Пока охотники отдыхали, молодой колдун сделал пяток наконечников для
стрел и столько же для копий и дротиков.
За этим занятием он и не заметил, как прошла пора дождей и закружился
первый снег. Но земля еще не промерзла, и снег быстро таял. Холодные дожди
постепенно сменялись заморозками, осенние ветры сбросили поблекшие листья
с деревьев. Все реже и реже трещал валежник под тяжелой пятой медведя, -
чуя близкие снегопады, медведи залегли на долгую зиму в берлогу.
Надвинулись тесные ряды по зимнему низких туч, и вихри закрутили колючий
снег, забивая им каждую впадину. Потом ветры улеглись, начался тихий
снегопад, и тяжелые белые шапки, покачиваясь, повисли на поникших ветвях
елей. Гибкие вершинки березок и осин пригнулись, и их завалило пухлыми
сугробами. Настала северная зима, морозная, с частыми метелями и лютой
пургой - для всех голодная пора...
Зимний промысел начинался охотой на лосей. Как только снег лег ровной
пеленой, Ау и Бэй на лыжах пошли в лес.
Поиски не были напрасными. К полудню они наконец напали на тропу,
протоптанную к водопою лосями.
Ау нашел удобное для засады место, где вдоль тропы тянулся ряд
приземистых сосен. Сюда-то он и привел на следующий день охотников.
Охотники выбрали деревья с толстыми, крепкими сучьями и устроили на
них небольшие помосты из жердей. На каждом таком помосте залегло по два
охотника. Густые ветки хорошо укрывали их, а чтобы сохатый не учуял
человека по запаху, охотники обсыпали свою одежду растертой между ладонями
хвоей.
В лесу было так тихо, как только может быть зимой в безветренный
день, когда не шелохнет ни одна веточка. Лишь изредка, с глухим шумом то
там, то тут обрушивались с елей слежалые шапки снега. Сорвавшийся с
вершины ком сбивал снеговые пласты с нижних ветвей. Все дерево приходило в
движение - широкие ветки, освобожденные от тяжести, как живые, поднимались
кверху. Выросший по пути ком грузно падал, вдавливаясь в пуховую пелену и
вздымая вокруг дерева серебристое облачко снежной пыли.
Льок лежал на помосте рядом с Ау. Когда поблизости с одной из
чернеющих елей обрушилась лавина снега, Ау радостно шепнул ему на ухо:
- Это Роко дает нам знать, что посылает лосей.
Но прошло еще немало времени, пока недалеко от них качнулись ветки
приземистых сосен и на тропе показалось лосиное стадо. Впереди шел старый
самец. За ним осторожно выступала крупная лосиха, и около нее, то
отставая, то забегая вперед, трусил лосенок. Несколько поодаль шли еще две
лосихи с лосятами.
Льоку приходилось видеть лосей только издали - у лосей хорошее чутье,
они не подпускают близко человека. Но сейчас старый самец шел ровным
шагом, устало мотая головой, отягченной громадными, широкими рогами. Не
доходя до сосен, где залегли охотники, он вдруг остановился и, шумно
втягивая в себя воздух, стал медленно водить по сторонам горбатой мордой.
Кроме острого запаха растертой хвои, он ничего не учуял.
Некоторое время лось стоял в нерешительности, настороженно озираясь.
Лосихи послушно замерли на месте. Наконец вожак, опустив чуткие уши,
медленно двинулся вперед. Когда он поравнялся с сосной, где лежали на
помосте Ау и Льок, Главный охотник с силой метнул копье. Лось, всхрапнув,
отпрянул в сторону - копье глубоко вошло ему в бок. Тотчас на стадо
посыпались копья. Лосенок шедшей позади всех лосихи с жалобным мычаньем
повалился ей под ноги. Лосиха неуклюже метнулась назад, и копье, которое
Тибу как раз нацелил на нее, лишь скользнуло по ее гладкой шерсти.
Испуганно мыча, лосята поскакали вслед за матками, забавно вскидывая
задние ноги.
Уже давно стадо скрылось в лесу, но вожак, сделав два-три шага,
остановился, копье, раскачиваясь от его движений, причиняло невыносимую
боль; смертельно раненный самец, дрожа всем телом, с грозным фырканьем
медленно поднял кверху морду. Небольшие глаза, злобно сверкая, отыскивали
невидимого врага... Но кругом по-прежнему было тихо, охотники притаились
на помостах. Из широкой раны лося сочилась, поблескивая на солнце, струйка
крови, пятная чистый снег. Как ни вынослив был старый лось, но вскоре от
потери крови он стал заметно слабеть. Отягощенная широкими лопастями рогов
голова нет-нет да и клонилась к снегу. С усилием поднимая ее, он
пошатнулся и, чтобы не упасть, шире расставил передние ноги. Но колени
дрожали все сильнее и сильнее, и вот наконец голова бессильно уткнулась в
снег и больше уже не поднялась...
С радостными криками охотники соскочили с помостов. Завидев людей,
лось приподнял куст громадных рогов, но сил уже не хватало - ноги
подломились, и с коротким мычанием, полным боли и гнева, он тяжело рухнул
на землю.
Теплая кровь только что убитой добычи - любимое лакомство охотников.
На шее у лося прокололи жилу, и охотники постарше поочередно припадали к
ней ртом. Молодежи оставалось подбирать ладонями алый, солоноватый снег.
Льок тоже стал глотать ярко-красные комки.
- Уходи, - сердито сказал Нюк колдуну. - Нам надо мириться с лосем.
Непосвященному нельзя на это смотреть.
Льок грустно побрел из лесу. Дойдя до Священной скалы, он вытащил
припрятанный в расщелине отбойник. Постепенно, точка за точкой, на гладком
красном граните появились очертания лося с громадными, широкими лопастями
рогов, с торчащим в боку обломком копья.
ГЛАВА 22
Старики испугались снов и пропустили осенний промысел на морских
зверей у Кучи островов. Стойбище осталось без толстых и крепких шкур, из
которых шили непромокаемую обувь и одежду, без жира, которым смазывали
лицо и руки, чтобы кожа не трескалась на ветру и морозе. Теперь надо было
наверстать упущенное - набить побольше моржей за время зимней охоты.
Как только ударили крепкие морозы и вдоль берегов залива протянулась
полоса льда, охотники вышли на трудный и опасный моржовый промысел. Шкура
у моржа такая толстая, что ее не пробивает ни каменный, ни костяной
наконечник. Лишь на загривке, под толстыми складками, кожа у него
потоньше, но складки разглаживаются, когда морж скачками передвигается по
льду, опираясь на короткие ласты. В уязвимое место и должен ударить
охотник копьем или гарпуном, а для этого ему нужно подобраться к зверю
вплотную.
На моржовый промысел выходили на ладьях, чтобы с моря подойти к
береговому припаю и отрезать отдыхающему на льду "усатому старику" путь к
открытой воде. Зимнее море и сильный зверь с мощными клыками были опасными
противниками. Нередко случалось, что раненый морж в ярости бросался на
ладью и опрокидывал ее своими бивнями. Бывало и так, что льдины,
сдвинувшись под натиском ветра, сдавливали и крошили в щепы ладью.
На этот опасный промысел колдуна брали с собой, надеясь, что его духи
охранят и пошлют удачу.
Снова шел Льок с охотниками по знакомым местам к хранилищу
промысловых одежд. Он не был здесь с того страшного утра, когда, спасая
друга, решился на обман рода. Охотники тоже не заглядывали на эту поляну
меж скалами, боясь Кровавого Хоро. Но на охоту за моржами не пойдешь без
зимней промысловой одежды.
От хранилища двинулись к морю. На берегу среди скал чернели
полузанесенные недавней пургой ладьи. Охотники налегли на вмерзшие лодки и
с трудом сдвинули их с места. Дальше пошло легче; ладьи, взвизгивая,
заскользили по припорошенному льду.
Охотники старались не загреметь днищем, не стукнуть веслами - звук по
воде разносится очень далеко. Наконец лодки дотащили до чистой воды, и
они, обламывая еще не окрепший у самого края лед, скользнули на невысокую
волну.
Было пасмурное, почти безветренное утро. Небо было серым, и только на
востоке, там, где оно сходилось с морем, зеленела полоска чистого неба.
Медленно перекатывались тяжелые валы, они тоже были темно-серые, и лишь их
гребни, вздымаясь, отсвечивали зеленым.
Ладьи разделились. Сидя на корме лодки, шедшей вдоль береговых льдов,
Льок смотрел, как медленно удаляются в противоположную сторону две другие
ладьи. В лодке, где был Льок, сидели Бэй, старый Нюк и Тибу. Тибу тоже был
впервые на моржовом промысле и, подобно Льоку, озирался по сторонам.
Долго плыли вдоль ледяной кромки. В белесой полутьме над морем чуть
виднелось мутное пятно солнца. Охотники, не отрываясь, глядели на
прибрежный лед: не лежит ли между торосами "усатый старик"?
Льоку очень хотелось первому заметить зверя, и он, напрягая зрение,
не отводил взгляда от ледяных глыб. Но ему не повезло. Именно в тот миг,
когда он прикрыл усталые глаза ладонью, охотники увидели за нагромождением
смерзшихся льдин туловище моржа.
Бэй и Тибу еще несколько раз осторожно взмахнули веслами и круто
повернули ко льду. За торосом раздался короткий низкий рев, похожий на
медвежий. Нюк подал знак, и Бэй ловко подвел ладью к кромке. Тотчас же
старик бесшумно вылез на лед, держа в правой руке копье с длинным
наконечником. К копью был привязан тонкий, но крепкий ремень, другой конец
этого ремня, свернутого на корме кольцами, был прикреплен к деревянному
чурбану, лежавшему на дне лодки. Нюк пополз к торосу, прикрываясь широкой
обледеневшей доской. Бэй, следивший за каждым его движением, понемногу
отпускал ремень, а Тибу, опираясь веслом о льдину, удерживал ладью на
месте.
За торосом послышался шумный вздох, и кто-то тяжело заворочался. Нюк
пополз быстрее и скоро исчез за гребнем наломанных морем льдин.
Вновь раздался рев "усатого старика", но не короткий и сонный, как
раньше, а протяжный и грозный.
Из-за тороса показалась круглая голова с большими клыками, белевшими
из-под усов. Громко шлепая ластами, громадный зверь неуклюжими прыжками
пробирался к воде. Ослепленный болью, он направился прямо на лодку. Бэй
успел оттолкнуть ладью в сторону, и огромная туша с громким всплеском
тяжело плюхнулась в море, вздымая тучу брызг. В тот же миг Бэй выбросил
свернутый кругами ремень и деревянный чурбан-поплавок.
Подбежал к краю льда старый Нюк, но в ладью не сел. Приставив к
глазам ладонь, он так же, как другие, смотрел на воду. Ни моржа, ни
поплавка не было видно в волнах. Не забился ли зверь под лед, тогда прощай
и добыча, и гарпун с ремнем! Облегченно вздохнули охотники, когда из воды
наконец выпрыгнул деревянный чурбан, а за ним, чуть поодаль, высунулась
усатая голова. Зверь был тяжело ранен. Вода вокруг него потемнела от
крови. С шумом выпустив и вновь набрав в себя воздух, зверь опять нырнул.
Он показывался еще не раз и все чаще и чаще - видно, быстро слабел от
потери крови. Бэй и Тибу, налегая на весла, подвели ладью к качавшемуся на
волнах и уже не уходящему под воду чурбану. Обрубок подняли в лодку,
добрались до ледяной кромки и перекинули его Нюку. Откатив чурбан подальше
от воды, старик несколько раз обмотал ремень вокруг ледяного выступа.
Теперь и Бэй выпрыгнул из ладьи и вдвоем с Нюком стал осторожно выбирать
ремень. Они подтягивали его до тех пор, пока у берегового припая не
показалась туша уже совсем обессилевшего, но, на счастье охотников, еще
живого моржа.
Нюк быстро сделал из ремня петлю и ловким движением накинул ее на
животное. Медлить было нельзя - у мертвого моржа легкие тотчас наполняются
водой, и он камнем уходит на дно. Бэй зацепил веслом проплывавшую мимо
большую плоскую льдину, прыгнул на нее и подогнал к зверю. Накинув вторую
петлю на передние ласты моржа и упираясь ногами в край льдины, он подвел
ее под тушу. Судорожным предсмертным движением морж сам налег на
опустившийся под его тяжестью край льдины. Она так сильно накренилась, что
Бэй едва удержался на ногах; потом медленно выпрямилась, подняв уже
мертвое животное.
"Усатому старику" распороли брюхо. Смрадом пахнуло от дымящихся
окровавленных внутренностей. Даже привычные охотники отвернули лица. Льок
обрадовался, когда Нюк велел ему идти на берег и разжечь костер, чтобы
остальные охотники, завидев дым, пришли на помощь. Он торопливо собрал
выброшенный осенними бурями плавник и развел огонь.
Охотники с других лодок приметили условный знак, и скоро две ладьи
подошли к месту, где лежал уже выпотрошенный морж.
Льок издали увидел, что Нюк, вытащив из-под своей малицы шкуру
неблюя* и держа ее перед собой, кланялся то убитому моржу, то морю - так
охотники совершали обряд примирения. Потом Нюк подошел к краю ледяного
припая и бросил шкуру в волны.
_______________
* Н е б л ю й - неродившийся олененок.
За Нюком каждый из охотников бросил хозяину моря свой дар - заранее
припасенные гусиные грудки. На этом обряд примирения с морем был окончен.
Тяжелые снежные тучи заволакивали небо, стало темнеть раньше, чем
надвинулся вечер. Охотники поторопились перетащить тушу моржа на самый
берег, лодки тоже нельзя было оставлять на льду. Береговой припай
ненадежен - налетит шторм, вздыбит лед, переломает его, искрошит в куски и
унесет в море.
Обмотав тушу ремнями, охотники потянули ее к берегу. Морж попался
очень крупный, не раз пришлось останавливаться и отдыхать, пика не
выбрались с добычей на твердую землю. Потом вернулись за лодками, их
тащили уже в густых сумерках под хлопьями снега.
ГЛАВА 23
У соседней бухты, на опушке леса, с давних пор стояла землянка,
вырытая для тех, кого ночь застигла у моря. В ней собрались заночевать
охотники, чтобы с утра приняться за разделку моржовой туши.
Моржа подтащили к костру и наготовили целую гору валежника, на всю
долгую ночь. Охранять тушу остался Нюк. Кряхтя, он опустился на вязанку
хвороста у самого огня.
Ау шел впереди. Перед тем, как завернуть за выступ скалы, он
оглянулся. Ярко светил костер, очерчивая красно-желтый круг на снегу, и в
этом светлом круге, скорчившись, сидел старый Нюк. Ау знал, что значит
пробыть морозную ночь у костра: подсядешь поближе к огню - он обожжет лицо
и опалит одежду, отодвинешься - холод доберется до костей. А в тесной
землянке охотники лягут вповалку, каждый прижмется грудью к спине соседа,
и скоро всем станет тепло, как под шкурами в своем жилище. Ау пожалел
старика. Нюк уже давно без ошибки угадывал непогоду за два дня вперед -
так болели и ныли стариковские кости перед дождем или бурей, и Ау подумал:
плохо же будет старику в долгую холодную ночь без сна. Он приостановился,
пропуская мимо себя охотников, и, когда последний скрылся за поворотом,
вернулся к костру.
- Иди в землянку, - сказал он Нюку, - я останусь тут.
У старика так ломило все тело, и мысль о теплой землянке была так
заманчива, что он молча встал и, захватив копье, пошел к лесу. У туши
остался Ау.
Летом всегда можно узнать по краснеющему на краю неба зареву, скоро
ли начнется восход. Зимой ночь кажется бесконечной. Слишком длинной
казалась она и молодому охотнику. Скупо подкидывая топливо в костер, Ау с
досадой думал:
"Верно, духи, надвинувшие на землю шапку, крепко заснули и позабыли
ее снять!"
Клубы едкого дыма резали ему глаза, одежда отсырела и словно давила
плечи. Ау попробовал вытянуться на туше моржа, но зубы у него застучали от
озноба. Он снова подсел поближе к костру, но тогда искры стали злобно
жалить лицо.
Не один Ау маялся в эту студеную ночь. Неподалеку на берег бухточки
выбрался скрытый темнотой старый медведь. Его родичи уже давно залегли по
берлогам и теперь безмятежно дремали в тепле. Он тоже вовремя залег на
зимовку, но медведь помоложе выгнал одряхлевшего старика из его убежища и
занял берлогу по праву сильного.
Старик уступил не сразу и жестоко пострадал в схватке. Клочьями
повисла шерсть, не прикрывая ран, и мороз усиливал боль. Неудачник был
обречен на голодную смерть, но медведи очень выносливы и живучи. Он не ел
уже много дней и все-таки бродил по снегу, ослабевший, но лютый от голода.
И вот наконец его чуткий нос уловил запах моржового мяса. Голод повел его
прямо к тому месту, где лежала пища.
Хищные звери всегда боятся огня. Но сейчас даже дымное пятно костра
не испугало медведя - вместе с дымом до него доходил запах моржатины.
Ничто не могло теперь удержать одичалого зверя. Он перестал шататься от
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг