кресле, Реф застал человек десять, из которых только двое были знакомы ему.
Но и этого хватило, чтобы почувствовать уважительное недоумение. Одним был
директор энергетической комиссии Гритс, вторым - Имеэл, генеральный
конструктор сектора космических исследований,
Реф невольно притормозил на пороге. Шеф сделал приглашающий жест и
предложил продемонстрировать изопластины. Все окружили стол. Реф вынимал из
кассеты пластины, рядами раскладывал по блестящей металлической поверхности,
пока не занял ее всю.
- Точность, насколько можно судить, очень большая, - заметил кто-то
незнакомый.
- Да, у нас результат был хуже, - сказал Имеэл. - Но принципиальной
разницы нет. Нет принципиальной разницы,
Реф убедился, что большинство изучает графики очень пристально -
очевидно, в них содержалось нечто весьма для них важное.
- В-все т-т-то же, - выдавил шеф.
Присутствующие расселись по креслам, а Реф, не зная, что делать, стоял.
- Мы обязаны поздравить нашего коллегу, - сказал Имеэл. - И поблагодарить
за блестящие результаты...
- С-с-спасибо, Реф. Иди, - распорядился шеф.
"Закончен вариант 596" - стояло на экране, когда Реф вернулся к себе. И
сразу запищал графопостроитель.
Реф автоматически бросил взгляд на табло. До обеденного перерыва сорок
восемь секунд. Есть время подумать. Кто были те люди, которые чувствовали
себя равными с Гритсом и Имеэлом и с таким волнением изучали графики,
полученные его программой? Реф смаковал гордость за свою работу, но ему
хотелось бы знать, в чем, собственно, ее важность?..
В меню оказалось опять всего одно блюдо - Тхем, и, разбивая твердую
оболочку, Реф первый раз в жизни подумал, что помнит Тхем с раннего детства
именно таким. Менялись моды на цвета и густоту биомха; появлялись и исчезали
персонажи ночных видений; совершенствовалась конструкция капсул. А Тхем
всегда оставался тем же: круглый, белый с разноцветными прожилками. Будто
трудно изменить хоть упаковку!
Едва Реф возвратился, как его снова вызвал шеф.
- Пообедал? - протяжно спросил он. - Зайди ко мне, будь добр.
Эге, случилось нечто серьезное, раз он позволил себе принять снимающее
голосовые судороги, но очень вредное лекарство!
Старик был уже один.
- Ты сделал действительно отличную программу, Реф, - сказал он и замолчал
так надолго, что Рефу стало не по себе.
- Вот что, - наконец произнес шеф. - Сними счет с Большого. Собери
полученные варианты и вместе с программой сдай на хранение.
Реф, потрясенный, не находил слов. Потом многолетняя привычка не
спрашивать дала сбой. Он заговорил толчками:
- Шеф... в чем суть... что обрабатывала моя программа?! Старик медленно
поднялся и сделал совершенно невероятную вещь - сел на стол так, что ноги
болтались над полом.
- Ладно, скажу. Это был теоретический просчет возможности тяжелого
синтеза.
Судя по выражению физиономии, он получил истинное удовольствие от
недоумения Рефа.
- Мы ограничивали себя во всем, чтобы успеть найти новый источник
энергии. Когда еще только начали жечь уран, поняли, что даже его надолго не
хватит - на энергии распада не протянешь. Единственной перспективой был
синтез. А ты еще раз высчитал, что синтез для промышленного выхода энергии
невозможен... Вот так, - шеф сполз со стола, лицо его приняло обычные
старческие очертания, и он опустился в кресло.
- Вот еще что, - отвернувшись, промолвил он. - Из всех нас, по-моему,
только ты знаком с женой Зоанда... тебе предстоит съездить к ней и сообщить,
что Зоанд погиб.
Старик положил на стол блок-жетон.
Реф похолодел от нового удара. Но в голове поворачивалась единственная
идиотская мысль: до чего странно выглядит жетон отдельно от человека.
- Все, - ровным голосом сказал шеф. - Иди. Реф взял жетон, спустился на
свой этаж, отдал приказ Большому прекратить счет. Сложил в контейнер
изопластины. Вышел в коридор, сел в лифт и нажал кнопку самого нижнего
яруса. В длинном тоннеле стены, потолок и пол покрывал мягкий пористый
звукоизолятор. Реф находился в глубоких недрах, под черепной коробкой
Большого. Сквозь метровые стены чудилось бормотанье миллиардов электронных
мыслей. Пройдя метров пятьсот, он завернул в коридор поуже и в конце его
нашел дверь с ужасной в своей простоте надписью: "Архив"...
Вечером Реф застал жену лежащей на тихонько жужжавшем виброматрасе. Она
забавлялась механической змеей. Игрушка пыталась заползти ей на живот, а
жена с улыбкой спихивала ее обратно.
- Ты сегодня рано, - встретила она Рефа. - Что-нибудь стряслось?
- Ничего особенного.
- Голодный?
- Пожалуй.
Жена стряхнула змею и пошла к плите. Игрушка, запрограммированная на
постоянное движение, порыскав по комнате, наткнулась на ногу Рефа и винтом
поползла вверх. Он с силой отшвырнул ее в угол.
- Реф, милый, - донеслось от плиты, - насчет ребенка... комиссия мне
сегодня напомнила. Иначе могут быть неприятности. - Она на секунду замялась.
- И знаешь, надо бы не медлить. Будет надежнее по срокам.
- Хорошо, - буркнул Реф.
Он ел долго, растягивая время. Потом медленно выпил два стакана теплого
калорийного концентрата. Жена сидела на матрасе и сочувственно смотрела на
него. Бросив пустой стаканчик в утилизатор, Реф прошелся по комнате. "Как
тесно! Как везде отвратительно тесно!" - вдруг подумал он.
- Очень устал за день?
Реф остановился и упрямо качнул головой. Тогда жена выключила змею,
достала флакон. Реф проглотил две таблетки. Через минуту мысли его стали
затуманиваться. Внутри вырастало что-то звериное, хрипящее, злобное.
Предметы вокруг расплывались. Осталась лишь женщина на матрасе.
Когда все кончилось, он разжал руки, и жена осторожно высвободилась.
- Я испортил твой костюм, - сказал Реф, отводя глаза.
- Ничего, не сильно...
Против обыкновения в сон не клонило, и Реф понял, что находиться в
квартире ему не под силу.
- Извини, у меня есть дело. Часа на полтора.
В коридоре, пока он машинально считал шаги, почему-то всплыло число
"847". Ах да, именно здесь появилась девушка в матерчатой одежде. Не похожая
на других.
Смутно желая чего-то, Реф толкнул дверь, та поддалась - и шагнул в
квартиру. Ну и ну! Весь пол и стены были покрыты слоем зеленого биомха, а
посреди стояла на четвереньках девушка, в которой он не сразу узнал свою
случайную попутчицу: она украсила себя розовым биопухом, годным лишь для
младенцев.
Девушка встала на ноги, и Реф смутился - слишком коротким и
просвечивающим был пух.
- Ты этот... шестимерный? - прищурилась она. - Я тебя помню... Меня зовут
Соат, - девушка пьяно качнулась. - Ты не знаешь, почему все так погано?
Нет?.. Тогда зачем ты?..
Действительно, зачем? Реф прикрыл за собой дверь и двинулся к
транспортному тоннелю.
Капсула не появлялась странно долго. Когда он наконец-то ее дождался, то
ощутил раздвоенность: единственное место, куда он мог сейчас разумно
направиться, это квартира Зоанда; но существовало нечто иное, тянувшее своей
неопределенностью.
"Второй сегмент Северного А, 245" - набрала его рука. Набрала ни с того
ни с сего, Реф точно знал, что никогда туда не ездил, там не было ничего,
что имело бы отношение к его жизни...
Капсула открылась в коридор, освещенный тусклыми редкими плафонами. На
полу лежал слой пыли. Сам воздух имел словно бы мертвый привкус.
Отопительная система не действовала, лифты тоже. Здание было пусто.
Не зная, чего ищет, Реф медлил, но его продолжало толкать вперед - к
аварийной лестнице,
На втором, третьем и четвертом этажах коридоры были темны. На пятом
вдалеке виднелся свет. Некое подобие цели.
Мозг привычно считал шаги, а сознание было придавлено грузом вопросов.
Как, отчего погиб Зоанд? Почему он, Реф, обязан иметь ребенка? Знает ли
комиссия, что Город обречен? Городу грозит гибель. Но через пять лет? Через
пять поколений? Почему шеф так легко открыл вдруг тайну за семью печатями?..
Реф достиг освещенной двери. Обычная комната, и в ней мальчик лет
двенадцати, толстый от неряшливо наляпанных один поверх другого слоев
биомха. Мальчик разглядывал Рефа благожелательно и оценивающе.
- Ты что тут делаешь? - с недоумением спросил Реф.
- Ужин делаю.
- Но... твои родители?..
- Вы есть не хотите? А то у меня целая гора ужинов, - мальчик увел
разговор в сторону.
- Нет, я поел, - Реф переступил порог. Здесь кое-как обитали - горел
глазок морозильной камеры, в ванне болтались лохмотья пены. Мальчик возился
у плиты.
- Ты совсем-совсем один живешь? - допытывался Реф.
- Да мне не скучно. Только холодно... Если еще ко мне зайдете, принесите
баллон с мхом. А то мерзну.
- Садись, Олан! - приказал Азим.
Олан не раз гадал, что находится внутри Храма. Но представление о чем-то
мистическом совершенно не соответствовало действительности: ярко и неведомо
освещенное помещение Храма заполняли вполне конкретные по очертаниям, хотя и
непонятные предметы.
- Садись! - повторил Учитель.
Олан почтительно опустился на табурет перед Азимом, сидевшим в углублении
массивного пушистого валуна.
- Ты построил двигатель?
Олан понял, что речь о духовой Машине.
- Да, Учитель.
- Ты ходил на Поляну? - кажется, с интересом спросил Азим. - А ведь Обряд
запрещает это! Олан опустил голову.
- Послушай, Олан. Ты мудрый, и я за это чту тебя.
- Да, Учитель...
- Но ты не можешь знать того, что знаю я. Ты не ведаешь, что есть добро,
а что есть зло. Я мог бы разрушить твой двигатель, Олан. Но я хочу, чтобы ты
поверил мне и сделал это по своей воле.
- Но моя Машина мелет для всех муку из лиан! - обнадеженный его
добродушным тоном, решился подать голос Олан. - Не надо больше до боли в
спине крутить жернов. Где зло? Объясни, Учитель!
- Меня огорчает, что ты не хочешь просто верить... Сейчас твоя мельница
добро. И если б дело было в ней одной, я бы ничего не имел против. Но
подумай, что тебе придет в голову соорудить... ну, предположим,
механического тхеопама для таскания камней...
Олан в ошеломлении уставился на Азима. Тот улыбнулся.
- Или механическую птицу, чтобы летать над лесом. Как ты считаешь, было
бы это добром?
- О, да... - едва смог произнести Олан, пораженный невероятными, но
удивительно ярко представившимися ему картинами.
- Однако на том не кончилось бы. Ты захочешь и варильщика похлебки, и
рубильщика листьев Тхе, и резальщика лиан...
- Разве это возможно? - задохнулся Олан.
- Возможно, - уже раздражаясь, сказал Азим. - Не ты, так твои дети или
дети твоих детей. И это будет уже злом, которое не остановить!
- Я не понимаю! - возбужденный тем немыслимым, что взорвалось в его
голове, возразил Олан. - Если Мельница - добро, то Рубилыцик и Птица - тоже
добро!
- Прислушайся. Почему работает твоя машина? Потому что под котлом горят
дрова. Твоя птица тоже должна что-то есть. И она будет есть... те же дрова,
если хочешь. И тебе не хватит дров на всех птиц, тхеопамов и рубильщиков.
- Вокруг Деревни лес во все стороны, Учитель!
- В лесу существуют еще деревни - там, там и там! В каждой заведется свой
Олан. Вам всем леса не хватит!
- Я не верю тебе! - воскликнул Олан, вдруг почувствовав свою силу. -
Деревья вырастают каждый год, дров всегда будет сколько угодно! - он видел,
что не с гневом, а с печалью внимает ему Азим.
- Прислушайся, Олан! Вот Поридам, Гномин, Юола или ты сам. Вы живете,
соблюдая Обряд, и вы счастливы. Так жил и умерший Нон, и так прожил старик
Мультазарим. Так жили до них. Было так, так есть, и было так, как будет -
говорит Обряд. Подумай, разве это не была счастливая жизнь?
- Это так... - вынужден был согласиться Олан.
- Но если она была счастливой, зачем менять ее?
- Когда не придется вертеть жернова и надрываться, закатывая камни на
спину тхеопама, она станет еще лучше! - Олан чувствовал прилив воинственной
энергии, как в пору охоты на болотного крокодила. - Ты говоришь, что Обряд
нужен ради того, чтобы сделать счастливой жизнь. Тогда объясни, зачем мы
строим Мост через топь? Зачем отдаем тебе столько яиц тхеопама? Ты говоришь,
что я должен верить. Но я сомневаюсь!
Лицо Азима стало ритуальным - оно было неподвижно, и оно неуловимо
менялось, было расслаблено, но напряжено.
- Твоя машина - зло, - произнес Азим негромко, и Олан осекся, будто
уколовшись о звук его голоса.
- Ты разрушишь ее и никогда больше не пойдешь на Поляну...
Олан не различал уже Азима, только мерцание черной бездны в его зрачках.
Это мерцание сковывало Олана, но та сила, которая взорвалась в нем,
клокотала и требовала выхода.
Олан с трудом двинул головой и снова увидел Храм и Азима, и его
побелевшие пальцы, вцепившиеся в пушистый валун,
- Ты должен разрушить свою машину и забыть...
- Нет!
Азим откинулся назад, все мускулы его расслабились, и Олану померещилось,
что Учитель умер. Страх сжал его сердце. Но вот Азим вздохнул и выпрямился.
- Чтобы понять все, тебе не хватит жизни, - устало и безнадежно промолвил
он.
Олан понял, что поборол, одолел Учителя. И что больше тот ничего не
скажет. Он охватил последним жадным взглядом загадочные предметы в Храме и
вышел наружу.
Жители толпились возле его хижины. Лица были повернуты в сторону Храма, и
Олан понял, что его ждут. Под котлом духовой Мельницы еще тлели угли.
Олан не знал, как сказать то, что буквально рвалось из него. Он сглотнул
несколько раз, прежде чем начать.
- Обряд запрещал ходить на Поляну, - наконец удалось выговорить ему. - Но
я был там! Обряд говорил, что нельзя делать ничего, кроме того, что нужно
делать. А я сделал Машину. Теперь никому не надо с утра до вечера вертеть
жернов. Машина будет делать это за всех!.. Обряд приказывал нам строить
Мост, заставлял отдавать съестное Азиму. Но зачем?
Остановившись, Олан обвел взглядом толпу. Да, в лицах был испуг, но в них
были доверие и то возбуждение, которое наступает в громкие дни крокодильей
охоты. И Олан чувствовал, что может теперь ничего не опасаться.
- Братья! Обряд обманывал нас! - крикнул он, и толпа качнулась, выдохнула
и замерла. - Мы не будем больше катать валуны! Не будем отдавать пищу Азиму!
Все, что приказывал нам Обряд, - это пелена, закрывавшая от нас свободную
жизнь! Азим совершал брачный Ритуал, и мы верили, что именно от сока Тхе
рождается новый человек. Но это ложь! Мы все знаем, почему самка тхеопама
начинает нести яйца, а из живота гнурии появляются маленькие ящерицы. То же
самое должно произойти с мужчиной и женщиной, чтобы появился ребенок!
Радость от исчезновения пелены проступала на смятенных лицах. И Олан
закричал охрипшим голосом, чтобы окончательно перевернуть людей и заставить
поверить, что наступила новая пора.
- Я показал вам, как мелет духовая Машина! Но это только начало! Я сделаю
механических рубильщиков листьев Тхе! А потом механических птиц, чтобы
летать! И ловца крокодилов - никто не будет больше перекушен зубами, как
старый Нон! Радуйтесь!
Толпа подалась вперед, и раздался потрясший Деревню клич:
- Олан! Олан!
- На Поляну! - воскликнул он, и толпа повиновалась, как тело повинуется
мысли.
Они были на Поляне, и Олан командовал, показывая, что ему нужно. Жители в
общем порыве растаскивали груды металла и выбирали ношу, которую способны
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг