колония, этакий рай, где блага сами падают в руки с нажатием кнопки. Так
почему же они не поют, не танцуют, не наслаждаются беззаботной жизнью?
Какая заноза сидит в теле Города?..
Я бродил, бродил по безликим кварталам и никак не мог сообразить, что
же делать дальше. Где искать занозу?
Те же мысли занимали меня и в моем временном пристанище. Я вышагивал по
комнате от стола к дивану и обратно, и легкие стаканчики хрустели под
моими подошвами. За окном кто-то бледный и волосатый сидел посреди улицы,
обхватив руками острые колени, и уныло свистел, раскачиваясь в такт свисту.
Небожитель...
Устав от вышагивания по комнате, я прилег на диван и, вероятно,
задремал под монотонный свист, потому что мне привиделась вдруг
безобразная бородатая рожа, подмигивающая красным глазом. Рожа соскочила с
майки розового поклонника Агадона, нависла надо мной и раскрыла клыкастую
пасть.
Черные космы упали мне на лицо, я, задыхаясь, рванулся в сторону - и
проснулся.
Кровь била в виски, спина взмокла от пота. Убрав из раковины пустые
бутылки, я подставил голову под кран. Оцепенение проходило, на смену ему
шли бодрость и уверенность в успехе. Ощутив подъем жизненных сил, я решил
использовать его для благоустройства быта и, разыскав тряпку, принялся
наводить порядок в квартире.
Сил я не жалел, но все-таки повозиться пришлось порядочно - грязи
хватало. Небо уже потемнело, когда я управился с уборкой, принял душ и с
удовольствием отведал яства, преподнесенные продуктопроводом.
Райские жители питались совсем неплохо, во всяком случае, не хуже, чем
мы на нашей современной великолепной базе. Как там моя база?
Что-то там Зоечка поделывает, грустит ли? Снаряжает ли помощь Дитрих?
Пора бы им уже и сообразить, что со мной не все в порядке. Впрочем,
пока соберутся да пока доберутся...
Вернувшись в комнату, я услышал за распахнутым окном негромкий скрип.
Выглянул на улицу и увидел странную процессию. Во всю ширину дороги в
четыре ряда шли женщины в белых перчатках, одетые в красные плащи с
откинутыми капюшонами. Они шли медленно, глядя прямо перед собой, молодые,
пожилые и совсем дряхлые; каждая держала синюю ленту, и ленты эти,
переплетаясь, превращались в канаты, привязанные к черной повозке, которая
со скрипом двигалась вслед за ними. Повозка проехала под моим окном и я
хорошо разглядел, что лежало там, на небольшой красной подушке.
Там лежали две руки. Две отрезанные по локоть человеческие руки.
Они лежали ладонями вверх, и желтые пальцы были немного скрючены.
Я вышел на улицу, спокойный, как сжатая пружина. Огляделся по сторонам
и направился искать двадцать первый сектор.
Через несколько кварталов улицы стали оживать. Люди выходили из
подъездов, из-за серых домов. Хлопали двери, шаркали по асфальту подошвы.
Люди шли в одном направвлении, в глубь серой пустыни Города, туда же, куда
шел и я.
Я догнал двух совсем молодых девчонок в причудливых нарядах с
множеством разноцветных лент. Девчонки что-то со смехом говорили друг
другу, и ленты весело развевались над серым асфальтом.
- Послушайте, где тут Сад Трех Покойников?
- Он не знает, где Сад Трех Покойников! - девчонка засмеялась. Хорошо
она смеялась. Беззаботно. Нормальным человеческим смехом.
- Он не знает, где Сад Трех Покойников! - подхватила другая. - Все идут
в Сад Трех Покойников.
- Сегодня в Саду погреются ручки!
- И попрыгают ножки!
Девчонки взялись за руки и стремительно полетели по тротуару, и яркие
ленты понеслись за ними вслед.
Быстро темнело, вдоль тротуаров вспыхнули знакомые желтые полосы, а
впереди, за крышами, забрезжило какое-то радужное сияние. Улица внезапно
сузилась, превратившись в щель между домами, меня стиснули и вынесли на
широкую полукруглую площадь. Над площадью, над длинной решетчатой оградой,
вращались два огромных разноцветных сияющих шара, а за оградой виднелись
деревья - деревья! - и люди входили в высокие черные ворота, гостеприимно
распахнутые под сиянием огромных шаров.
Сразу за оградой зелень кустов и деревьев прорезали светлые неширокие
дорожки. Дорожки разбегались от входа, ныряли в кусты, за которыми
плескалось веселое сияние, предвещая чудесные развлечения. Я шел в людском
потоке, радуясь и удивляясь этому неожиданному зеленому озеру, возникшему
в каменной толще серых стен, и ловил обрывки разговоров.
- Танцевать! Танцевать!.. Хочу танцевать! - задыхаясь, шептали сзади.
- Ох, танцевать!
- Всю ночь выла под окном. А утром и нет никого, только следы, -
говорил кто-то негромким хрипловатым голосом.
- Залез на стол и запел пятую песнь отчаяния. А они его стащили за ноги
и бутылками по голове, представляешь?
- В двадцать шестом. Там, где двое унылых. Помнишь, прямо на
подоконнике...
- Ничего... Ничего не сделают... Не бойся...
Я обернулся - и не обнаружил людей. Прямо на меня сплошным потоком шли
маски - черные и голубые, белые и зеленые, желтые и розовые, с прорезями
для глаз и рта, - и собственное лицо показалось мне настолько
незащищенным, что я невольно поднял руку, словно собираясь его прикрыть.
- Вперед, чего остановился? - недовольно пробурчала, обходя меня,
высокая маска, и я вновь двинулся в глубь Сада Трех Покойников.
Шествие масок влекло меня все дальше от входа, возбужденные голоса
говорили каждый о своем, над головой празднично разгоралось веселое сияние.
Но чем-то вдруг сад показался мне странным. Слишком неожиданным он был
в этом Городе. Я присмотрелся к тускло блестящей стекловидной массе,
покрывавшей пространство между деревьями, внимательно изучил очень уж
яркую в свете фонарей зелень деревьев, попытался сломать ветку одного из
кустов у дорожки и убедился в справедливости своей внезапной догадки.
Сад Трех Покойников был бутафорским. Зеленое озеро в толще серых стен
не имело никакого отношения к природе. Видимо, не прижились здесь земные
деревья.
Маски окружали меня, теснили, подталкивали в спину. Я споткнулся о
ступени, поднялся куда-то наверх, повернул вместе со всеми налево, прошел
еще немного по узкой дорожке, стиснутый со всех сторон, - и неожиданно
остановился, наткнувшись на спины идущих впереди. Люди стояли, вытянув
шеи, пытаясь разглядеть что-то, чего не видел я. Я решительно протолкнулся
вперед, невзирая на недовольные возгласы, и оказался в первых рядах. Сзади
навалились, задышали в затылок перегаром.
Люди широким квадратом обступили просторную площадку. Посредине
площадки полыхал костер и возвышалась знакомая черная повозка, окруженная
женцинами в красных плащах. Женщины стояли спиной к повозке, взявшись за
руки, и печально глядели на нас.
Сзади тяжело вздохнули, и меня вновь обдало перегаром. Толпа
неожиданно, как по сигналу, затихла, смолкли разговоры, и в этой тишине
под темным безглазым небом слышался только шорох бумаги, горящей на
стекловидной поверхности площадки.
"Сегодня погреются ручки", - вспомнил я слова веселой девчонки и с
трудом подавил в себе желание уйти.
Внезапно в тишине, за спинами женщин, возник тонкий болезненный то ли
вопль, то ли стон, и женщины одинаковыми движениями заученно и четко
надвинули на головы капюшоны, повернулись к черной повозке и подняли руки
в белых перчатках.
Вопль нарастал, звенел, множился - казалось, кричит само небо - и вдруг
оборвался. И в тишине прозвучал рыдающий голос:
- Да спасут нас руки твои!
- Да спасут нас руки твои! - хором подхватили женщины в красных плащах
и медленно шагнули к повозке.
- Да спасут нас руки твои! - торжественно и нестройно выдохнула толпа.
Меня похлопали по плечу. Я обернулся и встретился с туманным взглядом в
прорезях черной маски.
- Идем, - сказала маска, вновь знакомо дохнув перегаром. - Мы тебя уже
заждались.
Мы начали продираться сквозь толпу, а сзади опять раздался вопль: "Да
спасут нас руки твои!" - и толпа взволнованно задышала, колыхнулась,
подалась вперед в предвкушении зрелища.
Мы пробрались сквозь кусты, спустились по ступеням и оказались на
пятачке, окруженном деревьями. Здесь поджидали еще двое. Я не сомневался,
что имею дело со вчерашними парнями с перекрестка, хотя четвертого они
где-то потеряли и изменили наряды; теперь они были в масках и каких-то
черных трико.
Я остановился, обвел их взглядом и спросил:
- Ну, что дальше?
- Идем, - угрюмо повторила Первая маска и пошатнулась.
Я пожал плечами и направился вперед, в гущу бутафорской зелени. Все это
меня смешило и немного злило.
За спиной вновь возник однообразный вопль, оборвался на мгновение и
повторился, усиленный десятками голосов. Теперь вопила вся толпа,
окружавшая Голгофу с черной повозкой, вопила самозабвенно, вопила
непрерывно и исступленно, с визгом и завываниями, и я предположил, что
отрезанные руки сейчас будут возложены на костер.
Я шел, не оборачиваясь, и только выбрав дерево с толстым стволом,
остановился и повернулся к моим маскам. Теперь нападение сзади
исключалось, а лицом к лицу с троими я мог справиться. Тем более, что под
трико не скрывалось ничего похожего на оружие.
- Слушаю, - сказал я и опустил ладони в карманы комбинезона. - Что же
вам угодно?
Маски остановились напротив. Были они примерно одного роста, сухощавые
и немножко смешные в своих черных трико. Арлекины.
- Ты полегче! - вызывающе сказала Вторая маска. - А то пожалеешь.
Молодые совсем они были ребята. И задирались по-мальчишески.
- Зачем в "Приют" ходишь? - угрюмо процедила Первая маска. - Откуда там
взялся?
- В какой приют? - искренне удивился я.
- Бар так называется, - хмуро пояснил третий арлекин. - А то не знаешь!
"Обидно, - подумал я. - Очень обидно".
Судя по всему, ребята приставали просто так. Убивали время. И записку
от безделья написали. Почему бы не попугать незнакомца?
Я вынул руки из карманов, сел под деревом и приглашающе похлопал
ладонью по бутафорской земле.
- Садитесь, ребята. Устанете стоять.
- Ладно, больно умный! - с вызовом сказала Вторая маска. - Знаем таких
умных. Только потом весь ум вылетает. Попробовать?
- Хватит! - резко оборвал я арлекина. - Как бы я не попробовал. Лучше
меня не зли, мальчик. Что там у вас еще? Только побыстрее.
Это подействовало. Арлекины сникли. Забава у них явно не получилась.
Я посмотрел, как они переминаются с ноги на ногу, и уже миролюбиво
произнес:
- Ладно, ребята, забыли. Каждый развлекается, как умеет.
- Ага! - отозвалась Первая маска. - Вот именно. Все лучше, чем вопить,
как эти. - Он махнул в сторону площадки, откуда раздавались нестройные
крики.
- Всегда весело в Саду Трех Покойников, - задумчиво изрекла Третья
маска.
- Кстати, почему "трех покойников"?
- Больно умный, а не знаешь, - ехидно засмеялся второй. - Спал, что ли,
все время? Повесились тут трое - вот и получились три покойника.
- А "Приют"-то, между прочим, не просто "Приют", - сказала Третья
маска. - А "Приют уходящих в никуда". И не цепляйся ты к ней, ей и так
тошно.
- Я и не цепляюсь. Да и не больно-то к ней прицепишься.
Разговор исчерпался сам собой. Ребята немного постояли, явно соображая,
чем бы еще заполнить вечер, потом Первая маска предложила:
- Пошли к Голубой Танцовщице. Кинем, кто первый с ней.
- Пошли, - отозвалась Вторая маска, правда, без особого энтузиазма.
- Давайте, ребята! - я помахал им рукой. - Желаю приятно провести
вечер. Пишите еще.
- Скоро напишем, - хмуро пообещал второй арлекин. - Да никто не
прочитает.
Они молча направилось к кустам. Вид у них, даже со спины, был
сконфуженный. Первый качался все сильнее - его начинало развозить.
- Запомни: "Приют уходящих в никуда"! - обернувшись, сказал второй. - В
ни-ку-да. - И засмеялся. Зто у него получилось очень похоже на плач.
Маски скрылись, а я еще немного посидел под деревом. Вопли
прекратились, где-то заиграла музыка. Из-за кустов иногда доносились
голоса, но в общем в Саду Трех Покойников было тихо. Тихо, как на
кладбище. Внезапно совсем рядом громко продекламировали заплетающимся
языком: "И бездумно любя, и бездумно страдая, - "Был ли ты, человек?"
- в мрачных водах твердим..." - и кто-то шумнo упал в кусты.
"Приют уходящих в никуда"... Название со смыслом. С печальным смыслом.
Мальчики, шалящие от безделья. Идиотский ритуал сожжения чьих-то рук. Сад,
в котором повесились три человека. Может быть, рядом. На этом дереве. И
все остальное. Какой-то уж слишком грустный рай...
Новых впечатлений мне не хотелось, но и возвращаться в пустую квартиру
я не спешил. А поскольку кроме мэрии и "Приюта" у меня не было других
знакомых мест, я решил навестить "Приют". В самом деле, не выслушивать же
опять излияния розового поклонника Агадона!
"Не цепляйся к ней..."
Но почему-то мне хотелось цепляться. Мне хотелось найти веретено, о
которое укололась эта Спящая Красавица. И отчего ей тошно? От райской
жизни?
...В баре все так же змеились спирали, все так же играла медленная
музыка, все так же бормотала троица в углу, и Равнодушная в прежней позе -
голова опущена на плечо, в руке полупустой бокал - сидела в кресле, закрыв
глаза. Правда, она была не одна. За ее столиком восседал некто огромный и
бородатый и говорил приглушенным голосом, сжимая в кулаке какие-то листки.
Со здешними нравами я уже вполне освоился. Я просто подошел и сел
рядом. Ни Равнодушная, ни бородатый даже бровью не повели. Девушка
полулежала, перебирая пальцами ножку бокала, а бородатый читал листок за
листком и аккуратно складывал их на столике перед собой.
- ...Eе белое платье пронзило мой мозг бесформенным пятном и внезапно
обрело очертания дикой радости, - самозабвенно молол бородатый. - Дикая
радость струилась в окна сквозь бледный свет пасмурного утра. Я подумал,
что день начинается не так уж плохо, если все рассыпается в прах, как
яркие вспышки сердцебиений при виде зеленых глаз.
"Вечер кончается не так уж хорошо, - подумал я, - если рядом несут
чушь". Вслух я этого не сказал.
Равнодушная приоткрыла один глаз, неузнавающе-безучастно взглянула на
меня и вздохнула. Бородатый, близоруко сощурившись, вцепился в очередной
листок.
- Дикая радость моя плавно упала на колени, поплыла кровавым сердцем
ожога, и боль от укуса бросила тень на тусклую стену. Все заполнилось
легким туманом. "Спасибо", - шепнули сзади, и нежное облачко запорхало
прочь, растворяясь под моим дыханием. Я встал и выдернул нож из раны.
Это было, пожалуй, похлеще разглагольствований розового поклонника
покровителя нашего, чье имя неизвестно никому и так далее. Бородатый смело
продирался сквозь дебри слов.
- Я ускорил шаги, окунувшись лицом в шершавый песок. Дикая радость
звала меня теплой влагой. Горестный вой уходящего дня плеснул мне под ноги
звонкую песню уныния.
Бородатый замолчал, начал рыться в своих листках. Видно, не мог найти
продолжения. Хотя, по-моему, читать все это можно было в любом порядке -
ничего от этого не менялось.
- По-моему, такое уже где-то было, - сказал я. - Что-то в этом роде.
Бородатый еще некоторое время машинально перебирал листки, потом сунул
их все в карман, с грохотом отодвинул кресло и поднялся. Только теперь я
по-настоящему оценил, какой он огромный. Прямо не человек, а памятник,
сошедший с пьедестала.
- Дур-раки! - выразительно и громко сказал бородатый. Равнодушная
вздрогнула, и даже троица в углу, кажется, на мгновение прервала свое
однообразное занятие. - Все вы дураки!
Он прошел к выходу, ступая, как статуя командора, и прежде чем хлопнуть
дверью, оглушительно добавил:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг