гнездом, - повернулся к нему боком. Сейчас же просвистел дротик и впился в
брюхо животного. Олень покачнулся и взметнулся на дыбы.
- Бросай! - крикнул Ау Бэю.
Дротик Бэя, направленный в шею, ударился о ветвистые рога и застрял в
них. Олень упал на колени, но тотчас вскочил и помчался вперед. Он бежал,
казалось, не разбирая дороги, вытянув морду и положив рога на спину.
Дротик Бэя выпал из развилки рога. Ау на бегу поднял его и осмотрел -
кремневый наконечник от удара о рог переломился пополам, не причинив оленю
вреда. Скоро выпал и дротик Ау, ранивший оленя. Бэй хотел было метнуть его
вдогонку зверю, но Ау выхватил дротик у него из рук. Отдать свое оружие
кому-нибудь во время промысла - значит отдать свое охотничье счастье.
Лес расступился, открылось большое полувысохшее болото, поросшее
ржаво-красным мхом. Старый, опытный олень хорошо знал, что нельзя
приближаться к этому месту: острые копыта увязнут в мягком, пропитанном
водою мху, и тогда ему не уйти от погони. Он круто повернул и побежал по
закраине болота, покрытой огромными валунами. Охотники рванулись за ним,
нельзя было терять ни одного мгновения - в этом нагромождении каменных
глыб раненый зверь мог легко скрыться от преследователей. Олень тоже
напряг последние силы, сделал несколько отчаянных прыжков и пропал за
большим валунном. Бэй и Ау обогнули камень - оленя там уже не было.
Охотники растерянно огляделись, но вокруг были только камни и скалы.
На каменистой почве не оставалось следов, не видно было почему-то и пятен
крови. В какую же сторону направиться, где искать зверя? Ау велел Бэю
бежать прямо, а сам побежал налево. Долго петлял он между валунами, пока
не послышалось где-то тяжелое дыхание. Держа наготове дротик, охотник стал
бесшумно красться вперед, чтобы не вспугнуть оленя. Но эта
предосторожность была излишней. Обессилевший от потери крови олень умирал.
Ау громко позвал Бэя, и, когда тот прибежал, зверь уже был мертв. По
охотничьему обычаю, загнанный зверь считался добычей всех, кто его
преследовал, но только тому, кто нанес смертельный удар, доставалась
полоска шкуры с шеи самца, поросшая длинным, будто седым волосом. Это было
лучшим украшением праздничной одежды женщин, и поэтому, чем удачливее был
охотник, тем наряднее была одежда женщины, в землянке которой он жил.
Помогая Ау свежевать тушу, Бэй с завистью смотрел, как его друг
осторожно вырезал полоску шкуры с подшейным волосом. Ау перехватил этот
взгляд и уже хотел было разрезать полоску надвое, но подумал, что
украшение будет испорчено и не принесет радости ни ему, ни Бэю. Тогда он
снял с шеи ожерелье из волчьих клыков и протянул другу.
Бэй просиял. Это был самый лучший подарок! Вместе с ожерельем из
клыков волков, убитых охотником, частица его сил и охотничьего счастья
переходила к получившему дар.
Промысел на оленей начался удачей. Загнали четырех оленей и олененка.
Молодые охотники, усталые, но довольные, сгибаясь под тяжелой ношей,
перетаскивали к стойбищу освежеванные туши.
- Верно, покровитель охотников - Роко очень любит Ау, - весело
переговариваясь они, радуясь, что Главный охотник остался с ними.
Зато сородичи, ушедшие в море, поминали Главного охотника недобрым
словом. Обычай был нарушен, и старикам казалось, что промысел будет хуже,
чем в прошлые годы.
Словно наперекор их воркотне, всю дорогу дул попутный ветер, и ладьи
быстро дошли до места.
Вокруг островов и в проливах между ними, выставляя из воды белые
бока, перекатывались между волнами белухи, то там, то тут чернели круглые
головы тюленей. Старики приободрились - значит, удача не покинула их!
В первый день никогда не начинали промышлять. Нужно было собрать
валежник и выброшенный бурями плавник, сложить костры вокруг землянки и
зажечь их огнем, привезенным из родного стойбища. Это был повторяющийся из
года в год обряд очищения промысловой стоянки от злых духов, которые могли
за время отсутствия охотников поселиться в заброшенном жилье.
Собирая на каменистом берегу плавник, Нюк нашел обломок весла,
покрытый затейливой резьбой. Он долго разглядывал ее старческими глазами,
хорошо видевшими вдаль и плохо вблизи, и одобрительно кивал головой -
умелые руки ее делали. И вдруг вспомнил, что много-много лет тому назад он
сам вырезал и этот круг, чтобы солнце не сходило с неба на все время
промысла, и белух, чтобы они приманивали настоящих белух, и ладью с людьми
на спокойных волнах. Потом Нюк подарил это весло своему другу Тяку, но оно
не принесло ему счастья. Кажется, в эту же весну, а может, в следующую
раненная Тяку белуха опрокинула его ладью, и друг Нюка утонул.
Весь вечер Нюк вспоминал старые времена и своего друга. Не мудрено
после этого, что Тяку привиделся ему во сне. Тяку ничего не сказал Нюку,
только постоял, опираясь на весло, и пропал. Утром, когда охотники ели у
костра вяленую семгу, перед тем как выйти на промысел, Нюк рассказал свой
сон промышленникам.
- Он что-то хотел, да, видно, не посмел мне сказать! - тревожился
старик. - Это плохо, очень плохо. Не собирался ли Тяку предостеречь нас от
беды на море?
Тревога старика передалась и другим охотникам, они долго обсуждали,
стоит ли выходить сегодня в море, и решили лучше обождать денек.
Белухи кувыркались в волнах, словно дразнили их, но охотники сидели
на берегу и рассказывали друг другу страшные истории. Многие из тех, кто
был постарше, хорошо помнили Тяку. Один из них даже тонул вместе с ним, но
вовремя ухватился за перевернутую лодку, а Тяку волна отбросила в сторону,
и он, не умея, как и все сородичи, плавать, пошел ко дну.
За день, проведенный без дела, охотники вспомнили много событий, одно
страшнее другого. Следующей ночью Тяку приснился уже троим промышленникам.
Одного он звал бить моржей, но эти моржи почему-то не плавали в воде, а
бегали по лесу, другой увидел, как он едет с Тяку в ладье, и вдруг ладья
среди тихого моря перевернулась вверх дном. Но больше всего напугал
охотников сон третьего - Тяку сказал ему, чтобы промышленники поскорее
уходили с островов, потому что духи сердятся на них и решили всех
потопить.
Утром стали обсуждать: почему могут сердиться на них духи? Не потому
ли, что Главный охотник нарушил обычай? Тут же решили: пока не случилось
беды, надо добираться до стойбища. Тотчас загасили огонь, сели в лодки и
уехали, так и не убив ни одного зверя.
ГЛАВА 20
Еще много дней оставалось до того времени, как охотники после
окончания промыслов перейдут на зиму в землянки стойбища. Однако женщины
уже собирали валежник, меняли жердняк, подпиравший стенки, и подравнивали
пол в жилье. Кое-кто нашивал кусочки пестрого меха на свою одежду, чтобы
выглядеть понаряднее.
К возвращению охотников в стойбище три девушки должны были перейти из
жилища матери в свое собственное жилье. Переход в свою землянку был для
девушки таким же заветным днем в жизни, как для юноши посвящение в
охотники.
После полнолуния, в первый же солнечный день у землянки, где жила
Красная Белка, мать Ясной Зорьки, столпились шумливые подростки. Ясная
Зорька была внучкой умершей колдуньи, и мудрые старухи решили, что в эту
осень первую землянку надо сделать для нее. Вскоре явилась Главная
колдунья со своими помощницами. Она приподняла плотно опушенный полог и
вошла в землянку, где у очага сидела Ясная Зорька со своей матерью.
Старуха взяла девушку за руку и вывела к нетерпеливо ожидавшим у входа
подросткам. По обычаю мать осталась сидеть у очага.
Когда-то за девушками приходили молодые охотники из других селений и
навсегда уводили их в свое стойбище. Но с тех пор как от страшного мора
вымерли все жители соседних селений, торжественные проводы девушек из
родного края заменились обрядом выбора ими места для своего жилья.
Сопровождаемая мудрыми и друзьями детства девушка шла по окраине стойбища,
пока не спотыкалась о попавшийся на пути камень или нога ее не попадала в
какую-нибудь выбоину. На этом месте и устраивали землянку.
Медленно шла по селению Ясная Зорька: внимательно глядя ей под ноги,
шествовали за ней старухи колдуньи, а за старухами тянулась толпа ее
сверстников. Приподнимая полог, женщины высовывали головы и кричали ей
вслед добрые пожелания: чтобы охотник, который поселится у ее очага, был
сильный и смелый, чтобы на ее очаге было всегда вдоволь пищи, чтобы
детский крик, радующий сердце матери, поскорее раздался в новом жилье, и
хворь не нашла бы входа в ее землянку.
Ясная Зорька недолго бродила по стойбищу. Она давно уже облюбовала
себе место на краю селения, у четырех березок, росших в ряд. Тайком она
принесла сюда небольшой камень и теперь, обойдя вокруг селения, нарочно
споткнулась о него.
Главная колдунья тотчас крикнула:
- Здесь!
Сверстники Ясной Зорьки побежали к заранее приготовленным кучам
хвороста и, набирая большие охапки, тащили сучья и ветки к избранному
месту. Вскоре возле четырех березок, шелестевших ярко-желтыми листьями,
выросла горка валежника. Ясная Зорька принесла из очага своей землянки
огонь и сама зажгла костер, чтобы очистить площадку, на которой предстояло
рыть новое жилье.
Пока, потрескивая сучьями, ярко пылало пламя, молодежь обсуждала все
подробности предстоящей работы - ведь землянка строилась на много лет.
Больше всего было споров, с какой стороны сделать вход. Чтобы обитатели
землянки не задыхались в клубах дыма, обычно его рыли со стороны соседних
жилищ. Но на этот раз никаких споров не было. Ясная Зорька не случайно
выбрала именно это место. Толстые и гладкие, будто обшитые белой кожей,
стволы берез, их густая листва помешают ветру врываться в землянку.
Девушка сама показала, откуда делать вход, а Главная колдунья одобрительно
кивнула головой.
Большой костер догорал, когда в стойбище, запыхавшись, прибежал Тибу.
Все давно уже догадывались, что Тибу, а не кто иной, поселится в землянке
Ясной Зорьки, и Ау отпустил его на постройку жилища.
По-хозяйски взглянув на березки, Тибу принялся деловито распоряжаться
дружной ватагой сверстников. Прежде всего он велел двум самым высоким
юношам лечь на землю головами друг к другу и острым камнем сделал две
отметины - у пяток каждого. Такой длины должна быть будущая землянка.
Потом Тибу, согнав длинноногих подростков, сам разлегся посредине
выжженной площадки и, вытянув руки, пальцами рук и ног выскреб ямки - это
была ширина жилища. По этим отметинам он обвел черту кругом, стараясь,
чтобы она была поровней. Теперь можно было начинать рыть яму.
Молодежь привыкла слушаться Тибу на промыслах за линяющими гусями и
сейчас охотно подчинялась каждому его слову. Все дружно взялись за работу.
Юноши толстыми палками с крепким сучком на конце разрыхляли землю, а
девушки берестяными совками выгребали ее за черту, проведенную Тибу.
Быстро углублялась яма, и так же быстро вырастал земляной вал по ее
краям. Тибу веселыми окриками подбадривал подростков, ему хотелось, чтобы
яма была поглубже. В низкой землянке и дым от очага будет низко стлаться,
заставляя плакать хозяев, даже если им весело. Все же когда Ясная Зорька,
встав посредине ямы, уже не смогла коснуться поднятыми руками жерди,
положенной на земляную стенку. Главная колдунья остановила не в меру
старательного будущего хозяина.
Теперь девушки стали утаптывать пол, полого спускавшийся от входа
внутрь ямы. Они засыпали каждую выбоинку, разравнивали каждый бугорок и,
приплясывая, уминали рыхлую землю. Посреди землянки вырыли углубление для
очага, а близ входа, стараясь не обвалить земляную стенку, в обгоревшем
дерне выкопали еще две ямки для глиняных горшков, в которых держали воду.
Юноши в это время подравнивали отвесные стены ямы и земляного вала и
обкладывали их жердняком. Пазы между жердями замазывали глиной, замешанной
на песке. Чтобы стенки вместе с жердняком не завалились внутрь, Тибу
закрепил их вверху и внизу хорошо просушенными и просмоленными жердями,
связанными четырехугольником.
Усердно работая, Тибу поторапливал и помощников. Ясная Зорька то и
дело поглядывала на небо - по обычаю на постройку землянки отпускалось
время между восходом и закатом. Если солнце сядет раньше, чем в готовом
жилище впервые запылает очаг, эту землянку бросали незаконченной, а новую
позволялось строить только через год. Вот почему так тревожились ее
будущие хозяева.
Нелегким делом было устройство кровли. Она должна была быть прочной,
не обваливаться, не пропускать дождевой воды и выдержать толстый покров
снега зимой. На земляной вал наложили тесным рядом жерди, на этот
потолочный накат расстелили в несколько пластов бересту, на бересту
насыпали слой песку, а сверху глину. Затем односкатную крышу выложили
заранее принесенными кусками дерна. Весной кровля зазеленеет, как пригорок
в лесу.
Сверстники не ленились, и землянка была готова задолго до заката.
Тибу и Ясной Зорьке казалось, что лучшей землянки нет во всем стойбище,
хотя она, конечно, ничем не отличалась от прочих жилищ селения. Как и
другие землянки, она была небольшой, но у очага, прижимаясь к стенке,
могло сидеть несколько человек, а в глубине оставалось достаточно места
для спанья четырех-пяти обитателей.
Колдуньи отогнали заглядывавшую через вход молодежь. Пришел черед
мудрых приниматься за работу. Прежде всего нужно было соорудить очаг.
Шепча заклинания, старухи обмазали очажную яму глиной, насыпали песок и в
давно заведенном порядке разложили большие камни.
Главная колдунья с помощницей навесили перед входом полог, сшитый из
двух оленьих шкур, кожей внутрь. В стойбище верили, что болезнь и смерть
проникают в землянку, подобно людям, через вход. Поэтому, вынув из мешочка
когти рыси, завернутые в бересту, Главная колдунья, не переставая
бормотать заклинания, закопала их на пороге. В земляную насыпь над входом
она закопала наговоренные корешки. Теперь ни один злой дух не сможет войти
в землянку.
Пора было разжигать очаг. Послали за матерью Зорьки. Красная Белка
принесла в глиняном горшке горящие угли из своего очага. При свете огня,
впервые запылавшего в землянке, старухи проговорили над молодой хозяйкой
положенные заклинания, потом все женщины одна за другой ушли. Ясная Зорька
осталась одна в новом жилище. Оно еще не было обжито, на спальном месте не
лежала лосиная шкура, служившая подстилкой, не было и оленьей шкуры, под
которой было так тепло спать. И лосиные, и оленьи шкуры должен принести
тот охотник, который поселится у ее очага. Но охотники еще жили в
охотничьем лагере, и Тибу не смел появляться со свадебным даром. Ясной
Зорьке пришлось лечь на голую землю, поближе к раскаленным камням очага.
ГЛАВА 21
Ясная Зорька недолго скучала одна в новой землянке. Скоро полили
осенние дожди, и охотники, покинув лагерь, перешли жить в стойбище.
Очаг, казалось, запылал жарче, сухие сучья затрещали веселее в
землянке Ясной Зорьки, когда Тибу с огромным ворохом оленьих и лосиных
шкур, согнувшись, вошел через входное отверстие и присел рядом с ней у
очага.
Веселее стало и в других землянках. Женщины целыми днями варили мясо
и рыбу, чтобы досыта, повкуснее накормить охотников. За лето и осень
скопили немалые запасы, и теперь пищи было вдоволь.
Охотники не выходили за стойбище. Наконец настало время отдыха, они
лежали на мягких шкурах, грелись у очагов, ели, спали.
Скучно и одиноко было только колдуну. Чтобы как-нибудь скоротать
сумрачные осенние дни, он стал вырезать из кости амулет взамен
потерянного. Сухая кость плохо поддавалась кремневому резцу. Льок положил
ее в горшок с водой и через два дня принялся за работу. Теперь резец мягко
врезался в кость, не крошил и не расщеплял ее. Человечек получился даже
лучше, чем прежний. У того голова была круглая и гладкая, как лесной
орешек, а руки были намечены просто двумя ровными бороздками. А у
человечка, которого сделал Льок, на голове была колдовская шапка, прижатые
к груди руки держали большой круглый бубен.
Но вот и амулет был готов, а дожди все еще не прекращались. Тогда
Льок вспомнил, как Ау однажды пожаловался ему, что не умеет делать орудия.
Льок решил помочь другу. Среди вещей старого колдуна он нашел ровный
красивый наконечник для стрелы. Льок внимательно разглядел его со всех
сторон и взялся за отбойник. Времени было много, терпения у него
хватало... Постепенно отбойник в его руках стал послушнее, и дело пошло на
лад.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг