Глава 7
Макферсону казалось, что он все взвесил и продумал до мелочей.
Убийство студента-изобретателя в его планы не входило. И не из
нравственных соображений - мораль у мистера Макферсона была, но особого
свойства. Он убежденно считал нравственным любое деяние, если оно
приносило пользу АМСТЕК. Компания и ее интересы в его сознании сливались с
интересами всей нации, всего американского народа А ради этого Реджинальд
Энтони Макферсон готов был абсолютно на все. Просто ему требовалась голова
Линдберга, но не труп.
План операции, таким образом, имел целью лишь тайный вывоз талантливого
молодого ученого вместе с его документами и хотя бы частью аппаратуры.
Само собой, Макферсон для себя лично рассчитывал отхватить солидный куш
- АМСТЕК умела достойно поощрять людей толковых и предприимчивых, - не к
юбилейным датам, а за конкретные дела. Радужные дали сказочно быстро
приближались, вырисовывались контуры собственного дела и виллы на Лонг
Палм Бич - настоящего престижного деревянного дома в Майами, в краю
вечного лета под кобальтовым флоридским небом.
Когда при первом разговоре Макферсон понял, что студент упорен и добром
в Америку не поедет, он решил действовать круто, ломая любые преграды -
нахрапом, не считаясь с расходами. В пароходной компании он узнал, когда
идет судно до Нью-Йорка, и заказал полулюкс для себя и Линдберга
(естественно, на фальшивые документы) и еще двухместную каюту третьего
класса для агентовтелохранителей. При этом предусмотрительно настоял,
чтобы эта каюта находилась точно под его апартаментами. За хорошие деньги
Макферсон нанял новейший автомобиль Красного Креста якобы для перевозки на
"Николая" пострадавшего на пожаре человека, обожженное лицо которого будут
восстанавливать лучшие в мире американские хирурги.
Второй разговор с Линдбергом был чистой формальностью, точнее -
доразведкой объекта нападения. Убедившись, что исследователь на месте и
один, Макферсон вышел на Невский и кивком головы ввел в дело агентов Они
были проинструктированы заранее и тотчас рванулись по лестнице, как
спущенные с цепи овчарки. Агентам вменялось приставить ко лбу упрямца
револьверный ствол и последний раз спросить русским языком, хочет он ехать
или нет, и в случае отказа слегка оглушить, усыпить хлороформом, замотать
бинтами и затем, захватив бумаги и приборы, отправить все вместе в
океанское плавание.
Таков был план. Поначалу агентам улыбнулась удача. В момент, когда они,
выбив замок, внезапно ворвались в лабораторию, Линдберг еще сидел на
корточках около только что запертого сейфа-тайника. Надобность в поисках,
в выстукивании стен отпадала, эта часть задачи решалась легко.
Но когда агенты, размахивая оружием, кинулись к Линдбергу, произошло
нечто непредвиденное. Студент резко встал и нажал на столе на какую-то
кнопку. При этом оба револьвера ударили залпом, будто взорвавшись, и
невиданная по силе и резкости отдача вырвала их из рук агентов. Пули же
разлетелись по чердаку куда попало. Одна из них и сразила изобретателя.
Агенты не сумели в спешке разобраться со сложным замком и отпереть сейф
и просто вылущили его ломиком-фомкой из стены. Прихватили портфель
Линдберга, покидав в него без разбора кое-что из приборов поменьше, и
ринулись вниз.
Макферсон был в напряжении и выстрелы услыхал. Наверняка их слышали и в
доме. Хоть Невский продолжал жить своей жизнью и на глухую стрельбу никак
не отозвался, Макферсон занервничал и с появлением обескураженных агентов
отпустил карету Красного Креста, что-то солгав об изменении состояния
больного.
Он успокоился только на пароходе после третьего гудка, когда
затрепетала под ногами палуба и город стал разворачиваться и уплывать
назад. Через десяток минут Санкт-Петербург превратился в неровный каменный
налет на плоском безрадостном берегу. Было время предужинного аперитива, в
буфете то и дело хлопали двери.
Макферсон решил отпустить вожжи и немного расслабиться. Через минуту он
сидел у высокой стойки.
В конце концов, решил представитель фирмы АМСТЕК, хватив третий рюмаш
крепкой водки, он сделал все, что мог, и едет не с пустыми руками:
специалисты разберутся с бумагами Линдберга, а смерть изобретателя не на
его, Реджинальда, совести, остальное же будет в порядке. И дальше начнутся
сплошные приятности.
После ужина с хорошей телячьей отбивной он шел в свой полулюкс с
изрядным шумком в голове и не заметил следившего за ним Холмова.
Оставленного в каюте на время ужина телохранителя он отпустил и в
приятной истоме рухнул на диван.
Холмов подождал, пока агент спустился на палубу третьего класса, и
осмотрел свое оружие. Все шесть маленьких патронов были на месте. Он
оттянул затвор, дослал патрон в патронник и пошел к каюте Макферсона,
держа руку с готовым к стрельбе пистолетом в кармане брюк Толкнул дверь,
но она оказалась уже запертой изнутри опытным американцем.
Тогда он постучал: надо было что-то решать.
- Кто еще там? - недовольно рявкнул Макферсон.
- Павел Линдберг, - неожиданно для себя самого вырвалось у Ростислава.
Пробормотав, "что за неуместные шутки", Макферсон распахнул дверь.
Реджинальд Макферсон внешне был хорош - лобастый, черноглазый,
спортивно-крепкий. И нервы, надо полагать, имел железные, но нервы и у
него в первые секунды сдали, нижняя челюсть задергалась и глаза
увеличились вдвое.
- А... а... а, - пытался он заговорить, - а мои... кретины вас...
доложили мне... упал снопом и готов..
Неожиданно он рассмеялся диким смехом - алкоголь свое взял-и повалился
на диванчик, высоко подняв колени.
- Готов... А он не был готов. Только прикладывался... Нет,
при-киды-вал-ся, - выдавливая из себя эти слова, американец сначала болтал
висящими в воздухе ногами, а потом опустил их на пол.
- Да, это есть ситуация, - Макферсон уже выходил из шока, - однако вы
очень правильно поступили, что нашли меня на корабле. Я глубочайше рад. В
России вам, с вашей светлой головой, Павел Николаевич, делать нечего. Ваше
изобретение года три будут рассматривать разные комиссии и еще столько же
займет организация примитивного азиатского производства. А потом, потеряв
терпение и съедаемый завистниками, вы все равно побежите к нам. АМСТЕК же
за шесть недель наладит выпуск первоклассных приборов..
Холмов облизнул сухие губы и как мог твердо перебил:
- Вы ошибаетесь. Я сойду в ближайшем порту. Где шкатулка, которую
украли ваши люди?
- Мальчишка, -с неприятным смешком сказал Макферсон, - гошробуйте
теперь у меня отнять ваши секреты.
И он выбросил в сторону Холмова кукиш: - Дудки!
- Сволочь, - не сдержался Ростислав, прицеливаясь, - где бумаги?
Макферсон не то чтобы испугался, он просто как-то осел: появилась
определенность, в которой решало действие. А это он умел и к тому же
прекрасно понимал, что столкнулся с дилетантом. Так гроссмейстер видит
новичка уже в момент расстановки фигур на шахматной доске и возит его
носом по щебенке и размазывает по стене с особенным наслаждением.
Макферсон дважды ударил каблуками в пол, изображая восторг:
- Вот это по-американски, я понимаю. Что же, придется уступить силе.
Пушка шесть и пять десятых миллиметра - это же корабельный калибр!
Извините за шутку, юноша, я готов вернуть ваше сокровище.
Только оно хранится не здесь. Я объясню...
На мгновение Ростислав дал себе поверить, что все кончится хорошо:
он отвоюет у супостата тетради Линдберга, сумеет вернуться в Петербург
и найти Ольгу.. Добрые люди обычно за такие секунды платят дорого;
поплатился и Холмов, проигравший американцу двадцать две секунды.
За его спиной щелкнула дверь, и тут же будто бревно обрушилось на
голову двойника Линдберга. Пистолет выпал из его руки.
Агенты, примчавшиеся по условному сигналу Макферсона, нанесли удары
одновременно и подхватили расслабленное тело Холмова под руки
Глава 8
Машинная дрожь, от которой ездили по столику пустые грязные тарелки в
каюте третьего класса и ныло в зубах, привела Холмова в сознание. Тотчас
перед его глазами закачался увесистый кулак:
- Молчать... Раскроешь пасть - влеплю между глаз. По второму разу не
проведешь, господин хороший. Чуть что -г и к рыбам.
Холмов приоткрыл глаза. Он полулежал в углу, в помещении не больше
кабины грузового лифта. Руки были связаны. Кулак ему показывал и грозил
тот самый, примеченный еще на Невском, с треугольным носом. Другой агент -
постарше, с лицом в грубых красных складках - молча курил и следил за
Холмовым выкаченными водянистыми глазами.
- Где сейчас идет пароход? - пытаясь сориентироваться и пренебрегая
угрозой, спросил Ростислав.
- У-у, - замахнулся агент.
- Брось, Никита, - лениво заметил старший, - лишь бы не шумел, а так
пусть шлепает губами, это не беда.
Никита нехотя отошел и тоже сел.
- Уж больно прыток студентик, - сказал он с ненавистью, - опять, того и
гляди, отчубучит невесть чего. Ух, я их в девятьсот пятом-то годе... Да и
этого, Авдеич, я бы...
- Бодливой корове господь рогов не дает, - с насмешкой оборвал его
Авдеич, - сходи лучше в буфет, принеси пару пива. Хорошее здесь, однако,
держат пивко на "Мирликийском".
Он бросил окурок в медную плевательницу, сильно отхаркался и сплюнул
туда же. У Холмова гудела голова, однако ярость, кипевшая в нем после
неудачи, после его бездарного промаха с изворотливым Макферсоном,
придавала ему силы. Надо было исправлять допущенную ошибку.
- Мужики, вы хоть знаете, что помогаете американцу выкрасть русский
военный секрет? - спросил Ростислав.
Агенты переглянулись.
- Заткни глотку, - грубо сказал Никита, - мы служим с разрешения
управы, против властей никогда не шли.
Холмов сопоставил эту фразу с другой - с оброненным агентом упоминанием
о событиях девятьсот пятого года. Выходило, Авдеич с Никитой шпики,
подсунуты Макферсону царской охранкой. Иначе откуда полицейский опыт и
ненависть к студентам-революционерам? Но отсюда следовало также, что в
охранке знали о каждом шаге американца. Знали и не препятствовали
сманиванию талантливых изобретателей Сикорского и Линдберга. Не понимали?
Были "заинтересованы"?
И еще один печальный вывод сделал Холмов-Линдберг: вряд ли удастся
перетянуть агентов на свою сторону. Нужно было, однако, готовить почву для
следующего хода.
- Значит, с разрешения служите, - медленно заговорил он, - понимаю:
начальство предложило - как отказаться... Тем паче Авдеичу осталось до
пенсии тянуть годика два, у Никиты тоже заботы, хотя и другие. Служить ему
еще, конечно, как медному котелку, да зато дома небось трое птенчиков с
раскрытыми ртами...
- Четверо у меня было - одного бог взял, - выпучил глаза Никита, - да
студент все знает!
- А АМСТЕК платит здорово, - продолжал Холмов, - так или не так?
- По четыре золотых Витькиных червонца каждое первое число, - солидно
подтвердил Авдеич, - на целых четыре рублика больше, чем у подпоручика
армейского-с. Вот так.
- Ну, так слушайте. Когда французы бежали из Москвы, Наполеон -
Наполеон! - приказал взорвать колокольню Ивана Великого. А она выдержала.
Тогда он велел знак православной веры снять. И хотя император предлагал
награду, никто из французов не взялся за эту грязную работу. А вот один
русский вызвался, запросил три рубля, полез наверх и спилил крест.
Никита почесал за ухом.
- Три рубля, видать, тогда большие были деньги. А сейчас -пара сапогов,
- заметил он.
- Ничего ты не понял, друг любезный Никита. Стало быть, не с твоей
физикой об этаких материях рассуждать, - сказал Авдеич, - господин студент
христопродавцами нас хочет выставить, укоряет нашей службой, в глаза тычет.
- Мы по закону деньги получаем, - ощерился Никита, - тоже защитник веры
выискался. Он ведь, Авдеич, на бунт нас подбивает. Агитатор!
Да он, наверное, иудей?
- Давно вижу студента скрозь аж до печенок. Однако пусть про высокие
материи излагает, - издевательски подмигнул Авдеич, - а то карты надоели,
а еще ехать и ехать.
- Между прочим, - приподнялся на локтях Холмов, - того русского
Наполеон приказал расстрелять. Предателям везде одна дорога. А вы никуда
не денетесь.
- Поговори, поговори, - с ноткой угрозы сказал старший, - а мы
послушаем.
- Никуда не денетесь. Я почему сразу спросил, где плывем, да с вами
хотел по-хорошему договориться? Не знаете. Так знайте: у меня в ящике
такая мина - полпарохода в клочья разнесет. Все вместе пойдем рыб кормить,
и собачья ваша служба не понадобится больше, - со злобным торжеством
закончил Ростислав.
У Авдеича побелели крылья сизого его носа. Никита заскулил:
- Господи, а я плаваю как топор.
Холмов прикрикнул на него, не давая опомниться:
- Беги к своему хозяину и скажи, что в сейфе мина с химическим
взрывателем. Сейчас кислота уже переедает остатки предохранителя. Малейшее
шевеление - взрыв. А нет, так все равно через некоторое время все взлетит
на воздух.
Никита метнулся к двери.
- Да скажи, что только я могу снять мину, - крикнул ему вдогонку Холмов.
...Макферсон после инцидента, когда агенты уволокли вниз оглушенного
Линдберга, сел в привинченное к полу кресло и задумчиво раскурил толстую
манильскую сигару. Внезапное появление на корабле воскресшего из мертвых
студента сбивало игру на неясный боковой путь. Что-то здесь было не так, а
Макферсон любил ясность. Он встал, достал из шкафа выкраденную из
лаборатории на Невском шкатулку и поставил ее перед собой на полированный
стол. Послушал - тикания часового механизма не было. Вложил было ключ в
скважину, но отпирать вдруг передумал, а стал вытряхивать из портфеля
Линдберга добычу: конденсаторы, резисторы, катушки, батарейки и прочую
стандартную электротехническую дребедень. На дне портфеля обнаружилась
трубка со стеклышками на концах, как у калейдоскопа, и еще - довольно
массивная катушка с рукояткой.. Макферсон стал исследовать загадочную
трубку и услышал торопливые шаги, нервный стук в дверь и голос Никиты:
- Мистер, мистер, скорее!
Макферсон отпер дверь:
- Что такое?
Никита жарко зашептал:
- В ящике - химическая мина. Рванет - костей не соберем. Но студент
вызывается обезвредить.
- Ведите, да смотрите в оба, - вникнув в дело, выпалил американец, -
живо!
Агенты развязали Холмову руки и поставили стоймя.
- Идти можешь? - грубо спросил Авдеич.
Ростислав потер ушибленную голову. На затылке налилась здоровая шишка,
но тело повиновалось, как обычно.
- Нормально, - крякнул он.
- Пошли, пошли, - торопили и подталкивали телохранители.
Макферсон встретил его с подчеркнутым радушием:
- Как вы себя чувствуете? Вы сами виноваты, не нужно было шутить с
оружием. И, хотя вы, юноша, полностью в наших руках, я решил предложить
новые условия...
- Условия буду ставить я, - решительно прервал его Холмов, - и два раза
повторять не стану - сами знаете, что такое химический взрыватель:
он может сработать через десять часов, а может и через два. Это значит
в любую секунду. А у вас в каюте тепло, это повышает скорость химических
реакций.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг