это ее успокоило.
Вскоре после взлета Дан извлек свежий номер "Огонька", и все стали
разгадывать кроссворд. Успешно выяснили столицу европейского государства,
часть печатающего механизма, определили фамилию летчика-космонавта СССР и
немного поспорили о том, как называется картина Васнецова - "Богатыри" или
"Три богатыря". Процесс стал пробуксовывать на рыбе семейства сельдевых.
- Смотрите, что это? - изумленно вскрикнула Жозефина.
Авиапассажиры прильнули к иллюминаторам.
Справа от самолета в лучах полуденного солнца двигался непонятный
объект. Эллипсоид сиреневого цвета, от которого в горизонтальной плоскости
отходили восемь ярких малиновых лучей. Облака, попадавшие под лучи,
моментально рассеивались. По салону пролетел сквознячок паники, и стали
раздаваться испуганные возгласы.
- Неопознанный летающий объект, - определил Дан. - В натуральную
величину. И пусть потом не рассказывают, что это шаровая молния.
В это время включилась бортовая сеть авиалайнера, и стюардесса, в
голосе которой чувствовалось волнение, сообщила:
- Граждане пассажиры! Наш полет проходит на высоте десять тысяч
двести метров, скорость - восемьсот девяносто километров в час. Справа по
ходу движения самолета вы можете наблюдать обычное для этого времени суток
оптическое явление, называемое высотный мираж. Не следует волноваться,
можете спокойно продолжать полет. При выходе из зоны наложения солнечных
лучей мираж исчезнет. Температура за бортом - минус пятьдесят градусов.
Наш самолет прибывает в Ригу согласно расписанию. Благодарю за внимание.
- Мираж? Пусть баки не заливают, - возмутился Свиркин, которому до
сих пор не удалось добраться до иллюминатора, чтобы обозреть необычайное
явление.
- А зачем тревожить пассажиров? - сказала Марина. Она тоже не
поверила словам стюардессы. В ней крепло убеждение, что рядом все время
забавляется какая-то жестокая потусторонняя сила.
В это время эллипсоид вошел в облако и исчез. Облако рванулось и
осталось за самолетом. Справа раскинулось залитое солнцем голубое
пространство без малейших намеков на НЛО.
- Я все время смотрела в окно, ничего не было, и вдруг - хлоп.
Появилось, - возбужденно говорил сзади женский голос.
- Ерунда. Обман зрения. Мираж, тебе же сказали, - равнодушно зевнул в
ответ мужчина.
По прибытии в Ригу началась традиционная суета. Получить багаж,
устроить в гостиницу тех, кто прибыл поездом. Брони оказалось меньше, чем
нужно.
Это был сольный номер Бурова. Он ритуально тряс документами,
удостоверениями, организовал пару звонков и все уладилось.
История с летающим объектом почему-то забылась. Правда, у Марины
пропала импортная помада, но она не слишком огорчилась.
Однажды за ужином в гостиничном ресторане Дан объявил:
- Планируется посещение сауны. Айвар устроил.
Айвар был редактором на Рижской киностудии. Дан начинал здесь, с
Айваром у него сохранились приятельские отношения.
- Финская баня? - осторожно спросила Вера Богдановна.
- Модное место отдыха, - сказал Буров. - Банкет в хорошей финской
бане лучше всякого ресторанного вечера.
- Как банкет? - ахнула гримерша. - В бане моются.
- Само собой, - ответил Дан. - Но сейчас в банях проводятся свадьбы,
юбилейные торжества.
- Как? - снова ахнула Вера Богдановна. - Это же разврат!
- Нет, это культура свободного тела, - возразил Дан. - И потом не
обязательно отказываться от купальных костюмов. В конце концов, это так
удобно - нет душных галстуков, тесных туфель, можно не опасаться облиться,
уронить селедку или салат себе на новые брюки.
- Для меня это слишком современно, - серьезно сказала гримерша.
- Вера Богдановна, мы окружим вас заботой и вниманием, вам не будет
там неловко, - мягко сказал Буров.
Вера Богдановна с сомнением посмотрела на него и Жозефину, в которой
после выпитого за ужином шампанского появилось что-то очень кошачье, и
ничего не ответила. В ней происходила сильная внутренняя борьба.
Несколько вечеров в прокуренном до одури буровском номере шли споры о
расстановке психологических акцентов в ключевых сценах. Это был метод
Бурова - он заставлял высказываться абсолютно всех, слушать он умел, зато
потом в кучах наговоренных фраз он находил алмазы, хотя и плохо
отшлифованные, и горделиво, как ведущий петух курятника, поднимал голову,
выпячивал неатлетическую грудь и какое-то время чувствовал себя
триумфатором. Но в конце концов, все обалдели, перегрызлись, помирились,
устали, и грядущий банный день представлялся спасительной отдушиной.
Светловолосый курчавый Айвар оказался отличным гидом и все два часа,
пока ехали в микроавтобусе, рассказывал о Латвии и латышах. От этого
неяркая серьезная природа, пролетавшая за окном, становилась ближе и
понятнее.
Банька стояла среди изумительного пейзажа. Идеальная гладь озера,
окруженного березами. Чуть повыше, с косогора, золотой лавой к озеру
стекало пшеничное поле. Отлично срубленная банька с широкой террасой, от
которой к воде шли мостки, вызвала у Жозефины необузданный восторг. Она,
как первоклассница, стала прыгать по траве.
Кругом, греясь на солнце, лениво и грузно лежала архаическая тишина.
До местной грунтовки было два километра по лесной, укатанной грузовиками
просеке - пушистый пояс хвойного фильтра впитывал все звуки цивилизации.
На полянах оркестры кузнечиков соревновались в исполнении гимнов солнцу и
покою. А вдалеке педантичная кукушка определяла кому-то длину жизненного
пути. Каждое "ку-ку" было подобно звуку косточки огромных счетов судьбы,
перелетавшей с одной стороны на другую. Ку-ку - тук-тук!
Айвар помахал рукой и сказал:
- Завтра приеду. Отдыхайте.
Он показал на деревянный дом с потемневшей крышей, около которого
коричневели две коровы:
- Банщик живет там.
- А ты? - с бесплатной щедростью пригласил Дан.
- Я успею, - улыбнулся Айвар. - Поеду клубнику собирать. Старики сами
не справляются. Повезу в Ригу, а завтра с женой на рынок. Небольшой
натуральный бизнес.
- Ну, смотри. Вообще, жаль, что уезжаешь, - неискренне сожалея,
сказал Колька и поднял тяжелую сумку с провизией.
Микроавтобус лихо развернулся, и темно-зеленая плоть елового леса
поглотила его.
...Обгоняя гримершу, Колька прошлепал босыми ногами по шатким
мосткам, на мгновение замер на краю, оглянулся и, шутливо подпрыгивая,
закричал:
- Ныряю!
Вера Богдановна только успела всплеснуть руками:
- Осторожнее!
Конечно, Вера Богдановна не откололась от родной группы. Любопытство
одержало верх над стыдливостью. И сейчас, обалдев от колхозного пива,
сухого пара и собственной полуобнаженности, она стояла на последней
ступеньке лестнички, ведущей из парилки к мосткам, и блаженно вдыхала
березовый воздух.
Распаренное до поросячьей розовости худое режиссерское тело
отделилось от мяукнувших досок. В воздухе, как два снегиря, мелькнули
пятки. Николай вытянул руки перед головой и погрузился в озеро. Однако под
водой что-то произошло, и ноги его остались торчать над зеленовато-серой
озерной гладью, как два перископа.
- Помогите! - зажмурившись, Вера Богдановна села на ступеньку.
- Что? - оглянулся Молчанов, отставляя стакан с пивом на широкий
бортик террасы.
- Он... Торчит... - обессиленно показывая в сторону озера, лепетала
гримерша.
На крик выбежали остальные.
Жозефина, стирая капли пота с плеча, сердито сказала:
- Гибель "Титаника". Вечно с ним что-то приключится. Сущий болван.
С удивлением Марина посмотрела на нее и подумала: "Глупая, так дешево
демонстрировать свою власть над мужчиной. Впрочем, пока молода, кажется -
все можно. Это потом начинаешь осторожничать".
Еще несколько секунд ноги торчали вертикально. Потом они исчезли под
водой и тут же появилась - вся в озерной грязи и тине - голова Кольки.
- Водяной... - захохотал снизу Свиркин, который обливался водой у
берега.
Колька брел к берегу, плевался и икал, и эти звуки разносились над
притихшим озером, как будто в камышах ухала выпь. Он погрузил голову в
воду и стал ожесточенно отмываться.
- Грязевые ванны очень полезны, - не унималась Жозефина.
Колька еще раз икнул, тряхнул волосами, прилипшими, как водоросли, ко
лбу и улыбнулся своей равнодушной улыбкой:
- Утоп! Ей-богу, утоп...
Он запрыгал на одной ноге, вытряхивая воду из уха.
- Что же вы, друзья-однополчане, не спасали своего режиссера? А кто
вам фильм ставить будет?
- Таких режиссеров, как ты, пятак пара в базарный день, - как
сердитый хорек, фыркнула Жозефина.
- Жозе, ты несправедлива. В твоих речах сквозит
неудовлетворенность, - издевательски ответил Николай, работая на публику.
"Сейчас произойдет взрыв", - подумала Марина.
- Хам! - крикнула Жозефина и попыталась облить его пивом из стакана
Молчанова, но промахнулась.
- Послушайте, Николай Петрович, что это с вами произошло? - Вера
Богдановна как завороженная смотрела в его лицо.
Свиркин пристально всмотрелся в Бурова и заорал:
- Помолодел, черт! Лет на пятнадцать! Вот чудеса-а-а...
Теперь уже все заметили, что Николай в самом деле помолодел: исчезли
опустившиеся углы рта, налились молодостью впалые подсушенные щеки, глаза
смотрели юно и весело. И хитро. Словно он знал что-то, что еще было
неведомо другим.
Все кинулись к нему, обступили и замерли - хотелось прикоснуться к
нему, но какая-то жуть, вдруг запавшая всем в души, останавливала движение
рук.
- Что вы меня разыгрываете? - попытался улыбнуться Буров, но улыбка
вышла кривоватая.
Закричала вечерняя птица, и вновь установилась тишина, которая уже
вызывала подозрения.
- А вдруг это правда? - шепотом спросила Жозефина.
- Что, милая? - сказал Буров.
- Молодильная тина.
- Это кому как, - сощурился Дан. - Тебе-то чего молодиться? В ясли
захотелось?
- Наверное, правда, - голосом Анны Карениной, решившей броситься под
поезд, произнесла Жозефина. Еще раз взглянула Николаю в глаза и,
поколебавшись какое-то мгновение, она кинулась по ступенькам в воду,
крикнув:
- Вера Богдановна, за мной!
Гримерша последовала за ней, как солдат за командиром в атаку.
Мужчины иронически смотрели на них с террасы.
Женщины энергично втирали тину в лица.
- Жозе, прыщами пойдешь, - крикнул Колька. Он до сих пор не понял,
почему все так странно смотрят на него.
- Марина, а вы? - Жозефина подняла лицо, измазанное тиной, которое
стало похоже на ритуальную маску шамана какого-нибудь папуасского племени.
- По-моему, это глупости, - сказала Марина, но пошла в воду. Теплое
вечернее озеро уже обняло ее колени, но тут ей опять послышался знакомый
звук воды, текущей из крана. Она повернулась, выбежала из воды, взлетела
на несколько ступенек, потом поняла, что она не дома, и, как-то вдруг
ослабев, села на лестнице.
- Не хочу, - жалобно, не обращаясь ни к кому, прошептала она,
обхватив голову руками. - Наверно, я с ума сошла.
- Бред собачий, - произнес Свиркин. - Пошли-ка пиво пить, а то весь
хмель вышибло. Хлебнем - и опять в парилку, - и, посмотрев на Бурова,
добавил, - но ведь помолодел, зараза.
Рядом кто-то тихо засмеялся. Немощно, почти украдкой и оттого
особенно противно.
Марина оглянулась - никто не смеялся. Она встретилась глазами с
Буровым и задрожала от нехорошего предчувствия.
Лев решительно потянул дверь на себя.
Дверь была заперта.
Нетрезво недоумевая, он дергал ручку, а потом пробасил:
- Мужики, ломаем, - и агрессивно двинулся на дверь. Его живот,
начальственно нависавший над плавками, напрягся, давая понять, что
содержит в себе не только жировые накопления, но и мышцы.
- Погоди! - неожиданно фальцетом сказал помолодевший Колька. - Должны
же быть ключи. Может, это банщик закрыл?
- Банщик сразу ушел, - сказал Дан и пошел по террасе. - Попробуем
через главный вход.
Резко стемнело, и над озером простерлась тугая напряженная тишина. В
какое-то мгновение Кольке показалось, что утка, летевшая над водой,
замерла на месте, как будто вмерзла в воздух. Но это длилось лишь
мгновение, потом птица благополучно, но беззвучно, как в немом кино,
скрылась в камышах.
- Там тоже закрыто, - возвратившись, сообщил Дан.
- У вас опять какое-то происшествие? - на террасу поднялась Жозефина,
и даже в наступившей полутьме было заметно, что ее лицо, разгоряченное
массажем, приобрело кумачовый оттенок. - Там, где Буров, всегда что-то
происходит.
За ее спиной смущенно стояла пунцовая Вера Богдановна.
- Хороша! - оглядев Жозефину, смачно прогудел Свиркин.
- Пока ты дерьмом мазалась, кто-то все двери закрыл, - раздраженно
сказал Буров.
- Ах, я еще и виновата? Граждане, я его убью!
- Жозе, не сейчас, - Колька увернулся от пощечины.
Марина стояла безмолвно, мучительно пытаясь совместить мистические
пропажи вещей, звук воды, текущей из крана, и странное происшествие с
дверьми. В ней отчетливо нарастало убеждение, что события развиваются
согласно неведомому фатальному плану.
- Что же мы стоим? - взглянув на Молчанова, сказала она. - Надо
что-то предпринимать.
- Я сразу предложил ломать, - сказал покрывшийся гусиной кожей член
Союза композиторов Лев Свиркин. Он нервно дергал густую черную бакенбарду
и жаждал физических действий.
- Посмотрите! - дико вскрикнула Вера Богдановна.
Возглас, словно граната, разорвался в тишине, которая тут же
сомкнулась, как омут, поглотивший самоубийцу с камнем на шее.
Все бросились к длинному пятистворчатому окну. Они стояли шеренгой,
но не по росту, и с тихим ужасом, как на свежую могилу не очень близкого
родственника, смотрели внутрь бани.
В помещении горел полный свет. По стенам мелькали длинные тени, но
было неясно, отчего они возникали. За столом сидел полуголый субъект,
очевидно, очень замерзший, потому что его кожа отливала синевой. Он сидел,
повернувшись к окну, и сосредоточенно совершал руками какие-то
манипуляции. Лысая яйцевидная голова голубого цвета неестественно сверкала
в свете ламп.
- Привидение, - констатировал Молчанов и как-то по-детски застонал, -
кажется, мы влипли...
- Банька-то с секретом! - неизвестно чему радуясь, произнесла
Жозефина. Скорее всего, это была истерическая радость.
- Ну, Айвар, ну подлец, наверняка знал, - слабо возмутился Дан. -
Поэтому и не остался. Такую свинью подложить. Ну, ничего, даст бог,
увидимся - нос к подбородку приделаю.
- Хорошо бы свинью, а тут - какой-то... - посмотрев на Веру
Богдановну, Буров осекся.
Они произносили свои проходные реплики, совершенно не зная, как
реагировать. Если бы это случилось на экране с кем-то другим, можно было
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг