портретом Ивана Некитаева. Гесперия выбирала своего консула.
При виде брата на босфорском небе Таня изменила и без того не слишком
ясное намерение.
- Ступайте к Галатскому мосту, на пристань,- велела она носильщикам, и
паланкин плавно повернул влево.
Она решила отправиться к Принцевым островам, где в это время Иван
погружался в батисфере в глубины Мраморного моря.
До места добрались быстро. С борта полувоенной-полунаучной посудины,
куда, оставив носильщиков на пароходике, поднялась с Нестором Таня, море
от пены действительно казалось мраморным. На палубе, помимо генерала в
шортах и нескольких загорелых спецов, возившихся у подвешенного к лебедке
глубоководного яйца, в шезлонге под тентом сидел Легкоступов.
Некитаев сделал едва заметный знак, и подле Тани ниоткуда возник Прохор
с плетеным креслом на голове.
- Представь себе,- озорно подал из-под тента голос Петруша,- море
бунтует! Отказывается повиноваться! Оно не хочет менять царя морского на
Священного Императора!
Усаживаясь в низвергнутое с головы денщика кресло, Таня посмотрела на
Ивана - генерал насупленно улыбался.
- Расскажи-ка лучше, как это вяжется с твоей райской идеологией.-
Некитаев достал из портсигара папиросу.- С твоим Новым Ирием?
Таня знала, что Петруша давно уже готовил своего рода философическое
обоснование грядущего воцарения Героя, сочинял сценарий вселенской
мистерии, где оставлял за собой роль медиума, мистагога - не
блистательного вершителя судеб, но его поводыря, хозяина самого
мистического времени. Словно бы в пику своему деревянному родителю,
узревшему под маской жизни лишь отвратительную ряшку преисподней,
Легкоступов-младший измыслил образ земного рая. В общем контуре идея
Петрушиного империализма - Нового Ирия - сводилась к следующему:
Император - фигура божественной природы, стоящая посреди подвластной
ему сакрализованной вселенной, вселенной-зеркала, в котором не отражается
ничего, кроме самого Императора, соли земли и неба. Ни над собой, ни под
собой, ни тем более окрест Император не имеет никакого высшего
метафизического принципа, с которым он вынужден был бы духовно считаться,
а стало быть, он абсолютно свободен и неотделим от Бога. Бог внутри него.
Вне его Бога нет. Вокруг существует только отражение Священного
Императора. Следовательно, держава его по определению является синонимом
рая - ведь она есть овеществленное продолжение его воли, ее "большое
тело". Само собой в реальном воплощении подобное мировоззрение может быть
сориентировано только монархически; вместе с тем оно будет тяготеть к
пространственному распространению власти монарха через имперскую
экспансию, через включение максимального объема вселенского пространства в
подчиненную Императору сферу, в сферу отражения его личности, тем самым
чудесно преображая заросли подзаборной крапивы в рай, в область
восстановленного первопорядка. Словом, исполать великому делу иерархии.
Во всем этом легко прочитывалась давняя гностическая традиция -
традиция эзотеризма, внутренней тайной доктрины, затаившейся в недрах
практически любого учения. Поэтому политическая область приложения
Петрушиных воззрений была лишь частью его замысла. Просто без глобальной
политической победы невозможно было масштабно и вчистую переписать матрицу
мира. Что подразумевал под этим Легкоступов? А вот что: человек с детства
живет в той действительности, которую ему надиктовали няньки и которую он
продолжает механически ежеминутно воспроизводить в себе самом. Ведь
известно - на свет являются только те боги, которым молятся.
Надо разбить прежнюю матрицу, надо поменять текст мира, спроецировав
его новый образ из области чистого умозрения, из области религии,
мистицизма и герметических наук вовне, и тем самым изменить мир, вызвав из
кажущегося небытия силы потаенные и невиданные, силы прекрасные и грозные.
- Море не хочет быть раем.- Благодаря своей полноте Легкоступов казался
вялым, но Таня знала, что сейчас мозг его клокотал, точно в него всадили
кипятильник.- Море хочет остаться сомнительным творением. Но в нем
пробуждается роковая мощь - ведь через свой протест оно отличает тебя от
остальных людишек.
- Ты почти угадал,- усмехнулся Иван.- Вода нижняя не принимает меня,
потому что я сделан из глины, замешенной на воде верхней.
- Ваше превосходительство, можно погружаться,- доложил главный спец
Некитаеву, на котором были только шорты, да и те без знаков отличия.-
Проверили - все в порядке. Ума не приложу, что она блажит? - Спец похлопал
ладонью тугой бок батисферы.- На всякий случай удвоили балласт.
- Долго же ты его убалтывал поиграть в консулы.- Таня улыбнулась
поглотившим батисферу водам.
- Я и не думал его убалтывать,- сказал Петр.- Знание, выросшее из слов,
ненадежно. Оно шутит с человеком скверные шутки - одаривает иллюзией
осведомленности, но, когда тебе доведется обернуться, чтобы вновь
взглянуть на мир, это знание неизбежно предаст тебя, и ты опять увидишь
мир прежними глазами, без всякого просветления.- Легкоступов козырьком
выставил над глазами ладонь.- Иван не слушает слов, он совершает поступки.
Видишь ли, ему удалось выстоять, не склонить голову перед разумом и
сохранить себя целым. Он как будто видит себя мертвым, и потому ему нечего
терять - самое худшее с ним уже случилось. Он всегда спокоен и ясен.
Понимаешь? Иван в смирении принимает себя таким, каков он есть, и не ищет
в этом повода для скорби. "Иду на вы". Он воплощенный демарш, живой вызов.
Всем и вся.- Легкоступов на миг задумался.- Его не нужно было убалтывать.
Он просто ждал знамения.
- И что же? - Танин интерес был непритворным.
- Дождался. Недавно он гулял в саду Долма-багче, и перед ним на платан
уселся снегирь. А немного спустя он увидел, как три турка толкают
автомобиль с заглохшим двигателем и при этом ругаются на государственном
русском.
И тогда он понял, что мир обезумел.
Внезапно вода за бортом взбурлила, и из глубин, как плевок синекудрого
Посейдона, как чудовищное ядро, оставляя за собой белый пенный шлейф,
выстрелила батисфера. Подлетев на изрядную высоту и окатив сверкающим
снопом брызг палубу, стопудовое яйцо плюхнулось обратно в воду и
невероятным образом, словно пинг-понговый шарик, легко закружилось на
волнах.
- И вот так третий раз,- бесстрастно сообщил Петруша.
- Ититская сила! - в сердцах чертыхался главный спец.- Мне его и на
семь сажен не затолкать в это чертово море!
5
"В нашей жизни было много кое-что..."
(за четыре года до Воцарения)
- Давайте определимся,- буднично открыл заседание Годовалов.- Сегодня
мы решили обсудить предмет, именуемый "небесный мандат на империю", и
выяснить: кто есть истинный самодержец? Тот ли, кто по закону
престолонаследования занял трон, или тот, кто возведен на него некими
провиденциальными силами? Если второе, то предлагаю дерзнуть и по
возможности определить природу этих сил. Итак, что есть император? Всяк
ли, кто венчает собой грозную, неумолимую и обаятельную пирамиду империи,
имеет основание называться государем? Всяк ли, кто определяет на
подвластном ему пространстве реальность или мнимость миропорядка - от
смены времен года до дрожания ресниц подданных,- имеет неотчуждаемое право
на звание императора? Полагаю, среди нас нет отпетых эгалитаристов, и всем
очевидно, что сама по себе автократия вовсе не отвратительна, и отнюдь не
обязательно должны сопутствовать ей произвол и беззаконие вкупе с
культурным, нравственным и, с позволения сказать, генетическим вырождением.
- А почему, собственно, возник такой вопрос? - подавшись ближе к
столику, где в самом центре стоял включенный диктофон, поинтересовался
интеллектуально-медитативный лирик.- Разве наличие неограниченной власти,
гарантирующей ее носителю достоинство в любой ситуации, ибо никто не
вправе высказать ему недовольство, не говоря уже о возмущении,
недостаточное основание для звания государя? Или вам, господа, почему-то
кажется важным способ овладения троном?
- Позвольте, господа, я уточню,- подал голос князь Феликс Кошкин.
Должно быть, присутствие героического Некитаева действовало на него,
как общество институток на записного баболюба.- Обретение власти еще не
подразумевает избранности, ведь в силу законов престолонаследования
державный венец может достаться человеку, не имеющему воли к власти.
Тогда власть претенденту не поддастся, ибо он не способен принять ее
условий, он отвергает ее демонический букет, описанный теоретиками
инквизиционного подхода к истории как склонность к магизму и мистицизму,
невозможность любить и скрытая или явная половая аномалия - божественный
Юлий сожительствовал с Никомедом, которого Лициний Кальва называл "Цезарев
задний дружок", Тиберия развлекали спинтрии, Нерон предавался разврату с
матерью, а Калигула и Джовампаголо, тиран Перуджи, грешили с собственными
сестрами.- Некитаев дернул плечом, однако Феликс этого не заметил -
определенно, князь себе нравился.- Вполне допускаю, что такая дисгармония
власти и властителя воплощается в довольно гуманное правление, весьма,
впрочем, недолговечное. Ведь если государя не любит власть, то ему
остается рассчитывать только на любовь народа, а это, простите, основание
ненадежное. Однако это не является предметом нашего изыскания. Предмет
нашего изыскания - император. В связи с этим осмелюсь вынести вердикт:
император есть тот, в ком сошлись абсолютная власть со встречной волей к
абсолютному владычеству. Иными словами, император - это тот, кто, обретя
скипетр, не принимает его как бремя, но, наоборот, освобождается и
сознает, что то, как он жил, не стоило того, чтобы жить.
И только здесь он становится императором. Он меняется. Он перестает
сражаться в чужих битвах и погружается в собственную войну, в область
точных поступков, ясных чувств и безукоризненных решений.
- Князь,- с улыбкой провокатора сказал Легкоступов,- но тогда выходит,
что вовсе не всякая империя является таковой, а лишь та, во главе которой
стоит сей безукоризненный воитель, воспринимающий мир исключительно как
свои охотничьи угодья. Тем более не может устроить империю диархия или
того хуже - выборный консулат.
- Пожалуй,- легко согласился Феликс.- А вы как считаете, Иван Никитич?
- Я считаю как обычно: раз, два, три...- признался Некитаев.- А вот как
я думаю. Затевая свою войну или, если угодно, отправляясь полевать,
охотник должен знать повадки дичи: он должен знать, где у зверей водопой,
какие зверь оставляет следы, что и где он ест, как брачуется и когда спит.
Хороший охотник может угадывать поступки зверя: именно поэтому он - ловец,
а зверь - добыча. Но если дичь сможет предвидеть поступки охотника, то они
вмиг поменяются местами. Для ловца это конец, осень - время опадать и
шуршать под ногами. Поэтому охотник должен быть неуязвим, он не вправе
становиться дичью, он должен сделаться непредсказуемым.- Некитаев достал
из кармана генеральского кителя портсигар, щелкнул крышкой и продул
папиросу.- Когда человек меняется, когда мир становится для него
охотничьими угодьями, когда он так решает свою судьбу, это означает, что
он идет на вызов страшной ненависти. Он делает то, от чего все бегут.
Император вызывает на себя огонь мира. Он вызывает на себя всеобщую
ненависть и относится к ней великодушно.
Потому что он для нее неуязвим. В конечном счете эта ненависть и
гарантирует его достоинство. А ведь люди так не любят, когда их
ненавидят...- Иван затянулся и с вызывающей бесцеремонностью выпустил дым
в лица сразу обоим поэтам.- Да, меня - императора - должны бояться, меня
должны ненавидеть, но мне никто никогда не посмеет сказать об этом.
Пока я неуязвим. Все слова и поступки вокруг себя я превращаю в лесть,
чтобы они вообще имели право на существование. Иначе я не дам им этого
права. Или я не император. И все это знают.- Некитаев окинул компанию
взглядом без выражения.- Такие дела.
- Позвольте, господа,- шумно вздохнул Годовалов.- Мне очень по душе
тема в том свете, в каком представил ее уважаемый Иван Никитич.- Годовалов
исполнил почтительный поклон в сторону Некитаева.- И все же я заострю
внимание на другом. Никто из нас пока не сказал о принципиальном
космополитизме империи. О том, что она является наднациональным строением
и не может не учитывать интересы входящих в нее разнообразных племен и
народцев. И-на-родцев,- повторил Годовалов, найдя в своих словах невольный
каламбур.- Так вот, звание гражданина империи здесь всегда важнее
национальности. Итоговой, еще с римских времен, целью империи служит некая
законная справедливость, на худой конец, простите за выражение,-
консенсус. В связи с этим мне бы хотелось напомнить о краевом патриотизме.
Что я имею в виду? Такая картина. Вот человек просыпается утром - смотрит:
солнышко взошло, согласно державному указу.
Вроде бы начинают сохнуть капустные грядки - уже не согласно указу, а
согласно законам физической природы. Надо бы их полить... Ну, полил он
грядки, идет дальше, скажем, в присутствие. То есть он не совсем чиновник,
хотя в империи все чиновники, но есть такие, которые исполняют частные
должности, к примеру - пасут гусей или тачают сапоги. Допустим, наш
обыватель именно таков. Так вот, идет он и видит, что дорога к его дому
проложена какая-то неказистая. Конечно, магистральные пути хороши, и до
его уездного городишки доехать можно, однако местные дороги плоховаты.
Надо бы их подправить. Да и вообще гора как-то покривилась от вращения
земли. И популяция местного племени придонных русалок, вывернутых, точно
камбала, на одну сторону, отчего-то сокращается. И много еще всякого. И
он, собравшись со своими односельчанами, однополчанами, однокашниками, с
кем-нибудь собравшись, пытается все это поправить. Называется это -
инициатива. Она, конечно, хороша и могла бы поощряться, но в том-то и
состоит сакральный смысл императорской власти, что никакая инициатива,
исходящая от незваных доброхотов, поощряться не может. Ибо это есть
посягательство на уникальность той самой власти. И перед обывателем встает
выбор - или не чинить свои хреновые дороги, или чинить вопреки императору.
Опасаясь нарваться. А починить хочется - потому что он любит свой дом,
любит фамильное кладбище, любит людей, говорящих с ним на одном языке и
исповедующих одну с ним, скажем, местную синтоистскую религию.- Годовалов
задумался, соображая, куда его занесло, а когда сообразил, решил
закругляться.- В свете сказанного я утверждаю, что обязательно императора
погубит обыватель. А потом император погубит обывателя. А потом опять
обыватель...
Некитаев с солдатской прямотой зевнул.
- Дорогой мой,- прервал откровение регионального патриота Чекаме,- а
почему ты думаешь, что желание полить капустные грядки или подправить
покосившийся плетень категорически противоречит воле императора?
- Да вы, господа, совсем еще философы,- укоризненно заметил генерал и
зычно распорядился: - Прошка! Подай хересу.
Денщик мигом поднес Ивану бокал.
- Честно говоря, я не чувствую оригинальности взгляда,- признался
интеллектуально-медитативный лирик - тот, что обходился без записной
книжки.- Разговор остается в русле сказанного генералом. Ведь это именно
император провоцирует достоинство обывателя, а не наоборот.
- Согласен,- поддержал поэта Чекаме.- Однако у нас сегодня почему-то
отмалчивается Петр.
- Я думаю, нам с вами не следует по науке древних договариваться о
смысле понятий.- Дабы не упустить нить и случайно не отвлечься на
встречный взгляд, Петр поднял глаза к потолку.- Однако уместен будет
небольшой обзорный экскурс. Согласно римскому праву, верховная
государственная власть принадлежит народу. Это он - народ - на выборах или
иным способом наделял полномочиями сперва царей, затем консулов и
впоследствии императоров. Высшие эти полномочия и звались изначально
"империум". Только много позже в обиходе понятие слилось с именем
территории, где простиралась обозначенная этим понятием власть. Далее. В
Византии слово "император" переводилось на греческий как "автократор" -
по-нашему "самодержец". Выше него стоял лишь "Пантократор" - сиречь
Вседержитель, титул самого Бога. Тут следует сразу же отметить коренную
разницу в западном и восточном понимании царской власти. Православное
учение о ней имеет своим прообразом Ветхий завет. Там рассказывается, что
первоначально Израилем управляли так называемые судии. После них
беззаконие умножилось, и страдающий народ обратился к Господу с просьбой
устроить свое бытие вновь - тогда-то ему и были дарованы цари. Отсюда идет
и русское понимание происхождения царской власти, часто толкуемое
поверхностно в духе "общественного договора". На самом деле порядок здесь
был иной, священный: народ обращался ко Христу, моля о послании царя, и в
случае успешной своей молитвы его обретал. Поэтому самодержец был
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг