вырвать из их надежных рук маленького Джима Паттерсона никакому
расисту-фашисту... Миф? Пусть! Что из того, что за сто лет дядя Том давно и
окончательно перевоплотился в Мартина Лютера Кинга? А рядом с ним появились
экстремисты-террористы из всяческих "черных пантер"... Пускай теперь мы
знаем про негров (афроамериканцев, как принято ныне выражаться), избираемых
мэрами Нью-Йорка и Вашингтона, входящих в Объединенный комитет начальников
штабов, преуспевающих бизнесменов, адвокатов и писателей, - что с того? Те,
детские впечатления все равно не вытравить уже из души. Да, сегодня
американский Юг для нас гораздо живее рисуется по романам Фолкнера или
Харпер Ли, но разве стирается от этого образ несчастной квартеронки Авроры
или Джима из "Приключений Гекльберри Финна"? И разве совершенно иные
отношения между белыми и неграми, встающие со страниц "Унесенных ветром"
Маргарет Миттчелл, способны заставить нас забыть Луизу, е ребенком на руках
прыгающую со льдины на льдину?..
Утопия (я возвращаюсь к литературе), как мы уже говорили, конструкций в
высшей степени умозрительная, произвольно творимая автором вне зависимости
от окружающей реальности, связи с которой отнюдь не прямолинейны. И потому
выбор модели для утопии тоже в значительной мере является результатом
авторского произвола. Конечно, Юрий Забелло мог избрать для своих
Пендергастов совершенно иную модель. Сделать их, к примеру, феодалами, и
тогда встали бы по берегам Большой Реки не плантаторские дома, а грозные
замки баронов. В принципе говоря, в концепции романа от этого ровным счетом
ничего бы не изменилось. Но как справиться с тем, из детства идущим
подспудным желанием написать своего "дядю Тома"? И, в конце концов, почему
бы и нет? А от педантичных критиканов можно защититься самоиронией:
"...общество Пендергастов... с плоско пародийной точностью копировало
обыкновения, существовавшие в условиях расцвета рабовладельческого Юга".
Кстати, этот иронический план ни в коем случае нельзя игнорировать, читая
роман Юрия Забелло.
Но есть и еще одна разновидность ностальгии, о которой нельзя не
упомянуть в нашем разговоре. Это тоска по иным временам. Признайтесь, кому
из нас не хотелось порой родиться на век-другой раньше или позже? У кого-то
это было мимолетное желание, для иных оно может стать непреходящей тоской.
Движимые именно этим чувством, покидают свой неуютный XXII век герои
блестящего рассказа Альфреда Бестера "Феномен исчезновения". Побуждает их к
бегству в прошлое не только неприятие своего века, но и стремление очутиться
именно в тех обстоятельствах места и времени, лучше которых и представить
себе нельзя. Для одного это Рим Цезаря- для другого - викторианская Англия,
для третьего - Соединенные Штаты начала XX столетия. Но при всей
притягательности этих эпох, каждая из них чем-то и не устраивает. В Древнем
Риме, к примеру, не было ни сигарет "Мальборо", ни прекрасного вина "Лакрима
Кристи". И потому герои достраивают, доусовершенствуют избранные ими для
себя миры по собственному вкусу и разумению.
Именно движимый подобной ностальгией, перелицовывает в романе Юрия
Забелло Священное Писание организатор исхода плантаторов с Земли Джошуа
Пендергаст. Его тоже властно манит идеализированное прошлое, которое,
правда, надо чуть-чуть подправить, чтобы оно стало подлинно идеальным.
И напоследок мне хочется сказать еще об одном, может быть, самом
главном свойстве утопий,
"На карту Земли, на которой не обозначена Утопия, не стоит глядеть, так
как карта эта игнорирует страну, к берегам которой неустанно стремится
человечество", - писал некогда Оскар Уайльд. Как бы продолжая эту мысль,
Свентоховский утверждал: "Желая начертить историю утопии в мельчайших ее
проявлениях, следовало бы рассказать всю историю человеческой культуры". И
со всем этим не согласиться нельзя. Человечеству всегда свойственно было
мечтать о мире всеобщего счастья, и сама эта мечта стала важнейшим
нравственным ориентиром на пути общественного развития. А ведь именно
целеполагание - проецирование на будущее конечного результата этого
процесса, идеального состояния - и есть одна из основных функций литературы.
Так же, как и вторая - критическая - функция, попытка осветить все, тупики,
ловушки и завалы, подстерегающие человечество в его блужданиях по лабиринту
истории.
Но при этом нельзя упускать из виду и условности, умозрительности
утопии. Она может быть прекрасна как символ, идеал, цель, но неизбежно
компрометируется поспешными попытками ее реализации, В том, к чему это может
привести, нас убеждает собственный исторический опыт.
И потому, как совершенно справедливо пишет Эдуард Баталов, "вопрос не в
том, как изгнать утопию из нашей жизни, а в том, как научиться жить с
утопией, не живя по утопии". Ибо "утопическое измерение было и остается
имманентным измерением человеческого сознания".
Я сознательно ухожу от разговора о художественных достоинствах книги,
потому что об этом судить только читателям. Что бы ни говорили и ни писали
критики, только этот читательский суд и определяет судьбу литературного
произведения. Свою же задачу я вижу в том, чтобы хоть бегло, но обрисовать
тот литературный контекст, тот круг идей, на фоне которых живет и должен
восприниматься роман Юрия Забелло.
Андрей БАЛАБУХА
БОЛЬШОЙ КОНКУРС
Год 26-й Эры Единого
Общества
Скоро уже
"Пасионария"
отправятся в обратный
путь, к родной Земле,
и мне хочется
рассказать историю
Терры всем, кто
захочет связать свою
жизнь с этой
прекрасной планетой -
подлинной сестрой
нашей Земли.
Т.Маттикайнен
Солнце только-только выглянуло. Первые лучи неслышно скользнули по
гладкой поверхности лагуны, пригрели белоснежный песок пляжа, неслышно
коснулись листьев пальм и осветили палатку. Они заглянули в маленькое оконце
и заискрились в длинных белокурых волосах Ингрид, разметавшихся на темном
плече Каури.
Лучи коснулись циферблата часов, висевших на противоположной стенке, и
солнечный зайчик упал на закрытые глаза Ингрид. Она заворочалась, пытаясь
отвести голову, и... проснулась.
Полусонный взгляд определил источник этого надоедливого зайчика. Она
осторожно, чтобы не разбудить Каури, левая рука которого обнимала ее за шею,
приподнялась на локте и стала смотреть ему в лицо. Потом потянулась, чтобы
поцеловать его закрытые глаза, как вдруг что-то, какая-то неожиданная мысль,
заставило ее быстро повернуть голову и посмотреть на часы. Без нескольких
минут пять!
- Каури! Каури! Милый, просыпайся скорее!
Глаза Каури еще не открылись, но руки его пришли в движение и
сомкнулись за ее спиной.
- Да, подожди, милый! Время! Уже почти пять! А вдруг сегодня...
Каури среагировал мгновенно. Быстрым движением правой руки он сорвал
часы со стенки, и вот они уже лежат на полу палатки, поставленные на ободок
и браслет. Его быстрые пальцы нажали кнопки на верхней части ободка.
Тоненькая ниточка антенны вытянулась вверх, а из линзочки, расположенной в
верхней части циферблата, вырвался лучик. Он упал на темную стенку палатки,
высветил небольшой прямоугольник. Вот уже прозвучали позывные глобовидения,
и на экране появилась эмблема всепланетной программы новостей. Несколько
обязательных слов диктора...
- Товарищи! - донеслось с экрана. Выступал Генеральный секретарь Совета
объединенного Человечества. Вот оно, наконец-то!
- Вы все уже знаете, что на днях закончились состязания Большого
Конкурса. Теперь настало время подвести его итоги. Цели всем известны, но я
позволю себе повториться. Мы приняли решение провести этот конкурс, чтобы
подобрать команду межпланетных кораблей для намеченных нами Звездных
Экспедиций.
Он немного помолчал.
- Человек давно уже освоил пространство. Полеты в пределах Солнечной
системы прочно вошли в быт и ни у кого не вызывают удивления. Теперь же
человечество ставит перед собой другую, более сложную задачу: выйти в
Большой Космос. Для чего это нужно?
- Сегодня население Солнечной системы составляет чуть больше шести
миллиардов человек. Пока что наша прекрасная планета - Земля - еще в
состоянии прокормить всех нас, но недалеко то время, когда этих жизненных
ресурсов уже не будет хватать. На Марсе и Титане, к сожалению, по их
жизненным условиям, можно разместить только небольшие поселения. Да и то
приходится применять специальные меры защиты. Нам же нужны планеты типа
Земли, чтобы люди могли жить без всех этих сложных устройств, чтобы дети
могли играть на открытом воздухе, чтобы их отцы и матери могли трудиться в
самых обычных условиях!
- Наши ученые, основываясь на последних достижениях науки, нашли способ
определения звездных систем, годных для жизни и деятельности людей. К одной
из таких систем и отправится Первая Звездная Экспедиция. Это - в-Эпиорниса.
Расстояние до нее - восемь световых лет.
Зачем он все это говорит? Все это уже говорилось при открытии конкурса!
Скорее бы называл победителей!
- Вот зачем мы Проводили этот Конкурс, который справедливо назван
Большим. Мы хотели отобрать лучших представителей человечества. И не только
лучших, но лучших из лучших, людей, как можно более хорошо подготовленных к
выполнению этой, прямо скажем, сложной задачи. Они должны быть развиты
всесторонне. И физически, и морально. Высокограмотные, культурные люди.
Словом, самые достойные представители нашего человечества.
Это же и так все знают! Чего он тянет?
- Но в основу Конкурса была заложена еще одна идея. Мы решили, что
экипаж корабля никак нельзя комплектовать из людей одной национальности. Это
было бы дискриминацией по отношению к остальному человечеству. Да и Совет
наций наверняка наложил бы вето на такое решение. В то же время, мы еще не
умеем строить такие корабли, чтобы укомплектовать экипаж из представителей
всех, более чем шести тысяч национальностей, населяющих нашу прекрасную
Землю.
- Команда корабля должна состоять из тридцати шести человек. Мы
разделили всю Землю на тридцать семь регионов, в основном руководствуясь
признаками языкового и этнического родства народов, проживающих в этих
регионах. Каждый регион представил полную команду корабля, включая капитана
и всех специалистов, необходимых для нормальной эксплуатации корабля и
первичного освоения планеты.
- Товарищи! Я не собираюсь рассказывать вам, как проходили состязания.
Это гораздо лучше сделали комментаторы, освещавшие ход конкурса по
телевидению и радио. Вся Земля следила за этими волнующими событиями,
которые можно приравнять только к Олимпиаде. Но вот все эти состязания
окончились и надо было приступать к выбору команды.
Наконец-то! Сейчас назовут победителей! Но что это? Он еще что-то
рассказывает.
- Надо сразу сказать, что такая задача не под силу не только одному
какому-то человеку, но даже и большому коллективу людей. Поэтому мы поручили
ее электронно-вычислительным машинам. Две самые мощные машины в мире -
Мультивак в Вашингтоне и Большая Машина в Москве, по двум принципиально
разным программам одновременно решали эту задачу. И результаты совпали! Это
ли не лучшее доказательство правильности нашего решения? В качестве исходных
данных мы приняли оценки в баллах, полученные каждым участником во всех
соревнованиях. Учитывались также и пожелания участников, если они
высказывали таковые, о совместном полете, как положительные, так и
отрицательные. И вот, наконец, эти результаты. Позвольте мне зачитать их.
Вот состав первого интернационального экипажа, составленного на основе
проведенного конкурса.
Фу, наконец-то добрался до главного! Чуть хрипловатый голос
генерального секретаря начал зачитывать имена и фамилии:
- Капитан корабля Франсуа Дюма, Франция;
навигатор - Френк Хонани, алгонкин, регион Северная Америка;
механики - Ежи Ковальский, поляк, Герман Шмидт, немец;
электронщики - Мванза, зулу, Ю Ван Фуч, китаец, Нгуен Вонг, вьетнамец;
инженеры связи - Ингрид Бьернсон, датчанка.
Теплая волна радости поднялась откуда то из области сердца и залила все
ее существо. Ингрид пропустила несколько имен, для нее все вдруг перестало
иметь значение. Как вдруг проснулся страх: а включен ли Каури? Голос
председателя продолжал звучать:
- Джен Хиллард, Англия;
метеоролог - Амрита Чавда, Индия;
врачи - Флория Понти, Италия, Юсика Сикамоту, Япония, Кваме Ампофо, фульбе;
программисты - Амелия Менолес, Куба, Линия Статирос, Греция;
биологи - Энн Тейлор, Новая Зеландия, Ока-о-Ира, Полинезия, Афенор Тлемен,
туарег;
геологи - Каури, Меланезия.
Теперь Ингрид успокоилась окончательно. - ошибки не произошло. Каури
невозмутимо слушал дальше. Ни один мускул не дрогнул на его лице. А
перечисление продолжалось:
химик - Ндоло, йоруба;
водители вибролетов - Андрей Коваленко, украинец, Нью, Малайя;
языковед - Тойво Маттикайнен, Финляндия;
фото-кинорепортер - Сурен Гапоян, Армения;
корабельный повар - Лемма Мэнгэша, амхара.
- Как видите, экипаж интернациональный. В нем нет двух представителей
одной национальности. В составе экипажа - одиннадцать женщин. Конечно,
перечислены только основные специалисты. Каждый член команды в совершенстве
владеет еще одной, двумя и даже тремя специальностями. Во всяком случае, мне
кажется, что такой экипаж сумеет достойно представить человечество!
- Выбирая этих представителей, мы преследовали еще одну цель -
окончательную отработку интерлингвы - всеобщего языка. Как вы все знаете,
работа в этом направлении начата давно. И мы имеем уже такой язык. На нем
ведутся все переговоры, издаются все официальные документы. Но он вызывает и
справедливые нарекания. Ибо по своим выразительным свойствам еще очень и
очень далек от совершенства. Да это и понятно: все языки, на которых говорит
человечество, складывались и оттачивались веками. Интерлингва же, в ее
нынешнем виде, существует всего тридцать-сорок лет. Меня могут спросить: а
причем здесь экипаж корабля? Отвечаю: каждый из членов команды, кроме
интерлингвы, владеет еще двумя-тремя языками. В силу своей
интернациональности, в процессе многолетнего общения, каждый из них внесет в
язык корабля что-то свое, характерное для его родного языка. Многие из этих
внесений просуществуют недолго, как какой-нибудь языковый казус. Многое же
всерьез приживется в языке. Так что после возвращения корабля, мы будем
иметь новую, проверенную годами редакцию интерлингвы.
- Теперь о названии корабля. Вы заметили, я ни разу не назвал его. Я
это сделал вполне сознательно. Название корабля должны дать жители тридцать
седьмого региона - Испании и Португалии. Это будет их вклад в
интернациональную экспедицию. По-видимому, на днях мы уже будем знать, как
они решили назвать нашего посланца к далеким мирам.
- Первый корабль уже построен и в ближайшее время сможет стартовать с
Лунного Космодрома, расположенного в кратере Жюля Верна, рядом с морем Мечты
на обратной стороне Луны. По предварительным расчетам, полет продлится около
десяти лет в одном направлении, хотя его участники за это время постареют
только на три года. Трудно предположить, что их ждет в конце пути. Возможно,
что планета, которую найдет нам экспедиция, окажется настолько подходящей,
что часть команды на ней останется, подготавливая место для будущих
переселенцев. Возможна и обратная картина: жизнь на этой планете будет
сопряжена с такими трудностями, что придется от нее отказаться вообще. Все
это предрекать трудно, все эти вопросы будет решать сам экипаж. На месте им
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг