неторопливо шагая, пошел в гардеробную за пальто.
Однако по лестнице, где его уже не видели, он спускался сломя
голову, прыгая через несколько ступенек.
Николай Николаевич Волков, высокий, прямой, заметно поседевший,
сам ввел к себе в кабинет Степана Григорьевича.
- Ну, здравствуй, инженер! Давно не виделись. Обрюзг ты
маленько... Спортом не занимаешься.
- Занимаюсь техникой и только техникой, - многозначительно сказал
Степан Григорьевич, выжидательно глядя на Волкова.
- Слышал я, заводы для заграницы проектируешь.
"Ах, вот что! Конечно, речь пойдет о руководстве зарубежным
строительством. Что ж, не так много крупных инженеров свободно говорят
по-английски", - удовлетворенно подумал Корнев.
- А помнишь, как людей из цехов на капусту гнал, передо мной в
райкоме отчитывался? - лукаво щуря глаза, спросил Николай Николаевич.
- Отчитываться всегда приходится, - неопределенно ответил Степан
Григорьевич.
- Вспоминаю я наш последний разговор в Светлорецке. Если помнишь,
о технических сооружениях и заграничной, так сказать, погоде речь шла.
В тех условиях мосты между континентами трудно было строить. А теперь
что ты об этом сказал бы?
- То же самое, Николаи Николаевич. Коммунизм и капитализм
непримиримы.
- Вот как? Непримиримы-то они, конечно, непримиримы, но... -
Николай Николаевич встал и подошел к окну, - но жить-то ведь надо.
Тогда были дни угрозы глобальной ядерной катастрофы. Но человечество
неспособно постоянно жить в таких условиях на разных "идеологических
берегах". А раз жить, значит, переходить разделяющую их преграду.
- Как переходить?
- Да лучше не вброд, а по мосту. Как думаешь? - усмехнулся
Волков. - Помню, в районном масштабе мост построим вместо парома -
общая радость. А теперь, может быть, в глобальном масштабе пора? А?
Николай Николаевич словно размышлял вслух. Степан Григорьевич
почтительно кивал головой.
- Человеческая мысль не знает предела, - говорил Волков. -
Впереди достижений человека летит его мечта. Пожалуй, главное в
механизме прогресса - найти ключи мечты, с помощью которых человек
сможет отомкнуть будущее, приблизить его, сделать днем сегодняшним. Он
нашел эти ключи к космическим скоростям, способен уже теперь
перенестись за какие-нибудь минуты с одного края континента на другой,
сможет догнать метеор, улететь в космос...
- Ключи мечты! - воскликнул Корнев. - Это хорошо, поэтично и
точно, Николай Николаевич.
Волков кашлянул:
- Человек всегда мечтал быть богатырски сильным, но лишь в
прошлом веке нашел способ заметно умножить силу своих мышц.
- Изобрел паровую машину, электрический мотор, подъемный кран, -
подхватил Корнев.
- А теперь отважился умножить способности своего мозга, поднять
их до уровня "гениальности".
- Бесспорно так! Всеобъемлющая электронная память! Быстрота
мышления, равная скорости электронных процессов, скорости света!
- Вот видишь, товарищ Корнев, что произошло в технике, пока мы с
тобой не виделись. Менялась и политическая погода.
- Конечно, - поспешил согласиться Корнев.
- Не раз вспыхивали и затухали очаги сражений в Азии, Америке,
Африке, на Дальнем и Ближнем Востоке, наконец, накалялась обстановка в
Европе. И вспомни, всякий раз, как холодная или горячая война
сменялась некоторым потеплением, штилем, народы жадно тянулись друг к
другу, полные взаимного интереса и симпатий. Но солнечный день, как ты
знаешь, на любом материке, на любой широте порой сменяется днем
пасмурным. И не раз на нашей с тобой памяти затягивалось небо земли
тучами агрессии и провокаций. Временами холодало на земном шаре.
- Холодало, - подтвердил Степан Григорьевич.
- Но пойми, товарищ инженер, менялась политическая погода, а
политический климат оставался неизменным. - Теперь Волков уже не
размышлял как бы с самим собой, а превратился в мудрого агитатора,
взошедшего на трибуну. - На земле существовали две политические
системы и должны были или продолжать существовать, идеологически
враждуя, но участвуя в общем прогрессе человеческой культуры, или
столкнуться в непоправимой для человечества истребительной войне.
- Не дай бог! - воскликнул Степан Григорьевич.
- Верно. Ее не хотят почти все люди, каких бы они ни были
религиозных или политических взглядов, в каких бы странах ни жили. И
вот это желание подавляющего большинства людей, населяющих земной шар,
определяет политический климат земли на длительное время. Если хочешь
знать, товарищ инженер, то этот политический климат позволяет говорить
сейчас о мобилизации всех технических возможностей человечества для
всемерного сближения народов, пусть даже на разных материках.
- Вы... вы хотите сказать, Николай Николаевич...
- Да, товарищ Корнев, я хочу сказать, что настало время вернуться
к студенческому разговору о строительстве диковинного моста через моря
и льды на другой континент. Понимаешь, не мог я нигде найти следов
того ретивого выдумщика. Проблемы взаимодействия стран сложны. Вот и
пришлось тебя пригласить. Рассказывай, где твой брат?
Холодный пот покрыл лоб Степана Григорьевича. Он молча полез в
карман, вынул платок, из-под платка взглянул на Волкова. Мысль
работала быстро, четко.
Значит, он нужен не сам по себе, а только как брат изобретателя,
могущий дать его адрес!
Корнев скомкал платок и сунул его в карман. Он хотел сказать
Николаю Николаевичу, что брат давно порвал с ним всякие отношения, но
промолчал.
- Так поможешь нам разыскать его? - спросил Волков.
Решение пришло к Степану Григорьевичу мгновенно. Он не мог уже
вернуться в Гипромез прежним незаметным проектировщиком, он ехал в
Совет Министров, чтобы изменить свою жизнь, и он изменит ее!
- Хорошо, Николай Николаевич. Если нужно решить техническую
проблему связи с Америкой, то... я найду вам Андрея. Я вообще
постараюсь быть вам полезным.
- Ну, разумеется, ты же неплохой инженер, с опытом. Брат твой
затеял великое дело. Ему придется конкурировать со многими другими
идеями. С воздушной трассой, с атомными субмаринами... и еще
найдутся...
- Я понимаю, - встал Корнев. - Я отыщу Андрея, он работает на
одном строительстве...
- Заранее благодарен. Тащи его ко мне... Скажи ему, что не зря он
мечтал. Мечта подобна прожектору на корабле прогресса. Она освещает
ему путь, продвигаясь вместе с ним.
Выйдя из кабинета Волкова, Степан Григорьевич вынужден был
принять валидол. Он долго сидел на мягком диване, держась за сердце,
расстегнув воротник. Его покрасневшее лицо было жестко, морщины прямы
и глубоки.
Отдышавшись, он подошел к секретарю и спросил, где находится
гидромониторный ледокол строительства Мола Северного.
Секретарь ответил, что "Северный ветер" сейчас проходит Великий
Тургайский канал.
Глаза четвертая
ТЕНЬ И СВЕТ
Андрею не спалось, и он вышел на палубу. Назад уплывали редкие
огоньки. Видно, кое-кто из жителей новых домов на берегу все еще
ложился спать по-городскому поздно. Но светлые точки стали попадаться
все реже и наконец исчезли. Густая тень окутала корабль и Андрея
вместе с ним. На воде, переливаясь, играли серебряные блики от
освещенных иллюминаторов. В глубине ледокола приглушенно шумели
турбины. Но этот звук лишь подчеркивал тишину. Где-то далеко ехала
автомашина. А рядом, словно на твиндеке, вдруг закудахтали спросонья
куры, потом залаяла собака. Под бортом шелестела водоливная струя, за
кормой что-то урчало, бурлило. С мостика слышались шаги вахтенного
штурмана, а может быть, и самого капитана Терехова...
С берегов несло свежескошенным сеном, а иногда сыростью тумана
или вдруг жильем: дымом и чем-то вкусным... Однако больше всего пахло
свежей масляной краской. "Северный ветер" последние дни
прихорашивался, подновлялся к предстоящей встрече в столице.
Закончилась великая полярная стройка!
Закончилась стройка, пройдена великая школа для человека,
решившего посвятить себя сооружению, которое дерзко перережет весь
Арктический бассейн.
Большого труда стоило Андрею держать под спудом свою идею, ждать,
когда благоприятно изменится обстановка и когда сам он, став
инженером, изучив условия работы в Арктике, дорастет до собственного
замысла.
И он дорос до него, выдержал экзамен перед самим Карцевым,
строителем Мола Северного, и перед его инженерами, которым поручил
Карцев сделать вместе с Корневым проект Арктического моста.
Значит, недаром прошли долгие годы труда, учебы и лишений, годы
одиночества, рожденного одержимостью изобретателя и тоской по Ане...
Аня! Как оценить ее женский подвиг, ее безропотное ожидание в
течение всех этих лет подготовки, коротких дней встреч, длинных
писем-дневников...
Это ей, Ане, обязан он и своей жизнью, и идеей, она выходила "их
обоих"...
А потом Светлорецк... Узкоколейка, повторяющая изгибы пенной,
быстрой речки. Игрушечный поезд, который еле тащится на подъем... Он
вспрыгнул тогда на подножку, кто-то помог, втащил его в вагон. Там
была Аня. Они забрались в тамбур, а все пассажиры ушли в душный
вагон... У нее были пушистые, волнующие волосы, тонкие пальцы,
холодные губы... О чем они говорили? Хотели сразу ехать в загс...
Светло было на душе...
А потом... сколько потом было тени!
...Андрей провел всю короткую летнюю ночь на палубе. Впереди еще
была темно, светлело с кормы, казалось, что новый день надвигается
вместе с "Северным ветром", вместе с Андреем, идущим в будущее.
Стали видны литые новобетонные домики: милые, уютные, бесконечно
разнообразные - то с крутыми, то с плоскими крышами, простыми или
причудливыми верандами, широкими венецианскими или зеркальными окнами,
скульптурами на фасаде. За ними - фруктовые сады в полутьме. А на
холме - березовая роща с белой колоннадой стволов, уже засветившихся в
ответ заре.
А потом в одном из окошек в глаза Андрею весело сверкнуло
отраженное стеклом солнце. И тотчас из густого сада, словно по этому
сигналу, поднялся в воздух миниатюрный вертолет и стрекозой понесся от
реки.
Рано же спешит кто-то на работу!
Стало еще светлее. В небе, в курчавых облаках горело ликующее
утро. Несколько крупных вертолетов, как рыбы в невообразимо большом и
прозрачном аквариуме, летели-плыли на корабль.
Один из них стал парить над ледоколом. Вероятно, кто-то прилетел
из Москвы. Не терпится!.. А может быть, по делу... Ну конечно,
сбросили веревочную лестницу.
Андрей не стал смотреть на капитанский мостик и снова повернулся
лицом к носу корабля.
Как замечательно реконструирован канал между Волгой и Москвой!
Даже океанский гигант, ледокольный гидромонитор, может здесь пройти.
Но каким огромным кажется "Северный ветер" рядом с крохотными домиками
по берегам! С палубы смотришь, как с шестого этажа... Видишь крыши,
голубей на них, дорожки в садиках, клумбы, грядки на огородах,
планировку маленьких селений...
Нет, не спится людям! Вон выехали на лодке, норовят подойти
поближе к борту, чтобы покачаться на волнах. Конечно, мальчишки! Кто
же еще в такую рань выйдет встречать ледокол!
И вдруг кто-то закрыл пальцами Андрею глаза. Он попытался
повернуться, но тот, кто шутил, забежал ему за спину. Андрей оказался
лицом к взошедшему солнцу, ощущая тепло его лучей, а чьи-то пальцы
просвечивали розоватыми полосками, казались прозрачными.
Такие пальцы могли быть только у Ани!
Ну конечно, это она!
Андрей сжимал девушку в объятиях.
- Вот и встретила, - с трудом переводя дух, говорила она. -
Совсем как ты меня в Светлорецке...
- Но ты же не могла вскочить сюда на ходу!
- Отчего же? Сверху можно.
- Так это ты... на вертолете?
- Ага! - И Аня взглянула сияющими глазами в беспокойно ищущие,
темные глаза Андрея. - Папа взял меня с собой. Он все понимает!
- Ну вот... Теперь всегда будем вместе, - сжимая топкие Анины
кисти, прошептал Андрей.
- Ага!
- Как же твои больные? Ты опоздаешь в больницу.
- Я договорилась. Меня подменил другой врач. Ой, как хорошо! Ведь
это ты!
- А ты, кажется, выросла.
- Только по специальности.
- А я мечтал, что мы вместе будем строить.
- Подожди, еще пригожусь... Ради тебя любую специальность
переменю. У меня есть для тебя сюрприз.
- Сюрприз - это ты! - И Андрей привлек к себе Аню.
Они целовались совсем так, как тогда, в тамбуре... И, совсем как
тогда, услышали за собой:
- Светлорецк, детишки!
Тогда это сказал старичок кондуктор. Кто же теперь?
Молодые люди разом обернулись, смущенные, но счастливые.
Перед ними стоял огромный, добродушно-лукавый Денис. Он повторил:
- Светло на реке, ребятишки! То ж совсем день, а вы тут матросам
на смущение...
- Ну, не будем, не будем! - засмеялась Аня. - Вот придет ледокол
в Москву, так все целоваться станут.
- Так то ж по плану будет, - посмеиваясь, возразил Денис, лукаво
щурясь.
- А я без плана хочу, раньше времени! - сияя глазами, наступала
на него Аня. - Ты знаешь, сколько я ждала?
- Так еще ждать придется, пока Андрейка свой Арктический мост
построит.
- Дай пожму твою медвежью лапу! И здравствуй, Денисище
великолепный! Как раз вам обоим я и должна рассказать о самом важном.
- О чем, Аня?
- Об Арктическом мосте... и о Степане, твоем брате.
- При чем тут Степан? И почему Арктический мост? - нахмурился
Андрей.
- Сейчас все узнаешь. Давайте сядем на эти катушки канатов.
- То ж не катушки, то бунты, - поправил Денис, склонив голову
чуть набок, как бы присматриваясь к Ане.
- Представьте, совершенно неожиданно к нам с папой на дачу
приехал Степан Григорьевич...
Степан Григорьевич приехал на дачу Седых в одно из воскресений,
точно зная, что старик Седых в командировке.
Аня очень удивилась. Она не видела Степана Григорьевича со
Светлорецка. Как он постарел! Хотя еще чувствуется сила: крепкая шея,
энергичные морщины у губ, жесткий взгляд.
- Я знаю, как неожидан мой визит, ибо что общего может быть между
вами, кому улыбается счастье, и человеком, отставленным от дел!
- Ну что вы, Степан Григорьевич!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг