Моя супруга, смотревшая передачу, и то удивилась: на тот момент у Славы
было всего (да, всего-то!) четыре. Пятую он получил на прошлом коне.
* * *
На Аэлите-90 (ту, примечательную, что на турбазе "Хрустальное") после
карнавала завезли спиртное - до этого потребляли привезенное, или
купленное в городе, во время поездок.
Сидор, узнав об этом, отправился к импровизированному ларьку. Оказалось -
только в коктейлях. Сидор попросил бутылку водки, на что ему ответили, что
на молодежном мероприятии никак нельзя. Тогда он вежливо поинтересовался
составом коктейля: двадцать грамм водки и апельсиновый сок.
- Двадцать пять коктейлей, - быстро произведя мысленный подсчет, заказал
Александр Викторович.
Очередь взроптала. После того, как приготовили десятый стакан
незамысловатой смеси, продавцы плюнули на это дело и отдали Сидору
бутылку, сунув в придачу трехлитровую банку сока.
* * *
На Фэнзинконе в комнату, где шло спонтанное обсуждение все тех же
наболевших вопросов, вошел потрясенный Роман Эмильевич Арбитман и сообщил:
- Сидорович, Куриц и Якубовский вот уже час сидят запершись в номере... -
сделав эффектную паузу добавил: - И не пьют!
* * *
После фуршета на Интерпрессконе-97 мы с Вадимом Казаковым в поисках гитары
забрели в номер к Ютанову (ориентируясь на звуки) и застряли там плотно и
надолго. Очаровательная супруга Ютанова подарила мне и Вадику футболки с
надписью "Терра фантастика".
Ушел я уже в четвертом часу, безумно желая спать - вставать-то все равно в
семь. Не успел лечь в дверь стучат - Сергей Бобров со своей Леной, желают
еще пообщаться.
Не зная, что говорить, пытаюсь поддерживать светский разговор, думая лишь
о том, когда они уйдут - уж очень хотелось спать. Вдруг взгляд упал на
полиэтиленовый пакет с майкой, которую я, войдя в номер, бросил на кровать.
- А у Ютанова всем хорошим людям такие футболки дарят, - голосом
змея-искусителя сообщил я.
Через минуту я уже спал.
* * *
Сидорович организовал свою первую фирму в девяностом году. Один из
сотрудников попал в вытрезвитель и, воспитанный в застойные времена
суровой заводской дисциплиной, поспешил скорбно уведомить об этом
директора, признавшись, что сообщил людям в форме название и адрес
учреждения.
- Если придет бумага, - тут же ответил Александр Викторович, - выпишу тебе
премию, как первому из конторы, отметившемуся там.
* * *
Однажды, когда моему старшему сыну Глебу было года четыре, по телевизору
показывали "Трех мушкетеров" с Бурвилем. Этот фильм я раньше не видел, а
Глебу очень нравился наш сериал с Боярским и он решил посмотреть
французский вариант, дождавшись до весьма позднего часа.
В знаменитый момент прерванной дуэли, когда гвардейцев оказалось чуть ли
не больше десятка, я не выдержал:
- Ведь по книге гвардейцев пятеро было!
На что четырехлетний Глеб с чувством глубокого удовлетворения заметил:
- А они
К моему искреннему сожалению, сын-семиклассник просмотрев все доступные
киноверсии романа, к книге так и не притронулся. Но это, похоже, общая
черта времени, о чем я буду говорить при других обстоятельствах и в другое
время.
Кстати, из домашнего сочинения Глеба же я узнал, что перу Пушкина
принадлежит повесть "Капитанская дачка".
* * *
Не помню по какому поводу (иногда я вынужден писать школьные сочинения за
детей, может, разговор шел про это) Борис Натанович Стругацкий рассказал
мне такую замечательную историю: дочка Аркадия Натановича попросила его
написать школьное сочинение за подругу. И он уступил настоятельным
мольбам. Что вы думаете? Писатель (тогда уже с мировым именем) получил за
сочинение по школьной программе литературы оценку 3/3 (тройка за
правописание, возможно, лежит на совести переписчицы).
* * *
Когда на Интерпрессконе-95 по итогам всеобщего голосования премию получил
Сергей Казменко посмертно, мы с Сидоровичем отвезли диплом и статуэтку его
родителям. И были приглашены на семейное застолье по этому поводу, где
отец Сережи, ведущий конструктор одного из военных учреждений, рассказал
следующую историю.
На испытания в открытом море сконструированного им глубоководного
аппарата, что-то застопорилось и те, кто оставался наверху, были вынуждены
вызывать подмогу.
- Вот бы конструктора самого запихать туда! - в сердцах вырвалось у одного
из спасателей после нескольких часов усилий.
- Вы не волнуйтесь, - был ответ, - он сам там и сидит...
* * *
Мне звонят разные люди и каждый раз я осторожно спрашиваю: "Алло, это
кто?". Олексенко всегда отвечает своей коронной фразой: "Догадайся с трех
раз".
- А, Борис Натанович... - как-то раз, узнав его голос, пошутил я. - Очень
рад слышать.
С тех пор так и повелось, его голос трудно не узнать на этой фразе.
Были недавно у меня в гостях Сидорович и Бобров, малость засиделись,
двенадцатый час ночи. Та же история:
- Алле, кто это?
- А догадайся с трех раз...
- Здравствуйте, Борис Натанович. Да, Сидорович у меня, даю.
Саша берет трубку, говорит "Здравствуйте", узнает голос и довольно-таки
вальяжно, со знаками препинания, объясняет когда и как отправляется на
"Аэлиту".
Бобров слушает, слушает, потом переводит взгляд с часов на меня:
- Это что, действительно Стругацкий звонит?
* * *
Эпопея Ленина в Разливе отнюдь не закончилась событиями, описанными в
учебниках и научно-популярных книжках.
Как известно, уже несколько лет в Разливе проводится Интерпресскон. К
счастью, до шалаша от пансионата пять километров, и он пока еще стоит,
наверное.
Но перед пансионатом установлен бюст вождю революции, масштабом, примерно,
три к одному.
На Интерпрессконе-95, гипсовая голова пугала всех отбитым носом, что не
помешало сильно повеселевшему в баре москвичу Саломатову забраться на
плечи бюста и попытаться сунуть вождю в рот то, что неудобно и произносить
вслух (уж прошу прощения, но из песни строк не выбросишь - о времена, о
нравы!).
Андрей Измайлов в романе "Покровитель" описал безносого вождя перед
пансионатом и к Интерпресскону-97 вождю придали должный вид ("Волшебная
сила искусства - резюмировал Андрей Нариманович). В первый же день кто-то
густо напомадил губы Владимира Ильича.
На Интерпрессконе-98, представители "Северо-Запада" Петрушкин и Тишинин,
которым надоело сидеть в прокуренной атмосфере кафе, вышли на улицу,
водрузили на голову ненавистного деятеля пустую бутылку и, набрав кучу
камней, встали на исходную позицию. Мы с Бобровым вовремя заметили и едва
успели отогнать ретивых стрелков.
С ужасом думаю: что еще можно придумать над злосчастным бюстом и как это
предотвратить?
---------------------------------------------------
ПРИЛОЖЕНИЕ
Предлагаемые в Приложении материалы были написаны в соавторстве с Сергеем
Бережным и опубликованы в журнале "Оберхам" (Прим. автора)
ГЕРОИ ГОРОДА ФЭНДОМА,
или
ВЕСЕЛЫЕ БЕСЕДЫ БЕЗ СВЕЧЕЙ
(документальная пьеса в двух актах)
АКТ ПЕРВЫЙ
Время и место действия: "Интерпресскон-94", пансионат "ЗАРЯ", номер
Николаева, 5 мая, 23.45.
НИКОЛАЕВ: На Волгакон много всяких понаехало. Со всеми не
перезнакомишься. Слышал я краем уха, что с японцем хреново говорить -
совсем по-английски не тянет, даже "дриньк" без джапанского акцента
произнести не может. Но меня это не касается. Сижу у "поросят". По кроватям
народ впритык жмется, а стаканов только два. Жду очереди, читаю рукопись.
Из-за плеча кто-то спрашивает: "Ну как, инт'ересно?" - "Ничего," - говорю и
поворачиваю голову. Вижу, сидит фэн - может, из Казахстана, может, из
Узбекистана, к их акценту я еще в армии привык. А к Боре кто только не
приезжает... Тут как раз стаканы подают. "За Бор'иса?" - провозглашает
южный. "С незнакомыми не пью! - говорю и представляюсь: - Николаев,
Санкт-Петербург". - "Норихиро Ооно, - отвечает тот. - Джапан". Я
растерялся, только и выдавил: "Так все же жалуются, что ты отвратительно
по-английски говоришь... " - "Ну, плохо я говор'ю по-английски..." - развел
руками японец.
БЕРЕЖНОЙ: Как?! Я ж с ним полчаса только по-английски и трепался... Не
может быть!
ЧЕРТКОВ: Может, Столяров с ним переписывается, этот Ооно -
профессиональный переводчик с русского...
БЕРЕЖНОЙ: А вот мне Женька Лукин про Борю рассказывал - как Боря со
сменным мастером в обеденный перерыв на пару спирт пили. Спирт был
очищенный - то есть, сначала использованный, а потом очищенный. Хлопнули
по стакану и вдруг чувствуют - начинают слепнуть. Темнота кругом... Вот
спичку если зажечь - огонек еще видно туда-сюда, а кругом - мрак.
Расстроились, конечно. Еще бы - горе, слепые теперь на всю жизнь. Ну да
что ж теперь поделаешь... "А с бутылкой что?" - спрашивает мастер. "Ну не
пропадать же продукту, - говорит Боря. - Теперь уж все равно, давай
допьем!" Ну и допили.
ГОРНОВ: И что потом?
БЕРЕЖНОЙ: Вот и Лукин его спросил, что потом. "А ничего, - ответил Боря, -
развиднелось помаленьку..."
ЧЕРТКОВ: На Аэлите устроили конкурс красавиц - довольно вяло все прошло.
Так Боря выполз на сцену, выбрал самую симпатную девицу, облобызал и
заявил: "Такой достойной девушке надо дарить цветы. Но не сезон. Не нашел
я нигде цветов. Вот тебе розочка!" Достает из обширных штанин пустую
бутылку, разбивает о стойку микрофона и "розочку" подносит красавице. Это
Боря Завгородний!
НИКОЛАЕВ: Кстати, насчет пьянства. Сижу на Фанконе, с оргкомитетом пью. Им
уезжать через полчаса. Тут кто-то заходит и покупает семнадцать бутылок
вина. Интересуюсь ненароком - кому? Коломийцу. Запоминаю - на всякий
случай. Оргкомитет уезжает. Сил полная грудь. Иду к Коломийцу. Там
просторная комната с десятью койками - пионерлагерь. Посредине стол,
заставленный семнадцатью бутылками. За ним гордо возвышается Андрей
Михайлович - хозяин. И вокруг - двадцать пар голодных глаз, следящих за
его жестами, как за пассами иллюзиониста. Сажусь скромненько в уголке.
Молчу. Коломиец спрашивает: "О чем думаешь, Андрюша?" - "Да вот думаю,
напишу в "Оберхаме", что, мол, сидел Николаев у Коломийца, а тот не налил
Николаеву стакан. " - "Как не налил?!" - возмущается Андрей Михайлович и,
щедро наполнив стакан, протягивает его мне, вызывая завистливый блеск в
глазах Игоря Федорова и остальных. Выпиваю. "Ну, что напишешь в
"Оберхаме"?" - спрашивает Коломиец. "Так и напишу: Коломиец, мол, налил
Николаеву ОДИН стакан". Не успеваю договорить - передо мной второй полный
стакан. Ну, что делать? Выпиваю. Только хотел еще что-то сказать - передо
мною третий стакан. Нет, думаю, так меня сейчас остальные гости
растерзают, я ведь и все выпить могу. Тут кто-то кричит: "Хотим выпить со
Штерном!" Я говорю: "Штерн лежит неподъемный в своем номере, не получится
у вас". Из комнаты выходит Ефанов и через минуту возвращается со спящим
Штерном на руках, сажает на кровать. Борису Гидальевичу вставляют в руку
стакан и толкают под ребро. Он открывает глаза: "Выпить, да?" - выпивает и
опять глубоко задумывается. Ефанов уносит почетного гостя Фанкона в его
номер. Выпили со Штерном.
ЧЕРТКОВ: Свое состояние на конвентах Штерн сам определяет одним словом:
"Спью!"
НИКОЛАЕВ: Я не досказал. Утром просыпаюсь - смутно вспоминаю все это. Иду
умываться. Навстречу Коломиец. "Андрюша, ты помнишь, что обещал написать в
"Оберхаме", что я налил тебе семь стаканов?" - "В "Оберхаме", - говорю, -
отражаются исключительно достоверные факты. А я помню только три стакана!"
ГОРНОВ: Идем сегодня с Николаевым на станцию, навстречу упряжка с
бубенцами, стилизация под старину. В фаэтоне, раскинувшись, барин -
горделиво так расселся, хозяин. Поравнялись с фаэтоном, глядь - а это
Коломиец. Захотелось даже шапку заломать да земной поклон отбить. Хорошо,
шапок не было...
БЕРЕЖНОЙ: А вот еще на Волгаконе случай был... Вываливается из отеля
"Турист" Коля Чадович - бухой в дрезину, и его тут же ловит наряд. Ну,
говорит Чадович, хана вам, мужики, не знаете вы, кого замели, у меня
соавтор - полковник милиции, можете сразу погоны снимать... Ну, менты
заробели - мало ли, может, действительно промашка вышла? - и потащили Колю
в их с Брайдером номер. Ну там, натурально, Брайдер - в ничуть не худшем
состоянии души. "Юра, - говорит ему Чадович. - Ты гляди, Юра, чего
творится, а!" Юра разлепляет глаза, видит Чадовича между двумя коллегами,
привстает, ухмыляется и говорит: "Что, падла, попался, да?!"
НИКОЛАЕВ: И еще про них же. На Аэлите спрашиваю у Чадовича: "Коля, тебя я
уже хорошо знаю, а вот кто такой Брайдер? Ни разу не видел!" - "Достали
уже вопросами! - говорит Коля. - Брайдер - это двадцатилитровый жбан, с
которым я хожу за пивом, а потом на пару с этим жбаном пишу романы". Я еще
молодой был, подумал: мало ли, у писателей свои причуды. А на Волгаконе
мне представляют солидного мужчину в галстуке и говорят: Юрий Брайдер.
"Как же так, - удивляюсь я, - а Чадович мне сказал, что Брайдер - это жбан
с пивом... " В углу тихо пискнул Чадович и споро выскользнул за дверь.
"Сейчас разберемся, кто тут у нас жбан..." - сказал Брайдер и
уверенно-медлительной походкой профессионального следователя направился
вслед за ним.
ГОРНОВ: Ага, я Чадовичу этот случай на Фанконе напомнил, так он весь
конвент бегал за мной и просил не печатать про это в "Страж-Птице".
БЕРЕЖНОЙ: Сон Брайдера рождает Чадович.
ЧЕРТКОВ: Хы! Я слышал еще круче. На Волгаконе, после парохода, Сашу
Больныха, совсем больного, сносили по сходням ногами вперед. А лифты в
гостинице узкие, как гробы, и ходят редко. Больныха с трудом занесли и
поставили, и всей толпой набились - не переться же пешком. Отерли пот со
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг