заколыхалась, деловитые молодые люди в костюмах быстренько превратили ее в
правильное каре. Живописность при этом исчезла, зато восторжествовал
порядок. Извечная истина: для выигрыша в большом надо пожертвовать малым.
Быстро были переписаны имена и профессии, в считанные минуты тысячи
людей были распределены по баракам. Не стоит морщиться, не стоит, слово как
слово, типовые сборные дома, аккуратные, совсем новые, каждый на сотню
обитателей, просторные помещения с трехэтажными спальными местами, крепко
сколоченными, пахнущими свежей стружкой. На каждом спальном месте
постельное белье и опрятное серое одеяло, все подровнено, все складочки
параллельны. Удобства, сами понимаете, во дворе, но чисто, ладно,
продуманно: алюминиевые умывальники в ряд, отверстия в отхожем месте как по
линейке. В каждом доме - все-таки слово "барак" здесь не совсем уместно,
скорее подходит "коттедж", разумеется, коттедж, как это мы раньше не
сообразили! - в каждом коттедже свой красный уголок с соответствующими
плакатами, шашками и домино, с особым окошечком, над которым написано:
"Выдача письменных принадлежностей с 20 до 21 часа". Все предусмотрено, во
всем полный порядок.
Колонной по четыре двинулись к столовой, получили ложки с мисками,
расселись за длинными столами, а тут повара в белых халатах поверх полевой
формы приволокли бачки с обжигающим супом. И не их, поваров, вина, что
позже вошло в обиход обидное, кривым зеркалом отражающее действительность,
название, "баланда". Есть еще среди нас люди, которые тщатся принизить наши
достижения, выпятить недостатки, облить все, вплоть до самого святого,
грязью. Не выйдет! Питательный был суп, не лишенный некоторых вкусовых
свойств, полностью удовлетворяющий средние физиологические потребности. А
они - баланда...
Организованно откушали суп, встали разом, ополоснули миски и ложки,
построились. Конечно, не сами вдруг построились, а по команде - веселой,
бодрой, но требовательной. Иной команда и быть не может, на то она и
команда, не просьба, не приглашение.
За железобетонной оградой с вышками, кои необходимы для поддержания
общественного порядка в местах массового сосредоточения трудовых ресурсов,
по плану, утвержденному товарищем Н., в рекордно короткие, не ведомые ни
одной стране мира сроки, было воздвигнуто немалое число коттеджей. Число
это в точности нам не известно, поскольку и мы не ко всем документам
допущены. По прикидкам же старика Говбиндера, который знает больше, чем ему
положено, коттеджей было не меньше трех десятков. Однако и того не хватало:
не каждому из тех, кто добровольно собрался за оградой по зову Елены,
Дориды и Гегемоны, досталось свое спальное место. Пришлось выставить в
проходах раскладушки и кровати с панцирными сетками - те, что завезли
загодя по личному распоряжению, конечно же, всевидящего товарища Н., чье
имя, простите авторам невинную ложь, к которой они то и дело прибегают из
соображений высшего порядка, чье истинное имя Недоставайло.
Да и так ли уж важно в конце концов, сколько было коттеджей - тридцать
или сорок? Во всех нам все равно не побывать, так давайте же прибегнем к
старому как мир литературному приему: покажем общее через частное. То есть
через типичное (или типическое? вот позор-то, ведь так и не удосужились
разобраться, а дела-то всего на десять минут). Как там ни называй лопату,
она лопатой и останется. В общем, будем вести наблюдения лишь за одним
коттеджем, за тем, в котором по воле случая собрались наши герои. Или
наоборот - они стали нашими героями как раз потому, что собрались в одном
коттедже? Признаемся, что в нашем писательском досье заведены тысячи
карточек на участников тех событий, но как этим бесценным материалом
распорядиться - ума не приложим. До чего же нелегко управлять ладьей
повествования в безбрежном море человеческого материала! Как непросто ярким
штрихом высветить характер героя, подноготную его поступков и всякое
прочее, что отличает художественную прозу от свидетельских показаний! В
который уже раз созревает в наших душах неотвязное желание отложить перья и
зачехлить машинки, бросить свое поганое ремесло и заняться какой-нибудь
остродефицитной деятельностью - мыло, что ли, варить или пиво. Но нельзя,
не дано нам такого права. История не простит. Так что продолжим, стиснув
зубы, наш рассказ, а гигантский массив материалов, оставленный за бортом,
скрепя сердце сдадим в архив.
Кстати, в какой? Куда нести исписанные мелким почерком блокноты,
тщательно разложенные по папкам справки, письма, объяснительные записки,
проездные билеты, авансовые отчеты, газетные вырезки, ресторанные счета,
накладные, квитанции, доверенности и многое прочее? В ИМЛ или в ИМЛИ, в ЦПА
или ЦА МО, в ЦГАЛИ или ЦГАНХ? Подскажите, читатель!
10
Трудовые ресурсы, привлеченные в зону сосредоточения1, как уже
говорилось, представляли собою по преимуществу мужские трудовые ресурсы. На
то и был расчет: сирены древние и нынешние воздействуют на извечные,
изначально заложенные в особях мужского пола психофизиологические
механизмы, побуждающие нас тосковать вечерами, ходить на танцы и в
дискотеки, подавать объявления в отделы знакомств местных газет, ежедневно
бриться или аккуратно подстригать бороды, освежаться одеколоном "Шанс",
покупать джинсы по несусветной цене и совершать иные, здравым смыслом не
объяснимые поступки, а также испытывать томление от запаха сирени, пения
Аллы Пугачевой и ритмических строк с созвучными концевыми слогами. Одним
словом, в зоне сосредоточения (в дальнейшем для краткости будем звать ее
просто зоной) собрались в основном мужчины. В основном - но не
исключительно.
В доставшемся нам волею судьбы коттедже женщин было двое. Верочка не
могла бросить Сережу, а Клавдия Михайловна завлечена была в зону никак не
физиологическими мотивами, скорее социальными: вдосталь настоявшись в своей
жизни в очередях, она привыкла двигаться куда все и оставаться где все.
Пока не выйдут и не скажут: больше ничего не будет, можете расходиться.
Верочку и Клавдию Михайловну устроили на нарах за цветастой
занавеской. Неудивительно, что в их уголке, по-домашнему уютном, собрались
после вечерней поверки наши герои. С утра им предстояло выйти на работы -
кому куда, по состоявшемуся уже распределению. Алеша как студент молочного
техникума был направлен на молокозавод; туда же, памятуя о своих недавних
связях, напросился и бухгалтер-ревизор Вилнис. Семена Семеновича отрядили
на завод ЖБИ, остальных - на земляные работы в район Великих Прудов.
Вячеслава хотели вернуть в постылое КБ, но он прознал, что Елена будет петь
на прудах, и добился, чтобы его послали на земляные работы. Вот она, наша
молодежь, она своего всегда добьется! Борис Взгорский, напротив, на пруды
не рвался, он устроился заведующим красным уголком в своем коттедже с
возложением обязанностей выдавать под расписку шашки и письменные
принадлежности. Это было правильное решение, потому что Борис Взгорский
находился ближе к вершинам культуры, чем его товарищи по спальным местам.
До отбоя еще оставалось время, свет в коттедже не гасили. Уютно сиделось
нашим героям за занавесочкой. Борис Взгорский раздобыл картишки и показывал
Верочке фокусы. Вилнис, человек бывалый, рассказывал потрясающие
воображение истории, каких у каждого бухгалтера-ревизора найдется
предостаточно. Клавдия Михайловна вздыхала: надо же, какие деньжищи по
свету гуляют. Когда рассказчик делал паузу, откуда-то издалека доносился
нежный голос:
Посох у входа оставь и сними свою обувь, о путник!
Ужин с нами вкусив, можешь на ложе возлечь.
Счастлив ли ты, наконец? Так расслабь же усталые члены
В зоне нашей уютной, прибежище мирном твоем...
Тут некоторые обитатели мирного прибежища, из тех, кто помоложе,
вскакивали и рвались к дверям коттеджа, но вскоре по настоянию охраны и под
ее надзором возвращались. И правильно: люди собрались здесь работать и
расслаблять члены, а не шляться затемно.
Клавдия Михайловна, покидая окончательно рынок, прихватила с собой
немного картошки. Она испекла ее на угольях, что тлели в железной печурке в
дальнем конце коттеджа. Перекатывая в ладонях горячую картофелину, Семен
Семенович поучал Алешу:
- Ничего, парень, теперь при деле будешь. Это тебе не по книжкам
молочную технологию постигать. Всё рабочие руки создают. Вот такие руки,
смотри. - И он совал Алеше под нос толстые пятерни.- А книжки - да зачем
они тебе? Что они знают, книжники эти? Толку от них чуть, один гонор да
пыль в глаза...
Клавдия Михайловна согласно кивала головой и думала, что Семен
Семенович мужик правильный, не то что ее прижимистый домосед Алевтин
Иванович. Сережа с Верочкой не разделяли взглядов Семена Семеныча, но в
спор не вступали, а Борис Взгорский и Вилнис даже не прислушивались, потому
что затеяли свой интеллигентский разговор: ах, Дастин Хоффман! ах, Буба
Кикабидзе!
Странное дело, всего несколько часов эти люди и еще несколько тысяч
собранных в зоне строили какие-то планы, куда-то спешили, а тут словно
забыли обо всем и зажили так, будто нет для них на свете другого места. Вот
уж верно все рассчитал знаток человеческой души, дальновидный товарищ Н.,
чье истинное имя, право, теперь не лукавим, Ненюхайло. На слух и на вид не
особенно благозвучно, потому и скрывали мы его до поры до времени. Но
хватит, время такое, что и неказистую правду надобно в глаза говорить. Да,
фамилия товарища Н.- Неплевайло. Так и запишите себе в блокнотик.
Некрасиво, но как уж есть: Недоверяйло, и дело с концом.
Забыли трудовые ресурсы о своем, начисто забыли, а если кто-то из
трудящихся, добровольно, просим заметить, добровольно взявшихся помочь
Н-ской области выйти из прорыва, вспоминал об отложенных делах, если на
секунду отвлекался от действительности и уходил мыслями в прошлое, сразу же
в его настороженные уши, словно воздух в прохудившуюся вакуумную камеру,
проникала сладкая, успокаивающая душу песнь:
Прочь отгони от себя жизни минувшей виденья,
Праздные воспоминанья пусть не тревожат тебя.
В мирной обители сей успокоится дух твой мятежный,
И полноводной рекою тихая жизнь потечет.
Кто это пел? Елена, Дорида, Гегемона? Не разобрать уже в поздний
вечерний час. Но касалась эта песнь потаенной струны и уносила праздные
воспоминанья, и угасал мятежный дух, и не вспоминалось более, кто куда
держал путь и что кому было нужно, и хорошо становилось на душе и дремотно.
Вскоре в коттеджах притушили свет, все разбрелись по спальным местам и
быстро заснули. Спали, как дети, без сновидений. Сирен тоже увезли на отдых
- день выдался тяжелый, на ужин они получили в профилактории двойную порцию
икры, взгромоздились на насесты, их жаркие в дневное время очи
затуманились, головки склонились набок, и задремали Елена, Дорида и
Гегемона. Уснули в своих постелях работники аппарата, приняв кто таблетку
радедорма, а кто рюмку-другую коньяка. Товарищ Н. надел шелковую пижаму и
домашние очки, внимательно прочитал передовую областной газеты и тоже лег в
постель. На соседней кровати, через полированную тумбочку светлого дерева,
почти неслышно дышала во сне с легким посвистом супруга Мария Афанасьевна.
С нежностью смотрел на нее товарищ Н., но усталость и дремота уже
завладевали его крупным, сильным еще телом. Погружаясь в сон, он с
сожалением и печалью подумал о том, как редко людям его круга по занятости
и многообразию дел доводится ласкать своих верных подруг, как им, подругам,
и, в частности, Марии Афанасьевне, нелегко жить обделенными супружеской
лаской, но как твердо следуют они избранному пути, не жалуются, не ропщут,
понимая высокое предназначение своих мужей и, в частности, его, товарища
Н., высокое предназначение. Тут можно бы написать, что такой была последняя
перед отходом ко сну мысль товарища Н., но тогда мы погрешили бы против
истины ради красного словца. О подругах, о ласках предпоследняя была мысль,
а последняя - о деле: надо с утра проконтролировать, создан ли на
предприятиях города фронт работ для дополнительных трудовых ресурсов, выдан
ли инструмент, какая ожидается по наметкам производительность... Слово
"труда", неотъемлемую часть этой экономической категории, товарищ Н. не
додумал. Он заснул. Последним из руководителей города и области.
Но не дремали часовые на вышках вокруг зоны сосредоточения трудовых
ресурсов, не смыкали глаз дежурные на областном радио. Выполняя приказ, они
денно и нощно давали в эфир сладкие песни сирен, записанные на пленку.
Жители города, и области вольны были на ночь выключать радио в своих
квартирах, но в зоне сосредоточения и на несколько километров в округе
репродукторы не отключались. Когда из коттеджа выскакивал по своим делам
сонный его обитатель, он непременно слышал негромкий нежный голос:
Отдых заслуженный твой да ничто не нарушит отныне.
На тюфяке полосатом спи, не зная забот.
Если ж возникнет нужда и настанет час облегчиться -
Сделай что надо скорей и в объятья Морфея вернись...
И обитатель коттеджа возвращался, ежась от ночной прохлады, к
освещенной прожектором двери, на ощупь находил не остывшее еще ложе и
засыпал умиротворенный. Сны о прошедшем не мучили его. Хорошо потрудилась
под руководством товарища Н. и его ближайших сотрудников группа
спецназначения во главе со Степаном Сильвестровичем Рейсмусом, которому
приданы были лучшие части местных писательских соединений. Можете не
сомневаться: сирены пели не что попало, не с чьего-нибудь, а с их
проверенного голоса. Творческой интеллигенции необходимо твердое идейное
руководство, против этой истины не попрешь.
Поутру заколотило, зазвенело, забилось железо о рельс - побудка.
Бодрые, отдохнувшие, умылись обитатели коттеджей, с аппетитом поели каши
ячневой, дробленой, выпили чаю из алюминиевых кружек, построились в колонны
и пошли на работу. Нежно пела им со своего насеста Прекрасная Елена, да
так, что каждому казалось, будто ее песня - для него одного, не для кого-то
еще. Так заворожила она конструктора третьей категории Вячеслава, что он
как вкопанный встал на плацу, мешая движению колонны, и стоял там, пока
распорядитель в костюме и с красной повязкой на рукаве не подтолкнул его
энергично в спину. Вячеслав занял свое место в строю и двинулся вместе со
всеми за ворота, но все оглядывался и оглядывался - и тогда даже, когда не
было больше видно милой головки над автомобильной платформой и только
слышался усиленный динамиками чарующий голос:
Друг мой! Лопату возьми или даже носилки ручные,
Илистый грунт подымай из глубин Великих Прудов.
К вечеру день подойдет, бригадир сочтет кубометры -
Кто хорошо поработал, тот и лучше поест.
Конструктор третьей категории, обладатель красного диплома Вячеслав
шире расправил широкие спортивные плечи, надежнее примостил на одном из них
лопату штыковую вверх штыком и твердо стал печатать шаг. Не пропитания
ради, не за почет и славу, а только под чарами сиреньих голосов - или
только одного из них, голоса Елены, дочери Ипполита? Даже не оглядываясь по
сторонам, он почувствовал, что справа от него и слева, впереди и сзади люди
подтянулись, поступь их слилась в едином ритме, и не надо было никого
тыкать под ребра. Быстрее пошла колонна, чтобы поскорее вонзить в
податливый прудовый грунт заточенные клинки лихих черенковых лопат.
Нам часто доводилось слышать неумные, вредные разговоры о том, что,
дескать, трудовой энтузиазм в чистом виде, не подкрепленный жирными кусками
материальной заинтересованности, есть выдумка, не имеющая отношения к
экономическим реалиям. Вздор! Мы, с первого дня эксперимента находившиеся в
самом его горниле, то есть в кабинете товарища Н. и прилегающих к нему
служебных помещениях, мы свидетельствуем, что трудовой энтузиазм,
разбуженный пением Елены, Дориды и Гегемоны, стал созидательной силой. В
кабинет товарища Н., как на командный пункт наступающей армии, стали
поступать донесения о кубометрах вынутого грунта, тоннах молока и молочных
продуктов, о бетонных блоках и штуках текстиля, а также об изделиях номер
семнадцать-эм, согласно номенклатуре предприятия АГ-518. И если ткани
оказались линялыми, блоки - с недовложением цемента, а гектолитры разлитой
по молочным бутылкам жидкости имели нездоровый синеватый оттенок, то это
все следует отнести к издержкам первого шага. Знаете, сколько физики
раскручивают свой циклотрон, чтобы вмазать наконец ядром по ядру? Но уж
если вмажут, если предъявят документы и надежных свидетелей, то все: гром
победы раздавайся.
Ах, этот радостный угар первых побед! Тут как на войне: противник смят
и отброшен, на плечах неприятеля войска врываются в населенные пункты, с
ходу форсируют водные преграды и, оставляя за собой рассеянные вражеские
группировки, неумолимо движутся вперед. Растянуты коммуникации? Потом
подтянем. Давно не подвозили горячую пищу? Потом накормим. На каком-то
участке фронта неприятель зубами вгрызся в землю и не хочет отходить? Потом
уничтожим. А пока - только вперед!..
К середине дня поступила сводка с молокозавода: кончилось сырье.
Коровы дали все что могли в конкретных, исторически сложившихся условиях.
"Не сметь останавливать производство! - кричал в телефонную трубку товарищ
Н. - Партбилет положишь на стол! Молока нет? Не маленький, сам знаешь, что
делать. Не знаешь? Разбавляй! Чем разбавлять? Водой, мать твою так,
водой... Люди ждут молока, дети ждут молока, а ты не знаешь, чем
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг