- Здесь письмо к господину Комару. Он сейчас командует на ферме. Выезжаете
завтра утром.
И вот сейчас табунщик вернулся. Грон приветствовал его и взял тубу с
письмом. Вернувшись в дом, он сломал воск и развернул свиток. В прошлый
раз он спрятал под письмо шесть векселей Дилмара всего на пятнадцать тысяч
золотых и потому несколько беспокоился. Однако все обошлось.
От письма Комара веяло теплом и жизнерадостностью. Эрея родила сына,
лошади здоровы, к моменту получения письма в табуне ходило триста
пятьдесят голов. Половины присланной суммы хватило, чтобы купить две
соседние фермы и полторы сотни кобылиц, но пастбищ хватит и на
тысячу-полторы голов. Торговля идет блестяще, а Врен-табунщик решил
перебраться к ним. Через луну после его отъезда около фермы появились
лихие люди, но потом пропали, не напав. Приор передает ему привет и
радуется его успехам.
Грон отложил письмо и задумался. Прошло уже больше года с того дня, как он
покинул Роул. И с той ночи, когда он встретился с карликом. Луну назад он
собрал десяток.
- Вот что, парни, есть еще кое-что, что вы должны знать. - Грон замолчал,
раздумывая, что можно рассказать ребятам, но тут подал голос Сиборн:
- Если ты о карлике, то мы знаем о нем.
Грон так изумился, что Сиборн рассмеялся:
- Видишь, вот и мы смогли тебя удивить. - Он весело оглядел остальных. -
Мы многое знаем о тебе, Грон. О Тамарисе, об Аккуме, о Роуле, о том, что
ты учился в гимнасиуме.
Все молча улыбались. Потом Дорн положил ему на руку ладонь.
- Мы думали о твоих словах, Грон, честно. Хотя никто не хотел об этом
думать. Но теперь все решено. - Он хмыкнул. - Теперь тебе до конца жизни
не отделаться от нас, десятник. Так что терпи. А о карлике или кто там
появится еще, не думай. Мы за этим приглядим.
В тот вечер карлик со всеми его хозяевами вдруг показались Грону такой
мелочью, что их можно было раздавить, не заметив.
...Грон закончил читать письмо и посмотрел в окно. Солнце садилось. Ветер
был по-весеннему теплым. Вскоре вновь застучали копыта, и во двор въехали
остававшиеся в Эллоре Яг, Ливани, Хирх и ездивший за ними Сиборн.
Стол накрыли на улице. После того как все доложили о том, что еще осталось
сделать, Грон отхлебнул дожирского и задумался: как всегда, не хватает
последней ночи. Он оглядел свой штаб.
- Значит, так, парни. Сколько бы мы ни собирались, всегда останется
что-то, чего мы не доделаем. В поле за фермой, у костров, живет почти три
сотни человек. Завтра Яг, Сиборн, Ливани, Хирх, Йогер и Дайяр отправятся
туда. Будете отбирать себе десятки. Послышались возгласы - кто радовался,
кто выражал сомнение, а Грон повернулся к Дорну, который смотрел на него
обиженно-удивленно.
- Сегодня я расскажу вам, куда мы пойдем. Все тут же притихли.
- Если идти на север, после Роула будет город Фарны, затем Алесидрия.
Дальше только пограничные гарнизоны. Но за ними лежит страна, имя которой
- Атлантор. Мы должны дойти до нее за два года. Нас будет несколько сотен,
возможно, тысяча. Там будет наш новый дом. - Грон замолчал, давая всем
возможность осознать, как далеко отсюда они окажутся, потом обратился к
Дорну: - Ты вместе с Угромом и кузнецами выедешь в Роул. Будете ковать
оружие. Там найдешь оружейников и будешь ждать нас. За зиму мы должны
изготовить новый доспех. - Он повернулся к Якиру: - Ты пойдешь с ним. Зиму
проведем в Роуле, на фермах, - нужно запасти продукты, котлы и построить
печи.
Некоторое время все молчали, потом подал голос Ливани:
- Мне бы надо завтра быть в порту. Ждут судно с канатами с Тамариса.
За ним заговорили остальные. У всех на завтра нашлось дело. Грон
насупился, потом кивнул:
- Хорошо, но завтра последний день. Все, что не успеете, - бросить. Через
четверть вы представляете мне свои десятки, и с началом следующей четверти
уходим. Всем остальным можете объявить, что они могут попытать счастья в
Роуле через год. Там мы примем человек триста - четыреста.
Отряд шел уже полторы луны. Парни гоняли свои десятки. Все было похоже на
то, как они начинали сами. Перед отходом Сиборн отыскал здоровенный дуб и
срубил его, обрубив, сучья. И вот уже больше сорока дней десятки
попеременно волокли дерево по крутым холмам и спускам, перетаскивали через
речки и овраги, матеря про себя своих командиров. Шли они по полдня, а
потом начинался финиш. Вечером десятки доползали до своих костров и, злясь
и удивляясь, наблюдали за тем, как после тяжелого марша и изнурительных
занятий десятники вместе с Гроном делали растяжку, садились на шпагат и
молотили конечностями по стволу дуба. Либо, яростно ощерив рты, сходились
в отчаянной схватке друг с другом.
Каждый десятник имел по два коня. Но днем шли, привязанные к задку телег,
которые вели наемные возницы, и только к вечеру, когда изнуренные не
столько маршем, сколько занятиями бойцы валились с ног, кто-то из
десятников садился на коня и объезжал лагерь.
К исходу первой луны их отряд уменьшился на семь человек, а Сиборна и Яга
пытались зарезать. К сегодняшнему дню отстали еще двое. Но остальные
мало-помалу начали втягиваться. Сам Грон каждое утро вскакивал на коня и
уезжал куда-то. Когда через три-четыре часа он возвращался, то его ждал
котелок с остывающим завтраком и пустой лагерь. Отряд уже уходил вперед.
Грон ел, давал пару часов отдыха коню и рысью догонял отряд. Появлялся он
на обеденном привале, сопровождаемый любопытными взглядами. Вчера он
решил, что пора начинать работать с остальными. Поэтому сегодня Грон
впервые решил устроить выходной. Десятки как раз прибежали с утренней
пробежки, он выстроил отряд и объявил о своем решении. Шеренги глядели на
него выжидательно, будто не веря, что в этом походе может быть что-то,
кроме изнурительных тренировок. Сиборн окинул взглядом настороженные лица,
ухмыльнулся и дал команду разойтись. Десятники подошли к Грону:
- Нам ты не давал дней отдыха первые три луны.
- И сегодня тоже не дам, - заявил Грон. - Вы нужны мне на весь день,
поэтому сегодня десятки останутся без командиров. - Он помолчал. - Сегодня
мы начнем заниматься вольтижировкой.
- А что это? - осторожно спросил Яг.
- Увидишь, - улыбнулся Грон.
Они отъехали на пару миль в сторону, к ближайшему леску. Грон слез с
лошади и нарубил длинных и гибких веток. Потом связал лозу в пучки, срубил
и заточил колья, расставил в один ряд, предварительно привязав к ним
готовую лозу. А чуть поодаль повесил кольцо размером с ладонь, сделанное
из гибкой ветки. Затем срубил высокое молодое деревце, тщательно очистил
его от сучьев и веток и, заострив конец, воткнул его в землю в конце ряда
лозы. Закончив приготовления, он повернулся к своим ребятам, молча
наблюдавшим за его приготовлениями, и произнес:
- Смотрите.
Вскочив на коня, он отъехал на тридцать - сорок шагов и обнажил меч.
Сердце бешено колотилось. Он никогда особенно не блистал в кавалерийской
науке, хотя учителя были прекрасные. Когда он еще служил во Львове, то
командиром оперотряда там был капитан Заволуйко, родом из кубанских
казаков, лихой рубака и ярый кавалерист. Мог рубить на скаку одновременно
обеими руками. На полном галопе с двадцати метров разбивал из нагана
шеренгу глиняных крынок и мог пролезть под брюхом скачущего коня с шашкой
в зубах. Погиб он тоже на коне, на полном скаку поймав грудью автоматную
очередь.
Грон дал шенкеля, и конь прыгнул вперед, переходя на галоп. Грон откинул
руку назад, вспоминая забытое ощущение того, как сила стекает с руки на
лезвие клинка, а лезвие становится продолжением руки. За шаг до первой
лозы вскинул руку в резком замахе и, поймав ритм, рубанул. Галопом пройдя
лозу, он на скаку выдернул очищенный ствол и, резко развернув лошадь,
поскакал обратно, уперев тупой конец ствола в ступню правой ноги. За три
шага до кольца он подкинул ствол, развернул острием вперед и, резко
выбросив руку, надел кольцо на заостренный конец. Когда он шагом подъехал
к ребятам, те встретили его несколько ошеломленными взглядами. Потом Яг
негромко произнес:
- Я чувствую себя как после первого дня в базарной страже.
Ливани хмыкнул и, вытащив меч, пошел рубить лозу, на ходу бросив:
- Когда твой зад превратится в одну большую мозоль, а селезенка - в
большой синяк, возможно, и ты сумеешь так же.
Через две четверти Сиборн, первый из всех, прошел всю линию, срубив всю
лозу и поддев кольцо деревянной пикой.
А в начале третьей четверти их попытались отравить.
Что их спасло, кроме Божьего Промысла, представить было трудно. Они
остановились наобеденный привал у чудесного источника, бьющего из скалы и
падающего небольшим водопадом в маленькое круглое озерцо, локтей восемь в
окружности. Когда дали команду: "Разойдись", один из бойцов, худой
чернявый венет Оерт, не выдержал и с разбегу плюхнулся в озерцо. Народ был
сильно возмущен, поскольку никто еще не набрал воды для котлов, но Оерт в
ответ на вопли и ругань только блаженно щурился и орал, что он уже луну не
мылся и чувствует себя вонючей пустынной крысой, так что лучше всем
заткнуться и прыгать к нему, а воду можно набрать прямо под струёй
водопада. Народ уже начал раздеваться, как вдруг Оерт зашипел и принялся
чесаться, потом выскочил из воды и начал судорожно драть кожу, вопя и
извиваясь. Все очумело смотрели на него. А Оерт, уже отчаянно крича, упал
на землю и начал биться в судорогах. Его кожа приобрела синюшный оттенок,
на губах выступила пена, его судороги стали непрерывными, еще через
несколько мгновений он захрипел, дернулся последний раз и затих. Грон
рявкнул:
- Всем отойти от источника на двадцать шагов. Десятники, опомнившись,
пинками отогнали потрясенных людей. Грон окинул взглядом окрестности и
приказал:
- Яг, Сиборн, - вперед, Хирх, Дайяр, - влево, Ливани, Йогер, - вправо,
взять по одному из своего десятка. Всех, кого заметите, - скрутить и
привести ко мне.
Через несколько минут топот копыт затих, а Грон осторожно подошел к трупу.
У того уже слезла большая часть кожи, обнажив красное мясо, а та, что
осталась, висела клоками. Грон подобрал палку, предварительно убедившись,
что она сухая, и повернул откинутую голову. По толпе пронесся стон. Голова
Оерта представляла собой маску смерти. Грон посмотрел на толпу, в которую
превратился отряд, остановил взгляд на десятке Хирха. Этот десяток сейчас
больше всего напоминал испуганное овечье стадо.
- Первый, Седьмой, возьмите рогожу с телеги и принесите сюда.
Первый тут же повернулся и побежал к телегам, а Седьмой, высокий, красивый
элитиец из благородной семьи, остался на месте, уставившись на труп
остекленевшим взглядом. Грон нахмурился, потом выхватил сюрикен и метнул
ему в мякоть левой руки. Седьмой вскрикнул:
- За что?
Грон отвернулся. Когда Первый, все еще не заслуживший свое имя Ограм,
прибежал с рогожей, Грон кивнул на труп и приказал:
- Завернуть, положить на телегу. - Он собирался густо засыпать его солью и
по прибытии в Роул показать приору.
Первый начал осторожно приближаться к мертвому телу. Грон поднял глаза на
Седьмого. Тот стоял с оскорбленным видом, зажимая рану на руке. Грон знал,
что этот нахрапистый парень изрядно мутил воду в десятке, стараясь всем
дать понять, что его подчинение какому-то крестьянину всего лишь досадное
недоразумение, которое немедленно рассеется, как только он потолкует с
Гроном. Но сам, повидимому, понимал, что шансов на это нет, поэтому
никаких разговоров не заводил. А Хирх, по крестьянской привычке, еще
немного робел перед сыном Всадника.
Грон несколько мгновений разглядывал Седьмого сумрачным взглядом, потом
шагнул вперед и, одним движением выхватив меч, рубанул от плеча. Левая
рука, кисть правой и голова Седьмого, с еще не исчезнувшим оскорбленным
выражением на лице, отделились от заваливающейся фигуры и со звучным
шлепком упали на землю. Через мгновение рухнуло и тело. Грон повернулся к
десятку и произнес:
- Завтра двойное бревно, вместе с десятником, - и, молча обведя охваченные
ужасом лица, приказал сквозь зубы: - Третий - в помощь Первому, Второй и
Пятый, - он пнул тело Седьмого, - убрать.
С тех пор никто не мог и помыслить задержаться с выполнением его приказа.
Хирх, Дайяр, Ливани и Йогер вернулись довольно быстро. Грон путем
манипуляций с обрубками Седьмого установил, что заражено озерцо. Сам
источник был чист. Поэтому он набрал казан, развел огонь и, сварив
похлебку, уселся есть у всех на виду. Остальные решили не рисковать. Когда
подъехали дозоры, отправленные в стороны от дороги, Грон молча выслушал
доклад и буркнул Хирху:
- Еще раз повторится, будешь заново завоевывать себе имя в новом десятке,
- и, не пытаясь ничего объяснить хлопающему от удивления глазами Хирху,
жестом отпустил его. Он ждал тех, кого послал вперед.
Яг и Сиборн приехали под утро. Когда из темноты послышался нарастающий
топот копыт, сон слетел со всего отряда. Сиборн скинул с седла чье-то
тело, закутанное в его собственный плащ. Грон сел, подкинул в огонь дров и
отвернул верхний край - перед ним со связанными руками и кляпом во рту
лежала женщина редкой красоты. На первый взгляд ей было около тридцати, и
судя по одежде, она была не из крестьян. Грон поднял глаза на Сиборна -
тот зло скрипнул зубами:
- Семеро. Она главная. Дрались, что твои реддины. Мы потеряли двоих.
Яг добавил:
- Не догадались, что мы двинем вперед на лошадях. Впереди на два пеших
перехода отравлены все источники.
Грон перевел взгляд на женщину, буравящую его яростным взглядом, и кивнул.
Сиборн протянул ему здоровый ком из чьих-то плащей.
- Вот то, чем они травили источники.
Грон заговорил:
- Хирх.
Тот выступил из темноты:
- Я.
- Трупы захоронить, они больше не нужны. С рассветом отряд ушел вперед.
Грон перетасовал десятки, и Яг оказался свободным. Он послал его назад,
предупредить караваны. Потом нагрел воды, плотно позавтракал, сполоснул
котелок под водопадом и подошел к женщине, все еще валявшейся связанной у
его костра. Присев на корточки, он разглядывал её некоторое время, потом
разрезал веревку, удерживающую кляп, и резким движением выдернул его.
Женщина вскрикнула и застонала.
- Как тебя зовут?
- О, благородный воин, развяжи меня, я ужасно страдаю, что может сделать
слабая женщина со столь могучим бойцом? Прошу тебя!
Грон покачал головой:
- Нет. - Он задумчиво посмотрел на нее. - Впрочем, если тебе плохо, могу
освежить. - Он кивнул на озерцо.
Женщина оскалилась:
- Ты - тварь, неужели в тебе нет ни капли жалости?
Грон повторил:
- Как тебя зовут?
Та молчала. Грон вздохнул, рывком поднял женщину и, подогнув ей одну ногу,
резко окунул вторую в озерцо. Женщина заверещала. Грон подождал несколько
мгновений, потом отрубил зараженную ногу по колено и перетянул жгутом
оставшуюся часть. Женщина потрясение уставилась на культю. Грон опустил ее
на землю и принялся невозмутимо укладывать свои пожитки во вьюк. Когда он
закончил, женщина немного пришла в себя. Грон вновь присел на корточки:
- Как тебя зовут?
Она окинула его взглядом, полным ненависти. Грон осуждающе покачал
головой. Потом кивнул на культю.
- Сейчас будет вторая нога, потом я отрублю тебе пальцы рук, груди, а
закончу тем, что разрублю живот и растяну кишки так, чтобы концы были в
воде. - Он снова помолчал, давая время осознать, что не шутит, потом снова
поднял ее и повернулся к озерцу.
Женщина закричала:
- Не-е-ет!!!
Грон посмотрел ей в глаза:
- Ты передумала?
Она кивнула. Грон положил ее обратно.
- Говори.
- Меня зовут Эсера, я вдова...
Грон накрыл ей рот ладонью и покачал головой:
- Видно, ты меня не поняла.
- Чего ты хочешь?
Грон усмехнулся:
- Ну, для начала я хотел бы услышать о том, как дела у брата Эвера из
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг