дерьмо, на котором когда-нибудь произрастет гений!
- Я уже произрос, - совершенно серьезно ответил Андрей Михайлович Столяров.
* * *
Я возвращался с Интерпресскона-98 в одной машине с Борисом Натановичем.
Трепались о том, о сем, то есть ни о чем, потому что уже наговорились на
коне. И я рассказал, что мой сын, проснувшись, еще не продрав глаза,
включает компьютер и, пока он там грузится, успевает сходить в туалет и
помыться.
- Знаете, Андрей, - ответил Стругацкий, - первый год, как я купил
компьютер, я поступал точно так же.
* * *
На Интерпрессконе-97 Игорь Чубаха стоял пьяный в холле пансионата и бил о
мраморный пол горшки с цветами, которые заботливо выращивает кто-то из
персонала.
Приехав на Интерпресскон-98 на день раньше, оргкомитет расселился,
разведал обстановку. Выхожу утром в день заезда ждать первых гостей.
Подходит Валера Смолянинов:
- Ничего не замечаешь? - спрашивает.
- А что такое? - беспокоюсь я.
- Цветы-то ночью с подоконника предусмотрительно убрали!
* * *
На Страннике-98 знаменитые соавторы Юрий Брайдер и Николай Чадович
(имеющие в жюри один голос на двоих) жили, соответственно, в одном номере
гостиницы. После заседания жюри у Бориса Натановича Стругацкого Брайдер
поехал в отель вместе с другими писателями, а Чадович отправился на
вечеринку к Сидору.
- Ну, Чадович - гад, - вдруг в метро говорит Брайдер. - Наверняка же забыл
ключ от номера у дежурной оставить! Ну, пусть только мне на глаза
покажется, я ему устрою. Я теперь по его милости вынужден буду по
коридорам болтаться!
Приехали в гостиницу, ключ на месте.
- Вот, сволочь, - негодует Брайдер, - и здесь обманул!..
* * *
Александр Больных после Интерпресскона-93 на следующий год приехал, но в
пансионате не появился. На дверях висело объявление: "Кому нужен Больных,
звоните Боровикову". Ниже повесили такое же объявление: "А кому он нужен?"
* * *
У Симецкого и Можаева день рождения в один день и как раз на
Интерпрессконе.
Выхожу утром из лифта без четверти восемь и встречаю укоризненный взгляд
Юры.
- Ну вот, - тоном ослика Иа-Иа обвиняет он, - и ты не поздравил меня с
днем рожденья.
В ответ я пошел к Пирсу и тот крупными буквами распечатал объявление: "Не
забудьте поздравить Семецкого с днем рожденья!!!"
После обеда усталый Юра боялся выйти из своего номера.
* * *
Изредка, не так часто как хотелось бы, я устраиваю домашние застолья с
друзьями по какому-нибудь поводу, например выход новой книги, приглашаю
близких друзей. Как правило приходит и моя родная сестра, на четыре года
меня младше, раньше она жила на соседней улице. И вот когда Андрей Чертков
впервые ее увидел, то (после трех часов угощения) решил проводить ее до
дома. На все мои уговоры он не реагировал, на предупреждения, что она
замужем - тоже. Тогда я сердцах соврал:
- Хорошо, провожай. Только учти, что она живет на Гражданке, полтора часа
на транспорте.
- Предупреждать надо, - ответил Чертков и вернулся на свое место за столом.
* * *
Коля Калашников, седой библиотекарь из Новокузнецка, ярый люден и
поклонник фантастики, на каждом Интерпрессконе просит отметить
командировочные.
- Неужели провинциальные библиотеки сейчас оплачивают подобные
командировки? - как-то раз подивился я.
- Нет, конечно, - признался он, - Я целый год экономлю от жены на обедах,
чтобы приехать сюда, а ей говорю, что библиотека платит.
* * *
За первую свою книгу "Наследник Алвисида" часть гонорара я получил
экземплярами. Взял пяток пачек на Интерпресскон и дарил всем, кого раньше
знал.
- Спасибо, - сказал Коля Калашников. - У меня дома в шкафу стоит полторы
сотни книг с дарственными надписями от писателей, но это первая книга,
которую мне действительно подарили.
* * *
Широко известный в узких питерских кругах Геннадий Белов, перестал для
меня существовать, как серьезный человек, после одного случая. Сейчас он
уволился из Азбуки, но то, что он вновь когда-нибудь проявится (в том или
ином качестве) я не сомневаюсь.
Когда я написал "Наследника Алвисида", то давал рукопись разным людям на
предмет опубликования, в том числе и Белову, который тогда работал на
"Центрполиграф".
Он позвонил мне и предложил приличную сумму гонорара. Я согласился
(примерно в то же время мне предложили издать роман в "Лани", но гонорар
был значительно скромнее). Гена отправился за авансом в Москву, заверив,
что четвертого числа привезет мне деньги и мы подпишем договор.
Четвертого числа он не позвонил. Я пытался его найти, но безуспешно. Не
позвонил он и четырнадцатого. Я подписал договор с "Ланью". И буквально на
следующий день звонит Белов:
- Сейчас я привезу тебе оговоренный аванс.
Я объясняю, что уже подписал договор. Он в гневе, на что я пытаюсь
огрызаться - ведь обещанный срок давно прошел.
- Я был в запое, и не мог позвонить, - безаппеляционно парировал Белов. -
Но у тебя-то какие оправдания?
* * *
Даже если я не сделаю в жизни ничего более-менее достойного, мне уже есть
чем гордиться. Когда Святослав Логинов писал своего "Многорукого бога
далайна" я был первым читателем, причем читал в рукописи и маленькими
кусочками. Наверное, не будет преувеличением, если скажу, что жил этим
романом вместе со Славой.
И вот, когда роман близился к завершению, я спрашиваю:
- Слушай, а чего это в твоем романе вино пьют только вельможи?
- Так дерево туйвань редкое и плоды, из которого делают вино, дорогие,
беднякам это недоступно, - терпеливо поясняет Святослав Владимирович,
словно своему ученику на уроке химии.
- Подожди, но чавга у тебя есть?
- Есть.
- И горячие каменные авары, у которых сушат порох, есть?
- Есть.
- А что будет, если мякоть чавги поставить к аварам?
- Забродит.
- Так какого лешего твои изгои трезвенники?
И по страницам романа запахло перегаром от браги из чавги. Целиком мою
заслуга, бью себя в грудь и горжусь.
* * *
Я люблю работать ночью - ни телевизор, ни телефон не отвлекают, можно
целиком уйти в процесс.
Четыре часа ночи, звонок. Беру трубку и сразу говорю со вздохом:
- Здравствуй, Сан Саныч.
- А откуда ты знаешь, что это я? - раздается характерный голос.
- Среди моих знакомых другого такого, чтобы звонил посреди ночи, нет.
* * *
На Фанконе-91 захожу во двор клуба, где проходили мероприятия, вижу до
боли знакомое лицо, подаю руку:
- Привет!
Ни имени-фамилии, ни откуда человек, не помню, но точно встречал то ли на
Интерпрессе, то ли на Аэлите, может еще где.
- Привет! - раздается в ответ.
- Как дела?
- Да нормально. А ты как?
Короче, треплемся минут двадцать и вдруг соображаю, что это Анатолий
Вассерман из одесской команды знатоков, естественно, лицо по любимой
телепередаче мне знакомое. Оказалось, что он старый друг Вершинина.
* * *
На Волгаконе со спиртным было туговато, магазины тогда работали лишь до
девяти. А посидеть по душам, в тесной компании хотелось. Мы с Вершининым,
после трудных переговоров, купили у швейцара гостиницы бутылку водки на
троих (с одним рижским писателем, которого я больше никогда не встречал;
Копти, по-моему, его фамилия). Не хотели больше никого видеть, да и самим
едва в самый раз. А куда пойти, если толпы гуляют по номерам?
Сидим у Вершинина, в темноте, якобы никого в номере нет.
Постучат-постучат, уйдут. Общаемся шепотом, но - здорово, даже спорим о
чем-то. Вдруг кто-то чересчур настойчивый попался. Лева нашел выход:
расстегнул рубаху, выдернул подолы из брюк и приоткрыл дверь:
- Извини, друг, я не один...
- Понял, Лева, все понял, наслаждайся дальше. Зайду завтра...
Кстати, через несколько лет я воспользовался схожим приемом против самого
Вершинина.
Лев Рэмович, повесть которого на Интерпрессконе-97 с отрывом всего в
несколько голосов уступила вещи Успенского, был очень расстроен этим
обстоятельством и, усиленно залив горе в баре, начал плакаться всем в
жилетку, задавая риторический вопрос: "Почему?"
Признаться, обычно искрометный и обаятельный Вершинин в тот день порядком
всех утомил. И когда на фуршете я увидел, что Лев Рэмович шатающейся
походкой, но целенаправленно направляется ко мне, я не выдержал и шепнул
стоявшей рядом Татьяне Приданниковой: "Спасай!". Она мгновенно обняла меня
и, когда Лев Рэмович появился рядом, томно-непередаваемым голоском, перед
этим чмокнув меня в щеку, протянула:
- Потом, Левочка, потом... Не видишь - мы заняты?
* * *
В лохматых восьмидесятых моя сестра ждала возвращения мужа после
длительного рейса и хотела побаловать его пивком. Стоят они с мамой в
огромной очереди у пивточки среди мужиков и, когда до окошка остается
несколько человек, пиво кончается.
- Не могли побольше разбавить, тогда бы и нам хватило! - в сердцах
заметила мама.
* * *
В феврале девяносто четвертого года я жил один на квартире жены и
заканчивал "Наследника Алвисида". Приехал Бережной - стали жить вдвоем. Он
купил билет на Севастополь - уезжать дней через семь. Я ему говорю:
- Проверь билет.
- Да все нормально! - в ответ.
Накануне отъезда еще раз намекаю:
- Серега, посмотри билет!
Смотрит: поезд не на завтра, а через час. Я тогда был крайне поражен его
разгильдяйством. Потом привык.
* * *
Один из моих близких друзей, Александр Кирсанов, как-то сказал:
- Давным-давно хочу раздобыть брелок в форме луны - с пятнами морей и всем
прочим...
- Зачем?
- А, что б когда тоскливо, поднять в руке над головой, уставиться на нее и
завыть...
* * *
В армию, как известно, ниже метра пятидесяти не берут. Когда я служил в
учебке, был у нас в роте казах - Дивлят, маленький такой, метр пятьдесят
один, по русски еле-еле, как и все они, говорил.
Однажды я был вместе с ним в наряде по кухне, в посудомойке. Тринадцать
человек в десяти огромных квадратных раковинах метают миски от одного к
другому, шум-звон. Вдруг наступает тишина и все оборачиваются в сторону -
там, почти влезши в огромную повернутую на бок пятидесятилитровую
кастрюлю, чистит ее Дивлят. И в тишине отчетливо звучат слова:
- Билядь, "биний сентиметер!
* * *
Году эдак в семьдесят шестом, когда книги по талонам за сданную макулатуру
продавали, собственными ушами в книжном магазине слышал, как подошла
бабушка и, глядя в бумажку, спросила продавщицу:
- Девушка, есть ли у вас книги А.Дюмы "Граф мотоциклист" и "Королева
морга"?
Истинная правда. Потом додумали "Двадцать килограмм спустя".
* * *
Синицын круто гордился, что в восьмидесятых годах пил пиво с Гарри
Гаррисоном, когда тот приезжал в Москву, а я все шутил, что жутко ему
завидую, даже в "Оберхаме" что-то по этому поводу писал.
На Страннике-97 был Шекли. Мы пили пиво, отмечая премию Вершинина, две
бутылки я взял с собой в столовую на обед. Стол на шестерых - Чертков,
Тюрин, Етоев и я. Только разливаем пиво по фужерам - входит Шекли с женой,
а свободные места лишь за нашим столом. Я бы и Шекли налил, но меня
предупредили, что ему нельзя.
Тем не менее - пил же с Шекли, он прям рядом со мной сидел. Выхожу и всем
хвастаюсь: пил пиво с Шекли. Один Сидор сразу смекнул и спросил:
- А Шекли-то с тобой пил?
Кстати, когда Гаррисон приехал на Интерпресскон-98, то пил пиво (и не
только) с любым желающим и в любых количествах, позируя перед
фотоаппаратами. Так вот, реализовать свою давнюю "мечту" я так и не
удосужился из-за множества хлопот. Зато получил из его рук премию и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг