ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
в которой, после некоторых общих рассуждений, мы проводим стремительную
хроноскопию и делаем попытку объяснить загадочную судьбу Калеки.
До прилета к археологам я почему-то полагал, что сучанская пещера
расположена в труднодоступном районе Рушанского хребта, вдали от селений.
Теперь, убедившись, что это не так, я думал о ее приближенности к
сегодняшней жизни, о том, что она принадлежит и современности.
Мы отошли совсем недалеко от пещеры, и с обрыва открылся нам Сучан.
Высота скрадывала расстояние, и казалось, что он совсем рядом, хотя пешком
нам пришлось бы добираться до него часа два. Кишлак стоял на конусе выноса
какого-то притока Гунта, и все дома его словно наклонились к реке,
медленно, но верно сползая в нее... Солнце уже завернуло за
противоположную вершину, и резкая синяя тень надвое разделила Сучан. В той
его части, что попала в тень, прямоугольные, обмазанные глиной дома
горнобадахшанцев сдвинулись, будто надо им было на ночь встать потеснее, а
на освещенной половине розовыми бликами играли похожие на перевернутые
блюдца окна на плоских крышах, там просторней шумели сады и улицы были
шире... На самом берегу Гунта с его подвесным, с провисшими проволочными
перилами мостом, одиноко стояло непонятное двухэтажное строение, и было
ощущение, что кишлак упирается в него и потому не сползает в Гунт.
- Высокогорный Памир заселялся, конечно, снизу, с равнины, - сказал
Березкин, таким образом подытоживая какие-то свои раздумья.
- Несомненно, - ответил я. - Люди поднимались по берегам и заселяли
речные долины. И боролись за них с новыми пришельцами. Обособленность
горцев привела к тому, что горные таджики по некоторым племенным
особенностям подразделяются на язгулемцев, ванчцев, или рушанцев, как
здесь, на Гунте, в долинах Рушанского хребта...
- Я не о том, - перебил меня Березкин. - Просто орда неандертальцев
пришла сюда тем же путем, каким прилетели мы. Хорошо, конечно, что в
Сучане вызревают яблоки и вишни, но выжить тут труднее, чем на равнине.
Тем загадочнее судьба Калеки. Понимаешь, шансы его на жизнь уменьшались с
каждым шагом вверх по долине Пянджа.
- Понимаю, - ответил я. - Но не замечаешь ли ты, что изменил
собственной манере: пустился в рассуждения до того, как привел в действие
хроноскоп?
На склоне, ниже нас, зеленело небольшое, прильнувшее к ручью
картофельное поле, которое обрабатывал пожилой в темной одежде рушанец. Он
ходил за волами, морды которых надежно прикрывали от соблазна полакомиться
ботвой надвинутые почти на самые глаза корзины, и, орудуя закругленной
доской, окучивал картофель. С гор к старику спустилась женщина с узкой
плоскодонной сплетенной из лозняка корзиной за спиной. Теперь они сидели
на берегу ручья и размачивали в нем, прежде чем откусить, плоские и
жесткие, похожие на лаваш, лепешки нонитаури, - ужинали.
- Видишь, и сейчас эта лепешка достается здесь труднее, чем на
равнинах, - сказал Березкин и тоном приказа добавил: - поднимайся. Я тоже
устал, но мне хочется хоть немного поработать сегодня. Ты прав - пора
переходить к хроноскопии.
Сотрудники Рубакина оказались людьми сдержанными. Я даже заподозрил,
что они не очень-то заинтересованы в хроноскопии останков, и лишь Рубакина
по-настоящему волновали предстоящие расследования.
- Я как раз не эмпирик, - чуть виноватым тоном, подразумевая Триву,
сказал он нам. - Я больше философ, и так мне хочется во всем разобраться...
Против обыкновения, Березкин остался у экрана хроноскопа, а меня
отправил с "электронным глазом" в пещеру...
- Начнешь с челюстей Калеки, - напутствовал он меня. - Точнее - с зубов.
Особых открытий тут не предвидится, но будем последовательны.
За долгую нашу практику я привык первым получать информацию от
хроноскопа, наблюдая за событиями на экране, и в какой-то степени
дирижировать ходом расследования, хотя последнее, пожалуй, сказано слишком
сильно. Теперь же я наводил "электронный глаз" на череп неандертальца,
вернее, на нижнюю часть лица, и знал, что импульсы идут к хроноскопу, и
что они уже переработаны им и спроецированы на экран, но я ничего не
видел, ничего не знал, и меня это злило, - было такое ощущение, что за
спиной моей кто-то вершит нечто интересное, а я, как во сне, не могу
обернуться. Бог весть, испытывал ли раньше нечто подобное Березкин, но,
словно угадав мои мучения, он вошел в пещеру и сказал, что я могу
просмотреть кадры.
- Пока ничего существенного, - добавил он. - И без хроноскопа можно
было догадаться, что однорукому приходилось таскать в зубах тяжести.
Да, неясное расплывчатое изображение на экране свидетельствовало лишь
об одном: зубы в какой-то степени заменяли Калеке потерянную руку.
- Вы недооцениваете результаты хроноскопии, - сказал нам Рубакин. -
Ведь хроноскоп подтвердил вывод Тривы, что человек долго жил с одной рукой.
- Подтвердил - это хорошо, но хроноскоп создан для первооткрытий, а не
для подтверждений, - возразил ему Березкин и безжалостно отправил меня
снова в пещеру. - Попытайся установить, как погибли люди, - сказал он мне.
Я работал добросовестно, старался, как умел, но неуютность или даже
злость не гасли во мне, и я твердо решил, что в будущем заставлю Березкина
чтить сложившиеся традиции, не заставлять меня делать несвойственную моему
характеру работу, - и потому, наверное, что я злился, время тянулось
удивительно медленно.
В конце концов я погасил "электронный глаз" и вышел из пещеры.
Березкин уже выключил хроноскоп и сосредоточенно курил перед потухшим
экраном, забыв обо мне.
- Ну да, удары тяжелыми предметами по голове, - сказал Березкин. -
Одному достался один удар, другому - несколько. Вот и вся разница. Нечего
даже смотреть.
Я понял Березкина, извинил его за не слишком вежливое поведение, и
поверил, что не стоит смотреть малоинтересные кадры. Читатели могли
заметить, что я описываю события без пересчета, так сказать, на конечный
результат, и потому стараюсь не забегать вперед. И все-таки мне хочется
сейчас отметить, что малоинтересные кадры уже на следующий день очень
пригодились нам; но в тот поздний вечер ни мы с Березкиным, ни кто-либо
другой все равно не сумели бы их правильно интерпретировать.
...Ночью мне не пришло в голову ни одной "правильной", по выражению
Тривы, мысли, да и Березкину, как будто, тоже. Посовещавшись утром, мы
решили расспросить археологов о всех находках, сделанных в пещере.
- Иногда для хроноскопии важен общий фон, - сказал Березкин. -
Детали... они же не сами по себе существуют.
Рубакин согласился немедленно проконсультировать нас, но я все же
предпочел сначала взглянуть на кадры убийства.
- Зачем они тебе вдруг понадобились? - недовольно спросил Березкин.
Кадры действительно мало что объясняли: на округлые предметы -
символические головы - опускались продолговатые предметы - символические
каменные топоры, и все. Я обратил внимание только на одну не замеченную
вчера подробность:
хроноскоп подчеркивал, что удары были несильными.
- Прикончили же обоих, - мягко возразил мне Рубакин, и Березкин,
соглашаясь с ним, кивнул.
Я промолчал, и Рубакин приступил к рассказу.
По его словам, культурный слой в сучанской пещере оказался маломощным -
похоже даже, что пещера лишь один раз за все время служила жилищем
первобытному человеку. Археологи нашли в пещере все, что обычно находят на
палеолитических стоянках: кости убитых животных, золу и уголь, несколько
нуклеусов и многочисленные отщепы - свидетельства изготовления каменных
орудий, скребло.
- Для нас, палеолитчиков, все привычно, - сказал Рубакин. - И в то же
время есть в культурном слое сучанской пещеры нечто особенное. Я бы
определил это особенное словом "интенсивность". Понимаете, слой
рассказывает об удачливости охотников, о постоянно богатой добыче, о
сытной жизни, наконец, - по тем временам людям жилось тут совсем неплохо,
и потому таким насыщенным всякими останками получился культурный слой.
- Ты забыл об останках детей, - сказал Трива. - Точность - так уж
точность.
- Да, в верхнем горизонте культурного слоя, скорее даже на его
поверхности, наш маг обнаружил кости, безусловно принадлежавшие малолетним
детям.
Сохранились они плохо - детские кости вообще чрезвычайно редко хорошо
сохраняются, - но маг уверяет, что одновременно погибло четверо ребят,
едва вышедших из грудного возраста.
- Гибель детей, гибель Альтруиста и Калеки, бегство из пещеры - это все
синхронно? - спросил Березкин.
- Синхронно, по всей видимости. Или почти синхронно. Интервалы в
несколько месяцев выделять мы не умеем.
- Знаю, что не умеете, - сказал Березкин. - Тут и хроноскоп не поможет,
А кроме скребла, вы нашли хоть какие-нибудь готовые каменные орудия?
- Всего-навсего один топор. Люди того времени, конечно, не
разбрасывались такого рода предметами - слишком трудно они доставались.
- Где лежал топор?
- Рядом с Альтруистом... Березкин тихо застонал.
- Как же вы не сообразили все оставить на месте?!
- Н-да, - смущенно протянул Рубакин, - но сперва мы и не думали о
хроноскопии. Потом уж вспомнили о вас.
Археологи, видимо, почувствовав свою вину, немедленно притащили нам
топор - продолговатый обрубок кремня, - хранившийся у них отдельно от
прочих находок. Но, честно говоря, мы с Березкиным не знали, что с ним
делать теперь.
- Вы помните, где он лежал?
- Принесите фотографии, - вместо ответа распорядился Рубакин, и один из
коллекторов тотчас скрылся в палатке.
Топор лежал у головы Альтруиста, мертвая кисть неандертальца так и не
выпустила топорища.
- Бился до конца, - сказал кто-то из молодых помощников Рубакина,
повторяя версию своего начальника.
- Это мы уже слышали, - Березкин посмотрел на топор и неожиданно
подмигнул мне. - Слушай, а почему бы нам не пошутить? Вот я сейчас возьму
и докажу, что Калека убит топором Альтруиста. Пусть-ка хроноскоп посмеет
закапризничать и не подчиниться моей воле!
- Пошути, - улыбнулся я, но Рубакин с откровенным недоумением пожал
плечами:
- Вы же так дорожите временем! - укоризненно сказал он.
Но мы все равно уже зашли в тупик.
Березкин сформулировал задание хроноскопу, и на этот раз сам отправился
в пещеру.
Все вели себя у хроноскопа по-разному. Я пытался шутить. Рубакин
терпеливо ждал, пока пройдет наша блажь, а Трива отнесся к идее Березкина
заинтересованно.
Я перестал шутить, когда на экране возникла символическая (Березкин не
стремился к точности изображения) фигура Калеки, и на голову его опустился
топор.
Тот самый топор, который до последнего вздоха сжимал в руке Альтруист.
Березкин почти тотчас выбрался из пещеры, насвистывая незнакомый мне
легкомысленный мотивчик, и перестал свистеть, лишь заметив недоуменные
выражения наших лиц.
- Этого не может быть, - зло сказал ему Рубакин. - Этого не может быть,
и все тут. Да, да! Если хроноскоп подчиняется вашей воле, то представляю
себе, сколько вы уже привнесли в науку абракадабры!
Березкин прослушал всю тираду спокойно, хотя он, как и все мы, впрочем,
любит критику весьма умеренной любовью. Он повторил уже просмотренные нами
кадры и присвистнул.
- Я и сам этого не ожидал, - признался он. - Сейчас же повторю все
сначала.
Ты понимаешь хоть что-нибудь? - обратился он ко мне.
- Что летит концепция нашего гостеприимного хозяина - понимаю, он -
тоже.
Потому и нервничает. А мы на сей раз чисты как младенцы - никакого
собственного мнения!
Мы тщательно, с учетом всех мыслимых случайностей, переформулировали
задание хроноскопу, и Березкин убежал в пещеру.
Но как ни изощрялись мы, чтобы опровергнуть первый результат
хроноскопии, у нас ничего не получилось: хроноскоп вновь и вновь
подтверждал, что Калека убит топором Альтруиста.
Рубакин, конечно, всерьез не подозревал нас в насилии над хроноскопом,
что исключалось не только нашими правилами расследования, но и
объективными особенностями прибора.
- Типичная картина, - безжалостно подвел итоги Трива. - На развалинах
философских концепций торжествует эмпирика!
Никто, однако, не откликнулся на эту, справедливую в данной ситуации,
сентенцию, - всем почему-то стало не по себе от результатов хроноскопии.
- Какой смысл? - неизвестно кого спросил Рубакин. - Какой смысл?!
- Какой смысл, что лев бросается на льва, а тигр - на тигра? Стихия!
- Эмпирика, - поправили Триву помощники Рубакина, но никому не
захотелось продолжать разговор в таком тоне.
От нас не требовали скоропалительных объяснений.
В тайне я уже подумывал о работе в Ферганской котловине, когда Березкин
сказал, обращаясь ко мне, но так, чтобы слышали все:
- Я говорил тебе: "каждый шаг по долине Пянджа приближал Калеку к
смерти".
Какая ерунда! Каждый шаг утверждал его право на жизнь, на уважение
соплеменников, ставил их - здоровых - в зависимость от него, инвалида!
Никто не перебивал Березкина, но он вдруг умолк и довольно долго сидел,
опустив голову на руки.
- Если не ошибаюсь, неандертальцы хронологически подразделяются
антропологами на группы? - Березкин вопросительно посмотрел на Триву.
- Конечно. Более древних мы называем "классическими", а более поздних -
"сапиентными" неандертальцами, то есть разумными.
- Наши...
- Я уже перечислял вам неандерталоидные признаки, но у них имеются и
сапиентные черты. Вертикальный лоб, например, большие глазницы...
- Переходный тип? - спросил Березкин.
- Да, они прямые предшественники Человека разумного, нас с вами.
- Вот я и подумал, что лишь превосходство в уме, знаниях и
наблюдательности могло обеспечить Калеке достойное место в орде. По
каким-то причинам орда уходила все дальше в горы, в незнакомые и трудные
для жизни места. Не только физическая мощь здоровых, но и разум Калеки
потребовался тогда орде. Почти бесспорно, что еще до схватки, в которой
его искалечили, он успел выделиться среди соплеменников, и они сохранили
ему жизнь.
- Логично, но чистая философия, - сказал Трива. - Да и логика кончается
в самом начале истории. Потом они же его и прикончили.
- Нет, не они, - жестко возразил Рубакин. - Я уверен, что Калека и
Альтруист пали под ударами одного и того же топора. Топор не принадлежал
Альтруисту, вот в чем дело.
- Сейчас проверим, - сказал Березкин. - Совсем не исключено, что вы
правы.
Альтруиста следовало сразу же вслед за Калекой подвергнуть хроноскопии.
Березкин подошел к хроноскопу, поколдовал возле него, и отправился к
пещере.
- Случай простой, - сказал он по пути. - Результат получим тотчас же.
Хроноскопия не подтвердила предположения Рубаки-на: изображения черепа
Альтруиста и каменного топора на экране не совместились.
- Убийца - Альтруист, - лаконично подвел итоги Березкин.
- Но вы противоречите сами себе, - не отступал Рубакин. Вы же сами
утверждали, что лишь торжество разума помогло выжить Калеке!
- Я не отказываюсь от своих слов, но вы почему-то начисто исключаете
резкое изменение обстановки.
- Сегодня утром никто не захотел прислушаться к моим словам, - вмешался
я в разговор. - Но, если верить хроноскопу, удары наносились людьми
ослабленными. Именно ослабленными. Не мне вам растолковывать, что
неандертальцы обладали огромной физической силой.
- Да, вот эта особенность их рук - короткое предплечье и длинное плечо
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг