- Что принес?
- Лог-журнал, как ты сказала. Я на секунду. Дома поговорим. Таня обещала
позвонить сегодня после лекции.
И он выскочил из зала.
Ближе к вечеру, оставшись в относительном одиночестве, я просмотрела
Володину дискету. Беседа брата и его неуловимой приятельницы была похожа
больше на обмен короткими информативными письмами, чем на общепринятый
чат. Стиль девочки мне понравился. Ее записки были обстоятельны, логичны и
в то же время достаточно эмоциональны. Ни единой грамматической ошибки,
чего я не могла сказать о Вовкиной писанине, ни единой опечатки, ни
единого речевого огреха. Несколько странно для второкурсницы с юрфака. С
другой стороны, почему бы не предположить, что у Татьяны хорошо развито
чувство языка? В остальном ничто не вызвало у меня подозрений. Возмущения
по поводу второй подряд несостоявшейся встречи выглядели совершенно
искренними. Интерес девушки к Володе тем не менее не погас, пожалуй даже
усилился. Результатом беседы стало обоюдное замешательство. Оба верили
друг другу, и оба не видели объяснений происходящему.
Объяснений, кстати, не было и у меня. Ошибку с местом встречи я исключила
сразу: в разговоре однозначно определялось - Старый волжский мост. Время
так же устанавливалось четко. И мой брат, и его знакомая на мост приходили
- за брата я могла поручиться головой, а на порядочность девушки указывали
ее записки, моя интуиция и здравый смысл. Назревал парадокс.
- Чего домой не идешь? - оторвал меня от глубоких размышлений голос моего
напарника.
Я оглянулась и вдруг выпалила:
- Ты ведь в Южном живешь? Где у вас там улица Буденного?
Не знаю, что меня заставило задать этот вопрос.
Напарник вытаращил на меня глаза.
- Первый раз слышу. Зачем тебе?
- Да вот, братишка приятеля нашел. Живет на улице Буденного в Южном.
- Чатились, что ли? - усмехнулся мой товарищ по работе, скользнув взглядом
по экрану, где висел текст лог-журнала. - А твой братишка спросил, из
какого города его приятель?
Эту фразу я переваривала всю дорогу до дома. Действительно, микрорайон под
название Южный мог быть где угодно. Однако вместо "из какого города" у
меня вертелась совершенно сумасшедшая мысль, которую я даже боялась
озвучить для себя в словах. Перевернув вверх дном все телефонные
справочники и убедившись, что никакой улицы Буденного в микрорайоне Южный
не было и нет, я набралась наглости и послала запрос на домашний
электронный ящик администратора университетского Интернет-класса. Мы знали
друг друга по работе, но никогда до сего момента не общались на
отвлеченные темы. А я просила ни много ни мало узнать, кто работал вчера
на компьютере с таким-то номером.
Второе письмо я послала своей приятельнице-студентке с экономфака с
просьбой отыскать среди юристов второго курса девочку по имени Таня -
черноглазую, с длинными русыми волосами.
Ответ от подружки я получила в этот же день. Она относительно мягко
высказала мне все, что думает о моем "задании", и ничего конструктивного
сообщать не собиралась.
А вот университетский коллега дал мне исчерпывающую информацию на
основании электронного журнала регистрации посещений. На компьютере с
таким-то номером работали... Ниже приводился список из двадцати имен и
фамилий, и ни одной Татьяны с юрфака там не значилось.
По телефону Вовкина Таня так и не позвонила. Однако на следующий день брат
примчался домой как на крыльях и кинулся к моему компьютеру.
- Слав, запусти мне что-нибудь графическое, пожалуйста! - вы бы видели,
каким счастьем горели его глаза. - Она прислала фото!
Отсканированная фотография идеальным качеством не отличалась, однако
позволяла рассмотреть общие черты запечатленной на ней девушки. Я отметила
про себя, что представляла Таню именно такой. Стройная, широколицая; глаза
большие, темные; длинные распущенные волосы. Она стояла во весь рост на
фоне белой, будто ледяной, стены. Изображение было мелким, и в деталях
рассмотреть лицо Татьяны, мне не удалось.
Я ничего не сказала брату о моих расследованиях. Решила так: если я
выясню, что Таня - чей-то изощренный обман, я представлю Володе
неоспоримые доказательства. Если обмана нет, какой смыл вообще сбивать с
толку парня?
На мою просьбу принести еще одну запись беседы, Вовка ответил с неохотой.
Похоже, классическая фраза "я сам обманываться рад", относилась теперь и к
моему брату. Но файл я получила, и немедленно перепроверила все сетевые
адреса. Результат оказался тот же: по данным лог-журнала "Таня" вела
беседу из университетского Интернет-класса, а по данным моего коллеги, на
указанном компьютере в тот день вообще никто не работал.
Я оказалась в тупике. Ложь была налицо, а физика лжи никак не укладывалась
в здравый смысл.
Мой напарник, наблюдавший мои труды уже два дня, решил все-таки
вмешаться.
- Отлавливаешь братанова собеседника?... - он заглянул на экран. - О, да
это девушка!
- Ладно, помолчи. Я тебе ничего не говорила, - отрезала я, чтобы тема
"девушки" не получила развития. - Видишь, что творится...
И я поведала ему о своей проблеме. Он выслушал, почесал макушку и изрек:
- А трейсертом хосты проверяла?
Я призналась, что не проверяла и немедленно исправила промах.
Полученная картина задачу не решила. Напротив, выставила целый частокол
вопросов. Если верить отчету трейсерта, сигнал срывался на полпути и не
возобновлялся нигде. Тем не менее, ответ приходил из этого самого "нигде".
И не только ответ, но и электронное письмо.
Мы с компьютером мучили друг друга на протяжении трех часов внерабочего
времени. Наконец, я решила ретироваться и продолжить войну с адресами
хостов завтра. Однако прежде, чем отправиться домой, я еще раз вызвала на
экран фотографию Татьяны. Я не имела никакой определенной цели, просто
задумавшись рассматривала красивое юное лицо. Вот передо мной портрет
человека, запечатленный на обычной фотопленке, перенесенный на фотобумагу,
а затем пропущенный через хитроумный аппарат и преобразованный в набор
нулей и единиц. Но по какому-то странному стечению обстоятельств эта схема
нулей и единиц, оттранслированная машиной, живет человеческой жизнью. Я
смотрю на экран, и вижу красивую девушку с большими, чуть-чуть грустными
глазами. Мне начинает казаться, будто я слышу ее дыхание и мысли. Она
думает о своем будущем. О том, какой узор нарисует на ледяной глыбе,
поднимающейся за спиной, и с кем она нарисует этот узор.
Ледяная глыба - открытый лист судьбы, узор - жизненный путь. Я немилостиво
одернула свое воображение. Занесло же в фантастические пущи! Но когда я
обратила отрезвленный взор на фото, мое воображение потребовало извинений.
За спиной Татьяны действительно виднелась стена изо льда, исчерченная от
земли до высоты ее плеча замысловатыми линиями и абсолютно гладкая выше. Я
начала лихорадочно вспоминать, какому народу могут принадлежать столь
оригинальные традиции, и тут обнаружила еще одну странность. Девушка была
одета в легкое голубое платье с коротким рукавом, что никак не сочеталось
с окружавшим ее холодным пейзажем. Что это? Бутафория? Или?..
И я изменила тактику.
Отодвинулась от стола, расслабилась и начала слушать себя. Что мне
подсказывала интуиция?
Другой мост? ... Другой город?...
Как это говорилось у детективов? Отбрось все очевидное, и оставшееся,
каким бы оно ни было, и есть правда. Я собралась с духом и выбрала самое
невероятное из всего невозможного.
Вычислить электронный адрес компьютера, находящегося вне нашего
существования? Нет. Эту задачу я перед собой не ставила. Я должна была
каким-то образом создать такие условия, чтобы сигнал прошел туда и
вернулся с ответом. И пусть Таня спокойно живет на улице Буденного в своем
городе, так похожем и непохожем на наш. Придет время, Вовка отыщет к ней
путь. А я направила всю свою волю на поиск иного Моста.
Это было необъяснимое, чудное чувство. Я ощущала, как моя мысль движется
вслед за незримым импульсом по банальным медным проводам, меняет
направления, замедляет и ускоряет бег и вдруг отрывается в пустоту. Миг,
один лишь миг - как целая жизнь. И вновь текут медные и алюминиевые
провода. Развилки, спайки, потоки, широкие как бурная река, и потоки,
крошечные, как ленивый осенний ручей. Ротор. Вихрь. Бешено вращается диск.
Огромный электронный мир сведен к двум объектам: ноль и единица. А на
экран ложатся буквы, складываются в слова. Единица и Ноль. Да и Нет.
Правда и Ложь. И абстракция обретает форму...
Я вздрогнула. На моем экране светилось:
"- Привет! Ты откуда?"
Я судорожно развернула к себе монитор второго компьютера, где ползла
диагностика, поступающая из университета. Машина, к которой я формально
обращалась, была отключена. Я выпрямилась, стараясь сбить налетевшее
волнение. Пальцы легли на клавиатуру:
"Я стою на другом конце моста. Я - Ярославна. А ты?"
Пауза. Как сама Вечность.
"Прекрасное имя... А я - Тарас".
Я перевела взгляд на экран. "Желаю тебе счастья, Слава, в твоей
запредельной Австралии". Да, Тарас, пожалуй, прав: брат догадался, что мое
путешествие на другой край земли на самом деле было путешествием куда в
более далекие просторы. Австралия - это для моих родителей, друзей,
коллег. А на самом деле я нашла тот мост, который пока не удалось отыскать
Володе и его подруге Татьяне. Впрочем, они молоды, у них еще все впереди.
- Электроника электроникой, но на дорогу-то между мирами ты встала
собственной персоной! - глаза Тараса пылали любопытством. - Нет, не надо
теорий.
А я как раз собиралась начать математическое изложение гипотезы, которая
стала действительностью до того, как получила статус гипотезы.
- Я наизусть уже знаю и о Путях между Мирами, и о бесконечном движении
несчетного множества Миров в одной общей структуре, и о неизбежных
различиях эволюционных процессов отдельно взятого Мира в сравнении с
другими. Тебе пора писать фантастику, ведь в реальность твоих идей все
равно никто не поверит!
- Если бы ты не поверил в реальность моих идей, мы не встретились бы
никогда. Чтобы найти свой мост, нужно быть как минимум романтиком.
- Вот как? Ты же всегда говоришь, что ты приземленный математик.
- А разве интуиция не есть высшее проявление логики?
Тарас поднял обе руки.
- Сдаюсь. Но временно. У меня остался один вопрос. По поводу твоего брата.
Почему ты не рассказала ему о Мостах? Ты же могла, в принципе, показать
ему дорогу в Мир Татьяны.
Я выпрямилась.
- Могла. И не показала. Потому что свой Мост человек должен найти сам. И
Владимир когда-нибудь найдет. А кроме того... - я перебралась к мужу на
колени и ласково погладила его жесткий темно-коричневый гребень над
переносицей, - на другом конце Моста встречаются разные сюрпризы.
Признайся, когда я прислала тебе свою фотографию, ты целую неделю считал,
что я тебя разыгрываю, правда?
Он засмеялся.
- А ты что подумала, когда рассмотрела мое фото?
- Я подумала, что это твоя проба на роль Хищника. Жаль, здесь этот фильм
не создали. Тебе бы понравилось.
- Сниматься в кино мне бы понравилось? Ну, нет! Лучше я останусь
компьютерщиком. С тобой.
Часы в гостиной начали отбивать полночь. Он подхватил меня на руки и нежно
прижал к себе. Два сердца в огромной груди застучали чаще.
- Начинается наш новый год, моя королева, - прошептал муж мне на ухо.
Я горячо обняла самого дорогого моего человека.
Он понес меня в спальню, шурша по каменному полу чешуей мощного хвоста, а
шлейф моей накидки, касаясь стен, вторил ему звенящими переливами. Может
быть кому-то мой выбор покажется нелепым. Может быть некоторые друзья
Тараса так и не простят ему то, что он променял свободную холостяцкую
жизнь на союз с женщиной, у которой нет даже золотистого гребня. Может
быть. Но мы благодарны судьбе за нашу встречу на Мосту.
_______________________
МУЗЫКАНТ
Добродушное майское солнце окинуло гигантский город прощальным взглядом.
Вечерние лучи коснулись крыш высотных домов, протекли вдоль пустеющих улиц
и, как заботливые материнские руки, тронули засыпающие в скверах липы и
клены. Рыжий костер вспыхнул в окнах, обращенных на запад. Карабкаясь
вверх с этажа на этаж, холодное отражение цеплялось за стекла квартир, и
полыхало, будто живой огонь, тщетно пытаясь заменить собой уходящее
светило. А солнце чинно шествовало за горизонт, оставляя земле нежное
дыхание и тонкий аромат весны.
Вечер взошел на свой шаткий трон. Но напрасно рассылал он повсюду
прохладные ветры - вестников ночи. Оживление во дворах, очерченных серыми
громадами "сталинок", не угасало. Азартно стучали по грубо сбитому столу
фишки домино, и "рыба" неизменно сопровождалась громогласным хором
безобидных ругательств. На скамеечке неподалеку бабуси, поплотнее запахнув
кофты, продолжали судачить о хлебном магазине, о последствиях прошлогодней
реформы, о новом ухажере Любки из третьего подъезда и обо всем, что
когда-то коснулось их вездесущих ушей. А карапуз трех лет от роду,
раскачиваясь на качелях, тонким визгливым голоском оповещал всю округу о
том, что он - Юрий Гагарин и его ракета летит в космос.
Большой видавший виды двор жил своими устоями, и каждый, возвращаясь домой
из бурлящих страстями контор, из охваченных новаторскими идеями заводов,
из беспокойных школ и вечно стремящихся в неведомое институтов, окунался в
атмосферу размеренного бытия. Казалось, ничто на свете не способно
изменить житейские порядки, спрессованные еще в тревожных тридцатых,
устоявшие под напором грозных сороковых и вдохновленные трудовыми
пятидесятыми.
Открытое настежь окно тотчас впустило в квартиру все привычные звуки
двора: гомон детей, заливистый смех девчонок в сквере, густые басы
отставников, визгливый голос "управдомши", вопль кота, застрявшего на
дереве, и далекий перезвон трамваев. Без сомнения, так будет продолжаться,
пока ночь не сомкнет над неугомонным двором свои темные крылья. Мамаши
загонят мальчишек домой, притихнут и разбредутся по лавочкам юные пары,
прохромает в свою коммуналку сварливый Петр Васильевич - известный всем
"капитан", и двор заснет, чтобы встретить следующий день гимном Советского
Союза из радиоприемника, включенного на полную мощность этим самым
"капитаном".
- Слышите? Скрипка... - Павел выпрямился, как струна, весь превратившись в
слух. - Мам, слышишь?
Мать отставила тарелку и прислушалась.
- Действительно, скрипка... Вивальди, кажется...
- Нет. Он импровизирует. Слышишь... Вот это сейчас было. Это больше похоже
на Грига... Какой пассаж! Мам, кто это играет?
Та передернула тонкими плечами и встала.
- Не знаю, милый. Хочешь, Борис вывезет тебя на балкон?
- Ага...
Мальчик в инвалидной коляске не отрывал глаз от открытого окна. Незнакомая
скрипка завораживала. Она взывала, требовала, грозила, жаловалась,
страдала, кляла. И с каждым пассажем, с каждой новой нотой, из непознанных
уголков сознания выступала капля тревоги.
- Пашка! Эй, очнись на секунду. Куда тебя доставить?
Мальчик поднял глаза на старшего брата. Борис, держа в зубах карандаш, а
под мышкой тетрадь, взялся за ручки инвалидной коляски.
- Скрипка. Я хочу посмотреть, кто играет.
- Ясно, значит - на балкон.
Борис аккуратно прокатил кресло по ковру, приналег на него, чтобы без
толчка пересечь порог, и мягко нажал на тормоз.
- Прибыли. Гляди!
Он повернул коляску так, чтобы Павел мог обозреть двор.
Здесь, где стены не вставали на пути звука, скрипка показалась мальчику
еще более прекрасной и... опасной. Он сам не успел понять, откуда взялась
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг