дерево рубить. Погибал его росток, как наши в стужу засыхают.
Долго я думал потом. Почему Липу? Почему не меня? Ведь жара с моих веток
больше будет, это всякий знает. А ответ простой оказался: толст мой ствол
и вершина повыше крыш будет. В одиночку не повалил бы меня человек, вот и
повернулся к тому, кто помоложе и потоньше. К Липе.
Как-то давно молодежь меня спросила: какой смертью лучше умирать дереву?
"Лишь бы не в печке", - не раздумывая, ответил я. А сейчас смотрю на сруб,
что от брата-Липы остался, и иное на ум приходит. Его тело в тепло
превратилось и спасло человеческий росток. Росток взрослым станет, много
дел совершит. И пусть это будут добрые дела, как те, что человек-девочка
творит. Ради жизни можно свою жизнь положить. Ведь земля у нас одна - у
нас, деревьев, у людей, у зверей. Мы друг друга поддерживать должны, и
любить. Так испокон веков было, и будет так.
Холода ушли. Канули в память. Скинули мы вялые, замерзшие листы. Зеленый
листопад ветром унесло. Солнце ярче светить стало, и из лесу весть пришла:
встречайте лето! Движется к нам жаркий дух.
Вот так и пережили мы лютую напасть. А о том, кто из мая того уже не
вернется, мы помним. И о неродившихся яблочках, и о погибших Кленах. И
Липу помним. Земля позволит, превратится его единственная почка в росток.
Мы землицу хорошо о том попросим.
_______________________
ВСТРЕЧА НА МОСТУ
Огромные часы на стене пропели обычную вечернюю мелодию и в полной тишине
принялись отсчитывать десять. К последнему колокольному переливу
присоединился мягкий голос компьютера, прозвучавший из кабинета:
"динь-дон-дон, поступило сообщение". Мы с мужем переглянулись.
- А это от кого? - спросил он и лукаво посмотрел на меня.
- Наверное... - я помедлила; сегодня письма и открытки лились нескончаемым
потоком: наши друзья поздравляли нас с первой годовщиной свадьбы. - От
моих родителей.
- Проверим?
Я соскочила с кресла.
- Проверим!
Юркнуть в кабинет первой мне не удалось - опять подвел длиннющий шлейф
накидки, наброшенной поверх моего домашнего трико. Зато я не преминула еще
разок погладить белоснежные лепестки лилии, плавающей в специально
приобретенном по такому случаю аквариуме. Лилию муж подарил мне сегодня
утром, со словами: о, Ярославна, королева моих сердец, позволь вручить
тебе Цветок Рассвета, дабы он стал символом наших слившихся в объятиях душ
навечно.
Несколько необычная поэзия, но я успела привыкнуть к форме его лирических
упражнений. Кстати, меня действительно зовут Ярославна. Не знаю, о чем
думали мои родители тридцать лет назад, но имя это закреплено за мной с
тех самых пор.
Я угадала: письмо пришло из отчего дома. Я прочла вслух. Мои родители
поздравляли нас с годовщиной и желали всяческих благ. А в конце текста
стояла приписка от брата: "Будь счастлива, Слава, в твоей запредельной
Австралии".
Улыбка осталась на моем лице, но глаза наполнились грустью. Все-таки я
чувствовала себя немного виноватой перед братом.
- А парень-то догадался, - осторожно заметил мне муж.
Я неопределенно пожала плечами, спрятав за этим движением тяжелый вздох.
- Яра, а ведь ты давно хотела мне рассказать, как все началось, - напомнил
он.
- Пожалуй, самое время, - согласилась я, усаживаясь в кресло перед
компьютером; это было мое любимое место. - А началось все в солнечный
октябрьский день...
Пролетело лето. Зелень деревьев медленно-медленно перетекала в золотые
тона, облака ниже и ниже плавали над землей, и чаще и чаще по утрам в окно
стучались настырные осенние дожди. Для нашей семьи прошедшие месяцы стали
особо важным периодом в жизни. Володя поступил в институт. Теперь к
странному букету профессий - преподаватель-филолог, экономист-бухгалтер и
инженер-программист присоединялся будущий врач, и может быть даже -
хирург, ибо Вовка бредил хирургией едва ли не с детства.
Он окунулся в учебу самозабвенно, так, будто на книжных полках больше не
стояли наши любимые Толстой, Кэрролл и Желязны, как будто разом исчезли
все видеокассеты и отключился телефон. Его письменный стол был завален
теперь анатомическими атласами и медицинскими учебниками, а разговоры за
ужином неизменно заканчивались бурными мамиными протестами приблизительно
такого содержания: "Володя, оставь медицинские темы за порогом кухни!"
И вот в один прекрасный день за ужином воцарилось неожиданное спокойствие.
Вовка сидел задумавшись, бесцельно созерцая прозрачное небо за окном, и
рассеянно гонял вилкой по тарелке одинокую горошину. Чай сопровождался тем
же романтическим молчанием до тех пор, пока папа не высказался:
- Сдается мне, молодой человек, сердце ваше начало пошаливать.
Володя дернулся и непонимающе уставился на отца, а папа всячески прятал в
своих пышных усах хитрющую улыбку. Мама была более прозаична.
- С девочкой, что ли, познакомился? - спросила она.
Вовка вспыхнул до корней волос.
- Да чего вы все! Вам какое дело?
Он одним глотком допил чай, в два шага пересек кухню и скрылся в нашей
комнате. Я удивилась про себя: Володя никогда не разговаривал с родителями
в таком тоне. К счастью, они не обиделись.
Нашим семейным девизом давно стала поговорка - в тесноте, да не в обиде.
Так уж сложилось: отдельная двухкомнатная "Хрущевка" обмену не подлежала,
а очередь на расширение, в которой с незапамятных времен стоял отец,
канула в лету с приходом к власти Ее Беспардонности Коммерции. Поэтому
комната у нас с братом всегда была одна на двоих, но чувствовали мы себя в
ней вполне комфортно. Мы дружили с детства, несмотря на то, что я старше
его почти на десять лет. Дружили крепко. Помню, однажды - Вовке как раз
исполнилось девять - в его присутствии состоялся разговор о моем будущем.
Песня для таких случаев обычная: вот выйдешь замуж... Мой братишка слушал,
слушал, и вдруг расплакался: не хочу, мол, чтобы она куда-то уходила, я с
ней уйду. Его еле-еле успокоили...
Володя сидел за столом, и вроде бы читал. Я заглянула ему через плечо:
анатомический атлас лежал "вверх ногами", а Вовкин взгляд бесцельно гулял
по стене, по карандашнице, по стопкам книг и тетрадей.
- Володь, - я присела рядом на табурет; он поспешно захлопнул учебник, так
и не заметив, что держал его в перевернутом виде. - Как ее зовут?
Он улыбнулся. Первый раз за весь вечер. Отвел взгляд.
- Таня.
Я вдруг как воочию увидала перед собой девушку.
- Она невысокая, черноглазая, с длинными светло-русыми волосами? - выдала
я на одном духу.
Вовка ошарашено уставился на меня.
- Ты откуда знаешь?
- Получается, знаю, - бодро ответила я, хотя сама себе удивилась.
- У, ведьмочка! - он говорил без зла.
Вообще, сей нелицеприятный эпитет в его понимании предназначался мне
вроде комплимента. Я не претендовала, конечно, на нечто экстрасенсорное,
однако время от времени кое-какие странные мои способности выплывали
наружу и, неуправляемые, шокировали окружающих.
- Я права?
- Наверное. Она описала себя приблизительно так, - и заметив мое
недоумение, добавил. - Мы разговаривали по компьютеру.
- Это ты до чатов добрался? - я была раздосадована; в медицинском
институте недавно открыли Интернет-класс, но я надеялась, что мой брат
догадается использовать компьютеры по их прямому назначению, а не в
качестве сомнительного развлечения.
- Чего ты на меня смотришь, будто я на помойку полез! - ощетинился Вовка.
- Чат - такое же средство коммуникации, как телефон, как твоя электронная
почта. Разве нет?
- Ладно. Об этом потом. Лучше расскажи-ка, как вы познакомились.
- Я вышел на ее канал, она ответила. Мы поговорили. Она в университете
учится, на юридическом, - он замялся на секунду. - Таня не любит чаты.
Говорит, если хочешь познакомиться с человеком, надо видеть его глаза. Я с
ней согласен! Мы решили встретиться завтра в шесть вечера на мосту.
- Твоя идея?
- Частично. Место выбрала Таня. Она обожает реки.
- Дерзай, - я похлопала брата по плечу.
На первое свое свидание Володя готовился со всей тщательностью, на которую
был способен. От посторонней помощи он отказался, и я издали наблюдала за
ревностным выбором подходящего галстука и усердной чисткой ботинок.
Собирался дождь. Я посоветовала брату взять с собой большой отцовский
зонт. Кроме того, мама заставила его надеть плащ вместо куртки.
- Но я сказал Тане, что буду в черной мотоциклетной куртке! - из последних
сил отбивался Вовка.
Маму переспорить не представлялось возможным.
Как обычно я проводила вечер за компьютером и совершенно потеряла счет
часам. Поэтому, когда вернулся брат, мне показалось, что давным-давно
наступила ночь. Он вошел тихо, будто боялся привлечь мое внимание. Затем я
услышала недружелюбный скрип шкафа и смачный шлепок брошенного на стол
портмоне. Результаты свидания явно оставляли желать лучшего - решила я и
выглянула из-за занавески моего "кабинета".
- Володь, это ты?
- Угу.
Я включила верхний свет. Вовка выглядел мрачнее черной тучи. Заметив мой
испытующий взгляд, он выдавил из себя улыбку и развел руками.
- А она не пришла.
Он старался казаться безразличным, а у меня засвербело: что-то здесь не
так.
- Ты долго ждал?
- Два часа... Там дождь хлещет. Может быть она решила не ходить под дождем?
Как он на это надеялся!
- Разумеется, она решила не ходить под дождем! - подхватила я, чтобы
как-то его подбодрить.
Он неопределенно передернул плечами и принялся переодеваться в домашнее.
- Слав, а ты бы пошла? - неожиданно спросил он. - Только честно.
- Ну, к знакомому человеку пошла бы, если пообещала. А в первый раз... не
знаю.
- Ты бы пошла, - почему-то решил он. - Ты обязательная.
- Володь, ты не спеши с выводами. Вы как договорились встретиться? В шесть
на мосту? А насчет одежды?
- Она сказала, что будет в голубой длинной кофте. Или как это называется у
вас? Жакет? Полупальто?
- Ясно. А погоду ты учел? Может быть она пришла в плаще с капюшоном и
вдобавок под зонтиком. Да ты сам оделся иначе, чем ей расписал! И на каком
берегу, позволь спросить, вы должны были встретиться?
Он хлопал глазами. Насчет берега я попала в точку. Видимо, этот момент не
оговаривался вообще.
- Вот что, братик. Оставь все до завтра. Выловишь свою Таню во "всемирной
паутине", еще раз договоритесь как следует. Скорее всего, вы ждали друг
друга в разных местах.
На следующий день, вернувшись с работы, я узнала от мамы, что "у Володи
сегодня свидание" и что "он придет домой не раньше десяти". Про вчерашний
эпизод Вовка родителям не сказал. Возможно, они даже не подозревали, что
свидание не состоялось вовсе. Мы поужинали втроем и разбрелись к своим
дорогим: отец - к письменному столу проверять тетради, мама - к
телевизору, а я - к компьютеру.
Вовка явился в девять. Я услышала из коридора его механическое "все
нормально", затем в кухне забренчала посуда. Маме он отвечал односложно,
из чего мама сделала вывод, что Вовка погружен в свои чувства, а я - что
встреча опять сорвалась.
На сей раз брат не был расположен к обсуждениям даже со мной и провел
вечер у телевизора. Спать ушел рано. Я краем уха слышала, как он
ворочается на своем "втором этаже", закутываясь в одеяло.
У нас с братом была двухярусная кровать, сделанная отцом собственноручно
пятнадцать лет назад. Когда я закончила школу и поступила в университет,
встал вопрос о глобальной перестановке в квартире: родители предложили нам
разделить комнату шкафом. В таком случае мы лишались отдельных
"кабинетов", зато приобретали отдельные "спальни". Мы с Вовкой
по-взрослому обсудили предложение и ответили отказом. По нашему мнению
лучше было иметь собственный письменный стол и собственную книжную полку.
Брат поставил лишь одно условие: "Я уже большой, а Слава - девушка.
Поэтому я буду спать наверху". И вся перестановка свелась к обмену
"этажами".
Я ложилась в свое обычное время - около полуночи - и была удивлена, когда
Вовка, свесившись по плечи с верхней полки, шепотом спросил:
- Слав, ты еще не спишь?
- Нет.
Он спрыгнул вниз и присел возле меня на край кровати. Я включила ночник.
- Не пришла твоя Таня?
- Может быть она меня просто за нос водит? - тяжело выговорил он. - Мы
точно договорились: в семь вечера, на мосту. На самой середине моста. Я
был одет точно так, как ей описал. Я даже домой не заходил после занятий!
Я задумалась. "За нос водит" представлялось самым простым объяснением.
Однако меня это объяснение не устраивало. Мой брат был достаточно чутким и
достаточно умным парнем, и не клюнул бы на простую вертихвостку. Я знаю,
как и о чем разговаривает молодежь в чатах. Володя никогда бы не позволил
себе и одного процента той болтовни. Раз уж он заочно заинтересовался
девушкой, опираясь лишь на одну беседу "по компьютеру", значит девушка
того стоила.
- Таня утверждает, что вчера прождала меня целый час под проливным дождем,
- продолжал Вовка. - Представляешь, как она обиделась? Я едва упросил меня
выслушать! Вроде бы мы и вправду друг друга не заметили... И вот опять.
- Володя, - меня вдруг осенило, - а про какой мост идет речь?
- Как про какой? Про Старый, - он, похоже, струхнул.
- Ты уверен? В черте города три моста через Волгу, и два через Тверцу. И
по крайней мере два из них называют Старым.
- Ну да, - он рассеянно качал головой, - правильно... Нет. Слав, я же не
болван какой-нибудь! Старый Мост, это Старый Мост!
- Для коренных жителей, - возразила я. - А для приезжих наши местные
названия совсем не так очевидны. Откуда Таня родом?
- Об этом мы не говорили. Но живет она с родителями в микрорайоне Южный,
на улице Буденного. Я ей тоже адрес назвал, и телефон дал. Она не звонила?
Вовке никто не звонил. Ни сегодня, ни вчера. А ситуация с его Таней мне
меньше и меньше нравилась.
- Володь, есть одна идея, - я начала говорить, хотя идея в моей голове
вырисовалась не полностью. - Завтра запиши ваш разговор в лог-журнал и
покажи мне.
- Зачем?
- Во-первых, я хочу выяснить, действительно ли твоя таинственная знакомая
сидит на компьютере в университете. А во-вторых,..
Брат продолжил за меня:
- Хочешь понять по ее репликам, насколько она честная?
- Пожалуй. И не называй это шпионажем. Я исхожу из презумпции
невиновности.
Он хмыкнул, встал и полез на свой "этаж". Спустя минуты две сверху
раздалось:
- Да-а, сестрица, что б я без тебя делал...
Рабочий день выдался на редкость бурный, и когда Вовка возник передо мной
из толпы снующих вокруг посетителей, я чуть было не брякнула - а ты что
тут делаешь.
- Слав, я принес, - переведя дух, доложил он и потряс дискетой.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг