на в каюте Инга. Человек, творец этого удивительного полот-
на, казался маленьким по сравнению с ним. И Ирина даже не
заметила его.
Нет, это была не Земля. Только в правом углу кусочек зем-
ного моря с густой пеной прибоя и песок желтый-желтый, а
дальше - все чужое: и широколистые раскидистые деревья почти
фиолетового цвета, и остроконечные горы, сложенные из молоч-
но-белых пород, даже трудно отличить, где горы, а где снег
на них. И небо кажется более синим, более густо окрашенным,
чем на Земле. Воздух замер. Зной и тишина. Только в дебрях
фиолетовых растений притаилось непонятное беспокойство.
Краски чересчур яркие, но верится, что на самом деле они та-
кие и есть, И от всей картины веет необъяснимой грустью,
тоской по далекой родине. Инг тосковал. Когда он писал Орин-
ду, ему казалось, что он никогда-никогда не покидал ее, что
он дышит ее знойным воздухом, гладит ее белые камни.
Увидев Ирину, Инг отошел назад, почти скрывшись за карти-
ной.
- Что это? Кто это? - Он даже прикрыл руками лицо. Потом
опять посмотрел. Девушка не исчезала.
Застыв в немом восхищении, она стояла перед его творени-
ем, перед его Ориндой. Это была необыкновенная девушка, жи-
вая статуя далекой древности.
Ирина, слегка запрокинув голову, вглядывалась в ориндский
пейзаж. Опущены вдоль тела тонкие, но сильные руки, и кожа
на них гладкая, прохладносвежая. Все в этой девушке удиви-
тельно - и нежная линия худенькой шеи, и детские плечи. Вот
она отступила немного назад, потом подошла ближе, медленно
подняла и прижала ладони к груди. В ее движениях, как и во
всем теле, грация и сила, а в ясных глазах и изумленное вос-
хищение, и вопрос, и смелость мысли. Ему хотелось закричать:
- Откуда, откуда ты? Из каких глубин прошлого?
Инг вырос там, где знойная альфа Центавра прямыми лучами
обжигала Оринду. Волосы у него мягкие, вьющиеся, темно-ру-
сые, а лицо смуглое. И тело сохранило почти земные пропор-
ции, только в движениях расслабленность и вялость. Художник
и поэт в душе, он родился большим мечтателем. И чаще всего
он мечтал о девушке, о необыкновенной девушке, такой, какие
давным-давно населяли Оринду, красивые, стройные, с живостью
во взгляде и в движениях.
Ирина стояла перед ним, живая, зримая, прекраснее самой
прекрасной мечты.
Наконец она его заметила и улыбнулась, быстро пошла навс-
тречу. Ее движения были такими изящными, а расположение и
радость такими искренними и непосредственными, что он расте-
рялся.
- Наконец-то, наконец я вижу человека. А то я уже стала
думать, что у вас на Оринде все какие-то странные...
- Кто ты? Откуда?
- А ты не знал, что у вас на корабле землянка?
- Я ничего не знаю...
Он грустно поник головой, потом медленно взглянул ей в
лицо.
- Ничего не знаю...
Эта вялая поза, этот беспомощный ответ отрезвили Ирину. И
она сразу же отметила и свинцовый оттенок его кожи, и замо-
роженность движений.
- Что с вами? Что? Да скажите же, почему?
- Почему?.. - он грустно улыбнулся. - Почему? Это длинная
и горькая история. Нравится тебе? - он указал рукой на по-
лотно.
- О! Да!
Она опять повернулась к картине, с радостным возбуждением
рассматривая ее.
- У нас никто этим не занимается больше. Все заменено
усовершенствованными методами фотографии. А я люблю...
- И я люблю! - с силой повторила Ирина. - Только почему,
почему такая печаль и обреченность!
Она смотрела туда, где сливается небо и море, - крошечный
кусочек на полотне.
- Жарко, чувствуется зной, полноценное солнце, рождающее
здоровую жизнь... А вот в этом далеком мареве, в застывшем
воздухе - тоска... И вот эта серая полутень среди деревьев,
в ней что-то зловещее... Почему?
По рекомендации проксимианца Ирина очень тщательно изуча-
ла прошлое Оринды. Проксимианец давал пояснения.
- Ориндская трагедия заставила нас вплотную заняться изу-
чением человеческих отношений. И оказалось, что мы в дейс-
твиях и поступках людей разбираемся свободно, что все собы-
тия бурной людской жизни не произвольны, а подчиняются опре-
деленным законам, которые во многом не подвластны людям. Мы
теперь знаем эти законы.
Может быть, несчастье людей в том, что народы с самого
начала отделены друг от друга морями, горами, лесами. Одни
развиваются быстрее, другие отстают. И человек порабощает
человека. Так рождаются насилие, ненависть и ложь. У нас та-
кого не было. Мы все в однородной среде, и наше развитие
протекало равномерно. Наше общение друг с другом всегда было
более глубоким, более чистым и по-настоящему честным. Есть,
конечно, определенные природные и исторические предпосылки
ориндской катастрофы. Но где же был их Разум, великий Разум
мыслящих существ?!!
Ирина сидела перед ультрателевизором совсем близко к
проксимианцу. Слегка поблескивала изящная, как бы вылитая из
бронзы облицовка прибора. Но экран был еще матово-темным.
- Это произошло семьсот земных лет тому назад. Для Оринды
это была именно та критическая эпоха в развития разумной
жизни, она была и v нас, на нашей планете, когда разум овла-
девает энергией вещества. Но у нас это овладение послужило
расцвету, дошло до покорения тяжести, а у них привело к ги-
бели.
На экране появились громадные сооружения. Нет перспективы
дали, нет деревьев... Одни заводские трубы, дышащие в небо
копотью. И небо от дыма посерело.
Ирина оцепенела: ей почему-то показалось, что это Земля,
родная Земля, и она крикнула:
- Да это же Земля!
- Да, это Земля, - жестко сказал проксимианец, - Калифор-
нийские заводы. На таких точно заводах на Оринде семьсот лет
тому назад была получена первая водородная бомба.
Ирина отодвинулась, закрыла лицо руками.
- Смотри! Это уже Оринда.
Пустырь с огромным котлованом... Кое-где что-то белеет,
не то камни, не то скопления обнаженных костей...
- Семьсот лет не могли сгладить это. Шестьсот миллионов
человек погибло сразу. И более трех миллиардов - в последую-
щие двести лет. Потом вымирание значительно сократилось, по-
явились организмы, способные переносить излучения. И ты этих
людей видела! Но и они, правда, уже гораздо медленнее, но
тоже гибнут.
- А спасенье?! Есть ли спасенье?! - шепотом спросила Ири-
на.
- Почти нет. У них не хватит ни разума, ни воли.
Ирина краем глаза опять покосилась на экран. Непроглядной
тьмой зияла глубочайшая воронка. И Ирине показалось, что
среди чего-то мутно белеющего она ясно различает и округ-
лость человеческого черепа, и тонкие кости ног.
Инг мог бесконечно долго смотреть на Ирину, ловить каждое
ее движение, едва уловимые изменения лица. Этот взгляд сна-
чала смущал девушку, а потом она привыкла и просто перестала
замечать. А Инг все смотрел и смотрел. И почему-то ему вспо-
миналось прошлое. Оринда, яркая, сверкающая, и жаркий воз-
дух. Белокаменные ущелья и долины с бесконечными зарослями
огромных темно-красных цветов. Их не было в древности. Они
возникли потом, после Эры Ужасов. И разрослись. У них тонкие
стебли и холодные вялые листья, а венчики с треугольными
бархатистыми лепестками опущены к земле. И Оона...
Да-да, ее звали именно Оона. Слабая память Инга смогла
удержать ее имя. Оона любила эти цветы. У нее были такие же
полупрозрачные глаза, как у Ирины... И движения, хотя немно-
го и неуклюжие, но легкие. Тоже почти такие, как у Ирины...
Вот почему Инг смотрит на Ирину, а помнится ему Оона. Оона
ближе, Оона роднее... Ирина - мечта, воскресшая из прошлого.
А Оона - подруга детства и юности. Ирина хотя и рядом с ним,
но это малопонятное существо другого мира, это, наверно, его
тяготение художника к строгой красоте человечесткого тела. А
Оонареальность, содержание его прошлой жизни. Он отлично
помнит, что ее уже давным-давно нет...
Она высокая, как и все ориндки, намного выше Ирины. И ру-
ки у нее длинные, с посиневшими ногтями... Но волосы совер-
шенно светлые и гораздо нежнее, чем у Ирины. Легкими кольца-
ми они лежали на тонкой шее. И губы были бледные.
Она прижимала к себе охапками эти мрачные цветы, прятала
в них лицо. Аромат растений возбуждал ее. Она смеялась.
По-детски радостно смеялась своему ярчайшему солнцу, и белым
горам, и этому горьковатому запаху траурных цветов. А он бо-
готворил ее за этот смех, за бледное, как бы выточенное из
камня лицо.
На Оринде властвовал суровый закон. Его ввели сто лет то-
му назад. Иного выхода не было. Каждый третий ребенок рож-
дался уродом - двухголовые, ноги без ступней, волчья пасть,
недоразвитые глаза... Человечество не могло содержать беско-
нечное множество уродов. Их топили.
Семьи распались. И сильные, страстные чувства иссякли.
Люди сходились и расходились. Рождались случайные дети.
Но Инг любил! И видел в своей подруге всю радость мира,
всю радость жизни, хотя и поруганной, но все-таки жизни. Ему
было очень тяжело, когда он понял, что Оона скоро станет ма-
терью.
И однажды...
Топили детей-уродов. Люди с закрытыми лицами в бесформен-
ных белых балдахинах принимали младенцев из рук матерей. А
потом шли по широкой дороге. Дорога, белая от пыли камней.
Вдоль нее широколистые, как пальмы, фиолетовые деревья. Си-
яющая альфа Центавра в безоблачном небе...
И матери, отдав ребенка, бессильно опускались на землю...
И тихо плакали, не то всхлипывая, не то завывая... А по-
том... все забывалось...
И вдруг Инг среди них увидел Оону. Она не дрожала. Ни
слез, ни мольбы в глазах, только губы крепко сжаты. Она поч-
ти спокойно протянула ребенка и даже не всхлипнула, а только
смотрела, как уносили ее дитя по белой дороге среди родных
фиолетовых зарослей.
Дорога сворачивала налево, туда, где стояла острая скала
- вершина смерти. У ее подножья бурлящий водоворот... Там,
на мгновенье мелькнув своим тельцем, исчезали те, кому не
суждено жить.
Вот четкие силуэты широких одеяний приблизились к поворо-
ту.
И тогда Оона дико закричала. Инг бросился ей наперерез,
чтобы задержать, остановить... Но она уже далеко бежала по
сверкающей утоптанной земле, нелепо размахивая руками. И ее
глухой надсадный стон заполнил безмятежную синь воздуха.
А те, впереди, все так же бесстрастно, равномерно шагали.
Инг бежал почти рядом с Ооной, бежал, задыхаясь от непривыч-
но резких движений. Но в эти минуты Оона была гораздо силь-
нее его.
Она вырвала свое дитя из рук палача, но ослабела и протя-
нула его Ингу.
- Беги! Беги быстрее!
Ребенка сразу же отняли. И кто-то ударил Оону чем-то ост-
рым по голове. Левый висок был разбит... И текла кровь очень
яркой и очень узенькой стрункой. Оона больше не кричала: ни
звука, ни стона, только шаталась... И все-таки шла за сы-
ном...
Потом его тело с глухим всплеском упало в темный поток...
И Оона рванулась за ним. Никто не помог ей.
Только Инг, уже много времени спустя, вытащил тело женщи-
ны на берег. Вся левая половина лица была багрово-синей, на-
верно от удара. А справа, если смотреть в профиль, те же
черты, как бы выточенные из родных матово-белых камней. Гла-
за остекленели, но широко раскрыты. Волосы скоро высохли и
пушистыми кольцами лежали вокруг шеи. И голова, как всегда,
запрокинута к небу. И кажется, она вотвот засмеется тихо и
изумленно, засмеется так, как могут смеяться только дети.
БОРЬБА ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Земля была внизу. Она дышала. Дышала легким голубым све-
чением, охватившим планету там, где горело Солнце. На огром-
ной мутной полусфере, которая жила, волновалась, ежесекундно
меняясь на глазах, постоянно оставалась одна-единственная
линия - раздел между днем и ночью.
Они всегда находились во тьме, и над ними непривычно
сверкали немигающие далекие светила. Но расположение звезд
прежнее, как на Земле. И Ирина узнавала знакомые созвездия.
Только здесь они казались неожиданно четкими и яркими.
А взгляд постоянно тянется туда, где Земля и где всегда
день. Темные пятна проплывали над затуманенной поверхностью
- это скопление туч. Там идут ливни и гремят грозы. Зеленые
массивы лесов, желтые пустыни, ярко-синие моря. Но самым
удивительным остается воздух - голубое сияние Земли, ее том-
ление и жизнь.
- Вот уже пять земных суток космоплан висит над Землей в
поле проникаемости, - так начал свой рассказ проксимианец.
Ирина слушала плохо. Она вся была там, где родилась, в
этом голубом тумане, без которого для нес жизнь немыслима...
И он понимал это.
- Я хочу объяснить тебе, почему ты здесь, среди нас.
Ирина сразу же повернулась в его сторону н прикрыла смот-
ровое окно. Земля исчезла.
- Вспомни все, вспомни, что было в твой последний ве-
чер...
Он говорил, говорил без слов. И его мысли становились
мыслями Ирины.
Красное Солнце в мареве зноя совсем склонилось к закату.
Она стоит перед зеркалом в прозрачно-белом платье. Огненный
шар у ее окна...
- Мы ожидали вспышки на Солнце. Вот-вот поток частиц с
громадной энергией должен вырваться из недр Солнца. Мы ближе
спустились к земле. Нам хотелось проследить, как усиление
излучения скажется на атмосфере Земли. Обилие света ослепля-
ло, и мы не заметили тонкой паутины ваших сооружений. Это
едва не погубило нас. Раньше мы и не подозревали, что вам
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг