греовердовых плит, Элиен был поражен переменам, происшедшим за ночь в
Лон-Меаре. Вчера был холодно и неприютно - что, впрочем, никого не
удивляло, ведь приближалась зима. Сегодня, казалось, стихии мира
вывернулись наизнанку и явили свою полную противоположность: в
Лон-Меаре стояла жара, по сравнению с которой Хеофор показался Элиену
Северной Лезой. Солнце, вчера маленькое и едва проглядывающее сквозь
ровную пелену серых туч, неподвижно висевших в стылом небе, сегодня
ужасало. Сын Тремгора никогда не видел дневное светило таким. Оно
было больше привычного по меньшей мере вдвое и заливало все потоками
страшного бледно-фиолетового света, словно бы хотело сжечь пришельцев
без остатка.
Начинался День Судеб Лон-Меара.
***
Начинался День Судеб Лон-Меара.
Октанг Урайн, Длань, Уста и Чресла Хуммера, сошел с коня и бросил
поводья агналу из "позолоченной" девеги. В нескольких шагах перед ним
Тракт Хуммера заканчивался, срезанный Кругом Чаши.
Дальше могли пройти только кутах и Звезднорожденные - простые
смертные, переступив запретную черту, на миг превратились бы в
огненный смерч, а через миг - в крохотную горсть пепла. Первый
Звезднорожденный, он сам, был здесь. Второй, Шет окс Лагин,
заточенный в вечном безмолвии, был сейчас ему безразличен. Третий,
Элиен, находился в двух лигах к югу и его Урайн видел так же
отчетливо, как отсутствующую линию жизни на своей руке. Багровая
Печать Тайа-Ароан сияла на челе Элиена, как Зергвед на черном бархате
небес, но со всех сторон ее окружал плотный белый мрак и это
приводило Урайна в бешенство. Урайн даже не мог определить, сколько
воинов привел с собой сын Тремгора - десять, тысячу или десять тысяч.
С Элиеном пришел некогда могучий властелин стихий, ученик Лишенного
Значений, которого его хозяин уже давно сбросил со счетов. Но, как
видно, даже Хуммер не всеведущ и открыт заблуждениям - украдкой
подумал Урайн. Ловкий спутник Элиена не сможет, конечно, устоять
перед его мощью. Не сможет. Но сейчас придется быть осторожным.
Урайн быстро отдал распоряжения. Войска заняли позицию к востоку
от Круга Чаши. Сдвоенной девеге личной охраны он приказал стать на
левом фланге, двадцать пять тысяч копьеносцев заняли центр и правый
фланг. Стрелки из самострельных луков - предмет его заслуженной
гордости - были распределены вдоль всего фронта.
Шестьдесят тысяч герверитов, послушные каждому слову своего
повелителя, перестроились из походной колонны в боевые порядки с
быстротой и четкостью, которой позавидовал бы сам Эллат. И каждый был
готов провести в ожидании под невиданным ослепительно-голубым солнцем
целую вечность. Урайн умел приводить своих людей к абсолютному
повиновению. Он знал, что даже если солнце выжжет их тела до костей,
ни один из них не посмеет сойти с места, указанного ему своим
лантатом и ни один лантат не покинет свою сотню до того момента, пока
сам не превратится в груду обугленных костей. Впрочем, Урайн не
сомневался в том, что ожидание их не продлится слишком долго и эта
битва станет для них самой легкой победой в истории, ибо ни одному
солдату не придется извлечь меч из ножен и ни одни стрелок не зарядит
свой лук.
Потому что две лиги, которые отделяют его от неприятеля, пройдут
кутах, и когда они через час вернутся назад, в руинах древнего дворца
останутся одни лишь недвижные оболочки человеческих душ.
Колонну герверитской армии замыкали двести девяносто восемь
крытых фур на больших цельнодеревянных колесах. Кони, впряженные в
фуры, были, пожалуй, самыми несчастными бессловесными тварями
Сармонтазары, потому что вот уже почти сутки они испытывали жуткую
близость кутах.
Сегодня родится Кутах над Кутахами, который сам сможет водить
Воинство Хуммера, повинуясь приказаниям Урайна. Но пока он только
начал свое пробуждение, а Урайн уже не мог ждать. Ему не терпелось
как можно скорее сокрушить последних безумцев, осмелившихся встать на
его пути. С их смертью война с Сармонтазарой окончится, не успев
толком начаться. Все народы присягнут на верность Хуммеру.
Урайн забрался в первую фуру. Там лежали, словно тихие покойники,
двое кутах. Урайн одел на голову обруч из серебристого металла и
спустя несколько мгновений его тело уже отдыхало от тяжелого бремени
беспокойной души темного слуги Хуммера.
Из всех фур разом на землю спрыгнули кутах и их тела нестерпимо
засияли под жгучими лучами бешеного солнца Дня Судеб.
***
Элиен и Леворго собрали всех в одной из боковых комнат дворца.
Потолок в ней был относительно целым и несмотря на то, что в центре
пола зиял бездонный провал, из которого время от времени раздавались
надсадные стоны какой-то гиблой твари, эту комнату признали
единственно подходящей для военного совета. Здесь была теневая
сторона и жара была вполне умеренной.
- Итак, - начал Леворго, - первая часть моего плана удалась. Нам
остается выстоять здесь и выманить Урайна к самой Чаше. Знак
Разрушения почти описан. Чашу Хуммера отделяет от разрушения
одна-единственная лига. Но как сделать так, чтобы Урайн прошел ее, я
не знаю.
В комнату вбежал один из передовых наблюдателей.
- Идут! Они идут! - Взволнованно сказал он и каждому было ясно,
что Воинство Хуммера прошло мимо Чаши и движется прямо на них.
- Ну что же, - сказал Леворго. - Завязываем говорильню и по
местам. Что делать каждый из вас знает.
Патты быстро разошлись. Элиен, айли и Леворго поднялись на башню,
торчавшую в центре дворца каменным обрубком среди сожженного небесным
огнем леса руин.
Элиен видел кутах уже не в первый раз, но айли, стоявшие по обеим
сторонам от него, разом тихонько вскрикнули и прижались к своему
единственному в мире мужчине, словно были не свирепыми воительницами,
а маленькими изнеженными девочками. Словно бы волны разгневанной
ртути приближались ко дворцу, грозя погубить его защитников в своих
ядовитых объятиях.
Леворго покосился на айли с сочувственной улыбкой.
- Ничего, - успокоил их Леворго, - это не самое страшное из того,
что нас сегодня ожидает.
"Старый болван, - рассердился Элиен, - нашел чем утешить".
- Почтенный Леворго шутит, чтобы сделать вид, будто сам он не
боится, - сказал Элиен вслух, пораженный собственной дерзостью.
Похоже он, сам того не желая, оказался более чем близок к истине.
Леворго промолчал, сделав вид, что сосредоточенно наблюдает за кутах.
Элиен ждал, когда кутах закричат своим боевым ором и перейдут на
бег, но те шли размеренно, устрашающе покачиваясь на
противоестественно выгибающихся ногах, и совершенно беззвучно.
Похоже, Урайн понимал, что до Лон-Меара могли дойти только самые
отчаянные и дерзкие воины, против которых никакой крик, никакие трюки
не помогут. Их можно только убить. В полном безмолвии.
Кутах вышли из идеально ровного Круга Чаши и под их лапами
заскрипел битый камень. Всего лишь несколько шагов отделяли их теперь
от приметного красного камня, положенного Хранителем Диорха еще со
вчерашнего вечера.
Ни Леворго, ни Элиену не потребовалось отдавать никаких указаний.
Каждый из паттов был на своем месте и каждый знал, что ему надлежит
делать. На каменных террасах, пятью десятилоктевыми уступами
опоясывающими руины дворца, появились сотни паттов. И каждый из них
нес в руках прямоугольный плоский предмет.
Урайн - одна воля, вошедшая в без малого шестьсот тел - напряг
отнюдь не лучшее, серое, зрение кутах, чтобы понять, что это за штуки
вынесли дерзкие посетители его вотчины. Щиты? Похоже на харренские
"башни", но зачем к каждому из них приделана деревянная откидная
подпорка? Неважно. Через несколько ничего не значащих мгновений он
узнает это. Когти Хуммера вспорют любой щит, как таран боевой галеры
вспарывает прогнившее брюхо толстого купеческого парусника.
Патты выстроились ровными рядами, в полном соответствии со
вчерашней репетицией. Кутах прошли мимо красного камня. И тогда все
патты разом, невольно щурясь навстречу ослепительному лиловому солнцу
в небесах - повернули свои плоские предметы лицом к строю кутах.
И второе солнце воссияло на земле.
Отразившись в четырех сотнях зеркал и напитавшись в их сияющих
глубинах страшной колдовской мощи, в глаза кутах ударило жестокое
светило Дня Судеб. В открытое, обнаженное сознание тысячеокого Урайна
ворвался свет, который уже нельзя было назвать светом. Это был
огненный ураган такой силы, какой не знал Лон-Меар со времен своего
первого разрушения. Урайн был ослеплен в одно мгновение и вместе с
ним ослепло все Воинство Хуммера. Ряды смешались, кутах сбились в
одну нестройную кучу, роняя серповидные мечи, стремясь закрыть
лишенные век глаза руками, но даже сквозь них, казалось, проникало
всеиспепеляющее пламя.
Армия герверитов видела ослепительную вспышку на юге. "Хорошо
властелин Урайн поучает этих болотных крыс", - с одобрением
поговаривали солдаты. Они даже не могли себе представить, что дела
обстоят, мягко говоря, иначе, и болотные крысы преподнесли властелину
Урайну страшный сюрприз.
***
Среди паттов царило ликование.
- Долгие лета Хранителю Диорха! - Заорал молодой воин, которому
поход в Лон-Меар стал казаться чем-то средним между охотой на медведя
и веселой пирушкой.
- Долгие лета! - Подхватили остальные.
На башне были более сдержанны.
- Это еще не все, - твердо сказал Леворго, - теперь слово за
нами.
Рука Хранителя Диорха легла на плечо Элиена. Сын Тремгора
удивленно посмотрел на Леворго.
- Пойдем вниз. Все увидишь сам.
Они спустились вниз, прошли по лестнице, прорезающей террасы,
через ряды восхищенных паттов, и оказались у самого подножия дворца,
в какой-то сотне шагов от слепых и беспомощных кутах. За их спинами
продолжало сиять рукотворное солнце и Элиен мог на своей шкуре
почувствовать его испепеляющий жар.
- Надо выгрести мусор, - спокойно заметил Леворго, ткнув пальцем
в толпу кутах, сверкающих двойным отраженным светом. - Дай мне свою
руку, чтобы мое искусство соединилось с силами Звезднорожденного.
Элиен с некоторой опаской вверил свою ладонь власти крепких
узловатых пальцев Леворго. Он не знал точно, что последует за этим,
но не сомневался в том, что веселого будет мало. Впрочем, Бадалар,
эверонот со странностями, пожалуй нашел бы в этом самое что ни на
есть веселье.
Несколько коротких колоколов все было по-прежнему. Но вот Элиен
ощутил начало изменений. Его тело медленно растворялось, как это уже
было с ним когда-то на Хеофоре. Тогда он стал громадным бронзовым
воином, теперь же он чувствовал, как дробится на множество частей,
сохраняющих, однако, связь с тем сверхцелым, которое сейчас
составляли он и Леворго. И эти части были угловатыми и горячими,
большими и малыми, хищноклювыми и драконокрылыми. И каждая из них
имела свою, непохожую на человеческую, долгую память, запечатлевшую
гордость, боль и скорбь.
Некогда Они были пробуждены из небытия самим Лишенным Значений и
служили источником великолепия и гармонии города Меар. Гордость.
После в Меар пришла великая война. Они изведали алмазные подковы
конницы Хуммера, раскаленные добела лапы его стальных чудовищ, ярость
хищного пламени, превратившего их искусно обработанные тела в
оплывшие сталагмиты, в крошево, в пыль. Боль. А после грохочущее
разрушение завершилось и на уцелевших снизошел покой. Им осталось
печалиться по временам небывалого величия, по Лишенному Значений, по
своим изуродованным телами. Скорбь. И вот теперь неведомые пришельцы
вошли в них, и слились с ними в одно целое, и у них появилась
возможность отомстить слугам своего мучителя.
Патты видели, как вокруг Элиена и Леворго, взявшихся за руки,
сгустилось зыбкое марево. Вскоре по земле поползла странная дрожь.
Она усиливалась, переходя в мерные биения, словно бы где-то внизу
пульсировало исполинское сердце. Один из правофланговых паттов, тот
самый, что первым провозгласил долгие лета Леворго, испуганно
вскрикнул. Рядом с ним сорвался со своего постамента и медленно
пополз вперед греовердовый крылатый телец. Из многочисленных провалов
ударили ввысь фонтаны обломков плит, расколотых статуй, бесформенные
каменные слитки, некогда изведавшие ярость Хуммера. Мелкий каменный
щебень тек быстрыми ручьями, в которых угрожающе переваливались
огромные капители колонн. По обеим сторонам от Элиена и Леворго
взбухали две волны разъяренного греоверда, гранита, лунного камня.
Да, они отчасти заслонили от кутах рукотворное зеркальное солнце,
но в нем пока не было необходимости. Оно выполнило свою главную цель
- ослепить Урайна и остановить кутах - и теперь оставалось лишь
прогнать Воинство Хуммера от дворца.
Каменные волны обрушились на кутах. Воины Хуммера были
опрокинуты, сметены, погребены под обломками величайшего города
Сармонтазары, в свою очередь некогда сметенного их зловещим
создателем.
Элиен чувствовал, как его многочисленные каменные тела поют от
давно позабытой радости и ликовал сам, впервые в полной мере
испытывая упоительное ощущение от повелевания стихиями. Ему хотелось
продлить свое упоение на целую вечность. Колонны были его
бесчисленными конечностями, а ручьи каменной крошки были ему стопами.
И он с наслаждением топтал ненавистных кутах, даже не отдавая себе
отчета в том, что их серебристые покровы в тысячу крат прочнее
греоверда. И пока цела Чаша нет в мире ничего, кроме Поющего Оружия,
что было бы в силах положить предел существованию Воинства Хуммера.
***
- Ну, довольно! - Во всю свою недюжинную глотку проорал Леворго в
самое ухо Элиена. Он уже довольно давно извлек свою ладонь из его
ладони и с затаенным восхищением наблюдал, как сын Тремгора сам, уже
без его помощи, ворочается в каменном кургане, который вырос на месте
кутах.
Видя, что Элиен его не слышит, Леворго притворно вздохнул и едва
не в полную силу ударил сына Тремгора своим волнистым мечом по спине.
Плашмя. Вкупе с коротким заклинанием, от которого любой стердогаст
навеки лишился бы разом дара речи, сна и покоя, это привело к
долгожданному эффекту. Сын Тремгора по-детски ойкнул. В его
экстатически затуманившихся глазах вновь появилось осмысленное
выражение и он растерянно спросил:
- Что?!
- Ничего. Для первого раза вполне достаточно, - вяло сказал
Леворго. - И так ради сомнительной выгоды мы потратили уйму сил. Свое
слово мы уже сказали, теперь придется выслушать Урайна.
И только теперь Элиен понял, насколько же он устал.
- Вот именно, - согласился Леворго. - Но, боюсь, передышка будет
очень короткой. Поэтому расслабься насколько возможно и думай о
приятном. Лучше всего - о двух крутобедрых девах, что с восхищением
взирают на тебя с башни.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг