руке
том,
в
правой
руке
том,
левой
ногой -
топ!
правой
ногой -
топ!
И
дело
все
в
том,
чтить
стихи
мои
чтоб!
и т. д. Поэт гордился, что его книгами размахивают сильнейшие люди
планеты. Но узкая строчка не долго тешила поэта, он перешел к сверхдлин-
ной, тогда его книги стали издавать в форме вымпелов, если их насадить
на флагшток, то как левые, так и правые могли идти с ними на манифеста-
цию. Все эти опыты вызвали к жизни исследования, в корне изменившие поэ-
тику. Стали считать, что, если ширина текста почти не отличается от его
высоты на отдельно взятой странице, то это проза, а если ширина во много
раз меньше высоты, то это поэзия. Если ширина больше высоты, то это
сверхпроза, например, такой текст: ПРИБЫЛ СКОРЫМ ПОЕЗДОМ ВСТРЕЧАЙ САМО-
ЛЕТОМ ОБЯЗАТЕЛЬНО ЦЕЛУЮ ПОДРОБНОСТИ ЗАКАЗНЫМ ПИСЬМОМ ЖЕЛАТЕЛЬНО НА ДЕ-
РЕВНЮ В ГОРОД и т. п. Исследователи Кронштейн и Шпиндель в своей моног-
рафии оШтрихи к истории введения в определение предметап доказали, что
именно Померещенский первый использовал в качестве стихотворной строки
сверхпрозу. Померещенский же был одним из первых, кто согласился с этим
доказательством. Но надо было идти дальше, и поэт стал писать, исходя из
сверхпрозы, но не столь по-исполински, как прежде, а все короче и коро-
че, после чего появились не только критики, но и читатели, которые смог-
ли все это дочитать до конца. Исследователи в новой монографии доказали,
что, таким образом, он обратил сверхпрозу в сверхпоэзию. Поэт и с этим
согласился, а так как в его новых опытах была обнаружена так называемая
тихая глубина, тихий омут, он сам окрестил свое новое направление ому-
тизмом, что и пришло на смену жалобизму. В музыкальной среде поэт был
давно известен как потрясатель основ. Когда тот писал свою сверхпрозу,
многие известные композиторы говаривали, что будь кто-то из них Вагне-
ром, они бы обязательно к его сверхпрозе написали музыку, это было бы
большой честью для них и обещало бы немалую выгоду, ведь поэт выступал в
основном на стадионах, за рубеж его приглашали читать в римский Колизей,
в древние цирки Малой Азии, читал он и с пирамиды Хеопса, откуда его не
было слышно, зато видно - показывали по телевидению через спутник, при
этом комментатор утверждал, что читает он стихи, написанные им
по-коптски, отчего нет смысла озвучивать передачу. Готовился он читать и
на аэродромах, для чего уже переоборудовали Орли под Парижем - Пикассо
готовил эскизы специально для этого, а американцы перенесли в аэропорт
Кеннеди Статую Свободы, сделав в ее рту отверстие для головы поэта, ко-
торый должен олицетворять свободу в прямом и переносном смысле - давать
ей лицо. Статуя мешала взлету и посадке самолетов и ее вернули назад на
Гудзон, не дождавшись лично Померещенского - не дают свободы, прошел
слух. А он тем временем сидел в Байконуре в ожидании запуска в космос,
но тут новое мышление привело к распаду имперского сознания, поэта от
запуска в космос временно отстранили, ибо стало неясно, какую часть суши
он представляет. Но музыка, как и прежде, не знала границ, поэт от
сверхпрозы шагнул к сверхпоэзии, за которую сразу и ухватились компози-
торы. Большинство из них шло простейшим путем: поэт - потрясатель, поэ-
тому класть его надо прежде всего на ударные инструменты. Скажем, берем
литавры: как только в сверхпоэтическом тексте появлялся ударный слог,
так тут же удар в литавры: чвяк! И раз за разом: чвяк! чвяк! чвяк! А
там, где кончается сверхстрока и появляется что-то вроде рифмы, там
ударник: бум! Очень это нравилось молодежи и охраняющей ее конной мили-
ции. Услышав имена композиторов, обратившихся к его творчеству, и не
найдя среди них себе известных, поэт обвинил композиторов в сальеризме.
Сумбур вместо музыки, заявил он. Но потом он оттаял, когда после музыки
пошли банкеты, и на одном из них открыто высказал свое отношение к бла-
гозвучию. Прежде всего он позавидовал музыкантам. Вот он, поэт, не может
своими словами переписать ни Ивана Баркова, ни Демьяна Бедного. А тут
любой композитор может положить и Шекспира и Микеланджело на свою - на
свою! - музыку. Вот вам, пожалуйста: я и Шекспир, я и Микеланджело! На
Пушкина до сих пор кладут! Когда же композиторы устыдились, поэт воск-
ликнул: и это хорошо! Композиторы воспрянули, а поэт продолжил: но вот
что плохо... И стал объяснять, как неудачно положили на музыку именно
его. Никакой Вагнер не мог оркестром так заглушить слова, как заглушили
его слово, между прочим, известное всему передовому человечеству наи-
зусть. А как? - а как? - закричали композиторы. А так, продолжал поэт.
Перво-наперво было слово. Мое слово. А что такое музыка? Музыка - это
сочетание приятных звуков с не менее приятной тишиной. Так вот эту тиши-
ну надо сделать достаточной для того, чтобы в нее влезло мое слово. А
если музыкальную тишину еще чуть-чуть продлить, то это слово не только
можно произнести, но и пропеть. А уже в промежутках между словами - по-
жалуйте, инструмент, барабан или гобой. Кто успеет, подсказал кто-то. Э,
нет, поднял Померещенский свой указательный палец, не кто успеет, а кому
по партитуре положено. Какой тут шум произошел, аплодисменты и топот:
все композиторы побежали по домам, к своим нотным тетрадкам. Книги поэ-
та, конечно, были у каждого в домашней библиотеке. Некоторые работали на
глаз и на слух, некоторые тщательно измеряли длину каждого слова линей-
кой, прежде чем втиснуть его в музыкальную фразу. Так начиналась массо-
вая омутизация тишины. Однако вся эта музыка была только сопровождением
для массового театра будущего, здесь Померещенский считал себя продолжа-
телем дела Хлебникова и Крученых, режиссером Солнечной системы и драма-
тургом туманностей, едва видимых с Земного шара. Новый театр выходит на
площади, увлекая за собой зрителей и сметая с пути зевак. Переходя все
границы, он становится театром военных действий. Выходит из моды посло-
вица - когда говорят пушки, музы молчат, ибо муза массовых зрелищ охотно
делится с народом пушечным мясом, особенно в периоды затруднений с обыч-
ной едой. При этом уходят в прошлое великие сражения как дорогостоящие,
сегодня мы не увидим ни Куликовской битвы, ни Бородинского сражения, ни
Ватерлоо, ни Курской дуги. В прежних баталиях зрителей было гораздо
меньше, чем непосредственных участников, потому их и не пускали из-за
громоздкости на телеэкран. Современный театр военных действий более ло-
кален, более обозрим, само количество зрителей на много порядков превос-
ходит число действующих лиц конфликта. А чтобы так называемый зритель не
вмешивался в конфликт, подобно взбесившемуся болельщику на стадионе, те-
левизор как бы арестовал массы и рассадил их по одиночным камерам
собственных квартир. Таким образом очень хорошо театрализуются массовые
игры, например, бег наперегонки по Земному шару. Россия бросается дого-
нять Америку, которая ведет себя при этом как самоуверенная черепаха,
презирающая бегущего за ней Ахиллеса. Америка отмахивается от русских
своими фильмами ужасов, тут-то и замирают на бегу изумленные русские.
Опомнившись, русские запускают в обратную сторону ленту истории, тут же
оказывается, что еще при княгине Ольге русские были впереди американцев,
которых тогда еще просто не было. Только при князе московском Иване III
некие испанцы в погоне за Индией наткнулись на эту Америку, тогда как
Москва уже догнала Ярославль, Новгород, Тверь, Вятку и Пермь. Заглядывая
в последующие дырки истории, мы можем увидеть, что, прежде чем догонять
нынешнюю Америку, русским, если не часто оглядываться, следует еще,
обогнув Африку, догонять Индию. Не менее увлекательная игра в прятки.
Для этого строятся бункера, мавзолеи, лабиринты, где проворные власти
могут долго скрываться как от чужого, так и от своего народа. А для на-
рода лучший способ спрятаться от правительства, это пробраться в само
правительство и играть в нем роль государственной деятельности. Когда
народ хочет прямо высказать свое мнение о власти, он начинает громить
средства массовой передачи мнений. Иногда народ начинает сознавать себя
народом, когда ему удается надежно спрятаться от другого народа. Россия
прячется за Союз советских социалистических республик. Европа прячется
за Россию от Азии. Иван Грозный прорубает окно в Азию, затем Петр Первый
прорубает окно в Европу, рубят, конечно, с плеча, щепки от постройки
окон летят в разные стороны. Если оба окна открыты, Россию продувает, то
Германия дует в Японию, то Япония дует в Голландию. Потому России часто
не везет с урожаем пшеницы: даже если урожай неплох, на сквозняке между
западом и востоком его выдувает. И все смешивается: все смешалось в доме
Романовых, все смешалось в Белом доме. Театр уступает место живописи,
меняются декорации, тон в искусстве задают вечные передвижники. Переход
Суворова через Ледовитый океан. Перелет Чкалова через Альпы. Бурлаки пи-
шут письмо запорожскому султану. Иван Сусанин на сером волке. Парад пла-
нет на Красной площади в Москве. Глядя на человека массы, Земля что-то в
себе постоянно прячет, как сумчатое существо. Возможно, прячет от этого
человека какую-то новорожденную Землю. Так чуткая Земля сама становится
редким животным, которое водится еще только в Австралии. А пока мы еще
мирно любуемся ландшафтами, которые сохранились только потому, что удоб-
ны для возможных сражений; еще текут реки, пока незримые войска решают,
на каком из берегов построить оборону. Еще шелестят дубравы, где может
спрятаться засадная конница. Величаво вздымаются горы, где за каждым
камнем может укрыться снайпер. Гармонично переливается под солнцем бес-
конечный океан, таинственный суп из подводных лодок. В этих мировых де-
корациях разыгрывается внушительная пантомима. Да здравствует стрельба
из пушек без пушек! Возводятся неприступные воздушные замки, ставятся
потемкинские деревни для поднятия сельского хозяйства, строятся города
Солнца, чтобы затмить солнце разума, солнце еще нужно только для того,
чтобы остановить его на время битвы. Корабли с грузом еще не затонувших
сокровищ плывут в грядущее, ориентируясь по звездам мирового экрана. Еще
не всплывшие материки репетируют встречу с трудолюбивыми колонизаторами.
В ожидании этого всплытия годами кружат над акваторией самолеты с терпе-
ливыми десантниками. А у себя дома в самом дорогом городе мира, или у
себя на даче, полученной за удачно сказанные и вовремя слова, или в кон-
тинентальном отделе дружественного к нему государства сидит и пишет обо
всем этом когда-то простой человек, когда-то бунтующий непризнанный оди-
ночка, когда-то студенческий лидер, выгнанный из кулинарного училища за
неуспеваемость по военному делу, потом профессор литературного институ-
та, который так увлекся преподаванием, что даже сам решил закончить оз-
наченный институт, короче, сидит и пишет сам Померещенский, пишет в га-
зету, вот он и газетчик, пишет для журнала, вот он и журналист, вот он
служит народу, а вот он его учит.
* * *
К моментам учительства можно отнести работу Померещенского по созда-
нию нового гимна, который можно будет петь при подъеме нового нашего
флага и в других необходимых случаях государственной жизни. Наш автор
уже участвовал в корректировках прежнего гимна, когда надо было менять
взгляд на того, кто нас вырастил, кто и на какие подвиги нас вдохновил.
Работая над новым гимном, Померещенский исходил из того, что наша родина
- это огромный остров сокровищ, которые надо найти и не допустить к ним
пиратов. Такова задача, так и появились первые строки гимна:
Эй, Президент, разворачивай парус,
Йо-хо-хо, пусть ликует мэр.
Одних заела совесть, других сгубила старость,
Пусть тот, кто жить умеет, нам подает пример.
Йо-хо-хо, и т. д. и т. п.
Президент, которому дали гимн на подпись, взял было в руки перо, но
подумал: доверяй, а проверяй! Проверив, он отложил гимн со словами: - У
нас нет и не должно быть узников совести! Советники Президента по физи-
ческой культуре и отдыху не пришли к единому мнению, отдавать ли гимн на
доработку, или вообще не связываться со словами, если есть хорошая музы-
ка. Политически активные писатели тут же решили, что Померещенский впал
в немилость. Во дворе Дома литераторов жгли мусор, едкий чад распростра-
нялся до площади Восстания и доходил до Американского посольства. Пошли
слухи, что сожгли чучело Померещенского. А в Малом зале Дома литераторов
устроили настоящее судилище, говорили о пиратстве Померещенского, не в
том смысле, что он использовал пиратскую песню для нашего гимна, а в
том, что сам этот поступок имеет пиратский характер. Небывалый в истории
случай: самого оригинального в мире поэта попытались обвинить в плагиа-
те! Померещенский умело защищался, заявив, что его гимн является твор-
ческим переосмыслением народных песен о Стеньке Разине и философии Фрид-
риха Ницше с поправкой на критику ницшеанства Николаем Федоровичем Федо-
ровым. Все присутствующие сделали вид, что не поняли этого аргумента, а
противники Померещенского иезуитски заявили, что они и не имели в виду
текст, а лишь музыку, созданную в сталинское время для фильма оОстров
Сокровищп, где кроме всего прочего идеализировались разбойники. Тогда
Померещенский потребовал перенести собрание в Большой зал, который был и
так переполнен, поскольку в нем происходила встреча московских избирате-
лей с Далай-ламой XIV. Сделав дружеский знак Далай-ламе, Померещенский
взошел на сцену и торжественно пропел свой текст на известный всем мотив
старого гимна, для чего ему лишь понадобилось добавить несколько слогов
в припев ойо-хо-хоп. Публика в Большом зале поднялась и подхватила гимн,
и Далай-лама, со своей очаровательной улыбкой, тоже подпел, хотя и
по-тибетски. Так скандалисты были посрамлены, а народ, несмотря на офи-
циальное непризнание, как пел, так и поет этот гимн во всех церемони-
альных случаях. Разобраться с сочинениями Померещенского не так-то прос-
то. Сам автор в газете оНочной портьеп объявил, что хочет в своем собра-
нии соединить идею актуальности с идеей потенциальности. Каждое произве-
дение будет актуальным, а число томов потенциально бесконечно. Впервые в
истории литературы собрание сочинений выйдет за пределы натурального ря-
да. И действительно, вышло два первых тома, потом том, обозначенный как
квадратный корень из двух. Тайну этого тома разгадал школьник-вундеркинд
из Калуги, он доказал, что, если в первых томах провести диагональ из
левого верхнего угла страницы в правый нижний, то перечеркнутые слова
составят содержание искомого тома. Затем были обнаружены тома - минус
первый и минус второй, это расшифровали читатели, даже давно окончившие
школу: положительные герои первых томов стали отрицательными, и наобо-
рот, а персонажи нейтральные изменили свой пол на противоположный, так
что если в первом томе муж изменял жене с проституткой, то в томе минус
первом жена изменяла мужу с политическим деятелем. Критика тут же заво-
пила, прием не нов, вспомнили набоковскую оЛолитуп и обращенный сюжет у
Марио Варгоса Льосы с любовью маленького лоботрясика к своей милой маче-
хе. Но отечественный читатель обнаружил для себя много нового, с нетер-
пением ожидая очередных томов, обозначенных в проспектах дробными и ир-
рациональными числами. Тираж некоторых томов был объявлен исчезающе ма-
лым, некоторые выходили в твердом переплете и продавались только за
твердую валюту, в иных были только начала, в других только концы, но
счастливые. И никто не мог сказать, сколько появилось тринадцатых томов,
где шел роман о революционерах оТребуем уравнения с неизвестнымип, по
слухам эти тома различались прежде всего только названием планет, где
совершались мировые революции; поскольку революции не удавались на од-
ной, отдельно взятой планете, революционеры покидали очередную планету,
улетали на новую, неизвестную, и там все начинали сначала, не взирая на
то, что на неизвестных планетах обитали совсем другие существа, которые
в процессе эволюции еще не доросли до революционного скачка, а некоторые
планеты вообще были необитаемы. Но именно на необитаемых планетах было
удобнее всего производить революцию: революционеры заселяли новые Земли,
размножались, входили в конфликт с новыми поколениями, которые в свою
очередь расслаивались, и один слой начинал угрожать другому. Были фан-
тастические повести и о космических челноках, которые в баулах вывозили
редкие земли на Луну, а потом, не найдя там покупателя, возвращались на
Землю, якобы с лунным камнем. Так появились каменные сады в Японии, дол-
мены в Англии и истуканы на острове Пасхи. В одном из сочинений Помере-
щенский сделал открытие в области космогонии. Он писал, что все новые
планеты до заселения были плоскими, и заселившие их революционеры, в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг