что тетя... твоя мать не будет молчать... Я убила ее, Аленор! Я могла еще
десять лет назад... могла сказать...
"Но ведь не сказала", - явственно услышал он чей-то знакомый шепот.
Звон прекратится. С размаху умолк гулкий колокол неба, будто мгновенно
ткнулся в болотную топь. Стало прозрачно и холодно, вещи обрели четкость
очертаний, и темнота замерла, прилипнув к окну и перестав перетекать
скользкими змеиными телами в комнату, где, вжимаясь спиной в подушку,
полулежала на скомканной простыне владычица Неизбежность, принявшая облик
рыжеволосой неказистой девушки с навсегда испуганными глазами.
Он встал и медленно, с расстановкой, произнес:
- Я искалечу его и выдавлю из него признание. Он сойдет с ума в
подземелье, а потом подохнет там, в темноте.
Слова ледяными глыбами повисли в пропахшем лекарствами воздухе.
Аленор повернулся и вышел из комнаты.
"Это не у Элинии вывихнулся разум. Это мир вывихнул ногу. Мир
охромел..."
Проходя к двери, ведущей из покоев кузины, он увидел, как что-то темное
шевельнулось за столиком у окна. Глонн? Разве он никуда не уходил? Или
тихо вернулся? Удивление было мимолетным - Аленора это не интересовало. Он
шел к себе за оружием и доспехами, ибо не знал, что такое нападать
исподтишка, и готов был сразить Карраганта в схватке один на один. Прямо
сейчас. Прямо здесь, на этой земле, где покоится прах убитого отца; на
этой земле, где еще не погребенным лежит тело убитой матери.
Два глонна бесшумно бродили по переходу, зажигая светильники.
Юноша шагал размашисто, и по стене неотступно следовала за ним его тень
- порождение его собственного тела, некое подобие его собственного тела...
однако же, ничуть не напоминающее другое его подобие: отражение в зеркале.
Он, Аленор, был причиной появления совершенно непохожих друг на друга его
собственных отпечатков! А разум? Разум ведь тоже не только отражает мир -
он способен создавать тени мира, творить отпечатки событий и поступков, по
которым подчас трудно судить об истинной сущности бытия мироздания...
"Подожди, не спеши, - сказал он себе и замедлил шаги. - Даже если
кузина выложила мне все это при ясном рассудке... Даже если ее признания -
не плоды горячки... хотя тут есть место для очень больших сомнений... -
Мысли его путались и он остановился посреди перехода и уставился в пол. -
Если даже она говорила это не в полубреду, то... что из этого следует? А
из этого следует, Аленор, что она вполне сознательно придумала все эти
истории...
вполне сознательно назвала виновника ухода моего отца и моей матери. Он
тут совершенно ни при чем... но он надругался над ней... И она хочет
сделать меня орудием своей мести Карраганту.
Ах, милая кузина, как ловко ты все это подстроила!"
Юноша, потирая подбородок, направился дальше - и вновь его начали
одолевать сомнения. Какой же прекрасной актрисой нужно быть для того,
чтобы разыграть такую убедительную сцену - а что-то не замечал он раньше у
кузины таких артистических способностей... И Каррагант - просто гнусная
тварь, если он так поступал с Элинией... несчастной Элинией...
Дверь в его покои была широко открыта: кажется, он сам оставил ее так,
когда спешил к Фалиготу. За дверью было темно. Сняв висевший над нишей с
каменной вазой светильник, Аленор вошел в комнату и сразу же обо что-то
споткнулся. Это был сброшенный со стола подсвечник. Свисал с кресла плащ,
рядом, на полу, лежали ножны с мечом. Под столом белел скомканный платок,
а на столе кучей громоздились вытряхнутые им из сумы дорожные вещи. Юноша
рассеянно оглядел весь этот сотворенный им самим беспорядок - и вдруг
светильник дрогнул в его руке. На краю стола стоял еще один, погашенный,
светильник, которого там раньше не было - его сняли с полочки у окна. Кто
его снял? Охваченный смутным предчувствием, Аленор подошел к столу и начал
поспешно перебирать дорожные вещи. Присел на корточки и заглянул под стол.
Зажег еще три светильника и тщательно осмотрел всю комнату, зная уже, что
не найдет того, что искал...
Прервав бесплодные поиски, Аленор оперся руками на гладкую крышку стола
и задумался, пытаясь воссоздать картину происшедшего в его отсутствие. И
чем больше он размышлял, тем сильнее охватывала его ярость.
- Ты не уйдешь, Каррагант! - процедил он и с силой ударил кулаком по
столу.
Облачившись в панцирь, опоясавшись мечом, Аленор бросился по переходу к
лестнице, ведущей вниз, к выходу из замка. Теперь был дорог каждый миг.
Каррагант слышал то, что говорила Элиния. Это не глонн ушел из покоев
кузины - это вошел Каррагант! Вошел и понял, что его злодеяния раскрыты. И
забрал черную книгу адорнитов, лежащую в куче дорожных вещей на столе. Его
нужно догнать, пока он не ускользнул неизвестно куда! Догнать - и
отомстить.
У Аленора не было сомнений в том, что Каррагант уже бежал из замка.
Главное - не дать ему уйти, настичь его, пока он не шагнул в магический
круг. А далеко уйти он не мог - у негодяя было слишком мало времени для
этого.
Промчавшись через внутренние дворы, Аленор еще издалека крикнул глонну,
сидящему на скамейке у ворот:
- Куда поскакал Каррагант?
Глонн, вскочив, показал лапой в сторону холмов.
Прямо через кусты и клумбы, топча цветы, юноша ринулся к конюшне,
крикнув иа бегу:
- Открывай ворота! Немедленно открывай ворота!
В бледном свете Диолы, едва тлеющем сквозь облака, вихрем вырвался он
из ворот и пустил коня в погоню за убийцей - родным братом его отца, мужем
его матери, его дядей и отчимом мерзавцем альдом Каррагантом...
ПРЕСТУПИВШИЙ
Сколько раз доводилось Аленору скакать иа коне по окрестным лесам и
лугам в погоне за диким зверьем, ио никогда не думал он, что будет
охотиться на живущего. Безмятежный и добродушный мир вдруг повернулся к
нему новой гранью и сквозь холодный блеск проступила оскаленная хищная
пасть. Внезапной явью стало то, о чем он только читал в книгах, и что
видел на театральной сцене - или, напротив, он заснул и ему снятся
страшные сны? Чьи-то чужие злые сны... Что если это сны черной змеи? Ведь
разве может присниться такое живущему?!
Он мчался сквозь беззвездную ночь, подхлестываемый только одним
стремлением: догнать! Он не хотел дажа думать о том, что может просто не
найти Карраганта во мраке - пятно Диолы, затянутое облачной пеленой, было
слишком плохим светильником...
Дорога пересекала поля и уходила к холмам, огибая заброшенный карьер;
там в давние времена добывали камень, из которого были возведены все замки
в округе. Дальше, за холмами, в обширной лесистой долине, находилось
большое селение потомственных смолокуров - не было лучшей смолы не только
на всем острове Мери, но и за проливом, и раз в пять-шесть радужных
семидневий их большие возы катили мимо замка Карраганта - нет, замка
Ламерада!
- держа путь к Имму и к портовому городу Баллю.
Взлетев на откос над карьером, Аленор остановился и начал пристально
вглядываться в темноту; если Каррагант и приступил уже к начертанию
ритуальных фигур, он не мог обойтись без светильника. Но ничего не видно
было вокруг, кроме далеких тусклых пятнышек - освещенных окон замка.
Теплый воздух пах травами, с полей едва уловимо тянуло гарью - это глонны
еще днем сжигали там сухие стебли солнцелюба. В тишине стрекотали
неугомонные ночные насекомые, умоляя о чем-то хмурое небо, загрустившее в
предчувствии дождливой поры - и вдруг в эти неумолчные призывы вплелись
какие-то посторонние звуки. Аленор насторожился и развернул коня к
невидимым в темноте холмам.
Несколько мгновений он прислушивался, а потом проверил, легко ли
вынимается из ножен меч. Сомнений не оставалось: звуки, аккомпанирующие
хору ночных стрекотунов, были стуком конских копыт. Если это был
Каррагант, то он почему-то возвращался.
Что-то не получилось у него там, у холмов? За селением смолокуров путь
был только один: к далекому океану на востоке - возможно, Каррагант решил
отправиться в противоположную сторону, к проливу, чтобы поскорее
перебраться на континент, рассчитывая, что его не будут преследовать в
темноте? Значит, ритуал из книги адорнитов никуда не годится?
Но не время было долго думать об этом.
Юноша выхватил меч и напряженно замер в седле. Обострившимся внезапно
зрением он различил темную плечистую фигуру на коне, вынырнувшую из мрака.
Да, это, несомненно, был Каррагант!
- Стой, негодяй! - громко сказал Аленор. - Я мог бы просто подкараулить
тебя в засаде, но я предпочитаю честный бой, потому что я не такой, как
ты. Я переломаю твои кости и ты остаток своих дней проведешь в темнице!
Всадник остановил коня в нескольких шагах от Аленора и в его руке тоже
появился меч, тускло блеснувший в унылом свете, сочащемся с небес.
- Ах ты, ночной разбойник! - вскричал он. - Даже если я и негодяй, то
какое тебе до этого дело, выродок мохноногой паучихи!
Прочь с дороги, иначе будут переломаны твои, а не мои кости! Я тебе
покажу, паучье отродье!
Всадник, потрясая мечом, изрыгал ругательства, его конь пританцовывал
на краю крутого склона, теряющегося в темноте карьера, а юноша в смущении
опустил свое оружие. Всадник походил на Карраганта фигурой, но голос его
не был голосом Карраганта.
- Прости, я ошибся, - миролюбиво, хотя и с оттенком досады, сказал
Аленор. - Я принял тебя за другого.
- Ах, ты ошибся, паучье ты отродье? - вновь вспылил незнакомец. - Ты не
ошибся, собачье дерьмо! Ты просто струсил и поджал хвост, вонючая помойная
крыса! Видать, настоящие живущие перевелись уже в этих краях!
- Послушай, - терпеливо, но уже сквозь зубы, произнес Аленор. - Я ведь
принес тебе свои извинения. Могу извиниться еще раз. Я ошибся. Мне некогда
тратить время на препирательства и выслушивать твои оскорбления. Я
тороплюсь. Чем упражняться в сквернословии, скажи лучше, не встречал ли ты
недавно кого-нибудь на этой дороге?
- Он, видите ли, торопится! - оскорбленно воскликнул незнакомец.
- Нет, мне еще не приходилось видывать подобных нахалов! Не успел
оторваться от материнской груди, а уже почувствовал себя хоэяином ночных
дорог. Паршивый щенок! Не на того нарвался! И у него еще хватает наглости
лезть с вопросами. Да какое тебе дело, болотная мразь, кто мне встретился
на дороге? Даже если кто-то и встретился, то не такой, как ты, пожиратель
отбросов!
Терпение Аленора истощалось, и в другое время он проучил бы
эарвавшегося сквернослова, но сейчас в обильном потоке ругани ои ухватился
эа главное: вспыльчивый сварливый незнакомец, кажется, действительно
встретил Карраганта, но ни за что не скажет об этом. Судя по всему,
незнакомец готов был ругаться здесь до самого утра.
- Смею заверить тебя, что я не трус, - сдержанно сказал юноша. - И я
уже извинился за свою ошибку. Тебе, видимо, некуда торопиться, а я спешу.
Можешь продолжать свои благозвучные речи, но только без меня. Пусть тебя
слушает твоя кобыла. Она, наверное, к этому привыкла.
Аленор тронулся с места, намереваясь продолжить погоню, но незнакомец,
соскучившийся, видимо, по общению в долгом путешествии, преградил ему
дорогу.
- Нет, постой, щенок! - воскликнул он, иаклоняясь вперед и пытаясь
свободной рукой схватить под уздцы коня Аленора. - Я не прочь содрать с
тебя штаны и поучить вежливости уздечкой!
Закусив губу, Аленор каблуками ударил коня по бокам и ринулся напролом.
Конь вздорного ночного странника попятился от неожиданности, оступился - и
вместе с седоком, кувыркаясь, покатился вниз по склону в темноту
заброшенного карьера. Аленор, не сдержав злорадной ухмылки, во всю прыть
пустил коня по дороге, ведущей к холмам.
"Пусть полежит, остынет, - подумал он. - Может быть, вылетят из головы
все ругательства".
Он мчался сквозь ночь, сопровождаемый тусклым бельмом Диолы, ветер
ехидно свистел в ушах, стук копыт казался дробью карнавальных барабанов,
под которую кривляются и гримасничают спившиеся обрюзгшие актеры, и
болотной вонью обдавала лицо темнота - зачинщица, попустительница и
поощрительница всех злых дел на земле. Грязной жижей плескались в душе
оскорбления незнакомца, смешиваясь с растущей тревогой и горечью от все
более ясного осознания того, что ночные поиски не увенчаются успехом.
Слишком обширными и темными были владения хмурой ночи, и в них мог без
всякого труда укрыться не только один негодяй Каррагант, но и целая армия
негодяев...
Надвинулись, сгустками мрака проступили на фоне неба угрюмые холмы -
уродливые следы ударов какого-то мерзкого великана, пытавшегося когда-то
вырваться из-под земли, куда его упрятали за неслыханные злодеяния.
Пустынны были холмы, и не было на них ни единой живой души, и склоны их,
возможно, таили в себе кости тех, кого убивали здесь бесконечными
холодными ночами. Дорога черной змеей заскользила вниз, в глухую
неподвижность лугов и перелесков, обмерших в кошмарном сне.
Уже почти ни на что не надеясь, он добрался-таки до самого селения
смолокуров и, сопровождаемый лаем собак, из конца в конец проехал по
центральной улице. Остановился у колодца, напоил коня и напился сам, жадно
глотая безвкусную воду. И медленно отправился назад - бесполезная песчинка
в утробе ночи, - потому что понял до конца: его усилия тщетны, и ночь не
союзница, а враг, и светильник Диолы вовсе не спутник мечтателей, а
тусклая свеча у забытой могилы. От размышлений обо всех печальных
известиях и событиях ему сделалось так плохо, что он готов был упасть на
обочину, уткнуться лицом в колючую поверхность неласковой земли и лежать
так, больше никогда не вставая, и пусть его тело размоют дожди и разнесут
ветры, и пусть прорастет сквозь него никому не нужный бурьян...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг