, наклонившись над мертвой
птицей. - Наше племя не знает таких хитростей.
- Съедим? - предложил Льок и потянулся к глухарю.
Бэй ударил брата по протянутой руке.
- Разве ты забыл, что стало с чужаком, забравшимся две зимы назад к
Главкой колдунье? - сказал он и, потянув Льока за собой, побежал вперед.
Вдруг из гущи ельника показался лыжник. На плечах его, спереди и
сзади, висело по большому глухарю. Человек остановился, выставив вперед
копье, но Бэй с криком "ей-ей!" отшвырнул в сторону дротик и, подняв руки,
пошел навстречу незнакомцу. Тогда тот, воткнув в снег копье, сделал
несколько шагов вперед.
Это был крепкий старик. Одет он был почти так же, как братья. Его
короткий олений балахон, шерстью внутрь, был подпоясан ремнем, на котором
висели какие-то мешочки, сбоку виднелся топор с засунутым за пояс
топорищем. Он пытливо осмотрел пришельцев с ног до головы. Увидав на их
груди нашитые кусочки китовой кожи, он закивал головой, словно поняв,
откуда они пришли.
Несколько минут молча стояли они друг против друга - Бэй с поднятыми
вверх руками, старик с вытянутыми вперед. Затем лыжник сложил руки на
груди, и тогда Бэй сделал тоже самое. С трудом подбирая слова, старик
спросил, зачем они пришли сюда? Бэй рассказал все, что они придумали с
Льоком, - о нападении чужеземцев, о разоренном стойбище...
Старик, как видно, поверил рассказу. Он закивал, потом с уважением
потрогал ожерелье из волчьих клыков, висевшее на груди Бэя и, сойдя с
лыжни, повел рукой вдоль нее. Бэй понял, что старик велит им идти вперед,
подобрал брошенный дротик и, подтолкнув брата, двинулся по узкому следу
лыж. Старик шел позади.
Когда пахнуло сладковатым дымком жилья, лица беглецов побледнели. Что
ждет их? Льок испуганно посмотрел на хмурого, сосредоточенного Бэя.
- Не будь трусом! - шепнул ему брат.
"Эти слова сказала мне мать, когда я поселился в землянке колдунов, -
вспомнил Льок. - Не погубила бы Лисья Лапа нашу мать, все было бы
по-иному!"
Между просветами сосен показалось селение. Навстречу со свирепым
рычанием выскочила стая зверей, очень похожих на волков.
Льок окаменел от ужаса. Бэй поднял дротик, но старик что-то крикнул
и, глухо ворча, звери остановились. Тут Льок заметил, что хвосты у зверей
не поджаты, как у волков, а загибаются крючком.
- Это не волки, - сказал он брату. - Они слушаются людей, значит,
живут с ними.
Приход двух незнакомцев вызвал переполох в стойбище. Из землянок,
держа копья наперевес, выскакивали мужчины, со всех сторон сбегались
женщины и дети.
Бэй торопливо спросил брата:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг