- Признаки-то есть. Но если вы не знаете, что именно искать, вы никогда
этих признаков не найдете. Глиняный человек будет казаться вам настоящим.
А в "науках" Свода нет даже такого раздела. Свод в этом отношении наивнее
девственницы.
- Мне тяжело в это поверить! - в запале воскликнул Эгин.
- В таком случае, Эгин, ответьте мне на вопрос: не замечали ли вы
каких-либо странностей за госпожой Елей, дочерью харренского сотинальма?
Вы ведь, насколько мне известно, узнали ее довольно близко? - с лукавой
улыбкой поинтересовался Лагха.
Стоя среди лепестков лотоса, крошечный гнорр в открытую торжествовал,
уперев кулаки в бока.
В самом деле, для торжества были причины. После того, как с губ гнорра
слетело имя госпожи Ели, Эгин в буквальном смысле потерял дар речи.
Вспоминая свою единственную встречу с дочерью харренского сотинальма в
Девичьем Замке, вспоминая в конце концов любовную схватку, которой эта
встреча окончилась, Эгину ничего не оставалось как признать свою полную
беспомощность... свое невежество... и, в конце концов, тот факт, что
магическим искусствам буквально нет пределов!
"А я-то в своем невежестве полагал, что магия - это приворотные перстни и
заговоренные нагрудники, ну, может, очень действенные перстни и очень
крепкие нагрудники! Да еще в лучшем случае - умертвия-убийцы", -
пронеслось в голове у Эгина. Он ошарашенно уставился на Лагху.
- То есть... вы хотите сказать, что Еля, госпожа Еля и есть тот самый, то
есть та самая глиняная девушка?
- А вы думали, Эгин, что глиняных людей обжигают в печи и красят
минеральными красками? Что волосы у них - из пакли, а ногти - из
полированной слюды? - ехидничал гнорр.
Эгин оглушенно замотал головой.
- Из этих рассуждений следует один очень важный вывод, - подытожил Лагха
деловым тоном. - Мы едем в Тардер, неподалеку от которого расположена
зимняя резиденция госпожи Далирис. Придя туда мы постараемся сделать все,
чтобы старая ведьма помогла мне раздобыть такое же красивое и здоровое
тело, каким обладает ее дочь.
- А это значит, что на ближайшей развилке нам придется избрать Поперечный
тракт, - тихо сказал Эгин.
4
Марнильм оказался куда более многолюдным, чем Итинильм - дорога
Суээдета-Ит.
То и дело навстречу попадались деловитые купеческие караваны, ленивые
крестьянские подводы, пешие путники.
Несколько раз Эгина обгоняли гонцы харренской почтовой службы.
Однажды ему даже показалось, что он видит вдалеке тех самых щеголей,
просивших его быть судьей. Но неожиданный полотняный борт фуры закрыл
Эгину обзор и он не успел присмотреться как следует. А спустя пару
мгновений дальние дали были уже безупречно пустынны.
В Туимиг Эгин въехал уже в сумерках.
Городок, по рассказам Миласа, был славен тремя вещами: своей древностью,
сладостями и соседством с медными копями, к которым в качестве поставщика
дешевых рабочих рук была пристроена огромная каторжная тюрьма. От
древности в Туимиге осталось множество вычурных строений из тесаного
темно-серого камня, а также знаменитая крепость, где, по слухам, кишмя
кишели духи-прорицатели.
Туимигские же сладости были такими сладкими, что ходили шутки, будто у
непривычных к тутошним медовым кренделям чужеземцев нередко склеиваются
челюсти, да так, что лишь цирюльникам под силу разделить их снова. Со
сладостями Эгин рисковать не решился. А вот с архитектурой ему пришлось
этой ночью столкнуться вплотную.
"Комнаты сдаются. Дешевый ночлег", - гласила начертанная углем надпись на
выбеленной стене трехэтажного дома, стоящего неприкаянной громадой у
въезда в город. Надпись была подсвечена факелом, оглашающим воздух
предсмертным шипением. В остальном дом был темен и казался необитаемым.
Эгин поднял глаза. Фасад дома с обеих сторон венчали башенки.
Полуразрушенные, с острыми жестяными крышами и, главное, совершенно
непонятного предназначения. Особенно странно было то, что башенки смотрели
на поросший быльем плоский пустырь, оканчивающийся леском.
Непонятно зачем приделанный вкривь и вкось балкон третьего этажа
поддерживали два существа, имевшие мужские тела и головы, очень отдаленно
напоминающие тигриные.
"Интересно, видел ли кто в Туимиге живого тигра?" - спросил себя Эгин.
Он уже думал было двинуться дальше, как почувствовал вмиг навалившуюся на
него усталость. Ему вдруг показалось, что он не в силах больше высидеть в
седле и минуты. И он принял решение воспользоваться приглашением на
"дешевый ночлег".
Он стучал в дверь так долго, что почти раскаялся в своем решении.
Когда полуглухой хозяин наконец понял, чего хочет от него чужестранец,
радости его не было границ. Чувствовалось, что такие оригиналы, как Эгин,
случаются в этом странном доме нечасто.
Слушая мутные рассказы хозяина, Эгин проглотил холодный ужин из бобов с
мясом. И, вежливо но непреклонно отказавшись от сладкого, двинулся на
второй этаж, где престарелая хозяйка приготовила для него постель.
Одного серебряника хватило на то, чтобы довести супружескую чету до
экстаза.
"Вы просто спаситель наш! Просто само провидение вас послало!" - радостно
шелестела хозяйка, полная морщинистая женщина, больше всего похожая на
столетнюю прямоходячую черепаху.
"А ведь в Ите на эти деньги разве что пива с рыбными сухариками выпьешь",
- удивился Эгин, успевший отвыкнуть от харренских цен, и поплелся наверх.
Вкушать дешевый ночлег.
Пол в его комнате ощутимо проседал под подошвами сапог, натужно скрипел
при каждом шаге и казался насквозь гнилым.
В воздухе пахло сыростью и древесной трухой. Эгин провел рукой по постели
- белье было влажным. Спать, значит, придется одетым. Под кроватью стоял
ночной горшок без ручки. "Вот она, старинная простота!"
Он скинул куртку и сапоги, справил в горшок малую нужду и без сил
повалился на спину, положив сумку с лотосом на подушку возле своей головы.
Прямо над ним на низком потолке темнел контур широкого дощатого люка,
наподобие чердачного. "Зачем? Ведь наверху еще один этаж?".
Лишенный сновидений сон Эгина был глубоким и ровным. Таким глубоким и
таким ровным, что ни тревожное лошадиное ржание под окном, ни глухой
собачий ропот, ни скрип половиц в коридоре, ни даже сдержанная возня с
щеколдой на двери в комнату его не разбудили.
Эгин проснулся лишь тогда, когда почувствовал пронзительную,
нечеловеческую боль - в его горло под самым кадыком врезался шелковый
шнур, а две сильных мужских руки, хозяин которых находился у изголовья
Эгиновой кровати, что было сил прижали шнур к жесткому матрасу.
Издав сдавленный вскрик, Эгин открыл, или, скорее, по-рачьи выпучил глаза.
В отблесках лунного света он увидел прямо над собой лицо в шелковой маске.
Человек смотрел на него, не мигая, своими черными, глубоко посаженными
глазами и не говорил ни слова.
В этих глазах Эгин не заметил ни ненависти, ни упоения смертельной игрой,
ни заинтересованности. Словом, это были глаза наемного убийцы - такие же
равнодушные глаза у бойцовых петухов.
"Это не грабитель, - мгновенно пронеслось в голове у Эгина. - Неужели
проклятые жемчужники добрались-таки до меня?"
Но времени на размышления у него не было. Горло отзывалось мучительной
болью, дышать было почти невозможно.
Умереть в Туимиге - что может быть более жалким? Эгин издавал
малоэстетичные хрипы и плевал слюной в лицо ночному гостю, пока его левая
рука, как бы в предсмертных корчах упавшая с кровати, нашаривала на полу
жестяной ночной горшок без ручки.
Мгновение спустя, не без труда ухватив горшок за тонкий обод, Эгин резко,
но аккуратно рванул его вверх и, описав рукой с горшком полукруг,
перевернул его на голову душителю.
Жесть горшка была тонкой и особого вреда причинить убийце не могла, разве
что оцарапала ему темя. Моча тоже оставалась мочой - отнюдь не измененным
маслом, способным прожигать дерево и обугливать плоть.
И тем не менее, ловкость Эгина принесла результаты. Убийца отпрянул,
затряс головой, начал отплевываться и сквернословить по-харренски, в общем
- ослабил хватку.
Ослабил не полностью, а всего лишь чуть-чуть. Но и этого "чуть-чуть" Эгину
хватило на то, чтобы набрать в легкие воздуха, сгруппироваться и перейти
ко второму этапу освобождения.
Ловко сбросив с ног влажное и холодное одеяло при помощи другой свободной
руки, Эгин задрал ноги вверх, к потолку; слегка качнул ими назад и,
призвав на помощь всю свою гибкость, бросил ноги к голове, в сторону
душителя.
Носки босых ног Эгина зашли под мышки убийце, в то время как его пальцы
сомкнулись на боковых брусьях кровати. Мощный рывок! - человек в черной
маске оторвался от земли и, однократно перекувырнувшись в воздухе, рухнул
на трухлявый пол. Поеденные древоточцем доски катастрофически затрещали,
словно борта судна, налетевшего на риф.
Эгин вскочил на ноги. Его лицо пылало, рот судорожно хватал воздух. Он
окинул комнату ищущим взглядом: теперь ему требовалось оружие, ведь успех
требовалось закрепить. "Облачного" клинка не было на подставке, куда перед
сном водрузил его Эгин!
"Не иначе этот сукин сын постарался!"
Тем временем, убийца начал приходить в себя после неожиданного падения. Он
пробовал встать на ноги, опираясь на локоть.
"Раз на подставке нет меча - получай хотя бы подставку!" - решил Эгин. И,
не без труда оторвав от пола антикварную вещь из тяжелой древесины, на
которой, пожалуй, с комфортом разместился бы не только "облачный" клинок,
но и харренский двуручник, Эгин опустил ее на голову человеку в маске.
Человек взвыл от боли - судя по всему, удар Эгина пришелся ему ровно по
голове. Вместе с его воплем воздух был взрезан оглушительным хрустом;
комнату наполнил запах застарелой гнили.
"На этот раз пол едва ли выдержит", - предположил Эгин.
Его прогнозу суждено было сбыться.
Он с изумлением наблюдал за тем, как его противник, вместе с подставкой
для мечей, ринет вниз, проваливаясь сквозь стремительно ширящуюся дыру в
досках. Вниз, на первый этаж.
В гостиную? Спустя секунду, снизу донесся раскатистый мебельный грохот.
По-видимому, убийца угодил в аккурат на обеденный стол.
Вслед за тем раздался оглушительный, истошный женский визг.
"Неужели на такое сопрано способна престарелая хозяйка, что вечером
называла меня "спасителем" и "сынком?" - с сомнением спросил себя Эгин.
Нет, приходилось признать, что кричит скорее дочь хозяев, которая
предпочла мирный сон приему постояльца. Или служанка. Впрочем, в том, что
в этом доме не держат слуг, Эгин почти не сомневался.
Растирая вздувшуюся ярко-алую полосу на горле, он подошел к пролому.
Доски и перекрытия и впрямь были гнилыми, источенными жуками и червями,
влажными от слизи, которая празднично поблескивала в лунном свете.
Эгин сел на корточки и приник к дыре - там, внизу, металась простоволосая
незнакомая девушка и ночной сорочке. В руках у нее была тусклая масляная
лампа. Девушка в голос ревела, призывая родителей и духов-защитников.
А на каменном полу гостиной, на крышке сложившегося под тяжестью его тела
стола, лицом вниз лежал человек в черной маске. Из-под маски полз ручей
темной густой крови.
Эгин не мог сказать наверняка - жив человек или мертв. В любом случае,
интуиция подсказывала ему, что торжествовать победу еще рано.
Во дворе заржала лошадь и ржание это показалось Эгину знакомым. "Каурый?!"
Эгин подошел к окну и распахнул ставни в промозглую ночь. Он не стал
высовываться по пояс, памятуя об осторожности. И правильно сделал.
Две стрелы тотчас же вонзились в оконную раму на расстоянии в четыре
пальца от его правого виска.
"Да что же это тут творится!?" - Эгин отпрянул от окна.
Половицы в коридоре предательски скрипнули. Эгин обернулся.
Проникнув в его комнату, ночной гость в маске закрыл дверь на щеколду,
несказанно ему удружив. Но чье-то крепкое плечо уже начало пробовать дверь
на прочность. "Значит, их как минимум трое. Один - временно вне игры.
Второй стрелял из лука и сейчас находится во дворе. А третий - третий
ломится в дверь!"
Из этого следовал один печальный вывод: оба пути бегства - коридор и окно
- отрезаны. А значит, ему придется принять бой. Причем, принять его с
голыми руками.
Эгин уже приготовился к обороне, как вдруг его взгляд скользнул по
низенькому потолку с потеками на побелке и зацепился за деревянный люк,
наподобие чердачного.
Люк он приметил еще вечером, засыпая. Это был тот самый люк, пустыми
размышлениями о предназначении которого он занимал свой праздный разум
перед тем, как погрузиться в усталую дрему. И о существовании которого он
напрочь успел позабыть в пылу ночной схватки!
Эгин вскочил на кровать и протянул руку к люку. К счастью, он оказался не
заперт. Путь на третий этаж был свободен.
"По крайней мере, это позволит мне выиграть время и разобраться с тем, кто
же, Шилол их всех разнеси, затеял весь этот бардак!"
Эгин встал на тумбочку и откинул дощатую крышку люка. Он изготовился было
уже подтянуться вверх, как вдруг его взгляд упал на кожаную сумку, ту
самую, в которой лежал Белый Цветок.
Сумка по-прежнему лежала на подушке.
"Одно можно сказать со всей уверенностью: эта братия не имеет никакого
отношения к гнорру-лилипуту. Что, впрочем, не означает, что я вправе
оставить его здесь!"
Эгин бросил тревожный взгляд на дверь.
Она, оказавшись гораздо прочнее пола, все еще не поддавалась. Хотя
сотрясалась она теперь так, будто в нее колотили карманным тараном.
Эгин схватил сумку, повесил ее на шею и, уцепившись за край люка,
подтянулся вверх.
Он очутился в жилой комнате третьего этажа. В целом она была копией той,
где ему пришлось ночевать. С одним приятным исключением: комната имела
балкон, с которого, как помнил Эгин, можно попасть на крышу.
Не тратя времени на то, чтобы отдышаться, он рывком распахнул ставни и
выпрыгнул на балкон.
Его нехитрый расчет сводился к одному: нужно действовать настолько
стремительно, насколько возможно. Эгин чувствовал: на то, чтобы войти в
Раздавленное Время, ему сейчас попросту не хватит сил.
Лучник - тот самый, что несколькими минутами раньше выпустил в него две
стрелы из холодной темноты двора, сориентировался не сразу. Эгин был уже
на крыше, когда еще три коротких стрелы, цокнув наконечниками о серый
греоверд, отскочили от тигрообразных морд поддерживающих балкон мужчин.
"Промазал!" - с удовлетворением резюмировал Эгин, прячась за трубу
дымохода.
Прогрохотав по черепичному скату в направлении, противоположном тому,
откуда стреляли, Эгин оказался у края крыши.
Его взору открылся пустырь (который впоследствии при ближайшем
рассмотрении оказался огородом - пугала, подпорки для тыкв и фасоли). За
пустырем-огородом виднелся перелесок, а за перелеском - старая Туимигская
крепость. Заброшенная и жутко историческая.
Первого же взгляда на нее Эгину хватило на то, чтобы понять: бежать нужно
туда.
Он глянул вниз - под стеной дома раскорячилась поломанная телега с
каким-то хламом - одно колесо лежало рядом, второе криво оттопыривалось.
Неряшливой шеренгой стояли бочки для квашения овощей. Поодаль красовался
сваленный кучами навоз из конюшни, заботливо заготовляемый хозяевами для
удобрения надела... словом, вся та "сельская простота", которой еще
вечером умилялся Эгин.
Он вздохнул полной грудью и, примерившись к самой большой куче, прыгнул.
Лишь приземлившись в прохладную и почти лишенную запаха кучу, Эгин
обнаружил, что совершенно бос. Сапоги его так и остались стоять возле
кровати - рядом с поклажей. Впрочем, на его планах это никак не сказалось.
"Придется закаляться", - процедил Эгин и, споро соскочив с удобрений,
понесся через пустырь с той быстротой, на которую только был способен.
Через четыре коротких варанских колокола, до крови исколов подошвы своих
ног о сухой бурьян, которым был богат пустырь, Эгин наконец достиг
перелеска.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг