Луллу - из ртути и серы в разных пропорциях, а по Геберу - опять же еще из
мышьяка...
- Это не так,- сказал Нестор, и в углах его губ вскипела белая пена.-
Они состоят из металлической решетки.
Петр без чувства посмотрел на недоросля.
- Какой только ереси нынче не учат - право слово, срамно слушать.
Разумеется, сера и ртуть алхимиков не соответствуют тому, что
понимается теперь под этими словами, а имеют скорее отвлеченный смысл.
Ртуть представлялась воплощением металлических свойств, а сера
олицетворяла изменчивость металла под действием температуры. Для
превращения металлов алхимикам необходимы были медикаменты-тинктуры
троякого рода - первые два рода лишь приближали неблагородные металлы к
благородным, и только медикамент третьего порядка, magisterium,
чудодейственный философский камень, мог вполне разрешить задачу. Одна
часть этого волшебного средства способна была обратить в золото в миллион
раз большее количество металла! Тинктура третьего рода была чистой душой
золота, лишенной пут всякой физики! Понимаешь, о чем я?
- Обо мне,- кивнула Таня.- И немного о золоте.
Легкоступов фыркнул.
- Алхимия, по сути, исследовала мистическую металлургию, изучала
джиннов металлов - то есть те процессы, которым, по нынешним понятиям,
природа позволяет проистекать лишь в живых организмах. Метаморфоз металлов
представлялся сродни метаморфозу насекомых.- Петр снова сокрушенно
вздохнул.- Глубочайшая наука о жизни скрывалась под их теориями и
символами... Но столь грандиозные идеи неизменно ломают узкие черепа. Не
все алхимики были гениями - жадность привлекла сюда искателей золота,
чуждых всякому мистицизму. Они понимали все буквально - из этой-то кухни
вульгарных шарлатанов и вышла нынешняя химия.
- А какое отношение это имеет к сборищам колдунов и могов, которые вы
тут устраиваете?
- Прямое. Физика, как известно,- тело порядка. Но если освободить огонь
вещей, если выпустить на волю джинна и истребить его лампу, мир захлестнет
хаос. Он сметет границы человеческих представлений, сокрушит знание о
возможном и разнесет в пух декорации изолгавшейся земли. А потом - дело за
малым. Останется заключить освободившийся огонь в новую - с молоточка -
форму, слепить для джинна новый горшок - вот и получится преображенный
мир, мир былой сакральной иерархии.
- И что, все станут счастливы?
Петруша издал неопределенный звук - не то прочистил горло, не то
крякнул от удовольствия.
- Нет, не станут.- Еще один глоток вина.- Русский ученый Георгий
Гурджиев описал закон конечности знания. Того самого, который не гранит
науки, а приблизительно нижняя шехина - стекший во тьму божественный свет.
Знание это исчислимо, оно дано земле в ограниченном объеме - стало быть,
его будет много, но у избранных, либо мало, но у всех. Если, конечно, всем
приспичит его собирать. Какое тут счастье?
- Тогда зачем лепить новый мир? - непритворно удивилась Таня.
- "Ветер дует затем, чтоб приводить корабли к пристани дальней и чтоб
песком засыпать караваны",- продекламировал Легкоступов.
Тут в дверях столовой появились Некитаев и князь Кошкин.
Иван с Кошкиным выглядели свежо - как выяснилось, они уже успели
сыграть партию в городки. Некитаев сел за стол и, осмотрев закуски, почтил
взглядом гостей - глаза его струили такой испепеляющий холод, будто сквозь
них смотрел ледяной ад Иблиса. Легкоступов со злорадством понял, что в
городки Иван проиграл и теперь Феликсу несдобровать. А заодно достанется и
прочим.
- Что не весел, нос повесил? - для порядка сбалагурил Петруша, не сразу
смекнув, что нарывается.
- Сегодня ночью мне приснился смысл жизни, а утром я не смог вспомнить,
в чем он состоит.- Слова Ивана текли медленно, словно мед по стеклу.-
Кстати, забыл вчера тебе сказать. Здешний губернатор решил меня развлечь и
устроил экскурсию по запасникам Кунсткамеры. Знаешь, что я там увидел,
кроме идола Бафомет, которому поклонялись тамплиеры? - Некитаев выдержал
опустошающую паузу.- Между мумией тамбовского крестьянина с бараньими
рогами и зафармалиненной головой Джи-ламы помещен твой отец.
Петра прошиб холодный пот.
- Экспонат номер четыре тысячи шестнадцать, "человек-дерево",- уточнил
Некитаев.- Впервые увидел его без рубашки со "стоечкой". К тому же у него
отпилена нога, а на культе видны годовые кольца - ровно семьдесят шесть.
Легкоступов побагровел. Новость была ужасна, но еще ужаснее показалось
то, что оглашена она при постороннем Кошкине. Это был тычок ниже пояса.
Генерал встал и подошел к окну. Снаружи желтела тихая осень, такая
прозрачная, что два человека, один из которых оставался в лете, а другой
почему-то оказался в зиме, могли сквозь нее, как сквозь стекло, махнуть
друг другу руками.
- Не бери в голову,- сказал Некитаев и махнул кому-то рукой из осени.-
Как вступлю в должность, я тебе его добуду. Закопаешь по-человечески.
- О чем это вы? - позабыл о тарелке Феликс.
- О чем? - Генерал обернулся к столу.- Когда-то Луций в римском сенате
предлагал использовать при казни распятием веревки вместо гвоздей, ибо,
привязывая преступника, наказываешь преступника, а приколачивая его,
наказываешь и крест.- Иван улыбнулся - такой улыбкой, точно она просто
пристегивалась к лицу и не предполагала внутренней смены чувства.- Так
вот, господа, я пользуюсь гвоздями.
7
Перед потопом (за полгода до Воцарения)
- Вы подумали?
- Подумали.
- И что?
- Теперь надо обмозговать.
Легкоступов отошел к окну.
Снаружи смеркалось. Московский двор с черными гидрами деревьев кое-как
освещал фонарь, заряженный бледно-сиреневым мерцанием. Порывисто дул ветер
и срывал с облаков снег. Матери звали детей домой. Дети прикидывались
глухими. Жизнь за стеклом была рубленой. Как щепа. Как фраза.
Петр стоял у окна и чувствовал, что мир, вроде бы оставаясь прежним,
уже несет в себе зияющую брешь. Пока - предательски неощутимую. Но дьявол
вот-вот подцепит скорлупку когтем, ковырнет, приложится губищами и всосет
Божье яйцо... Петр чувствовал: непостижимый дух греха днем и ночью бродит
по улицам городов и жаждет воплощения. Сны Гекаты, ее чудовищные Псы,
незримо толпятся на пороге реальности. Страшная тень парит над миром, но
никто не видит ее. То и дело она овладевает какой-то человеческой душой,
ничуть не вызвав подозрений у окружающих, и, прежде чем те успеют
опомниться, тень исчезает, развоплощается, истекает из формы. А людям
остаются лишь известия об ужасных событиях, перечень омерзительных дел...
Впрочем, возможно, Легкоступов просто поддался чарам собственного
воображения и никакой бреши в действительности нет. Это не чутье - просто
разум поверил в порождение фантазии, приняв ее за предчувствие.
Разве можно в чем-либо убедить всех и притом не увериться самому?
Петр отвернулся от окна и посмотрел на двух весьма нужных ему сейчас
людишек, которые молча сидели за столом над распечаткой сочиненных им
тезисов. Один был тем самым московским щелкопером, угодившим в гостиную
князя Кошкина аккурат на представление с "цыганской" пулей. Другой
отличался своими зубами - они росли у него в разные стороны, как колючки у
ежа. При этом второй был хозяином двух частных телеканалов, а щелкопер
стараниями Легкоступова - с недавних пор управителя консульской
администрации - стал на днях главным редактором крупнейшей московской
газеты.
Над столом выделывала петли золотая моль.
- Ну что, обмозговали? - спросил Петруша.
- Обмозговали,- сказал кривозубый.
- И что?
- Попробуем.- Кривозубый понимающе улыбнулся.- На кого будет гон?
- Рано,- отрезал Легкоступов.- Сейчас важно сгустить атмосферу,
насытить раствор. Тогда на любой чепухе кристалл созреет.
Забрав распечатки, господа откланялись. Петр взял со стола третий
экземпляр тезисов и пробежал его глазами:
1. Предчувствие наступающей тьмы, ощущение серного дыхания преисподней
- вот самое сильное душевное переживание наших дней. Старые штампы,
помогавшие спокойно жить прежде, теперь истерты или разбиты. Религиозные и
общественные мифы, поддерживавшие народы еще вчера, либо набили оскомину,
либо опорочены и посрамлены. Недаром одним из самых употребляемых терминов
современной публицистики стал термин "хаос", и неспроста новые философские
формулы определяют общество как "спонтанную виталистскую толпу", а историю
как "движение плюс неопределенность".
2. Что стоит за понятием "хаос"? Мода? Смутная фантазия о непроглядном
будущем? Безразличие разума, нарекающего иррациональным всего лишь
неосмысленную рациональность? Не то, не другое, не третье. Мы видим здесь
нечто более глубокое - то, что можно было бы справедливо назвать знаком
времени. С понятием "хаос" сопряжено важнейшее устремление современного
мира, вернее - завершение этого устремления, его окончательное исполнение.
Мы присутствуем не просто при вскрытии, обнаружении хаоса, не замечаемого
прежде, но всегда копошившегося по соседству, а при начале его деятельного
наступления. Хаос спал под покровом рассудка, пока не пробил час, когда
ему пришла пора пробудиться. А раз так, то пришла пора и человеку постичь
хаос. Но при этом он должен принципиально отказаться от рассудочных
моделей, которые прежде служили ему основным инструментом постижения мира.
Иначе человек не выстоит. Он погибнет или станет рабом Господина Хаоса.
3. Психика человека проявляется в двух формах деятельности. Первая -
целесообразная - связана с рассудком, бодрствующим сознанием, с расчетом и
анализом. Вторая - безрассудная - связана с эмоциями, интуицией,
сновидениями и предчувствиями. Хаос начинает с того, что, по сути,
приглашает нас к сновидению, к погружению сознания в мир грез, к отречению
от труда над разумом с целью сделать его еще более разумным (кокаин,
псилоцибин, пейот, триптаминосодержащие составы и др.
психоделики).
4. Сегодня рассудочный подход к миру повсеместно сменяется его
мифологизацией. На пьедестал, прежде занятый "идеей", взошел "образ", что
проявляется в наши дни не только в культуре, но также в политике и
экономике (роль рекламы в сфере производства и коммерции). Банальный
пылесос, рекламируемый красоткой, представляется так, будто, помимо
известных технических характеристик, он обладает и некими эротическими
свойствами. Постоянными сюжетами теле- и кинопродукции становятся теперь
альковные грезы, фантастические фигуры и персонажи ночных кошмаров. Так,
хаос не только проявляет себя, но и расширяет свое влияние, прививая вкус
к смещенной реальности, размывая привычные представления о возможном и
невозможном, о действительном и воображаемом, о доступном и запретном.
5. Во всем этом, безусловно, есть и свое мистическое измерение.
(Примечание: уместно привлечение к работе оккультистов и
пессимистически настроенных астрологов.) Два тысячелетия назад эону Исиды
пришел на смену эон Осириса. Теперь же наступает новый эон - эон Гора,
который отменяет закон предыдущей цивилизации и устанавливает новый
порядок сущего. Но на границах эонов есть особые периоды когда торжествуют
не старые или новые законы, а силы ужаса, разрушения, беспорядка - силы
хаоса. Рубится и корчуется закон леса, потом огонь пожирает подсеку, чтобы
расчистилось место для закона нивы.
6. Мы стоим вплотную к приходу в мир демонов ада. Потоки темного хаоса
отнюдь не укрощены либеральным утопическим обществом. "Богиня Разума"
времен Французской революции обернулась вульгарной и рептильной "мисс
очарование". "Чистый разум", "человеческий разум", оторвавшийся от связей
со Сверхразумным, с "Первым Умом" по выражению православного канона,
превративший себя в идола, в "богиню", и стал причиной финального мрака
человечества. Если рассудочная, "трезвая" часть тех явных и тайных
институтов, которые еще ведают ходом цивилизации эона Осириса, окажется
низвергнутой сторонниками слепых богов хаоса (примечание: поименно
сторонников пока не называть), это будет логично и справедливо. Чисто
человеческий разум и чисто человеческое безумие являются не столько
противоположными, сколько дополняющими друг друга вещами. Безумие будет
воздаянием тому, кто поверил во всемогущество человеческого разума. Темная
материя восстанет на того, кто наивно считал себя ее покорителем. Атеиста
удушит демонопоклонник, а скептика растерзают бесы.
7. Грядущее время ужаса и торжества хаоса вполне соответствует
пророчествам Апокалипсиса с той разницей, что он все же не станет концом
мира, а явится своего рода очищающим эсхатологическим промежутком, после
которого последует мистическое преображение реальности. Вспомните великого
провидца Владимира Соловьева: "Всемирная гармония означает вовсе не
утилитарное благоденствие людей на теперешней земле, а именно начало той
новой земли, в которой правда живет. И наступление этой всемирной гармонии
или торжествующей Церкви произойдет вовсе не путем мирного прогресса, а в
муках и болезнях нового рождения, как это описывается в Апокалипсисе. И
только потом, за этими болезнями и муками, торжество и слава, и радость".
(Примечание: к месту будет упоминание любых радетелей о едином стаде и
едином пастыре от Афанасия Великого, отца православия, до Константина
Леонтьева и Иоанна Кронштадтского - чаяния их не напрасны, сбываются наяву
пророчества Откровения: "И видех небо ново и землю нову...") Поэтому
русское, традиционно эсхатологическое сознание, а также сознание любого
человека, осмелившегося постичь хаос, помимо страха, ощущает и нечто
радостное в приближении Господина Хаоса. Ведь он, как истинный Антихрист,
есть искаженное отражение Христа у скончания времен. Но и сам Христос
явился в свой час отражением безгрешного и совершенного первочеловека
Адама.
8. Ужас сновидения наяву, который теперь захлестывает мир, в конечном
счете не больше чем расплата за утрату человечеством сакрального знания.
Потеряв сакральное в его светлом, спасительном виде, люди столкнулись с
его темной, карающей стороной. Пришествие хаоса в последние времена -
часть предначертанного сценария вселенского цикла, цикла человеческой
истории. Страшные волны сметут ветхий, отпавший от Бога мир, как волны
потопа стерли с лица земли давних безверцев, глухих к словам патриарха
Ноя, чтобы на очищенной земле проросли и воссияли всходы нового,
одухотворенного царства.
Краткий итог изложенного:
- кризис современного мира необратим; - хаос будет его последним
словом; - Господин Хаоса уже здесь, но истинный свой лик он пока скрывает;
- страшная мистерия хаоса обнаружит и проявит иной полюс, противостоящий
как "богине Разума", так и "богам Безумия",- сакральный полюс Вечности; -
те, кто решился постичь хаос, кто имеет силы, волю и мужество
противостоять как разуму, трепещущему перед потопом, так и безумию,
заклинающему: "После нас хоть потоп!" - дерзко и радостно заявляют миру:
"После потопа - мы!"
Этот немного путанный текст был чем-то вроде установки на формирование
общественного мнения. Некой генеральной линией, позволявшей журналистской
шайке вольничать в деталях, однако определенно указующей на сверхзадачу.
Сумбурность изложения, впрочем, была заранее предусмотренной - Петр
испытывал даже определенные затруднения, пытаясь объясняться туманно. По
мнению Легкоступова, ясно высказанная мысль не давала предощущения
катастрофы. Растолкованная мистерия делалась будничным зрелищем - из нее
уходило чудо. Приведенные тезисы удались пусть не на "отлично", но на
твердое "хорошо". Самооценка Петруши подкреплялась строгим убеждением, что
самое главное в тексте - это то, что не может быть выражено иначе, кроме
как самим текстом. Иначе говоря - главное то, что нельзя пересказать и
экранизировать, то, что позволяет тексту оставаться и быть неизменно
востребованным. Разумеется, соображения эти в первую очередь относились к
проблеме художественного в письме, но изящная натура заставляла Петра
судить такой мерой любое сочинение.
Легкоступов вставил сигарету в янтарный мундштук и закурил. Полтора
года назад он был лишь занятной фигурой в среде питерской богемы.
Разумеется, при этом он оставался самим собой, но вместе с тем
всего-навсего одним из тех шалунов, кто усердно творил себе легенду вместо
биографии. Помнится, в Университете, куда его пригласили на кафедру
философии в качестве приват-доцента, лекцию по семинарской теме "Вселенная
шамана" Петр начал так: "Для исследования шаманского мироздания я
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг