ном:
- Один из ее подопечных съел столько мороженого, что се-
годня пришлось собрать консилиум врачей. Мороженого он дейс-
твительно больше не хочет! Боюсь, что Нилу на некоторое вре-
мя отстранят от детей. Ей будет очень тяжело.
Павел любовался оживлением Леи.
- Когда-то, лет триста назад, придумали кибернетических
нянек. Представьте себе: рядом с каждым ребенком такая няня!
Первыми не выдержали мамы. Были случаи полного уничтожения
"нянь". Профессия педагога стала самой популярной...
- Кара, приезжай... - И уже говорила Павлу о Каре: - Со-
бирается искать торий на Каллисто.
...Павел не почувствовал себя лишним среди молодежи.
Прежде всего они запели. Видимо, это был их условный гимн,
задорный и шутливый. Потом Нила протянула Лее инструмент,
похожий на крошечную древнюю арфу.
- Пой, Леа! Пой! - послышалось со всех сторон.
Леа несколько мгновений смотрела Павлу в лицо и начала
нехитрую детскую песенку о солнце, о цветах, о бабочках. Ее
ясный, чистый голос как раз подходил для этого.
Потом шумной гурьбой поднялись на яхту. На палубе их сра-
зу же окружили...
Вышла в круг русоволосая девушка и, тряхнув косами, не
отрывая от Павла глаз, закружилась в каком-то танце.
И Павел аплодировал горячее всех. Никто не выделял его
присутствия. Но узнали, конечно, все.
Перед утром Леа опять запела:
Виють витры, виють буйны,
Аж дерева гнутся.
Ой, як болить мое сердце,
А сльози не льются...
Это был последний нежный вздох необыкновенной ночи.
А дома Леа долго стояла, всматриваясь в едва различимые
очертания гор.
Первая встреча на ракетодроме... Худой, измученный Космо-
сом человек... Он еле идет. И острое сочувствие... Сочувс-
твие - начало любви. Так было во все времена. А потом...
Разговоры наедине... И его гордость, резко отбрасывающая жа-
лость. И сегодняшний вечер, пытливый взгляд...
Павел посетил Доса Дина. Старейнлий ученый, основополож-
ник термодинамики отрицательных энергий, жил на западном по-
бережье древней Франции.
Покой и порядок царили вокруг гениального старика. Он сам
тем навстречу. И Павел увидел его среди цветущих вишен и аб-
рикосов. Павел знал, что Досу Дину уже 183 года. И был при-
ятно поражен легкостью и непринужденностью его походки.
Открытым радушным движением Дос Дин протянул Павлу обе
руки:
- Здравствуй, здравствуй, дорогой. Сто пятьдесят лет я
мечтал об этой встрече. И, наконец, осуществилась и эта моя
самая давнишняя и большая мечта.
Они шли рядом, шли быстро - в темпе Доса Дина.
Павел с благоговением всматривался в его лицо. Дос Дин
походил на патриарха: густоволосый, седой, со свежей кожей.
Они сидели в креслах на широкой веранде. Цветники спуска-
лись к морю. Был час отлива. И обнажились самые далекие ска-
лы. Там, в мелких лужицах, среди морских водорослей и гальки
остались дафнии, медузы - тысячи живых существ. И они такие
же, какими были шестьсот лет тому назад. Какое там - шесть-
сот! Сотни тысяч, миллионы! А человек... Шестьсот лет его
преобразили...
Дос Дин отлично помнил, что было сто пятьдесят, сто
шестьдесят и даже сто семьдесят лет тому назад... В его сло-
вах задушевность и сочувствие:
- В молодости я завидовал вам, первым выходцам в Космос,
вашему безумно смелому поколению. - Дос Дин положил мягкую,
нежную ладонь на руку Павла. Он стоял теперь рядом, и в его
глазах прежнее сияние покоя. - Я говорю: в молодости, потому
что сейчас утратил способность завидовать. В моем возрасте
наступает какое-то умиротворение: все прожитое кажется хоро-
шим и никуда уже не тянет, никуда не рвешься. А в молодости,
когда бродят чувства, я завидовал вам. Вы - олицетворение
юности. А самое главное, вы выбросили, как хлам. всякие не-
лепые мысли о тщетности жизни. Нет, не "суету сует" провозг-
ласили вы, а радость существующего.
Голос Доса Дина звучал ровно, спокойно, на низких барха-
тистых интонациях:
- Не надо себе туманить голову блаженной старостью. Пусть
она не придет к вам такой, как приходит к нам. Видите, я
жестоко откровенен - не придет! Но есть еще и подвиг. Я всю
жизнь мечтал о подвиге. Но мне не дано было его совершить ..
- А разве ваша термодинамика - не подвиг?
- Нет! Не подвиг! Это естественный результат моей жизни.
В какой-то мере он меня удовлетворяет. Но я жду, все время
жду, вот-вот придет он, молодой и сильный, и создаст нечто
большее, это неизбежно. И мне интересно, какое место в этой
новой науке займет термодинамика отрицательных величин.
И, улыбнувшись, добавил:
- Вы обязательно будете стоять у колыбели этой науки Не
надо иронически кривить губы. Это не утешение, а вера в ваши
возможности.
Павел, подняв голову, смотрел в лицо Доса Дина. И убедил-
ся: патриарх современной науки верит в него.
- Но я говорил о подвиге. Я долго мечтав совершить то,
что сделали вы... Или что повторит Эвг Гью. Вы еще не знаете
его. Это начальник четвертой звездной экспедиции. Люди ваше-
го века отмечены особой судьбой. На их долю выпало счастье
перрыми вырвать у природы могучие тайны атомного ядра. А ва-
шими согражданами, Павел Зарецкий, совершен великий подвиг
человечества - они спасли Землю от безумия атомной войны, от
полного уничтожения жизни термоядерным огнем. - Дос Дин ос-
тановился, стараясь точнее выразить то, что думает. - В каж-
дом подвиге бесконечно велика любовь к людям. У вас за пле-
чами большой путь. А отдаете ли вы себе отчет в том, что вам
предстоит? Нет! Не просто найти место в этом мире! Надо по-
чувствовать, что он ваш воздух, а прошлое - далеко. Вашу
судьбу повторит Эвг Гью. И все, кто устремится туда... - Дос
Дин протянул руку, указывая в яркую ширь неба. - Горечь ут-
рат всегда будет на их пути. И все-таки они рвутся судьбе
навстречу! Перед вами сложная жизнь: разочарования, поиск,
трепет вдохновения... и опять страдания... Если бы я мог за-
видовать, как в юности, я позавидовал бы вам?
После встречи с Досом Дином Павла удивляло, что он думал
не о новой термодинамике, которую прежде всего стремился
познать, а о величии Человека.
Глухо урчит море. Павла неодолимо тянет этот бескрайний
простор. Близкая гроза насытила воздух. Молнии царапали сум-
рак над набравшими силу волнами. Прибой шумел угрожающе.
Впервые Павел осознал трагедию давно ушедших поколений:
смерть в расцвете жизни, когда человек еще стремится вперед,
а немощь его толкает под уклон.
Павел поднялся на скалу у самого моря, черного, предштор-
мового, и стоял в тумане холодных и соленых брызг.
В его время люди умирали, когда верилось: главный день
твоей жизни еще впереди...
Хлынул дождь, холодный, но по-весеннему освещающий. Вода
была кругом: и в воздухе и под ногами, к морю мчались пенис-
тые ручьи.
Дома Павел переоделся. Долго стоял у окна. Над морем сто-
роной проходили молнии. А свежесть осталась. Свежесть да тя-
желые капли на ожившей листве.
На письменном столе раскрытая книга, которую перевела для
него Леа. Ее написал очень пожилой человек.
"Сто пятьдесят лет жизни. Этот день отмечается особенно
торжественно. С этого дня я начинаю свои записи.
Хорошо помню, когда праздновали мое пятидесятилетие.
Расцвет молодости, И произносили тосты за то, чтобы я вывел
розы на Марсе. Это совершилось. А на Земле разросся мой лю-
бимый богуяр. Итог столетия - богуяр на Земле.
А люди шли все дальше и дальше. Осваивался Ганимед. И од-
нажды я поймал себя на том, что не хочу лететь на Ганимед. И
меня не трогает, что там распустится не мной посаженный пер-
вый цветок Что это? Начало конца?.. А Земля с каждым днем
становится все краше и краше.
Когда годы ПОДХОДЯТ к первой сотне, уже знаешь: твой са-
мый счастливый день наступит только на Земле. И уже не тянет
в чужие миры...
И вот сто пятьдесят.
Грустно? Нет. Но понимаешь - твой самый главный день уже
прошел, потому что все, что было, полно содержания!"
Павел читал отдельные отрывки
"Все вспоминаешь, вспоминаешь и вспоминаешь. Что радост-
нее всего? Детство? Юность? Мужество? Все! И пыльный Марс и
ясная Земля..."
"Все больше и больше сливаешься с природой. Такая бли-
зость к природе бывает голько в детства лет в десять Когда
каждую гравинку и каждую букашку воспринимаешь, как кусочек
собственного "я". Трогаю прохладные лепестки богуяра - и это
тоже я..."
Перед бурей всегда душно. В детстве эта духота не мешала
спать. Но услышать ночную грозу - такая радость! И Леа умо-
ляла маму разбудить ее, когда грянет гром. А сейчас...
Где-то очень далеко мелькают молнии, грохота не слышно. Hо
она не спиг... Вырваться бы в этот насыщенный смятением воз-
дух и слушать его неверную тишину! Глухая, гулкая тишина...
Отец не спит... И Павел, наверно, тоже: Судьба будет необы-
чайной.. А почему? Почему она связывает свое будущее с Пав-
лом?..
Леа потихоньку подкралась к двери. Так и есть. Отец на
балконе.
"Что тебя тревожит, милый, родной папа? Когда. дети вы-
растают, каждый из них идет своей дорогой, каждый подчиняет-
ся велению собственного сердца. Меня уже не удержать".
Гроза придавила Землю, а разряда нет... Но там, в Крыму,
наверно, хлещет сильнейший ливень... И кусты, и деревья
расправляются в его влаге... В эту ночь Павел, конечно, не
спит. О чем он думает в первую весеннюю грозу?
Теперь Леа сама искала встреч с Павлом. Искала и боялась
их.
А он не шел. Или ему стыдно за мальчишеские выходки, за
нечаянное ухаживание, за шутку, которая может стать очень
жестокой?
И Павел часто думал о Лее. Однажды он даже поймал себя на
том. что вслух разговаривает с ней...
Вычислительные машины обрабатывали результаты наблюдений
экипажа космоплана "Вперед!". Павел каждый день получал
сводки. И опять встало то, что тревожило его всю жизнь. Тео-
рия единого поля. До сих пор ее никто не создал. А сколько
было сделано попыток, начиная с великого Эйнштейна! И были
удачные попыгки.
Леа с отцом навестила Павла. Сначала пытались поймать его
по телевидению. Но он молчал. Он никому не хотел отвечать. И
дверь его дома оказалась закрытой.
Они долго звонили и вошли, так и не получив ответа.
Павел писал.
Павлий Зорь, взглянув на листы, торжественно произнес:
- Уравнение Ли Лонга.
Тогда Павел оглянулся и, слегка покраснев, поднялся из-за
стола. Павлий Зорь, кивнув на груду бумаг, повторил:
- Вывод уравнения Ли Лонга.
- Какого Ли Лонга? - не понял Павел.
Краска на его лице сменилась бледностью. И он заметил,
как Леа осторожно дергает отца за рукав. И опять вспыхнул, с
неприязнью подумал:
"Вот она, жалость... Готовы правду скрыть от меня!"
- Был такой ученый. Он жил двести лет тому назад. Пытался
создать теорию единого поля. И долго, лет пятьдесят, навер-
но, его мысли казались самыми разумными... - И увидел страш-
но изменившееся лицо Павла.
- Я не знаю никакого Ли Лонга.,. А это... это... - Павел
придавил ладонью разбросанные листы. - Это мое... - И сразу
же овладел собой. - Наивный же я человек! - Даже улыбнулся.
- Железная логика! И никуда от нее не убежишь! Со ступеньки
на ступеньку поднималось человеческое познание. Вы уже
где-то бесконечно далеко, а я все еще бреду, спотыкаюсь по
пройденным ступенькам.
Павлий Зорь был прежде всего ученым. Он умел ценить чужую
мысль. Гипотезы Ли Лонга - блестящие, тонкие. И сейчас Глав-
ного Астронома Мира поразило необыкновенное проникновение
Зарецкого в стихии природы, будто Павел как реальные образы
видел и поля и частицы и мог предвосхищать будущее. В этом
человеке была действительно неукротимая сила, самозабвенное
погружение в науку. Это воздух его и питание, без которых
немыслима жизнь.
Прав Дос Дин: стоять Зарецкому у колыбели новой науки.
- Вы не с того начали. Никому не обойти эти ступеньки.
Надо пролететь сквозь них. Дайте задание памятным машинам:
теория единого поля. И они в течение месяца расскажут вам
обо всем, что было сделано за эти столетия. Только последне-
го не трогайте: термодинамику Доса Дина и механику Эльвиры
Клеиз. Это надо прочувствовать, как чувствуют музыку. Буря
мыслей! Испейте ее до конца! А потом... Идите в обсервато-
рии, в лаборатории физиков! Пусть все звезды работают на
вас.
И задумался...
За плечами этого человека парсеками проложенная дорога.
На коже его не прах древности, а дыхание Космоса, вечный по-
рыв вперед...
"Управление Звездных Полетов просит товарища Павла Зарец-
кого посетить Главного конструктора 23 августа в 10-00 по
среднеевропейскому времени".
Это сообщение сразу же вспыхнуло на экране телевизора,
когда Павел вошел в свою комнату.
Разволновался. Зачем вызывают? Он действительно нужен или
это снисхождение, чтобы успокоить его?
Дал задание киберам привести в порядок костюм и обувь. В
день свидания долго одевался перед зеркалом... Отправился в
путь за два часа до назначенного срока. Медленно плыл над
морем. Выключил автоматическое управление, взял руль в руки.
Приятно ощущать свою слитность с машиной, ее чуткость и по-
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг