написал книгу "Логарифмы бытия", в которой обосновал открытие госпожи.
Коун вспомнил слова Фримена: "Они все там тронутые". Фримен сказал ему
также, что и Эльвира, и Бекки, и художник Перси начинают плести ахинею,
как только речь заходит о творчестве Кнута Диксона. Фримену не удалось
встретиться с этой знаменитой личностью. В "Амулетах" Кнут почти не бывал.
Болтали, что Эльвира, заполучив в любовники столь выдающегося индивидуума,
держит его взаперти на своей вилле, доступ в которую имеют только немногие
избранные. Коун сообщение Фримена встретил недоверчиво. Бекки показалась
ему особой здравомыслящей. И он как истый полицейский решил прежде
получить возможно полную информацию от служанки, а уж потом идти к
госпоже. Случай помог ему. Бекки испугалась увольнения и вела себя так,
как, по мнению Коуна, и должна была вести себя любая неглупая женщина. Так
было при их первой встрече. Сегодня Бекки словно подменили. "Уж не
наркоманка ли она?" - подумал он, но тут же отбросил эту мысль. Коуну
часто приходилось видеть наркоманов, и он мог не хуже опытного врача
определить, с кем имеет дело. Зрачки у Бекки были в порядке, движения
плавны и точны. Он мог бы даже поклясться, что в ее глазах мелькают
искорки смеха, когда она серьезным голосом вещает чепуху. Тут была
какая-то загадка. Или игра?
Он ушел из магазина, так и не добившись толку. Но, бесцельно покружив
по улицам, снова вернулся к салону. И увидел Бекки. Она вышла из
куба-кристалла, поглядела по сторонам и двинулась на Кинг-стрит. Коун, еще
не понимая, зачем он это делает, пошел за ней. Бекки зашла в кондитерскую
и через минуту появилась с небольшим свертком в руке. Инспектор перешел на
другую сторону улицы, постоял под огромной афишей, с которой пялила на
прохожих красные глаза голова не то марсианина, не то шпиона с Сириуса, и,
пропустив Бекки, тихонько двинулся в ту же сторону. На углу Бекки нырнула
в темную пасть подземки. Коун перебежал улицу и нагнал Бекки на
эскалаторе. В вагон они вошли друг за другом. Женщина не заметила
преследователя. Она вздрогнула, когда Коун дотронулся до ее руки.
- Я хочу посмотреть, как ты живешь, - сказал Коун.
Бекки растерянно поглядела на него и покачала головой.
- Почему? - спросил Коун.
Бекки не ответила. Коун повторил вопрос.
- Зачем это вам? - спросила она.
- Ты меня заинтересовала. Я хочу поговорить с тобой об амулетах в
другой обстановке.
- Я ничего не сделала, - сказала Бекки.
Коун усмехнулся.
- Я и не обвиняю тебя. Мне надо поговорить с тобой.
- Мы можем выйти.
- На улице неудобно. Разговор будет долгим.
- А если в кафе? - нерешительно предложила Бекки. Коун согласился. Ему
в общем-то было все равно. Ему надо было разрешить загадку, понять эту
женщину. И он подумал, что, пожалуй, поступил правильно, догнав ее в
метро. Случай помог ему. Нужно было пользоваться случаем.
В кафе они сели за дальний столик.
- Я, наверное, немного выпью, - сказала Бекки. Она оправилась от
растерянности. Коун, внимательно наблюдавший за ней, подумал, что сейчас
Бекки ведет себя иначе, чем в салоне. Он еще не понимал, в чем это
выражалось, но был уверен, что не ошибается.
- Один человек сказал мне, что вы все тронутые в этом магазине, - начал
он. - Я не поверил этому человеку, хотя и дружу с ним. Ты чуть-чуть не
доказала мне обратное. Но я и тебе не поверил.
Бекки засмеялась.
- Этот человек, наверное, все-таки прав, - сказала она. - Иногда мне
кажется, что я сошла с ума. Иногда - что я живу в мире помешанных. Вам
надо поговорить с госпожой Эльвирой. Хотя... Я не знаю, зачем это надо.
Полиции ни к чему амулеты. Об этом мне сказал Перси. Он узнал, что вы были
в салоне. А сегодня он чинил проводку под скелетами.
- Так, - сказал Коун. - Значит, ты боялась Перси?
Бекки кивнула.
- Я бы ушла оттуда, - сказала она. - Но Эльвира хорошо платит. Где я
еще найду такую работу? И я ничего не знаю об их делах. Мне сказано, как
вести себя с посетителями. Когда у Эльвиры гости, я подаю вино. И я
никогда не видела Кнута Диксона. Эльвира вцепилась в него, как кошка, и
никуда не пускает.
Это же самое говорил и Фримен. Но ведь не живет же эта знаменитость
взаперти? Бывает же где-нибудь? Эти вопросы Коун задавал Бекки. Она отпила
глоток из бокала и покачала головой.
- Почему же ты сказала мне, что Диксон ушел за шахом?
- Она приказала мне так говорить.
- Что? - удивился Коун.
Бекки засмеялась.
- Нет, господин полицейский. Это формула.
- Какая формула?
- На все вопросы о Кнуте Диксоне я должна отвечать так, как отвечала
вам сегодня. "Кнут приходит первым и уходит первым". Так велела Эльвира.
Она сказала мне об этом, когда я поступала на работу. "Бекки, - сказала
она. - Запомни, Бекки. Люди любопытны. Кнут велик. Мы много о нем говорим.
Ты, наверное, хотела бы на него взглянуть?" Я промолчала. Тогда она
сказала: "Мы ведем с ним работу по выявлению счастья. Осталось уже
немного. Но это самый ответственный период, Бекки. А люди любопытны. Им
хочется знать то, чего знать сейчас нельзя. Они тебя будут спрашивать о
Кнуте. Говори им так". И она сказала мне эту формулу.
- Здорово закручено, - восхитился Коун.
- Поэтому я так вам и ответила. А первым вслед за шахом ушел Перси. Вот
и все, господин полицейский.
- Меня зовут Питер, - сказал Коун. - А что такое этот Перси?
- Он художник. Помогает госпоже оформлять экспозиции в салоне.
Говорили, что это он свел Эльвиру с Кнутом Диксоном. Они будто бы друзья.
Он бывает у госпожи на вилле.
- Вместе колдуют над счастьем?
- Не знаю, господин... господин Питер. Я ничего не знаю.
- А где живет Перси, ты знаешь?
- Нет. Он знает, где я живу.
- Понятно, - сказал Коун. - Он бывает у тебя?
- Один раз. Но вы, господин Питер, не думайте... Он и Эльвира навещали
меня, когда я заболела. Это было с месяц назад.
- Вот как.
- Да, я тоже удивилась. Но что было, то было.
- Трогательная забота, - фыркнул Коун...
Он вернулся в управление в четвертом часу дня. На лестнице встретил
Фримена и подумал, что это очень кстати. Фримен помахал рукой и хотел
пройти мимо, но Коун остановил его.
- Есть что-нибудь новое, инспектор? - спросил журналист. - Я только что
от Грегори. Тороплюсь дать информацию в номер о допросе Кноуде.
- Успеется, Фримен.
- Да, пожалуй, - сказал Фримен. - Я не в восторге от Грегори. Я никогда
не был от него в восторге. Какого черта он мучает этого Вилли?
- Ладно, - сказал Коун. - Оставим это. Мне надо потолковать с вами.
- Десять минут, инспектор.
- Хватит и пяти.
В кабинете Коун кивнул Фримену на кресло, закурил и сказал:
- Вы, кажется, интересовались личностью Диксона.
- К дьяволу, - закричал Фримен. - Я наводил справки. Даже к Эльвире на
виллу стучался. Но она меня на порог не пустила.
- А Перси?
- Строит из себя кретина. И все-таки я выведу эту шайку на чистую воду.
Я уверен, что Эльвира прячет у себя сумасшедшего. Она и сама ведь
тронутая. Эх, Коун. Это будет материал. Такая, знаете ли, длинная игла в
мягкое место... Мне осточертели "измы". Авангардизм, фекализм,
бредовизм... Я ведь пишу книгу. Одну главу хочу посвятить Диксону. "Маньяк
у руля литературы". Или лучше: "Смирительная рубашка на теле искусства".
- Вы так и не видели Диксона?
- Не довелось. По рассказам - это рослый детина с мордой херувима. На
груди таскает ладанку с навозом. Носит ее на золотой цепи. Во всяком
случае, в таком виде он проводил конференцию в Брикстон-паласе. Это было с
месяц назад. Тогда его и приобрела Эльвира. У этой колдуньи бархатные
лапки и хватка пумы. А за каким дьяволом вам-то все это понадобилось? Ведь
ваш козырь - Броуди. Как он себя чувствует?
- Не знаю, Фримен, - задумчиво произнес Коун.
- Что не знаете?
- И то, и другое, - засмеялся Коун. - Броуди я берегу на закуску. К
нему ведь подойти нужно. А Диксон? Как вам сказать? Я с первого дня
следствия стал натыкаться на эту фигуру.
- Познакомьтесь с Эльвирой. Это доставит вам удовольствие.
- Придется, - медленно произнес Коун...
И он поехал к Эльвире. Остановил машину возле чугунной ограды, хлопнул
дверцей и пошел по песчаной дорожке к дому. На красные цветы он не
смотрел. У дверей постоял недолго и позвонил. Подождал, позвонил еще раз.
"О чем говорить с Эльвирой?" - мелькнула мысль. Никакого плана на этот
счет у него не было. Коун твердо знал только одно: след шаха терялся у
дверей салона амулетов. За Бен Аюзом вышел Перси. Но, прежде чем идти к
Перси, надо было встретиться с Эльвирой. Заодно он потолкует и о Кнуте.
Любопытно, как эта дама воспримет визит полицейского?
Коун еще раз надавил кнопку. Потом осторожно потянул дверь. Она легко
открылась. Он сделал шаг и очутился в холле. Отсюда вверх вела лестница.
На первой площадке она раздваивалась. Коун прислушался. В доме стояла
тишина. Он оглядел холл и медленно двинулся по лестнице.
Из особняка Эльвиры он вышел через час. Отогнал машину в гараж и
отправился домой пешком.
Улица жила обычной жизнью. Неоновые литеры рекламы, как всегда,
рекомендовали курить сигареты "Пирамида", мыться мылом "Пунш", чистить
зубы пастой "Менгери" и приглашали посетить бар ресторана "Орион", где
вечером можно найти все, что требуется джентльмену.
Коуну в бар идти не хотелось. Он свернул на Роу-стрит, освещенную все
тем же лиловым заревом рекламы. Только теперь это была реклама кино. С
афиш пялили глаза пастушки в коротких юбках и космические сыщики. Около
дверей кинотеатра крутились стайки патлатых юнцов в разноцветных свитерах.
Особенно много их было у кинотеатра "Одеон", где демонстрировался
последний боевик сезона. Рыже-лиловые буквы складывались в слова "Не
слушайте крика жертвы". Буквы вспыхивали и гасли, бесчисленное количество
раз повторяя название.
Про этот фильм много говорили. Коун слышал, что он сделан по
специальному заказу рекламного объединения "Паблисити". Что будто бы между
кадрами в ленту вписаны невидимые во время демонстрации фильма, но
действующие на подсознание призывы пить прохладительные напитки только
фирмы "Тисла". И что будто бы зрители, выходя из кино, бегут к ближайшим
автоматам, одержимые желанием скорее отведать продукцию этой самой
"Тислы".
Коун отодвинул плечом юнца, который, бессмысленно тараща глаза, жевал
сигарету и делал вид, что не замечает прохожих. Юнец заворчал и взмахнул
рукой. Коун предупредительно вскинул свою и больно сжал юнцу запястье. Тот
слабо пискнул. Послышался мелодичный звон: к ногам Коуна упал кастет. Все
произошло столь молниеносно, что приятели юнца не успели ничего
предпринять. Но они сообразили, что напоролись на полицию, и постарались
незаметно рассосаться.
- Пойдем, приятель, - сказал Коун тихо стонавшему задержанному. -
Подыми свою игрушку.
Юнец, не понимая еще, что с ним сделали, наклонился, левой рукой поднял
кастет и пошел впереди Коуна до ближайшего полицейского поста. Рыжий
постовой нахмурился, увидев Коуна.
- "Мусорщик" только что уехал.
"Мусорщиками" назывались вечерние патрульные машины, собиравшие мелких
хулиганов, пьяниц, проституток и бродяг. Их развозили по участкам и в
зависимости от проступка или привлекали к суду, или, продержав ночь в
камере, отпускали восвояси.
- Вызовите, - посоветовал Коун, закуривая сигарету. - Этот молодчик
замахнулся на меня, - пояснил он постовому. Рыжий упитанный "бобби" с
ненавистью оглядел юнца.
- Сука, - процедил он. И пожаловался Коуну: - Лезут, как тараканы из
щелей. Уже пятый за дежурство. Один даже отстреливался. И бабочка тут
была. С "приветом из рая". Выкатилась из подворотни и полезла на мостовую.
Ей, видите ли, показалось, что она на пляже. Еще секунда - и угодила бы
под машину.
Полицейский сплюнул, резюмируя, видимо, этим свое сообщение. Коун
двинулся дальше. Приключение отвлекло его и одновременно натолкнуло на
размышления о том, что полиция, в сущности, уже ничего не может поделать с
этими "тараканами". Нельзя до бесконечности увеличивать число
"мусорщиков". Газеты кричали о "национальном бедствии", в сенат поступали
бесчисленные запросы. Видные психологи печатно пытались объяснить, почему
растет преступность среди подростков. Но меры предлагались частичные, а
объяснения страдали половинчатостью. Существо дела было в другом. Можно
было убить человека на лестничной клетке и спокойно уйти. Можно было
выдернуть у человека из рук чемодан и скрыться в толпе. Предприимчивые
бизнесмены предложили на этот случай чемодан с выдвигающимися ногами и
вмонтированным свистком. Чемодан должен был звать на помощь полицию.
Ответственность, таким образом, перекладывалась с людей на вещи. Люди
могли оставаться равнодушными до тех пор, пока не сойдут с ума. Тогда
общество брало их под свою опеку. Для сумасшедших были гостеприимно
открыты клиники, тюрьмы и ночные клубы. Для них писал вирши Кнут Диксон, а
Эльвира изобрела амулеты. Казалось, идет какой-то неотвратимый процесс, в
котором все подчинено одной конечной цели: выбить у человека самое мощное
его оружие - сознание, оглупить этого человека, сделать его беспомощным и
безмозглым слепцом.
До визита к Эльвире Коун об этом как-то не задумывался. Переосмысление
пришло только сейчас. И натолкнул на него Коуна стеклянный паук на животе
Эльвиры.
Идя к ней, Коун был подготовлен ко всему. Только не к тому, что увидел.
Обстановка в салоне амулетов, разговоры с Бекки и Фрименом если и не
вызывали ассоциаций с мрачной лабораторией средневековой колдуньи, то во
всяком случае напоминали об аксессуарах, в окружении которых должна была
жить эта женщина.
Коун шел по тихому дому и удивлялся тому, что его никто не встречает.
Дом большой. В таких домах бывает не меньше десятка слуг. Роскошно
оформленный холл, мебель, сделанная, очевидно, на заказ, чистота молчаливо
свидетельствовали о десятках рук, которые ухаживают за всем этим, холят,
подметают, стирают, чистят, полируют, натирают.
Однако никто не попался ему навстречу. Коун побывал уже в нескольких
комнатах, пока не услышал где-то в глубине дома голоса. Он постучал в
дверь. Откликнулся женский голос.
Коун стоял на пороге уютно обставленной гостиной. За низким столиком
сидели мужчина и женщина. Мужчина - плотный, круглоголовый, бритый наголо
крепыш в очках с толстыми стеклами - при появлении Коуна медленно опустил
на стол бокал с темно-коричневой жидкостью и вопросительно взглянул на
женщину. Она пожала плечами. Коун догадался, что это и есть Эльвира
Гирнсбей. Для колдуньи женщина выглядела, по его мнению, неприлично
молодо. Его несколько удивил цвет ее волос: они отливали зеленым. Впрочем,
подумал Коун, должна же современная ведьма чем-то отличаться от
обыкновенных смертных.
- Я из полиции, - сказал Коун. - Хочу видеть Эльвиру Гирнсбей.
- Это я, - сказала женщина. Теперь уже она вопросительно взглянула на
собеседника, а тот, в свою очередь, пожал плечами.
- Я должен задать вам несколько вопросов, - сказал Коун.
- Задавайте, - ответила Эльвира. И, заметив, что Коун бросил взгляд в
сторону бритоголового, быстро сказала: - Профессор Кирпи - давний друг
нашей семьи. У меня от него нет секретов.
Коун был наслышан о профессоре Кирпи. Известный психиатр, Коун это
знал, был коротко знаком с шефом полиции - господином Мелтоном. Встретить
его в доме колдуньи для инспектора было такой же неожиданностью, как
увидеть яблоко на сосне. Вспомнились слухи, что теперешний любовник
Эльвиры - Кнут Диксон - шизофреник. Уж не по сему ли случаю этот профессор
пожаловал сюда? Почему бы давнему другу семьи не взять на себя заботу о
лечении нового друга?
Уловив замешательство на лице инспектора, Эльвира нетерпеливо дернула
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг