фактом - бешеный, захлебывающийся от ярости собачий лай застиг их
врасплох. Ночь вообще прошла - отвратительней не придумаешь. По
первоначалу такой сыпучий, такой пушистый песочек с течением времени
слежался в просто-таки бетонную плиту. Невидимые и поначалу неощутимые
камешки-голыши пребольно врезались в расслабленное тело. Следом постепенно
проникла и мельчайшая песчаная пыль... Да впридачу ко всем неудобствам -
еще и подлые проделки Большого! Как оказалось, звуковыми эффектами его
тренажер отнюдь не ограничивался. Дважды спящие буквально взмывали над
своим некомфортабельным ложем, бесцеремонно разбуженные вспышками
багрового света, а напоследок - уже под утро - сильнейшей вибрацией всей
обширной поверхности домашней песочницы, сопровождаемой предельно
убедительным треском, исходившим от стен и потолка.
- Сволочь! - пробормотал Андрей, и этот эпитет, пожалуй, был наиболее
ангельским из тех, каковыми они щедро осыпали отсутствующего
"адопроходца".
Большой, тем не менее, прибыл ровно в шесть и бесцеремонно растолкал
своих жильцов. Он уже переоделся в походную форму и смотрелся в ней еще
внушительней, если такое вообще было возможно.
- Я гляжу, вы тут, как на курорте, расположились! - бросил он, извлекая
из своего рюкзачищи "двухконфорочную" спиртовку и деловито вспарывая
огромным ножом крышки консервных банок. - Щас, будет вам курорт!
Настоящий, альпийский! Как у Суворова! Кофий заварите покруче. Воду не
расплескивать, еще понадобиться! Умываться? Еще чего! Об этой роскоши до
благополучного возвращения придется забыть! Берешь салфетку, смачиваешь,
обтираешь морду, потом руки. Потом куда? На спиртовку: чего добру задарма
пропадать?
Завтрак получился стремительным, но плотным, как и было объявлено еще
накануне. Слопав банку лосося и полбанки гречневой каши с говядиной, Артем
торопливо допил кофе, жгучий, словно хинин, и почувствовал себя почти
человеком. Большой, несмотря на свой двойной паек, завтрак закончил раньше
Андрея и взглянул на часы.
- У тебя в запасе две с половиной минуты, - сказал ему. - Учись
глотать, а не пережевывать. Тем, курить будем по очереди, по пятнадцать
затяжек.
Артем кивнул, жадно вдыхая крепкий ароматный дымок сигареты. Большой,
покопавшись в "сидоре", вручил компаньонам по крепкому ремню с
подвешенными к ним большими широколезвенными ножами.
- Для упражнения психики, - пояснил Большой. - Вооруженный человек
смотрит на себя и окрест суровым взором завоевателя. Нам это - как
соломинка утопающему: выбраться не поможет, а уверенность придаст. Сегодня
домой вернемся к двадцати-ноль-ноль. Привалы: в одиннадцать - на перекур,
в шестнадцать - на кофе. Пойдем!
На улице было свежо, с одуряющей силой пахло влажной хвоей и лесными
цветами. У Артема на миг в голове все поплыло: и этот восхитительный
запах, и стрекотанье птиц, и робкое скольжение первых солнечных бликов.
Все слепилось в радостный и праздничный новогодний игрушечный шар.
Хотелось смеяться и петь, и бежать, как в детстве, вприпрыжку. Судя по
блаженной - от уха до уха - улыбке Андрея, он тоже испытывал нечто
подобное.
- Экие вы впечатлительные! - неодобрительно промолвил Большой. - Еще и
Аду не нюхали, а балдеете, как наркоманы! Вперед, салаги! Посмотрим, что
через пару часов запоете!
11
Как в воду смотрел, пророк проклятый! Через два часа Андрей стер себе
ногу, пришлось залеплять специально припасенным для этого пластырем. Артем
продержался до первого перекура, но и он вынужден был признать, что
прогулка под руководством беспощадного "адопроходца" - совсем не сахар.
Абсолютно не сахар! Плечи ломило, спина онемела, ноги стали спотыкаться на
каждом шагу, а в глазах то появлялись, то испарялись бесформенные темные
пятна. Большой же невозмутимо топал впереди, словно матерый
лось-пятилеток, разве что взопрел слегка. Пока выдохшиеся компаньоны, со
стоном сбросив чугунные вещмешки, валялись, как мертвые, он выбрал себе
местечко поудобнее и, закинув на пенек свои слоновьи ножищи, вынул из
рюкзака тонкую тростинку сигары.
- Оставишь, - выдохнул Артем. - Первую очередь пропускаю.
Комариные шнобели сквозь "бамовские" комбинезоны действительно не
проникали. Чего не скажешь о колючих стеблях сухостоя. Ну, казалось бы,
откуда им было взяться в начале лета? Ан нет, нашлись и такие. Впрочем, по
сравнению с блаженной неподвижностью, все эти мелочи, вроде уколов, ломоты
в ногах и бесперебойного жужжания комаров над распаренным лицом, не стоили
того, чтоб и языком ради них шевельнуть.
- Как самочувствие, ястребы Преисподней? - осведомился Большой, вкусно
затягиваясь и выпуская сизый дымок сквозь полтины ноздрей.
- Как у покойников, - проворчал Андрей, не открывая глаз.
- И это правильно, - благодушно покивал Большой. - Умершим Ад не
страшен, они свое отбоялись. Если сумеете это чувство на пару недель
сохранить - очень хорошо.
- Сам-то как свои ходки переносишь? - полюбопытствовал Артем.
Большой равнодушно пожал плечами; сосна, о которую он опирался, жалобно
заскрипела.
- По-разному, - сказал Большой.
Артем поднатужился и приоткрыл свинцовые веки.
- Тоже пугаешься? - удивился он.
- Если бы хоть раз испугался, - сказал Большой, - ты бы меня не
встретил. Но временами очень домой хочется. Предчувствие беды - иначе не
назовешь. Работать продолжаешь - куда деваться, а в уме держится. В нашем
деле главное - пройти посередке, не струсить и вовремя унести ноги. Есть
почти для каждого верная гибель в Аду - это страх, с детства всаженный в
подсознание, страх неопределенности.
- Не понял, - сказал вдруг Андрей.
- Это когда боятся неизвестно чего. Тебя Букой в детстве пугали?
- А то нет!
- Ты знаешь, как он выглядит? Вот и я не знаю. Страх невидимый,
неосязаемый, без цвета и запаха. И всегда готовый сожрать тебя с
потрохами. В разных странах он зовется по-разному, но всюду присутствует.
Кому-нибудь доводилось, по малости лет, встречаться с эффектом
"невидимки"?
- То есть?
- Ну, вроде бы и нет никого, а вроде бы кто-то и есть. Шаги там,
движение воздуха за спиной в условиях полного безветрия.
- У меня было, - твердо сказал Артем. - После школы раз в кино пошли.
Сейчас уж и не помню, на какой фильм. Что-то душещипательно-индийское,
двухсерийное и с обилием драк. От друзей своих я жил далеко, обратный мой
путь к дому лежал мимо городского парка. Представляете: зима, полнолуние,
полночь. Снег, как зеркало, лунный свет по окрестностям разбрасывает.
Красота! И людей - никого! Скучно, знаете ли... Вдруг слышу - позади снег
скрипит. Ну, оглянулся, на всякий случай, мало ли тут кого носит - врагов
у меня и тогда хватало... - Артем протянул руку и принял от Большого
вполне приличный окурок. - Я ж говорю - на полкилометра все насквозь
видать. Да только нет никого. И шаги затихли, но не сразу, а через пару
секунд. Что прикажете думать юному балде-атеисту? Поблазнило, думаю. Пошел
дальше. Только слышу - хрусть, хрусть, хрусть... ведь идут же! Человек я
десятка неробкого, бояться не боялся, так что явно не со страху мерещится.
Ведь явственно слышу! Притормозил резко, стал, как вкопанный, уши
навострил. Точно: пять шагов хрустнуло, и опять тишина. Ладно, думаю,
сейчас мы для преследователя нашего маленький экспериментик устроим!
Повернулся и - навстречу, туда, откуда звук доносился. С тем расчетом, что
если просто звуковое эхо от снега отражается, то хруст опять позади
начнется... - Артем затянулся дымком с такой жадностью, что явно
перехватил, вытер рукой выступившую слезу. - Так нет же! Нет никакого эха.
Свои шаги слышно прекрасно, а посторонних - ни-ни!
- Тогда ты решил заглянуть в парк, - полувопросительно,
полуутвердительно продолжил Большой. - Наверняка кирпич какой-нибудь
подобрал или доску поувесистей. Ворвался в ворота с "оружием" наперевес, а
там - тоже никого. Да и хруст - за спиной, а не впереди. Вот тут ты и
почуял, как мурашки на спине зашевелились. Или нет?
- Все в точности, - признал Артем. - За исключением мелких
подробностей. Ничего я не подбирал, просто кастет на пальцы надел.
- Судя по тому, что живым тебя видим, - хмуро промолвил Большой, - до
дому ты дошел осторожным, размеренным шагом, в бег так и не кинулся. Хотя
сердчишко, надо полагать, даже не в пятках, а на кончиках пальцев стучало.
Да, ты знаешь, какой он - наш Бука.
- Я знаю тоже, - сказал Андрей.
- О, в тебе-то я никак не сомневался! - усмехнулся Большой. - Ну, орлы,
и кодла же у нас подобралась! Один другого фантазийнее! Если в Аду на Буку
напоремся, всем троим - амба! Никто не поможет, еще, глядишь, и топить
друг дружку начнем. Тема, ты чего это с куреньем затягиваешь? Ты давай, не
филонь, заканчивай поживее! Ишь, разлеглись! Подъем!
Солнце пекло немилосердно, прокалив сосняк до сухого знойного звона.
Ветерок чуть пошевеливал желтые в кончиках желобчатые иглы, узловатые
ветви застыли в каменной недвижности. Даже птицы примолкли, пережидая
полуденную жару. Даже комариный писк порастаял. Лишь трудолюбивое гудение
пчел изредка оживляло лесную тишь, да занудный трескоток теплолюбивого
паута-кровососа.
Артем с ненавистью смотрел в широченную, как диванная подушка, спину
Большого сквозь мокрые от пота ресницы. Он уже дважды останавливался,
чтобы отхлебнуть воды из пузатой походной фляжки, обтереть салфеткой лицо.
Большой взирал на эти задержки, неодобрительно хмурясь, но помалкивал. И
правильно делал, в противном случае Артем, пожалуй, и позабыл бы о будущем
вознаграждении ради мгновенной сладости полновесного, от души, апперкота.
Андрей тащился позади, не отставал, не скулил, только пыхтел, как
паровоз. По едва заметной хромоте было ясно, что и вторую ногу он стер так
же благополучно, как и первую, но крепится в пику Артему. Время
растягивалось в бесконечность, усталость наваливалась, будто пьяный
тяжеловес. Большой же по-прежнему пер по бездорожью, ломился сквозь
подлески, с неожиданной медвежьей ловкостью форсировал небольшие болотца.
- Умный в гору не пойдет, - проворчал Артем.
- И в Ад не полезет, - огрызнулся вожак маленького отряда безумцев. И
Артем впервые подумал, что в случае открытого столкновения Большой может
оказаться очень опасным противником. Такой если разок зацепит, так
наверняка покалечит, если совсем не убьет.
- Привал, - сказал Большой, аккуратно снимая рюкзак. - Андрюха,
разуваться будешь потом. Сначала ставим кофе на огонек, а уже после того
занимаемся остальными делами. Вот так-то, орлы. Все делается попутно - в
том месте, куда мы с вами намыливаемся, время нужно экономить. Минутка к
минутке, секунда к секундочке - глядишь, на часок пораньше смоемся. А
лучше - на парочку.
- А лучше бы вообще не ходить, - буркнул Андрей, приклеивая пластырь к
мозолям.
- Кому как, - парировал Большой. - Для некоторых адская тропа - способ
существования. Ты торгуешь трубами, я исследую Ад. У каждого своя стезя.
- Не надо упрощать, - обиделся Андрей. - Я не торгую, я с людьми
работаю.
- А я с чудовищами, - ухмыльнулся Большой. - Которые - то есть, а то,
глядишь, и нету. Очень занимательное занятие... только зевать нельзя.
Вода в кружках покрылась пленкой из мелких, сплывающих со дна
пузырьков.
- Снимайте живее, - распорядился "адопроходец". - Ничто на свете не
бодрит верней воды из-под "белого ключа"!
Артем всыпал в кружку двойную дозу кофе, перемешанного с сахаром.
Взболтнул ложкой, зачерпнул...
- Хорош! - сообщил с видом знатока. - Только уж больно сладкий. Тут ты
не доработал, атаман.
Большой прислонился спиной к высокому, относительно свежему пню,
осторожно убрал с кружечного ободка поджарую, полосатую, как тигр, осу.
- Привыкайте к сладкому, орлы, - сказал, прихлебывая кипяток. - Сахар
обостряет зрение в темноте и работу мозга. Последнее в аду скорей
недостаток, чем достоинство, но острый глаз - крайне необходим.
Он извлек сигару и вкусно затянулся дымом.
- Эй! - возмутился Артем. - Так мы не договаривались! Кофе кофием, а
перекур - перекуром.
- Память нужно тренировать, салага! - безмятежно отозвался Большой. -
Перекур уже был. Ты что думаешь, мне заняться нечем, кроме как с вами в
лесу болтаться? Я - ас. Я в Преисподнюю готов идти в любую минуту. Но в
этот раз мне там помощники нужны, а не обуза. А вы, орлы, пока что обуза,
вредный багаж. Хотите живыми вернуться - не филоньте, пашите, как зубры.
Больно ляжешь - здоровее проснешься. Я-то по-любому оттуда вырвусь. Вопрос
в другом - кто мне за ходку заплатит, если вы там все останетесь?
Артем задумчиво подул на густую, чернильно-черную жидкость. Эти новости
ему определенно не нравились. Он, конечно, подозревал, что посещение
странного мира несуществующих сущностей несколько посложнее ночных
прогулок в районе Пионерского поселка, но чтоб настолько?! Впрочем,
отступать было поздно. Да и не к лицу. Оставалось надеяться на
осведомленность и богатый опыт Большого. Невооруженным глазом было видно,
что без твердой уверенности в их полезности делу он и с места не тронется.
Скорей, откажет в помощи.
- Послушай, атаман, - сказал примирительно. - Насколько я понимаю, ты
не один эту жилу разрабатывал... Есть еще кто-нибудь?
- Позавчера еще один был. Звонил. Сегодня - не знаю.
- А остальные?
Большой помрачнел.
- Были и остальные, - ответил, супясь. - Немного, но были.
- Куда подевались? - настаивал Артем.
- Не задавай дурацких вопросов - не получишь идиотских ответов, -
дипломатично отозвался Большой, затягиваясь глубже обычного и совершенно
чернея лицом. - Но уж в психушке-то из наших никого нет, можешь мне
поверить!
- Что? - забеспокоился Андрей. - Вы тоже не все там знаете?
- Знаем-то все, - невесело усмехнулся Большой. - Во всяком случае, мы с
Тимохой. Тем и живы.
- Не понял, - поднажал Артем.
Большой передал ему сигару, щелчком сбил с ладони муравья-проходимца...
- Вам будет трудно понять. Это еще сложнее, чем концепция Ада. Скажу
только, что в том мире водятся не только устойчивые иллюзии. Встречаются и
реальные существа, запертые древними знатоками в границах Преисподней. Их
сущность закреплена навечно, они бессмертны. Точнее, убить-то их можно...
только не всякий способен, да и Срок не исполнился.
- Какой срок?
- Знаете что, - устало ответил "орлам" атаман. - Не забивайте себе
мозги ненужными вам вещами. Главное - избежать встречи с теми, кто этого
заслуживает. А если не сумеем, делаем так: я хватаюсь за голову - вы
обходите незнакомца с флангов. С этого мгновения неотрывно следите за
мной. Я прикуриваю сигарету - вы хватаетесь за ножи. Остальное - мои
заботы. И вообще, много знать будете - скоро состаритесь. Старина Данте
недаром поместил над воротами Ада - "Каждому свое". Так и есть. Подъем,
салаги!
Дальнейшую дорогу Артем почти не запомнил. В памяти удержалось лишь
ощущение вдавленных в почву ступней и острая резь в плечах, смозоленных
лямками неимоверно грузного "сидора". Бухнувшись в песок
комнаты-тренажера, долго лежал без движения с закрытыми веками. Слева
доносилось хриплое дыханье Андрея. Справа - скрежет вскрываемых банок и
довольное мурлыканье Большого. Почему-то сейчас его превосходство не
вызывало и тени раздражения. Совсем наоборот.
Артем всегда считал себя резко выраженным индивидуалистом, не выносил
групповщины и враждебно относился к проявлениям лидерства. Это доставляло
ему массу хлопот, но он даже втайне гордился ими, как несомненным
доказательством своего суверенного "я". Он так привык лезть на рожон, что
внушил определенную опаску не очень-то боязливым уголовным авторитетам. С
ним предпочитали не связываться. Но сегодня, быть может, впервые в жизни
он был немножечко рад тому, что в Аду рядом с ним окажется человек,
подобный Большому. Человек, который беззаботно насвистывает немудрящий
мотивчик, когда он - гроза уголовного мира - не в состоянии пальцем
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг