хрустальным блеском. Оранжевый луч солнца играл на стрельчатом переплете
книжного шкафа. На столе перед Холмовым вместо терминала стояли ему
неизвестные приборы.
Ростислав быстро освоился: склонился над столом, пытаясь понять принцип
действия установки, и не понял.
- Как вы сюда попали и что вам угодно? - раздался голос за его спиной.
Холмов вскочил, повернулся и увидел перед собой стройного шатена в
светло-серой суконной тужурке и черных отутюженных брюках. На плечах
золотыми пятнами лежали студенческие вензеля. Судя по фотографии из
"Нивы", это и был сам П. Н. Линдберг.
- Как я сюда попал - длинная история, - усмехнулся Холмов.
- А вы покороче, любезнейший, - с довольно настойчивыми интонациями
сказал изобретатель.
Ростислав приуныл. Как и на каком уровне объясняться с человеком другой
эпохи? Да еще коротко!
- Если я вам скажу, что пришел сюда не с улицы, а из другого века,
поверите? Нет, не думайте-с психикой у меня все в порядке. Могу
перечислить достижения моего времени, - нащупав эту, как ему казалось,
верную тропу, Холмов оживился и заспешил: -Например: в космическом
пространстве мы летаем, уже на Луне и на Марсе побывали; энергией атомных
ядер овладели, наши ледоколы годами крушат полярный лед без грамма угля
или нефти...
Глаза Линдберга заметно расширились, хотя в остальном он сохранил
холодную сдержанность.
- Даже обычную воду мы умеем превращать в топливо, - продолжал нажимать
Ростислав, - вот с помощью такой штуки. Разве это не вещественное
доказательство?
Холмов поспешно достал из нагрудного кармана преобразователь - "боб", а
заодно - старинный японский шахматный автомат "Каспаров". Машинка эта
скрашивала ему нудные лекции Федорова. Линдберг почему-то обратил внимание
не на преобразователь, а на электронную игрушку, хотя внешне она почти
ничем не отличалась от обычного блокнотика.
- Играет с начинающими, но может сразиться и с мастером, - пояснил
Ростислав, - тут восемь классов. Для сильной игры автомат требует времени.
Я обычно устанавливаю третий класс и играю блиц. Миниатюрная машина
отвечает практически мгновенно. Хорошая тренировка! Не желаете?
Холмов снял крышку и показал фигурки, вставленные в отверстия шахматной
доски.
- Не сейчас, - рука студента потянулась к преобразователю, - а это что
такое?
- А это расщепляет молекулы воды. Надеюсь, - Ростислав вынул из
пластмассового цилиндрического контейнера "боб" и повертел им перед носом
Линдберга, - этого будет достаточно?
- Ах, вот оно что, - студент сел, аккуратно подтянул брюки, - но все
же...
Не давая собеседнику опомниться, Холмов продолжал наседать:
- Неужели вы думаете, что для представителя цивилизации нашего уровня
попасть сюда, на чердак, сложнее, чем, скажем, на Марс? Просто я не сумею
вам объяснить информационную относительность времени. И вообще молчу о
достижениях в области переработки информации.
- Информации? Такого слова в нашем обиходе нет, - поджал губы Линдберг,
- значит, вы из...
- Очередного тысячелетия, - любезно подсказал Холмов, - временно,
разумеется, временно. Меня, если быть откровенным, заинтересовали ваши
опыты. И вот я здесь...
- Извините, я перебью. Неужели все-таки Марс? Аи да Синичка, он меня
обошел! Синицей я зову моего приятеля студента Сикорского: он бредит
воздухоплаванием. Кстати, немалого достиг.
Теперь вклинился Холмов:
- Воздухоплавание и Сикорский здесь ни при чем. Освоение космоса пошло
другими путями. Реактивное движение, слыхали? Космические поезда,
управляемые компьютерами?
Студент покачал головой.
- Н-да, мы действительно люди разных миров - Он с достоинством
представился: - Павел Николаевич Линдберг, студент-политехник.
Холмов назвал себя, и они скрепили знакомство рукопожатием.
- Цель моего... так сказать, визита - ознакомление с этим устройством в
порядке, что ли, обмена опытом; в "Ниве" я увидел фотографию, -
вдохновенно начал Ростислав, а студент будто про себя подтвердил: "Был у
меня на днях проныра-корреспондент" и усмехнулся, - увидел фотографию и не
сумел понять хотя бы принципа действия приборов...
Линдберг весело закончил за него:
- И захотели посмотреть на человека, который опередил развитие науки
более, чем на столетие. Извините, но принцип своей установки я обязан
держать в строгом секрете. Да-с, есть на то высшие соображения, и
посвящать вас в них я не имею права. Если желаете, покажу портативный
вариант в действии. Но не здесь.
Холмов кивком дал согласие.
- Только вам придется переодеться, иначе первый же полицейский сволочет
такого красавца под белы руки в участок, а то и в городовую часть. Там вам
покажут двадцать первый век. Вы ведь обычный человек из того же теста, что
и все мы?
- Из мяса и костей. Просто совокупность атомов, составляющих мое "я",
рекомбинирована для данного отрезка времени. В этом, грубо
предположительно, суть информационного путешествия.
Линдберг нырнул в нишу и поманил за собой Холмова.
- Мы одного роста. Переоденьтесь в мое запасное платье. Здесь есть и
рубашка и галстук, - показал он на вешалку.
Холмов снял с себя серебристый функциональный костюм с прессованными
гофр-складками на коленных и локтевых сгибах, содержание карманов быстро
переложил в новое одеяние. Через две минуты Линдберг осматривал его в
студенческой форме, удивленно цедя:
- Оказывается, одежда сильно меняет внешность. Мы похожи друг на друга,
как близнецы. Скажите по чести - у вас в роду не было случаем Линдбергов?
Холмов, к своему стыду, родословной своей дальше деда не знал и
пробормотал что-то уклончиво. Линдберг тем временем совал в портфель
какие-то свертки и детали установки, лежавшие на столе. После этого он
решительным тоном объявил, что готов ехать, и предложил спуститься на
Невский. Холмов, выйдя на проспект, отметил, что он за сто лет изменился,
но не кардинально. Пока Линдберг на мостовой высматривал свободного
извозчика, мимо Ростислава прошел господин в черной пиджачной паре и
котелке, с черным же зонтом в руках и со странно изуродованным носом -
треугольным, сплющенным, с одной заросшей ноздрей. Вообще все петербуржцы,
казалось, одевались исключительно в темное платье, но этот прохожий
запомнился Холмову. И еще плавно прошли две очень красивые дамы, тоже в
темных и длинных юбках. Они отвлекли внимание Ростислава.
Линдберг уже махал рукой из закрытой пролетки:
- Садитесь же, Холмов!
Рысачок бодро зацокал копытами, пролетка заколыхалась на мягких
рессорах. Линдберг велел извозчику ехать на Петроградскую и далее по
Приморскому шоссе за город. Отвалившись на пухлую кожаную обивку, Линдберг
несколько минут молчал, изучая лицо Холмова.
- Я не хочу спрашивать об известном вам, очевидно, ближайшем будущем
России и мира, - заговорил он неполным голосом, на что Холмов лишь молча
кивнул, - это, знаете ли, отняло бы у жизни ее главную прелесть -
непредсказуемость. Я понимаю, как марксист, всю заданность революционного
катарсиса, в очищающем пламене которого непременно должна сгинуть без
следа власть мирового денежного мешка. Тут все ясно без оракулов.
Девятьсот пятый год был лишь прелюдией.
Пролетка ехала по самой середине Дворцового моста; золотой змейкой
плясал в неспокойной Неве шпиль Петропавловки, высота и положение этой
точки позволяли обозревать все самые изысканные архитектурные ансамбли
города, его всезахватывающую прелесть.
- Но просто как русский человек, - с тревогой в глазах продолжал
Линдберг, - заклинаю: скажите, все это сохранилось?
- Сохранилось, хотя в трудные времена не просто это было.
- Слава богу, - облегченно выдохнул студент, - значит, Петербург стоит.
И помирать-то не страшно.
- Да, только он переименован.
- Вот это напрасно, - живо возразил Линдберг, - города, как и люди,
должны всю жизнь носить имена, данные при рождении. Неужели же не
построены, при ваших-то великих достижениях, новые города по законам иной
красоты, достойные имен вождей и героев своей эпохи?
- Да, это есть тоже.
- А позвольте еще пару вопросов. Изжиты ли голод и нищета, истерзавшие
несчастный наш народ?
- Голода, повальных пандемий и эпидемий давно нет и в помине.
- Стало быть, исчезло воровство и пьянство, прекратилась проституция?
Холмов кашлянул в кулак:
- Видишь ли, Паша, не так все оказалось элементарно... Взгляни-ка лучше
туда: по-моему, этот экипаж увязался за нами еще на Невском.
Линдберг посмотрел в маленькое оконце, сказал сквозь зубы:
- Сейчас проверим. Извозчик! Гони, дам полтинник на овес.
- Слушаюсь, барин. Ну-у, дракон! Пошел!
Хлопнули вожжи, пролетка шумно запрыгала по камням. Хватаясь за что
попало, чтобы не вылететь на мостовую, Линдберг прокричал:
- Похоже, вы правы, Холмов, не отстают. С тех пор как этот
журналистишка вломился ко мне в лабораторию, житья нет.
- Я, положим, скоро вас покину, - обиделся Холмов, вновь переходя на
"вы", - вы же меня сами пригласили на испытания.
- Сейчас приедем. Мы уже на Приморском.
Серая вода залива лизала головки гранитных валунов. Справа от дороги
зеленой сплошной стеной стояли молодые сосны. Пахло хвоей и горячим
конским телом. Линдберг остановил экипаж у начала лесной тропы и велел
извозчику ждать. Преследователи, если они были ими, остались у городской
черты, не желая обнаруживать себя слишком явно на пустынном шоссе. Чайки с
ребячьими криками кружились над прибрежными, с гребешками, волнами.
Линдберг, захватив с собой портфель, повел Холмова вверх от моря через
глухую чащу. Минут через пять у оврага лес кончился. Противоположная
сторона желтела скальными выходами. На дне скакал с камня на камень
жиденький ручеек. Место было дикое, нехоженое.
- Здесь, - объявил изобретатель, доставая из портфеля металлическую
трубку, похожую по размерам на детский калейдоскоп, и пригоршню
разнокалиберных пистолетных патронов.
Трубку Линдберг вставил в какую-то толстую катушку с рукояткой, а
патроны широким взмахом руки обратил в латунный град, глухо простучавший
по каменным стенкам.
- Внимание, - сказал он напряженно, как и всякий экспериментатор при
демонстрации своего детища, и повел трубкой в ту сторону, куда забросил
патроны. Ущелье тут же отозвалось треском выстрелов. Холмов видел, как
фонтанчиком взметнулась вода, полетела гранитная пыль. Одна из пуль
майским жуком фыркнула около исследователей.
- Фортуна нам улыбнулась. - Линдберг достал из портфеля сверток с
брикетами взрывчатки. - Видите: никаких капсюлей, никаких датчиков.
Взрывчатое вещество как таковое. Его можно бить молотком, кромсать,
даже плавить. Без детонатора оно инертно. Сейчас мы попробуем на нем этот
дистанционный взрыватель.
Холмов воспротивился:
- Все-то шашки не бросайте. Достаточно одной. А что, если она попадет в
глубокую трещину Или под валун - прибор достанет?
- Абсолютно уверен -Линдберг далеко забросил брикет и рукой отодвинул
Холмова подальше от края оврага.
Другой рукой он направил трубку вслед за взрывчаткой. Ухнул, сотрясая
скалы, взрыв, и многократное эхо разнеслось по лесам и болотам перешейка.
С дерева на дерево метались испуганные сороки. Остро пахнуло газами,
химией.
- Ну, как? - спросил бледный от гордости Линдберг.
- Потрясающе. А каков радиус действия прибора?
- Это зависит от мощности. Пока уверенно десятки и в лучшем случае
-сотни шагов. Но уже через год я надеюсь создать установку с
исключительными возможностями.
Линдберг приблизился к Холмову и взял его за лацканы студенческой
куртки.
- Вы осознаете? Земной шар не знал ничего подобного. Войны между
народами отныне будут невозможны. Мои установки обратят в пыль арсеналы,
поднимут на воздух броненосцы, обезвредят и превратят в детские игрушки
пулеметы. Желающим драться останется разве что размахивать секирами. Мир
без оружия - вот что грядет, Холмов!
Глаза Линдберга лихорадочно сияли. Это была его минута. Холмов не имел
права ее красть, тем более что ядерное и лазерное оружие, или хотя бы
электромагнитные пушки были делом далекого будущего. О них не стоило и
толковать. Вслух он сказал:
- Да, это грандиозно..
На обратном пути оба молчали, хотя упорно думали об одном и том же:
почему эпохальное открытие не стало достоянием всего мира, общедоступным
средством разоружения человечества. Однако, зная о надвигающейся войне,
Холмов догадывался, на каком примерно отрезке времени открытие Линдберга
было похоронено, но сам Линдберг этого знать не мог.
Глава 5
В лаборатории на Невском Холмов хотел уже переодеваться и даже достал
из кармана коробочку, Христофором утром под расписку выданную. Он стал
прощаться. Неожиданно Линдберг заявил, что обдумад положение и, решившись,
приоткроет идею своего изобретения. Но в этот момент задребезжал звонок.
Линдберг залился розовой краской.
- Это ко мне. Я жду посетительницу, - заикаясь сказал он, - важное дело
Подождите, пожалуйста, в соседней комнате, а потом мы с вами закончим.
Прошу обязательно.
- Понимаю, святое дело, - Холмов, старательно скрывший улыбку, через
неприметную дверь в торцевой стене был выпущен Линдбергом в следующий
отсек чердака.
Помещение имело точно такой же вид, как и лаборатория, только было
поменьше. Линдберг оборудовал здесь силовую часть: машинный
преобразователь частоты, ртутный выпрямитель, распределительный шкаф с
амперметрами, вольтметрами и рубильниками. Из отсека вели две обитые
войлоком двери - для шумоизоляции. Ртутный выпрямитель Холмов видел только
на картинках книжек по истории техники, он подошел к стоящему в нише
прибору и начал его разглядывать. И отчетливо услышал голоса из только что
покинутой лаборатории. Резонатором и проводником звука оказался
проложенный под полом короб -канал для силовых кабелей, питающих научную
аппаратуру.
- Не понимаю, чем обязан вашему визиту, - раздраженно говорил Линдберг,
- ведь я уже ответил: не поеду.
Ему отвечал отнюдь не женский голос, а голос зрелого мужчины с легким
иностранным акцентом:
- Но, господин Линдберг, я просил вас подумать еще Серьезно И, надеюсь,
что вы все же примете наше предложение.
После довольно длинной паузы голос продолжал настаивать:
- Не понимаю, что может делать крупный изобретатель в этой бедной
стране. Какая тут может быть наука, если все моторы скрежещут, краны
безобразно текут, а все стены кривые, как пропеллер.
- Господин Макферсон, - резко перебил его Линдберг, - вы забываете, что
я русский, и позволяете себе в оскорбительном тоне отзываться о моей
стране. Я этого терпеть не намерен.
- Извините, я только назвал вещи своими именами. Судя по вашей
фамилии...
Линдберг опять перебил:
- Со времен Петра Великого кости моих предков лежат в русской земле.
Кроме фамилии, ничто шведского во мне нет. И не стоит больше об этом.
- Вы молоды, и мне искренне вас жаль, - продолжал Макферсон с деланной
задушевностью, - в Америке вы не работали бы на чердаке. По одному только
знаку вам доставляли бы моментально любое оборудование самого высшего
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг