она была. Многие же потирали руки, узнав о несчастьях англичанки, и
говорили, что справедливость, наконец, восторжествовала. Но все эти
несчастья были только началом расплаты!
Ровно через год после гибели Бубаха, в такой же осенний вечер накануне
Дня Всех Святых, миссис Пампкинс допоздна хлопотала по хозяйству и закончила
все дела только когда совсем стемнело. Она собиралась уже идти ложиться
спать, как вдруг до нее донеслись далекие звуки рога и собачий лай. Внезапно
поднявшийся ледяной ветер чуть не сбил женщину с ног. Растерянная, немного
испуганная, миссис Пампкинс подняла глаза - и увидела на гребне холма
очертания двух всадников и своры псов. Вот когда англичанка испугалась
по-настоящему. Не было и тени сомнения - Дикая Охота преследовала новую
жертву.
В слепом ужасе миссис Пампкинс бросилась к дому. Она захлопнула за
собой дверь, задвинула все засовы, закрыла и заперла ставни. Только тогда
она почувствовала себя в безопасности и немного успокоилась. Присев у едва
тлеющего очага, миссис Пампкинс стала прислушиваться к звукам, доносящимся
снаружи.
Сначала ничего не было слышно - лишь ветер завывал, да сердце
испуганно стучало в ее груди. Потом раздался дробный топот копыт, он все
приближался, и вот Охотники, как и год назад, во весь опор влетели во двор
хутора. "Они пришли за мной! - пронеслось в голове у англичанки. - Какое
счастье, что я успела спрятаться в доме! Они не посмеют войти сюда!"
Несколько секунд во дворе было тихо, лишь собаки визжали и поскуливали перед
дверью. Вдруг послышались медленные, тяжелые шаги. Кто-то подошел к двери.
Миссис Пампкинс замерла, боясь пошевельнуться. Она надеялась, что Охотник,
увидев, что дверь заперта, повернется и уйдет, но жестоко просчиталась.
Дверь задрожала под могучими ударами кулака в стальной перчатке и, не
выдержав, слетела с петель. Миссис Пампкинс пронзительно закричала: на
пороге, в окружении огромных псов, стоял Охотник в черном плаще и рогатом
шлеме.
Лицо Охотника, когда он увидел миссис Пампкинс, осталось таким же
бесстрастным. Он сделал несколько шагов вперед, небрежно взмахнул рукой -
и, по его знаку, собаки в одно мгновение окружили миссис Пампкинс тесным
кольцом. Их ощеренные морды с горящими глазами оказались так близко от
англичанки, что она едва не потеряла сознание от ужаса. Но вдруг
спасительная мысль явилась ей:"Молитва! Я должна помолиться! Это спасет
меня, заставит их убраться отсюда!" И миссис Пампкинс рухнула на колени и,
глядя прямо в жуткое лицо Охотника, начала читать "Отче наш".
Она ждала, что, услышав святые слова молитвы, он отшатнется и бросится
прочь, в преисподнюю, откуда в недобрый час вышел. Но Охотник все так же
стоял, скрестив руки на груди, и суровым, немигающим взглядом смотрел ей в
глаза. Миссис Пампкинс осеклась на полуслове и замолчала, не в силах
постигнуть, что же случилось. На лбу ее выступили крупные капли пота, она
беспомощно глядела на Охотника, как кролик на удава. И тут Охотник
заговорил.
- Не поможет! - глухо произнес он, и в его голосе не было насмешки -
скорее, печаль.
- Почему? - непослушными губами пробормотала похолодевшая миссис
Пампкинс.
- Не поможет! - повторил Охотник громко. - Молитва не поможет тому,
кто предал!
И, сказав так, он подал собакам знак. Злобно рыча, псы набросились на
миссис Пампкинс, и через пару минут от нее осталось не больше, чем год назад
от Бубаха - только пятна крови на полу.
Когда собаки покончили с англичанкой, Охотник подозвал их, медленно
вышел во двор и вскочил в седло. Всадники вонзили шпоры в бока коней, и
Дикая Охота унеслась прочь.
Весть о страшной гибели миссис Пампкинс распространилась по округе
быстрее пожара. Невозможно описать тот ужас, который охватил людей, когда
стало известно, что англичанка нашла смерть от Дикой Охоты. Один фермер в
тот вечер возвращался домой мимо хутора, и едва не умер со страха, когда
мимо него, подобно вихрю, проскакала призрачная кавалькада. Но хуже всего,
что не осталось даже тела, чтобы похоронить его по христианскому обряду -
ничего, кроме пятен крови и обрывков коричневого платья.
Но скажите, было ли это слишком жестокой карой за предательство?
История о Дженни и Ганконере
Дженни Уиллоу, дочь фермера Фрэнка Уиллоу, была самой красивой девушкой
в Англии. По крайней мере, так считали все парни в деревне Литтлбридж и на
пять миль вокруг нее. У Дженни были пушистые каштановые волосы, огромные
темно-синие глаза и точеный носик. Она была стройна и гибка, как молодая
ива, а двигалась так изящно, что ей позавидовала бы любая знатная леди. О ту
пору, когда началась эта история, Дженни едва минуло восемнадцать лет.
Надо сказать, что Дженни была красавицей неприступной и уже разбила
немало сердец. Не то, что она была жестока - просто, если поклонник ей не
нравился, она ему так и говорила, и в выражениях не стеснялась. О, Дженни
знала себе цену! Втайне она мечтала выйти за джентльмена, лучше городского
- какие только фантазии не рождаются в девичьих головках! И деревенские
парни, один за другим, получали от ворот поворот.
Такая красавица, как Дженни, имеет право и покапризничать - так
считали почти все. Почти все, кроме отвергнутых воздыхателей. Правда,
родители Дженни тоже были не в восторге от капризов дочери. Не раз Фрэнк
Уиллоу пытался наставить ветренную девчонку на путь истинный, но все без
толку.
- Дженни, скажи-ка мне, - говорил он ей, посасывая неизменную трубку,
- почему я больше не вижу у нас Долговязого Тома? Раньше он почти каждый
день заходил.
- Да потому, что я ему напрямик сказала: нечего тебе здесь ошиваться,
все равно замуж я за тебя не пойду! - нимало не смутившись отвечала Дженни.
- Господи! - охал Фрэнк. - Так прямо и сказала? Но, дочка, Том ведь
славный парень, а его отец владеет прекрасной землей! Зачем ты прогнала его?
- А вот затем, - говорила Дженни, мило улыбаясь, - что даже ты,
батюшка, называешь его "Долговязым" - чего же ждать от остальных?! Я не
хочу, чтобы моему мужу мальчишки кричали вслед:"Дядя, достань воробушка!"
На такое заявление Фрэнку нечего было возразить, и он, нахмурив брови,
молча раскуривал трубку. Тогда в разговор вступала миссис Уиллоу.
- Дженни, - говорила она укоризненно, - а что ты наговорила Джеку
Дэниэлсу? Недавно я встретила его у калитки, и он был мрачнее тучи.
- Да ничего такого, - грациозно пожав плечиками отвечала Дженни. -
Просто спросила его, отчего у всех кузнецов такие красные рожи.
- Как тебе не стыдно! Ты же знаешь, что Джек работает подмастерьем в
кузнице!
- Потому я его об этом и спросила, - бесхитростно объясняла Дженни.
- По правде, у него рожа тоже красная...
Миссис Уиллоу возмущенно смолкала, не зная, что и сказать, а потом,
строго покачивая головой, выговаривала дочери:
- Ох, Дженни, плохо все это кончится! Скоро не останется ни одного
парня в округе, который посватался бы к тебе! Всех ты разогнала! За кого же
ты собираешься замуж?
- Там видно будет, - беспечно отвечала Дженни. - И вообще, куда мне
торопиться - я еще так молода! Замуж выйти всегда успею!
Что было делать с этой девчонкой! Она всеми вертела, как хотела - даже
отцом и матерью. И родители махнули на ее капризы рукой, надеясь, что все
само как-нибудь образуется.
Их надежда окрепла, когда в Литтлбридж переехал с севера Робин Джилфри
со своей матерью. Казалось, уж он-то завоюет сердце Дженни! Робин был
парень, каких поискать - красивый, высокий, стройный. К тому же, серьезный
и работящий - все спорилось в его руках. Правда, мать его была желчная
старая карга, похожая на ведьму, так что с того?
Робин не избежал чар Дженни, и вскоре каждый вечер его можно было
видеть торчащим у ее калитки. Дженни поначалу весьма благосклонно принимала
его ухаживания, и все вокруг заговорили о скорой свадьбе. Но не успели Фрэнк
Уиллоу и его старуха вздохнуть с облегчением - о лучшем женихе для дочки
они и не мечтали! - как Дженни разбила их надежды. Одним майским вечером
она вернулась с прогулки сердитая и с порога заявила:
- Ну все, хватит с меня Робина Джилфри! Сегодня в последний раз с ним
гуляла!
- Господи! - в ужасе ахнула миссис Уиллоу. - Что ты говоришь,
дочка?!
- Говорю, что мне надоел Робин Джилфри, и больше он здесь не появится!
- Ты с ума сошла! Что он такого натворил?
- Ничего! Да только невесело с ним гулять! Думаешь, он хоть раз
рассказал мне что-нибудь веселое? Как же! Все молчит и смотрит, смотрит так
серьезно, пристально, что делается не по себе, и холодный пот прошибает. Я
ему говорю:"Робин, что ты такой неласковый?" А он мне в ответ:"Я так сильно
люблю тебя, Дженни, что мне трудно шутить и смеяться с тобой. Мне хочется
просто сидеть рядом и смотреть на тебя".
- И это все? - не поверила своим ушам миссис Уиллоу. - И из-за такой
ерунды ты поссорилась с ним?
- Ну да. Сегодня я ему так и заявила, когда он попросил меня выйти за
него: не могу я быть ему женой, раз он такой неласковый! Да мне порой
страшно с ним делается, а уж скучно - всегда! Как же жить с таким мужем?
Нет слов описать, как рассердилась миссис Уиллоу на свою дочь. Она
закричала:
- Ах ты, вертихвостка! Все ей шутки да веселье! Отшила такого хорошего
парня! Конечно, где тебе понять, что Робин и человек серьезный, и влюблен в
тебя всерьез! Тебе лишь бы балагурить и хихикать с парнями у калитки!
Неласковый! Ишь!
Тут Дженни расплакалась, да так горько, что мать еще немного поворчала
и стала ее утешать. Через полчаса они уже совсем помирились и успокоились,
как вдруг раздался стук в дверь. Миссис Уиллоу открыла и в ужасе замерла на
пороге: перед ней стояла старая миссис Джилфри, мать Робина.
Старуха, исподлобья взглянув на миссис Уиллоу, прошамкала:
- Что, так и будешь держать меня за дверью? Пусти-ка, я пришла
поговорить с твоей дочкой!
- Ее нет дома... - начала было выкручиваться миссис Уиллоу, чувствуя,
что пахнет скандалом. Но старуха тут же ее перебила:
- Эй, не ври мне! Я знаю не хуже тебя, что она здесь! И я хочу сказать
ей пару слов.
И она ловко отодвинула в сторону растерявшуюся миссис Уиллоу и вошла в
дом. Дженни, услышав, кто пришел, изрядно перепугалась и хотела было
выскочить на кухню, но старуха остановила ее:
- Иди-ка сюда, красавица! Что же ты бежишь от меня, как от чумы? Или
ты боишься?
Это задело Дженни за живое, и всегдашнее бесстрашие вернулось к ней.
- Чего мне бояться? - с вызовом спросила она. - Я не сделала ничего
дурного, чтобы бояться!
Ее слова привели миссис Джилфри в ярость.
- А, ты не сделала ничего дурного, - прошипела она. - Да, только
выставила моего сына на посмешище. Завлекла его, поиграла и выбросила, когда
надоел. Ах ты, шлюшка!
Дженни покраснела, но не от стыда, а от бешенства. Миссис Уиллоу
кинулась было на защиту дочери, но Дженни сказала ей:"Погоди, мама!" и
повернулась к старухе.
- Миссис Джилфри! - проговорила она ледяным тоном и высокомерно, как
королева. - Мне непонятно, по какому праву вы врываетесь сюда и оскорбляете
меня в моем собственном доме! Я никогда не "завлекала" вашего сына - это он
не давал мне проходу своими ухаживаниями! И я никогда ничего не обещала
Робину. А если деревенские сплетницы решили, что мы жених и невеста, то это
не моя вина. И что такого в том, что я не хочу больше, чтобы он за мной
ухаживал? Мне кажется, я могу сама выбирать себе мужа, а замуж за Робина я
не собираюсь! Это не я, а вы выставляете его на посмешище! Если он чем-то
недоволен, то пусть сам придет и скажет, а вам, дорогая миссис Джилфри,
здесь делать нечего!
И Дженни повернулась и пошла прочь, считая разговор оконченным.
- Нет, постой! - завопила старуха и вцепилась в руку Дженни своими
желтыми скрюченными пальцами. - Я еще не все сказала, что хотела! Тебе мой
сын пришелся не по нраву тем, что он, якобы, неласковый. Говори, так или
нет?!
- Какое вам дело? Отпустите мою руку! - крикнула Дженни, пытаясь
вырваться из цепких пальцев старухи, но тщетно. - Ну, так, так!
- Значит, мой сын неласковый? - проговорила старуха с недоброй
усмешкой. - Ну что ж, красавица, обещаю тебе - скоро будет у тебя ласковый
любовник! Вот тогда ты наплачешься и пожалеешь, да будет поздно!
Миссис Уиллоу в негодовании бросилась на старуху, но та уже выпустила
руку Дженни и проговорила так, словно ничего не случилось:
- Любезная миссис Уиллоу, не буду больше отнимать у вас время!
Прощайте!
И, сказав так, миссис Джилфри невозмутимо удалилась.
Какое-то время мать и дочь стояли оглушенные, не в силах произнести ни
слова. Наконец, миссис Уиллоу медленно проговорила:
- Ах, Дженни, не нравиться мне, что эта карга тебе наобещала! Все про
нее говорят, что она ведьма - и, верно, неспроста! Боюсь, как бы она не
наслала на тебя сглаз, или порчу, или еще что похуже!
- Ну что ты, матушка! Не может такого быть! - ответила ей Дженни
беспечным голосом, но на сердце у нее было невесело, ибо она сама в глубине
души верила, что миссис Джилфри - ведьма.
Однако в ближайшие дни ничего плохого ни с кем не случилось, и, чем
больше времени проходило, тем больше забывалась эта история.
Спустя пару месяцев, теплым июльским деньком, Дженни, захватив
корзинку, отправилась в лес. Корзинку она взяла больше для вида - на самом
деле ей хотелось посидеть где-нибудь в тиши и помечтать. Невдалеке от опушки
была уютная лощина, вся заросшая колокольчиками. В деревне говорили, что там
водится нечистая сила, и старались обходить лощину стороной. Дженни пошла
прямиком туда - ей не хотелось, чтобы кто-нибудь ее побеспокоил.
В лощине было чудесно. Теплые лучи солнца, пробиваясь сквозь листву
могучих деревьев, становились зеленоватыми. Тут и там виднелись огромные
замшелые корни, на которых так удобно сидеть. Колокольчики были в самом
цвету - когда Дженни устроилась на большом корне, ее со всех сторон
окружили нежные белые и голубые чашечки. Дженни прислонилась к дереву и
вздохнула - так хорошо стало у нее на сердце.
Она долго сидела, размышляя о том, о чем обычно размышляют молоденькие
девушки, как вдруг до нее донеслись нежные звуки. Замечтавшейся Дженни
показалось было, что это звенят голубые колокольчики, перекликаясь с белыми,
и возглас восторженного изумления сорвался с ее губ. Тут звуки немного
приблизились, и стало ясно, что совсем неподалеку кто-то играет на флейте.
Ах, как сладко пела флейта в руках неведомого музыканта! Ее трели были так
хороши, так невыразимо прекрасны, что на глаза Дженни навернулись слезы. Она
вскочила на ноги, готовая бежать навстречу дивной музыке, и вдруг увидела
самого музыканта.
По лощине брел молодой мужчина, задумчиво наигрывая на флейте. Никогда
еще Дженни не встречала такого красавца. У него была небольшая золотистая
бородка и длинные кудри. Зеленовато-карие глаза незнакомца смотрели мягко и
ласково. Одет музыкант был как фермер, но эта простая одежда сидела на нем
так ловко и изящно, что казалась придворным нарядом. Дженни, завороженная,
смотрела, как он идет ей навстречу, а сердце ее сжималось и трепетало от
неведомого доселе чувства.
Вдруг дивный напев оборвался. Музыкант заметил Дженни, опустил флейту и
посмотрел на нее долгим взглядом, от которого девушка зарделась. Потом он
вежливо поклонился ей и хотел было идти дальше, но Дженни, всплеснув руками,
преградила ему путь.
- Постой! - взмолилась она. - Не уходи так быстро! Я не знаю твоего
имени, но если ты сейчас уйдешь, это разобьет мне сердце! Я и не знала, что
музыка бывает так прекрасна! Прошу тебя, сыграй еще что-нибудь для меня!
Музыкант улыбнулся, глядя ей прямо в глаза, и ответил:
- Как могу я отказать прекраснейшему цветку Англии! Для тебя, Дженни
Уиллоу, я сыграю свою лучшую мелодию. Присядь со мной здесь, под деревом, и
слушай!
Дженни послушно села, не отрывая от него глаз, он опустился на траву
рядом с ней, поднес флейту к губам и заиграл. О, что это была за музыка!
Дженни захотелось одновременно засмеяться и расплакаться, пуститься в пляс и
умереть. Сердце ее изнывало от сладкой тоски, а нежный взгляд незнакомца
заставлял его биться все сильней и сильней. Она не знала, сколько времени
прошло, но когда музыка кончилась, ей казалось, что она прожила целую жизнь.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг