задал свой вопрос только для того, чтоб прервать молчание.
- Безусловно, я видел их, когда искал мать.
Утренний Ветер передернул плечами - от признания Эмзара становилось
зябко. Разумеется, он, как и другие жители Убежища, подозревал, что в
семье Владык произошло что-то из рук вон выходящее, но толком никто ничего
не знал. И вот теперь Эмзар спокойно говорит о том, что много веков
тщательно скрывалось.
- Пришло время узнавать чужие тайны, а не хранить свои, - Снежное
Крыло, видимо, понял, что нужно как-то объяснить свое поведение, - как бы
то ни было, я бывал в Таяне и видел пресловутых Всадников. Это было
страшно, Клэр. Я чувствовал жуткую, древнюю мощь и огромную ненависть,
нет, не ко мне лично, но ко всему нашему народу. Они могли и хотели
стереть меня в порошок, но не сделали этого. То, что я эльф, Стражи Горды
поняли сразу, но пропустили меня. Обратно я, кстати говоря, добирался
через Внутренний Эланд. Еще раз проехать мимо Всадников было выше моих
сил. И я долго думал, почему меня не тронули.
- Этого мы наверняка не узнаем никогда.
- А вот и нет, - устало ответил Эмзар, - Всадники Горды, как они сами
себя называют, стоят тут с одной-единственной целью - не позволить перейти
перевал кому-то, кого они называют Ройгу и кто связан с этим Белым Оленем,
если только он сам не есть... Белый Олень. Ах да, ты этого не знаешь...
Они помогли Рамиэрлю и Герике, даже проводили их почти до Убежища своими
путями. В Герике они почуяли что-то им близкое. Но ни она, ни Рамиэрль, ни
я так и не поняли до конца, что они говорили. Я надеялся, что Рамиэрль,
возвращаясь, их расспросит...
- Звездная мать! Но ведь они...
- Они враги Ройгу, мне этого довольно! Для начала я хочу проехаться к
тем холмам и посмотреть, что там произошло.
- Там?
- Да, мы сейчас как раз по ту сторону гор, вон видишь эту двухголовую
вершину, мы вчера свернули, чуть не доехав до нее.
- Да, это случилось здесь.
Клэр молча тронул своего коня, и два всадника шагом направились вниз.
- Как здесь пустынно, - художник обвел взглядом стремительно
темнеющие холмы.
- Люди избегали здесь селиться из-за Всадников, а тракт походит
немного в стороне, мы же перешли горы через Старый перевал, который
давным-давно заброшен.
- Заброшен?
- Да. была одна история, - Эмзар явно не хотел продолжать.
- Как бы то ни было, нам туда.
Кони волновались, не хотели идти, но эльфы могут заставить любое
животное подчиниться своей воле, а уж своих питомцев тем более. Не прошло
и полуоры, как Клэр и Эмзар достигли цели. Да, вчерашняя гроза, вернее, не
гроза, а бой, бушевал именно здесь. Холм стал черным и блестящим - его
земляная шкура сошла, обнажив базальтовое нутро. Древний камень был покрыт
свежими выбоинами, по нему змеились трещины, и из одной, самой глубокой,
сочилась вода, словно кровь из раны.
У подножия холма была небольшая ложбинка, откуда тянуло тошнотворным
кисло-сладким запахом. В ее глубине роскошная весенняя трава загнила на
корню, растекаясь отвратительной буро-зеленой слизью, по краям же высохла
и пожелтела, словно в конце знойного лета.
- Это появилось вчера? - прошептал Клэр.
- Думаю, да...
- Что это значит?
- Сейчас узнаем! - в голосе владыки Лебедей зазвенел металл.
Эмзар спешился и, медленно обойдя отвратительное место, начал
подниматься на холм. Клэр оставил коней, велев им стоять на месте - те,
разумеется, и помыслить не могли ослушаться хозяйского слова, и бросился
вдогонку.
- Ты хочешь?..
- Да, побери меня Тьма! Мы ДОЛЖНЫ знать, что здесь произошло. И не
только это. Один из них назвал Герике свое имя. Отойди, это опасно.
Но Клэр не отошел, и Эмзар больше не настаивал. Пусть смотрит и
слушает. Рыцарь Осени "Царь Осени - эльф, давший обет вечной печали в
память об утраченной возлюбленной" ни о чем не сожалеет и ничего не
боится... Снежное Крыло закрыл глаза, собираясь с силами. Заклятье
собственным именем - одно из самых опасных, когда речь идет о существе
чужом, сильном и почти наверняка враждебном. Это все равно что удержать в
руках пантеру, даже если на ее надет ошейник с цепью. Демона, и того
вызывать легче и безопасней, так как от него можно защититься с помощью
пентаграммы и оберегов. Заклятье именем - это столкновение двух воль, и
тут уж как повезет. Тем не менее Эмзар рискнул.
Оказалось, что он ломился в открытые ворота. Едва смолкла надрывно
звучащая в сознании Лебединого короля неслышимая миру струна, одна из
темных фигур шевельнулась, поднимая голову. На эльфов смотрели огромные
скорбные глаза, в которых плескались тысячелетия.
- Ты пришел, арр. Я рад!
- Рад?!
- Да. Ты на стороне Тарры, и этим все сказано.
- Что тут было?
- Бой. Не первый и не последний. Мы не пропустили Ройгу, и мы не
пропустим его еще и еще, но это все, что мы можем. Мы прикованы к Горде, а
Тарра в опасности.... Помоги ей, арр. Иди в Явеллу. Останови их. Они
боятся пополнять Чашу здесь и будут черпать там, где нет Стражей... У нас
еще есть силы. Но они быстро тают. Чаша Ройгу наполняется слишком быстро,
а мы имеем лишь то, что имеем. К осени мы уйдем в покой, о котором я так
долго мечтал. Но я не хочу получить его ТАКОЙ ценой.
- Мы пойдем в Явеллу, Древнейший, и исполним свой долг. Клянусь
кровью Звезд, текущей в моих жилах, - прости нам и прощай!
- Прости и ты, арр.
2229 год от В.И. 6-й день месяца Медведя.
Арция. Мунт
Сезар Мальвани больше не спешил. Он и его люди и так свершили
невозможное, за двенадцать дней проделав путь от Гверганды до окрестностей
городка Фагоры, где их настигли вести о Лагской катастрофе. То, что
произошла именно катастрофа, командор понял, едва на обсаженной вековыми
каштанами дороге показалось несколько всадников на заморенных конях,
одетых в изодранные и перепачканные мундиры императорской гвардии. Пальцы
командующего Северной армией с силой сжали хлыст, но красивое лицо, из-за
которого в юные годы полководец немало претерпел от любвеобильного батюшки
Бернара и Марциаяа, осталось спокойным. Мальвани, давно усвоивший нехитрую
истину, что лицо и голос полководцу даются для того, чтобы скрывать дурные
известия и еще более дурные предчувствия, бесстрастно выслушал сбивчивый
рассказ молодого офицера с опаленными бровями, задал несколько уточняющих
вопросов и велел аюданту позаботиться и об этих людях, и о других, которые
вскоре появятся. Затем командор приказал разбить лагерь у переправы через
неширокую речку с заболоченными берегами, покрытыми сочной травой, среди
которой желтели цветы ядовитого курослепа.
Войско быстро и деловито приступило к бивуачным хлопотам, однако
новость о поражении разнеслась со скоростью степного пожара. Ставя
палатки, расседлывая лошадей, выставляя дозоры, люди думали и говорили об
одном и том же, поглядывая в сторону невысокого пригорка у дороги, на
котором вырисовывался четкий силуэт всадника в шляпе с пышным плюмажем.
Стройный юноша в сером с алым мундире (старший сын командующего,
взятый за излишнее молодечество из полка "Серых голубей" в штабной отряд и
страшно этим тяготившийся) не выдержал и подъехал к маршалу с твердым
намерением потребовать объяснений, но, как это часто бывало, в последний
момент заробел.
Какое-то время оба - и сын, и отец - молчали. Наконец Мальвани, не
поворачивая головы, окликнул:
- Анрио?
- Да, - отозвался сын и дрогнувшим от волнения голосом добавил:
- Монсигнор.
- Ты, разумеется, все уже знаешь. Как думаешь, что мы будем делать
дальше?
- Догоним узурпатора и дадим ему бой!
- Нет, - покачал головой Сезар, - нас двадцать пять тысяч, их много
больше. Если чертов тарскиец разбирается в стратегии - а он разбирается,
Проклятый его побери! - он встал на тех же высотах, на которых стоял
Ландей. И ждет нас, чтобы расколотить.
- Но...
- Никаких "но"! Мне не больше твоего хочется отступать, но мы должны
спасти армию, это, похоже, все, что осталось у Арции.
- Отступить? Теперь?! Отец! Это невозможно!
- Корнет Мальвани! Вы забываетесь!
- Прошу прощения, монсигнор!
- Так-то лучше. Мы останемся здесь день или два. За это время сюда
сойдутся все, кто уцелел и у кого хватило ума пойти нам навстречу. Годой
будет торчать на Лагском поле, и пусть его торчит, хоть травой порастет.
Мы же вернемся в Гверганду и подготовим ее к обороне.
- Но враг у стен Мунта.
- Мунт потерян в любом случае, - отрезал Сезар, - но война пока не
проиграна. Она будет проиграна с потерей армии и гибелью всех, кто может
поставить этого выскочку на место. Нужно быстрее собрать силы и, чего
греха таить, вступить в союз с Арроем.
- Фи, этот пират...
- Этот пират, сын мой, в отличие от Базилека истинный Волинг и не
трус. А потом, у нас нет выбора. Или ты предпочитаешь сдаться на милость
Годоя? Он будет рад.
- Нет!
- И я не хочу. И дело даже не в том, что это позор для арцийского
офицера. То, что я слышал про этого тарскийца... Ну да об этом не сейчас.
А теперь иди, я хочу побыть один. Мне нужно попрощаться с Франсуа...
- Я не понимаю, отец!
- И хвала Творцу, что не понимаешь...
Эстель Оскора
Мы с Шани сидели на смотровой площадке Герцогского Замка - самого
высокого здания Идаконы, если исключить Башню Альбатроса и Грозовой Маяк,
но туда посторонних не пускали.
После того как Гардани не выдал меня Рене, я доверилась графу почти
во всем (о моей любви к эландскому герцогу незачем было знать даже Шани) и
была вознаграждена - у меня появился друг, при котором можно было не
опускать глаз и не делать из себя комолую корову. На всякий случай я
рассказала все, что со мной приключилось в последние десять месяцев, но с
условием - Рене узнает правду, только если от этого будет зависеть что-то
очень важное. Шани обещал, и я не могла ему не верить. Ему вообще нельзя
было не доверять, чести этого человека с успехом хватило бы на армию
рыцарей, собирающихся в Святой поход. Еще одним человеком, при котором я
могла оставаться сама собой, стала Белка, которой отец сказал, что его
вылечила именно я, после чего девчонка занесла меня в список своих лучших
друзей. К. счастью, она была слишком поглощена своими военными штудиями и
кипящими вокруг событиями, чтобы задумываться о том, отчего переменилась
Герика, которую она раньше презирала. Белке было не до размышлений, вот и
сейчас этот бесенок унесся встречать корабль с оружием, а мы остались на
площадке замковой башни, нависающей над притихшим, ласковым морем.
Шани, прикрыв глаза, дремал, подставив лицо солнцу. Я от нечего
делать наблюдала за солнечными зайчиками, прыгавшими по древним камням. И
тут-то моя кровь преподнесла мне очередной сюрприз. Когда я поняла, что за
мерзость мучила Шандера, я словно бы обрела новое зрение, позволяющее
видеть сущности, недоступные человеческому глазу. Впрочем, те же кошки
видят их совершенно спокойно, так что это вряд ли можно было считать
магией, скорее древней-древней памятью крови, памятью о тех временах,
когда люди меньше думали, но больше замечали.
Если финусы были отвратительны и голодны, то эти были прелестны и
всем довольны. Больше всего они походили на солнечных зайчиков, но их
прихотливая пляска не зависела от игры солнечных лучей с молодыми
березовыми листьями. Легкие, светящиеся, словно бы сотканные из света и
тени существа резвились на светло-серых нагретых камнях. Я словно бы
ощутила переполняющую их радость бытия, любопытство, присущее зверенышам,
и... силу. Они вовсе не были беспомощными, эти солнечные котята. Если бы
им подвернулась добыча, они бы с восторгом начали охоту. А пока их вполне
устраивали прихотливые прыжки среди пляшущих теней. Но мой взгляд они все
же почувствовали. Игра прекратилась, и полтора десятка странных созданий
замерли, присматриваясь (или что у них там было предназначено для подобных
случаев) к моей скромной персоне. Это было прелестное и совершенно
невозможное зрелище: среди постоянно сменяющих друг друга солнечных
зайчиков несколько светлых и темных пятен, словно бы приклеившихся к одном
месту. Я тоже замерла, боясь спугнуть проказников. Наконец один, не самый
крупный, но самый отважный, двинулся вперед, а за ним еще двое. Остальные
выжидали. Я затаила дыхание. Живой лучик весело и целеустремленно бежал ко
мне. Я видела его, хотя на залитой солнцем площадке это было не легче, чем
следить за черным котенком в темной комнате, если бы тот думал пошутить и
прикрыть глаза. Следом двинулись котята, два темных бесплотных пятнышка
жизнерадостно бежали ко мне вместе с приятелями.
Когда эти существа дружной стайкой взлетели мне на колени, а один
пробежал по рукаву и устроился на плече, меня охватила какая-то немыслимая
легкость. Я чувствовала их присутствие каким-то шестым или седьмым
чувством. Это действительно напоминало игру с котятами, но котятами,
являвшими собой то тепло скользящего солнечного луча, то прохладное
прикосновение тени. Странное я, должно быть, представляла зрелище, сидя на
невысоком каменном парапете. Надо мной не было ни облачка, а на моих
коленях возились, карабкались друг на друга пятнышки света и тени, словно
я устроилась отдыхать под деревом в солнечный, но ветреный день. Впрочем,
похоже, их, кроме меня никто не видел. Во всяком случае, проснувшийся Шани
смотрел на меня совершенно спокойно. Я с трудом подавила в себе глупое
желание спросить, не нужно ли ему чего. Он, даже когда был совсем болен,
морщился от подобной заботы. А уж сейчас и вовсе старался выглядеть
здоровым.
Поразительно, как наше желание кому-то помочь иногда становится для
этого человека страшной пыткой! Раньше я этого не понимала.
- Как ты думаешь, какая сейчас ора? - Гардани весело улыбнулся, и я
поняла, что пришел конец не только тварям, вызванным к жизни магией Годоя,
но и самой памяти об этом. Шани больше не чувствовал себя калекой, и это
было прекрасно. В глазах у меня что-то подозрительно защипало, и я, чтобы
скрыть неловкость, вскочила на ноги:
- Думаю, после полудня прошло не больше оры, самое время спуститься к
морю. Пойдешь?
Разумеется, он пошел. Впрочем, моя идея пришлась по душе и солнечным
котятам, которые и не подумали разбегаться, когда я встала. Им было все
равно, лежит ли моя юбка у меня на коленях или болтается при ходьбе. Эти
забавные сущности каким-то образом ухитрялись держаться на ней, даже когда
я спускалась по лестнице. Ну и хорошо, они мне нравились, эти котята, -
любопытные, веселые и наверняка беззлобно жестокие, как любые звереныши.
2229 год от В. И. 9-й день месяца Медведя.
Арция. Мунт
Роскошные часы, заключенные в раззолоченный футляр черного дерева,
глупо и самодовольно пробили одиннадцать раз. Перед дверью в покои
императора сменился караул - двое гвардейцев-южан в вычурных раззолоченных
мундирах для красоты и четверо гоблинов в черной коже для надежности.
Важный т благообразный, как клирик высокого ранга, слуга в сопровождении
еще одного гоблина прошествовал с подносом - император изъявил желание
освежиться!
Вообще-то усевшийся на троне арцийских владык человек императором не
был. Но он был победителем, а победителей лучше всего называть так, как
они того желают. Михай Годой желал, чтоб к нему обращались как к
императору. Не обремененная излишней щепетильностью многомудрая дворцовая
челядь немедленно приняла это к сведению, и в императорской резиденции все
покатилось по накатанной колее, словно бы и не было никогда императора
Базилека и сокрушительного поражения, нанесенного Арции на Лагском поле.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг