машинально повернулся, и мы двинулись дальше. В голове все спуталось. Я
чувствовал, что улыбаюсь деревянной улыбкой и киваю в ответ на какие-то
реплики девушки.
- Что вы сказали?- услышал я обращенный к себе вопрос.
- Я? Ничего.
- Мне послышалось, что вы произносили мое имя.
- Не знаю, это я нечаянно. Извините.
- Да за что вы извиняетесь?- воскликнула девушка.
Я окончательно сбился. На ум ничего не шло, и я лишь пожал плечами и
отвернулся.
- Не обращайте внимания. Это ничего не значит. Я потом объясню.
Девушка посмотрела на меня внимательно, но от расспросов удержалась.
Празднично сияло солнце, шумели, сбросив остатки сна, деревья, все
блистало, радуясь вернувшемуся ненадолго теплу, а я словно оставался в
холодном тумане. Отвечал невпопад, улыбался не к месту, смотрел долгим
взглядом на девушку и будто силился понять что-то. Та, почувствовав
перемену, пыталась шутить, все о чем-то спрашивала, объясняла сама,
заливисто смеялась, но под конец не выдержала и замкнулась. Я ругал себя
последними словами, пытался встряхнуться, чтобы снова стало легко и
весело, но ничего не получалось, неловкость лишь усиливалась, и прогулка,
обещавшая столько приятности, обернулась тягостной и принужденной беседой,
полной пауз и недомолвок, совершаемой будто нарочно, для кого-то третьего,
незримо следящего за нами.
Поэтому, когда мы вышли из леса и стали на развилке дорог, испытали
облегчение, что кончилась эта странная прогулка и можно перевести дух,
одуматься. Девушка подала мне руку для прощания и сказала:
- Я завтра не приду.
- Почему?
- Утром поеду устраиваться на работу.
- И куда, если не секрет?
- В Управление космофлота.
- Вот как? И вы думаете, вас возьмут?
- Я знаю, что возьмут. Меня специально пригласили на эту работу, поэтому я
и переехала сюда.
- Интересно,- не удержался я,- кто же вас пригласил? Вы кто, вообще, по
профессии?
- Специалист по системам жизнеобеспечения. Мне обещали работу на
космическом корабле. Это не то что сидеть в лаборатории и выращивать в
колбах культуры. Тут будет настоящее дело, о каком я всегда мечтала.
Я усмехнулся.
- А вы когда-нибудь летали на космическом корабле?
- Нет.
- Тогда почему вы уверены, что вам понравится?
- Но вам же это нравится!
- Мне... мне, конечно, нравится. Но вы должны знать, что существует
многоступенчатый отбор в космофлот, что еще в колледжах юноши и девушки
проходят специальное тестирование, благодаря которому выявляют скрытые
пороки и наклонности. Требования к летному составу предъявляются очень
жесткие. По статистике лишь один из тысячи пригоден для такой работы. И
это, повторяю, с учетом раннего отбора и многоступенчатой системы
подготовки. Поэтому меня немного удивляет ваша уверенность.
Девушка не стала спорить, но и не обиделась, как можно было ожидать. Она,
казалось, задумалась над моими словами.
- Конечно,- произнесла она, глядя в сторону,- вы все правильно говорите.
Но почему эти самые наклонности не могут быть выявлены и в более поздние
годы? Почему они не могут развиться? Почему они не могут быть развиты
специальными средствами?
- Что значит - специальными средствами?- переспросил я.
- Например, средствами внушения.
- Внушения?.. Но зачем? Когда и без внушения желающих полно!
- Но вы забываете еще об одном условии.
- Каком же?
- Квалификация сотрудников. Разве это не существенно? Представьте себе,
что вам необходим редчайший специалист, исключительных качеств - такой,
которого вы нашли одного среди миллиона. Но этот специалист совсем не
мечтает сотрудничать с вами, больше того, по своим психофизическим
характеристикам он вовсе не подходит для вас, то есть для вашей
действительно трудной профессии, предъявляющей к человеку разнообразнейшие
требования. А вам вместо этого предлагают ту самую тысячу подходящих по
всем параметрам и на все согласных, но весьма средних людей. Так как же вы
поступите?
- Как я поступлю?
- Ну не вы, а как быть вообще в подобной ситуации?
- А что, такая ситуация уже есть?
- Да, есть.
- И вы как раз такой специалист?
- Ну, в каком-то смысле, да.
Я внимательно посмотрел на девушку, на ее такое мягкое и милое лицо, на
всю фигуру, хрупкую и слабую, и усомнился в том, что без нее космофлот не
обойдется.
Словно прочитав мои мысли, девушка вдруг засмеялась.
- Боюсь, вы поняли меня буквально.
Я тоже отчего-то разулыбался.
- А как я должен был вас понять?
- Считайте, что мы рассмотрели крайний случай. Так сказать, характерное
выражение существа вопроса. И согласитесь, что по существу я права, и вы
не можете со мной спорить.
- Да,- охотно согласился я,- я не могу и... не хочу спорить с вами о чем
бы то ни было.
Как-то незаметно первоначальная напряженность исчезла, и нам снова стало
легко друг с другом. Теперь мы приятно улыбались, словно наговорили друг
другу кучу комплиментов, сделали самый неожиданный подарок или получили
твердое обещание близкой и неминуемой радости. Суть нашего довольно
странного спора была совершенно неважна, да и о чем можно спорить с такой
девушкой?
- Хотите, я провожу вас до дому?
- Нет,- ответила она.- Тут близко, я сама дойду.
- Что ж,- вздохнул я,- нет так нет. А когда мы с вами опять увидимся?
- А вы хотите этого?
- Да! Хочу.
- Ну, послезавтра, наверное. Это будет четверг. Вас устроит четверг?
- Конечно! Конечно, устроит! Давайте встретимся на этом месте в полдень.
Хорошо?
- Хорошо.
Мы еще раз пожали друг другу руки и пошли в разные стороны.
Так было назначено наше первое свидание.
На следующий день я решил опять сходить в Управление. Доступ туда был мне
открыт в любое время, но лишь теперь я почувствовал потребность прийти в
это здание, встретить знакомые лица, узнать новости. Про беседу с
профессором я старался не вспоминать и вообще не думать "об этом". И
потом, он сказал, что позвонит мне, если будут какие-либо изменения. Но он
до сих пор не позвонил, а значит, ничего нового до сих пор не случилось.
Я приехал в Управление после обеда. Народ выглядел уже уставшим, не было
утренней сосредоточенности на лицах, никто не бегал по коридорам с
выпученными глазами, сшибая зазевавшихся коллег и рискуя поколебать устои
этого чуда архитектуры; напротив, все было размеренно и пристойно.
Поднявшись на четвертый этаж, я направился по обыкновению в комнату
психологической разгрузки, надеясь найти там знакомую компанию.
- О! Пагин пожаловал! А мы слыхали, что тебя забраковали!- закричал, едва
завидев меня в дверях, Сашка Неудачин - третий помощник с "Покорителя", но
его тут же одернули.- А я чего?- заоправдывался он.- Все про это говорят.
- Да ничего, все нормально,- сказал я почти весело, зайдя внутрь и
поочередно пожимая руки присутствующим.- В данный момент я нахожусь в
отпуске. Отдыхаю я, понятно? Имею я право пожить немного на Земле?
- Имеешь, имеешь!- закричали все.- Молодец, Андрюха, так и надо. Главное,
не унывай. Все еще наладится.
Закончив здороваться, я сел в кресло.
- А ты ничего выглядишь, даже поправился,- воскликнул штурман Коля
Морозов.- А то говорили, что тебя не узнать в последнее время, говорили,
кончился Пагин.
- Это мы еще посмотрим,- пообещал я.- Ну, рассказывайте, какие тут у вас
дела творятся?
- Да что дела, дела всякие.- Вся компания внезапно поскучнела. Суворов
Павел, блестящий пилот и красавец мужчина, повернул ко мне свою
благородную голову.- Ходят слухи,- сказал он серьезно,- что готовится
новая аттестация. И всех будут подвергать какой-то необыкновенной проверке
на психоустойчивость, и у кого выявят отклонения, то будут отстранять от
полетов или проводить какую-то хитрую коррекцию.- Все внимательно слушали,
словно пытались найти в этих, не раз слышанных, очевидно, словах новый
смысл. Павел наклонился и произнес пониженным голосом: - Ильич говорил по
секрету, что они на тебе пробуют психокоррекцию. Потому и не летаешь.
Я принужденно рассмеялся.
- Хорош секрет... Это не совсем так. Мне действительно предлагали провести
коррекцию. Но тут ничего нового нет. Это уже давно и везде применяют, вы
же сами знаете. Ну а я отказался. Потому что не захотел. Имею полное право.
- И поэтому ты теперь в отпуске,- раздалось насмешливо из-за спины.
- Да, в отпуске. Но скоро мой отпуск заканчивается,- ответил я с вызовом.
- В том-то и дело,- опять заговорил Павел.- Что проверку теперь сделают
обязательной для всех, и коррекцию тоже! А кого не устраивает - будут
отбраковывать. Желающих много, быстро новых наберут.
Я обвел взглядом лица и чуть не рассмеялся: все сидели с таким убитым
видом, какого я давно не видал.
- Да что ж вы расстраиваетесь раньше времени? С чего вы взяли, что вас
всех забракуют? И потом, где так сразу найдут новых пилотов?- Здесь мне
вспомнился утренний разговор с девушкой, как она говорила о редчайшем
специалисте, который "один на миллион".- Вы же отлично знаете, что это
такое - подготовить пилота экстракласса!
- Но вот тебя же отстранили!
- У меня особый случай,- внушительно проговорил я, впрочем, сам не до
конца понимая, что имею в виду.- Я тут не могу служить никому примером.
Убеждения мои, кажется, оказали необходимое действие, и народ слегка
повеселел. Опять засверкали улыбки, послышался смех, и все пришло в
движение. Несколько человек поднялись и отправились по своим делам. Один
лишь Павел сидел задумчивый. Он перехватил мой взгляд и произнес с
расстановкой:
- Хотел бы я, чтоб ты оказался прав.
- В смысле?
- В смысле, что ты не можешь никому служить примером.
Не было в космофлоте человека, который бы не знал историю гибели моей
жены. Случай этот имел огромный резонанс в свое время. Ведь погибла жена
командира корабля! Командир не сумел обеспечить безопасность самому
дорогому для себя человеку! О чем-нибудь это да говорит?! И хотя несколько
комиссий придирчиво обследовали все обстоятельства дела и признали, что
произошел нелепейший несчастный случай и никто не виноват, все равно
осталось ощущение какой-то неясности, недоговоренности, словно было что-то
сокрыто в неких высших интересах. Я чувствовал это лучше других, и с этим
чувством я жил все последние годы. Поэтому я имел полное право сказать
Павлу со всей убежденностью, что случай мой действительно уникален и
действительно не может служить никому и никаким примером или уроком.
Но он со мной не согласился.
- Боюсь, что ты упрощенно понимаешь ситуацию,- произнес он.- Ведь дело не
в том, что у тебя произошло несчастье и потому они к тебе прицепились, а
фокус в том, что у каждого из нас - у каждого!- есть те или иные проблемы.
А у кого их нет? Ведь идеальных людей не бывает! И у любого найдется что
подправить в характере или, там, во взглядах на жизнь. Начали они с тебя,
а не было бы тебя, так нашелся бы другой, со своей нерешенной проблемой
или конфликтом, запрятанным глубоко внутри. И постепенно они доберутся до
всех остальных. И тогда всем нам крышка.
- Да почему же обязательно крышка?- воскликнул я, пораженный серьезностью
тона и сделанными выводами.- Что вы тут напридумывали, в самом деле?! Ты
глянь на меня! Ну вот что они смогли со мной сделать? Ни-че-го! Потому что
я сразу сказал: ребята, оставьте ваши никчемные затеи. И все на этом
закончилось. Ну скажи, плохо я выгляжу, по-твоему, теперь?
- Нет, неплохо.
- Ну так и не сомневайся! Сам не захочешь, так никто ничего с тобой не
сделает.
Павел покачал головой.
- Ты их недооцениваешь. Скажу тебе одному: я видел проект приказа о
проведении диагностики и психокоррекции высшего командного состава
космофлота.
- Очередная проверка личных качеств,- пожал я плечами.- Мало их было у нас?
- Таких еще не было. И потом - психокоррекция!
- Но это же не у всех. Ты ведь сам сказал: сначала диагностика, а потом
коррекция. Да, проверять будут всех. А чего такого? И пусть проверяют. А
вот вмешиваться в деятельность мозга - это уж извини! У нас еще никто не
отменял конституцию! А там прямо записано...
- Ты думаешь, что если тебе удалось от них избавиться, так и с другими так
же будет?
Разговор начинал надоедать. Я поднялся.
- Пойду я. К шефу еще надо зайти.
- Давай. Попробуй разузнать у него про все осторожно. Хотя он, видно, сам
ничего не знает. Ведь он тоже - высший командный состав.
Я кивнул и вышел в коридор. Сказал так просто, а получилось удачно: мне
действительно нелишне было наведаться к Ильичу. Быть может, у него есть
для меня хорошие новости.
Ильич, как всегда, куда-то опаздывал, о чем он сразу меня предупредил, но
я без стеснения прошел в кабинет и просидел у него целых пятнадцать минут
- время, за которое он успевал выслушать отчет о пятинедельном полете к
Венере и подписать командиру корабля и всем его многочисленным замам и
помам кучу сдаточных актов. С первой же секунды он заявил, что я прекрасно
выгляжу, поздравил с удачным ходом лечения и понадеялся на скорейшее мое
возвращение к активной работе. Руки его при этом совершали самые
головоломные движения: собирали бумаги и укладывали в папки на столе,
скрепляли друг с другом дела, нажимали клавиши на пульте с правой стороны
и делали пометки в блокноте на будущие нелегкие времена. Первые годы такая
манера общения сбивала меня с толку, и я никогда не успевал сказать то,
что хотел или что должен был сказать. Но теперь я знал, как следует себя
вести. Выслушав поздравления и оценив необыкновенную ловкость рук, я
отвернулся к окну и посмотрел на глубокое осеннее небо, на ватные облака,
парящие в этом небе, а потом сказал Ильичу, что спасибо, дескать, за
похвалу, но что никакого лечения "меня" не проводится - ни удачного, ни
губительного,- что я предоставлен самому себе, а зловредные эскулапы не
подают о себе ни слуху ни духу, но это и хорошо, потому что я не нуждаюсь
ни в каком лечении, а пусть лечатся дураки, а мы проживем как-нибудь и без
этого!
Тогда Ильич перестал на время сучить руками и посмотрел на меня
укоризненно.
- Вот и всегда ты так,- сказал он очень серьезно.- Люди тебе добра желают,
а ты их дураками обзываешь.
- Да я ж не их дураками назвал, а тех, которые у них лечатся!- поправился
я. Но подобная оговорка понравилась хозяину кабинета еще меньше, и он
принялся читать мне целую лекцию о нормах поведения воспитанного человека,
об этике и о чем-то там еще, чему я не знаю названия. Я специально
спровоцировал его, потому что любил слушать нравоучения этого большого и
сильного человека, которые он расточал с наивностью ребенка и с
трогательной верой в силу добрых слов.
Когда он закончил, я спросил без всякой связи:
- А правду говорят, что готовится новая аттестация и что всех не прошедших
будут подвергать психокоррекции?
Ильич сморщился, настроение его мигом переменилось.
- Я сам толком не знаю, но что-то такое готовится.
- И как вы к этому относитесь?
- Нормально отношусь,- отрезал он и прихлопнул ладонью о стол.- Вот что,
Пагин, ты мне одно скажи: долго ты будешь дурака валять?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг