- Эй! Кто тут без моего ведома обижает людей?
- Убирайся, пока цел, - отвечал главарь разбойников, - я Феридан,
который делает, что хочет!
- Наглец! - закричали в ответ. - Это я Феридан, который делает, что
хочет! И я поставлен царем стеречь ворота Персиды и чтить заветы
благородства и справедливости, и мой меч добывает добро и карает зло!
Клеарх поднял глаза и увидел совсем рядом, за кустом терновника,
всадника на белом коне, с лицом, пылающим как солнце, и обнаженный меч в его
руке; а меч этот был вот какой: небо, звезды и земля гляделись в него, и
весь мир видел в нем свое отражение; когда меч видел ложь или другое
творение Аримана, он поворачивался к миру своей черной стороной, а когда меч
видел творение Ахура-Мазды, он поворачивался к миру своей белой стороной.
- Держи, - крикнул всадник и кинул ему меч. А сам схватил палицу,
лежавшую поперек седда, и кинулся со своими людьми вниз; тут разбойники
стали разлетаться, как листья осенью, и кто успел бежать - бежал, а кто не
успел - храбро бился.
Пленных разбойников Феридан велел везти в свою крепость, расположенную
неподалеку, на полпути между небом и землей. Под крепостью было удивительное
озеро, волны которого один раз в году превращались в водяных кобылиц. На
берегу озера, на каменной ступеньке, горел священный огонь.
Весь день в усадьбе шел пир горой: для гостей резали гусей, уток,
баранов, свиней.
Феридан около себя посадил самых храбрых: Клеарха - по правую руку,
предводителя разбойников - по левую, и сам поднес им чашу. Надо сказать,
что чаша эта отличалась необыкновенным свойством: кому не довелось убить
врага, не должны из нее пить, иначе она оскудеет и не наполнится. Феридан
принял Мтрадата за Клеархова раба и приказчика, ему и в голову не пришло
посадить юношу за стол.
Клеарх заметил, что Феридан сидит за столом, не снимая серебряной
кольчуги, и спросил, отчего.
- Не могу, - ответил Феридан, - она срослась с кожей. И еще одно на
мне заклятье: чем выше в горы и выше солнце, тем больше и моя сила. В
полдень моя сила возрастает и равна силе ста быков, а в полночь убывает и
равна силе половины быка, и в полночь я не могу убивать, а могу только
пытать.
После третьей чащи Клеарх с поклоном вернул хозяину меч, но тот сказал:
- То, что я дарю, я не принимаю обратно, а силой отбирать причины не
вижу. У меня есть, однако, просьба. Я бездетен. Оставайся в моем замке моим
сыном.
Клеарх посмотрел вокруг, на крепость между небом и землей и на
прекрасные стада внизу, вздохнул и сказал:
- Самая тяжелая мука для человека: хотеть одного, но не иметь силы
бороться с судьбой. Я не могу не ехать в Вавилон и боюсь, что встречу еще
много засад на пути.
Туг разбойник напротив, который отказался называть свое имя,
усмехнулся, а Феридан подумал: "Я был прав. Этот человек не купец, он хочет
отомстить; или же отец невесты послал его в тот край за живой водой".
Феридан сказал:
- Я поехал бы с тобой, но на моей силе заклятье: я не могу покидать
ворот Персиды. Но я знаю, как тебе помочь.
И вот в полночь, когда сила хозяина убыла и он уже не мог убивать, а
мог только пытать, Феридан велел снять с разбойничьего главаря одежду,
привязал его к столбу и вынул из-за пояса плетку.
- Что ты хочешь? - спросил разбойник.
- Хочу узнать, сколько засад будет на пути моего сына.
- Глупец, - сказал разбойник, - я не испугался твоего меча днем,
неужели ты думаешь, я испугаюсь ночью куска кожи?
- Ну что ж, если вытерпишь мою плетку, получишь все мои стада.
Тут Митрадат понял, что сейчас будет, и закричал персу:
- Не мучь его!
"Что себе позволяет этот раб!" - подумал Феридан и велел слугам
схватить его.
Потом он начал охаживать разбойника плеткой, а плетка эта была
непростая: вся увита золотыми нитями и усажена мелкими серебряными
гвоздиками. Прошел час, разбойник не выдержал и сказал:
- Меня зовут Датис, я зять Оронта, царского зятя. А эти двое -
никакие не купцы, а Митрадат из рода Артабаза, сын наместника Фригии, и
Клеарх, эллин из города Гераклеи.
Феридан опустил плетку, подумал немного и сказал Клеарху:
- Дай-ка мне меч!
Клеарх почуял недоброе и спросил:
- Зачем?
Феридан показал на Митрадата, которого слуга держал, как щенка, и
сказал:
- Сегодня, когда я увидел эту падаль под телегой, я подумал: "Вот,
купец и раб бросил товарища". Давеча я глянул на него и подумал: "Вот, купец
боится и вида битвы, и вида пытки!" А теперь я не знаю, кто его сглазил, но
лучше видеть потомка Артабаза мертвым, чем трусом.
Услышав это, Датис обрадовался и сказал:
- Знаешь ли, Феридан, кто его сглазил? Вот эти самые эллины, и одному
из них ты подарил свой меч!
Но в этих местах ничего не знали о вражде эллинов и персов и о вражде
двух партий при дворе. Феридан рассердился и закричал:
- Никто, даже царь, не властен над моим мечом: кому хочу, тому дарю! И
какое мне дело, из какой страны он родом, если у него над головой сияет
Фарна!
Митрадат вытряхнулся из рук испуганных стражников, взял у Клеарха меч,
подошел к Феридану и протянул ему меч рукоятью вперед.
- Что ж, убивай меня, - сказал Митрадат. - Только не думай, что я
умираю дураком. Царь, наверное, хорошо заплатил тебе за мою смерть - он не
мог простить, что яя ослушался его и не написал смертного приговора отцу.
Только знай, что моей смерти царь тебе тоже не простит, потому что даже
больше, чем невинных, любит казнить палачей.
Митрадат говорил, улыбаясь, и очень хорошо знал, что лжет. Феридан
побледнел, предложенного меча не взял, а сел на пол и обхватил голову
руками: он понял, что не всякую беду поправишь мечом.
Через три дня Клеарх и Митрадат отправились в путь. Купцами они больше
не притворялись - смысла не было. Феридан сводил Клеарха в свою
сокровищницу и щедро одарил его. Напоследок он раскрыл сундуке медными
монетами, вынул одну и спросил:
- Датис называет тебя странным именем "эллин", вот я решил спросить:
не из ваших ли краев эти деньги, и деньги ли это, и достойны ли они того,
чтоб их держать среди моих сокровищ?
Клеарх посмотрел и узнал афинский теорикон, всего-то в два обола.
- Это не совсем деньги, - ответил Клеарх. - С ними не поступают так,
как обычно поступают с деньгами: не обменивают на хлеб или масло, не дарят
друзьям и не зарывают в землю. Их выдают в Афинах беднякам, чтобы те могли
посмотреть театральное представление, как возмещение потерянного заработка.
Туг Клеарху пришлось многое объяснять Феридану, потому что у персов нет
драм, которые сочиняют для народных представлений, а есть только песни,
которые поют для знати на пирах.
Ф е р и д а н. Кто же положил начало такому странному обычаю?
К л е а р х. Некоторые называют имена Феспида и Эсхила, я же полагаю,
что причиной всего был великий афинский властитель Писистрат, который
объявил крестьянский праздник Диониса общегосударственным праздником. А
откуда они у тебя?
Ф е р и д а н. Мои люди недавно поймали одного человека. Он называет
себя Стилоклом, афинским гражданином, впрочем, он плохо изъясняется
по-людски и сумасшедший, судя по тем басням, которые он рассказывает.
Клеарх прищурился и улыбнулся - ведь Стилокл был братом Тимагора.
К л е а р х. Подари его мне, а лучше - Митрадату.
Ф е р и д а н. Пожалуйста. Этот человек - прирожденный раб. Подумать
только, он не раз заявлял мне, что человек- есть часть, а государство -
целое! Хотел бы я знать, частью какого целого я являюсь!
x x x
Стилокл, младший брат афинянина Тимагора, вот уже четвертый месяц пас
овец в горах у варваров. Сначала он сильно мерз и тосковал, а потом привык,
памятуя, что истинное богатство состоит не в приобретении имущества, а в
ограничении потребностей. Стилокл не обрадовался и не огорчился, когда его
хозяин подарил его другому персу, Митрадату, а тот взял его с собой в
Вавилон.
Афинянин, к своему изумлению, нашел в варваре внимательного и
любознательного собеседника, вдобавок прекрасно говорящего по-гречески.
- Как же ты здесь оказался? - расспрашивал Митрадат. - Ведь ты не
купец, не лазутчик и не посол.
С т и л о к л. Я прочитал книгу Ктесия об Индии. В ней сообщалось
множество удивительных сведений о народах, которые научаются справедливости,
питаясь не мясом, но орехами; о женщинах, которые выше пояса имеют головы и
женские груди, а ниже пояса оборачиваются виноградными лозами; о карликах и
псоглавцах, о людях, у которых один глаз посреди лба, и о людях, у которых
глаза устроены и вовсе удивительным и чрезвычайно мудрым образом: они все
хранятся в сокровищнице у царя, и, когда приходит надобность, царь посылает
свои глаза тем из своих подданных, которые об этом просят; так что царь
видит все глазами своих подданных и подданные - глазами царя. И я хотел
увидать все это...
М и т р а д а т. И ради этого ты отправился в путь?
С т и л о к л. Разве жажда знаний менее достойна, нежели жажда наживы и
власти?
М и т р а д а т. И что же, нашел ты царство, где глаза, рассылаемые по
мере необходимости, хранятся в сокровищнице царя?
С т и л о к л. Увы, это одна из выдумок Ктесия. Он во многом ошибался.
Так, индийцы научаются справедливости, питаясь вовсе не орехами, а рисом; я
также видел место, до которого дошел в своих странствиях Дионис, и след его
на скале, и источник, который время от времени струится вином. Измерив его
местоположение, я нашел, что ой находится на четыреста стадий южнее места,
указанного Ктесием. Также и в том месте, где Ктесий указал землю псоглавцев,
живут люди с нормальными головами, и лишь туловища у них ослиные. По
возвращении я опровергну басни Ктесия и напишу книгу действительно
правдивую.
Восхищенный варвар велел позвать свою жену. Повинуясь причудам
азиатской ревности, персиянка подъехала на муле, сверху которого было
походное ложе, и лежала там, закутанная в покрывала, как Исида.
Женщина томила душу Стилокла, он вдруг стал жаловаться на судьбу, хотя
и считал, что раб или наемный работник, который не распоряжается собой,
человеком считаться не должен. Он рассказывал о Клеархе, о брате. Брат,
Тимагор, остепенился, завел кожевенную мастерскую, часто выступал в суде;
взглядов не менял.
М и т р а д а т.Однако ты сказал, что вы с братом бедны. Откуда же
деньги на мастерскую?
С т и л о к л. Признаться, я не хотел об этом говорить, потому что эти
деньги и есть одна из причин, по которой я расстался с братом.
М и т р а д а т. Позволь мне угадать, ведь не так много способов
разбогатеть. Твой брат стал командиром наемников?
С т и л о к л. Нет.
М и т р а д а т. Съездил послом к царю?
С т и л о к л. Нет.
М и т р а д а т. Женился?
С т и л о к л. Нет.
М и т р а д а т. Был избран на должность?
С т и л о к л. Нет еще.
- Гм, - сказал Митрадат, - есть еще один способ внезапно
разбогатеть, но в Афинах о нем вряд ли знают.
С т и л о к л. Какой же?
М и т р а д а т (с самым серьезным видом).(с самым серьезным видом).
Видел ли ты, как во время вихря у курицы дыбом встает хвост? Это на нее
налетает Ариман. От этого в курице делается маленькое яичко; если такое
яичко вынуть и носить под мышкой семь дней с особыми словами, то вылупится
дэв; и такой самодельный дэв водится в доме у каждого зажиточного
крестьянина.
Стилокл раскрыл рот, взглянул на собеседника и засмеялся, а Митрадат
вдруг спрыгнул с лошади, схватил раба за плечо и сказал.
М и т р а д а т. Ты напрасно смеешься над магами, а я вот знаю, что
брат твой получил деньги за донос, да и способов больше нет. Ну, раб, что
молчишь?
С т и л о к л. Это, однако, не так, но ты этого не поймешь.
М и т р а д а т. Почему же?
С т и л о к л. А вот почему: у локрийцев есть закон, по которому каждый
имеет право без суда убить человека, замыслившего тиранию. Мыслим ли такой
закон варвару?
М и т р а д а т. Чрезвычайно глупый закон, и царь никогда не издаст
подобного: ведь такие дела - вещь темная, и мало покарать заговорщика, а
надо покарать и его убийцу.
С т и л о к л. Этот человек, Клеарх, ни о чем не думал, кроме как о
том, чтоб извлечь выгоду из опасностей, которым он подвергал государство;
Архестрат убедил брата, что гераклеоты, по крайней мере, имеют право знать о
разговорах, которые он вел с друзьями в Академии.
М и т р а д а т. Да, ты прав, мне многое непонятно. Вот хотя бы, почему
ты рассорился с братом?
С т и л о к л. Я не знаю. Боюсь, что добродетели не так просто
научиться, как это обещал Сократ.
Митрадат оставил афинянина в Аспенде и дал ему денег на дорогу в
Элладу. На следующий день Клеарх и Митрадат въехали в пределы Вавилонии, и
между ними был такой разговор.
М и т р а д а т. Никогда я не видел таких лжецов, как греки! Я читал
книгу этого Ктесия. Он двадцать лет был врачом при дворе, а правдивое
известие в ней только одно: о том, что Ахура-Мазда запрещает персам лгать!
К л е а р х. Да, Ахура-Мазда не дозволяет персам лгать, как не
дозволяет бунтовщику одержать победу над царем. И три дня назад мы проехали
мимо скалы с надписью, копии с которой разосланы по всему царству. И в этой
надписи Дарий Гистасп рассказывает о своей победе над Бардией и девятью
другими самозванцами. Скажи мне, однако, был ли Дарий в это время женат?
М и т р а д а т. Да, он был женат на Хариене из рода Патейсхорейев.
К л е а р х. Скажи мне, однако: если жена Дария была не из царского
рода и если его отец, Гистасп, был в это время жив, каким образом после
убийства самозванца на трон сел Дарий, а не его отец?
М и т р а д а т. Царь Дарий говорит в своей надписи правду, ибо правда
- это то, что приносит стране покой и пользу, а ложь - то, что сеет в ней
смуту и мятеж. И это чистая правда, что восстание против царя не может
кончиться удачей, ведь иначе оно не будет восстанием. А какую пользу
приносят басни Ктесия?
К л е а р х. А если найдется грек, который заставит эти басни приносить
пользу и соблазнит свое войско пойти по следам Диониса и завоевать страну
чудес, где текут молоко и мед и на лугах растет жареное мясо? Ведь
действительно мало чести повторить подвиг Кира и покорить Ойкумену, и только
тот, кто завоюет страну чудес, превзойдет его.
М и т р а д а т. Это воистину греческая идея, и, клянусь Ахура-Маздой,
она того же рода, что и платоново "Государство". Согласись, однако, что
покорить область несуществующего, с одной стороны, хотя и возможно, но
нежелательно, а с другой - хотя и хорошо, но невозможно.
x x x
Клеарх и Митрадат явились в Вавилон в месяце ассиядия, а в Вавилоне в
это время было первое тибету, оно же тридцатое кислиму. Там в календаре
первый день и день последний едины, так что время как бы не прерывается и не
движется.
Вавилон - город удивительный и странный, где не только дома, но даже
сады и письма, вернее, деловые обязательства устроены из глиняных кирпичей,
а улицы похожи на коридоры. И женщины в нем не считают бесчестным отдаваться
за плату, а сам город не считает бесчестным отдаваться захватчикам.
Впрочем, предыдущие захватчики города, ассирийцы, исчезли без следа, и
никто даже не помнил имени их столицы. Оставили, однако, много надписей, где
рассказывали, как лишили поля голосов людей и радостных восклицаний и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг