пройденного. Она вновь и вновь проигрывает "тех Ян", она должна их играть.
Это что - ад? Рай? Чистилище, в которое она не верит? Меняется время,
место, декорация, меняются Иоанны. Но каждая - всё же "Я", и каждая -
повторение. Она должна повторять их, себя и повторяться. Повторяться...
С необычайной точностью и достоверностью она играет их - свои поступки,
чувства, мысли. Наверное, не было в мире гениальней актрисы.
Или бездарней? Настоящие актрисы вкладывают в каждую роль свою
индивидуальность. Она же может лишь присутствовать. Никакой свободы воли.
Актриса-зритель. Забавный симбиоз.
Яне неполных восемнадцать. Двухэтажное строение с грязнозелёными, в
подтёках и трещинах, стенами кажется райским чертогом. Хочется заорать на
весь мир: "Я, Иоанна Синегина, буду работать в "Пламени"!" Щербатая
дорожка ковром-самолётом несёт её мимо вывески "Продмаг", мимо вывески
"Промтовары", мелькают домики в зелёной дымке едва проклюнувшихся листьев,
полыхают гераньки в окнах.
"Когда из своей Гаваны отплыл я вда-аль..."
Популярная тогда песенка. Серенькое непогожее небо с клочками несущихся
вместе с ней туч. Туда, где скатываются к полю последние домишки, где
свободно гуляет ветер по свежевскопанным огородам, по ещё мутному от талых
вод пруду с чёрным силуэтом ивы и прочерченной вдали кромкой леса.
Навстречу плывёт барышня - Люська под руку со Славкой Киселёвым с Полевой,
у которого отец работает в ресторане "Метрополь". Ветер смерчем взмывает
над Славкиным лбом набриолиненный чуб, похрустывает курточка из
искусственной кожи, поскрипывают мокасины на толстенной микропорке. Брюки
дудочкой. Славка Киселёв - стиляга. Он танцует "стилем", и все шмотки у
него "стильные". Потом стиляг заменят хиппи и у них будет всё "хипповое".
Потом -"прикольное" и "крутое".
Люська невероятно намазана и невероятно красива. Она в прозрачном плаще в
горошек, тонко перехваченном в талии, и в белых чешских ботиках. В
продмаге за ними драка была. Вокруг головы - огненно-рыжий нимб волос.
Люська для Яны - стиляга, Яна для Люськи - идейная. Шесть лет, обмениваясь
небрежным кивком, проходили каждая своей дорогой.
Но сегодня...
Узкая асфальтовая тропинка несёт их навстречу друг другу.
- Приветик, - говорит Люська, - Как жизнь?
- А меня в "Пламя" берут, - не выдерживает Яна, - в штат.
- Поздравляю, - рассеянно кивает Люська, кося ласковым своим кошачьим
взглядом на Славку. Хлопья туши трепещут на ресницах. - А мы - в кино. На
"Мост Ватерлоо".
- Эй, корреспондент, я с тобой дружу, - заигрывает Славка, но Люська
ревниво тащит его прочь.
- Пока, мы опаздываем.
Яна летит дальше. По шаткому дощатому тротуару, мимо ещё голой клумбы с
сухими стеблями прошлогодних астр, мимо скамьи под берёзами с судачащими
женщинами, мимо играющей в расшибалочку ребятни.
Когда они вернулись из эвакуации, эти женщины были в её нынешнем возрасте.
А их играющие в расшибалочку дети - как тогда Яна.
Коричневая дверь с ромбами. Дремучие двери... Иоанна замедляет шаги,
пытается сопротивляться, но дверь неотвратимо притягивает, засасывает, как
в чёрную дыру, за которой - погибель, тьма вечная.
- Лезь по чердачной лестнице, - слышит она неведомо откуда ангельский
голосок АХа и, цепляясь за его золотой лучик-канат, преодолевая гибельное
чёрное тяготение, добирается до торца дома, где ведёт на чердак ржавая
пожарная лестница. Взбирается по ней, дрожа и задыхаясь, отбиваясь от
липнущих к телу хлопьев ледяной тьмы...
Наконец, ей удаётся, подтянувшись, добраться до площадки, но тут из
чердачной дверцы просовывается ручища с зелёным, бутылочного стекла,
перстнем, хватает за шиворот и свирепая физиономия вернувшейся с
вязального кружка контролёрши Клавы нависает над ней, как гильотина.
- Я тебе покажу кино на протырочку!
Яна болтается в ее ручище, как котёнок за шкирку. Вокруг - лишь призрачная
рассветная мгла Преддверия и шаткая чердачная площадка.
Но вдруг на вбитом в вечность гвозде проступила перед ними фотография
отрока с гладко зачёсанными на косой пробор волосами, детским полуоткрытым
ртом и по контрасту пронзительно-жёстким взглядом куда-то мимо, вдаль, в
одному ему видимую цель.
ПРЕДДВЕРИЕ
Охнув, тётя Клава мгновенно вытянулась стрункой, отпустив Яну, и
восторженно гаркнула, как на параде:
- Здравия желаю, товарищ Сталин!..
Не дождавшись ответа, щёлкнула ботами "прощай молодость": - Служу
Советскому Союзу! - И ретировалась за чердачной дверцей.
Только вечность и шаткая чердачная площадка.
Отрок неотрывно смотрел на Яну или сквозь Яну и молчал.
- Что ты хочешь сказать? - прошептала Иоанна, обращаясь к Coco, а не к
вождю всех времён и народов. - Быстрей, никто не узнает...
Тишина. Всем своим существом ощутила она всю трагичность этого бессильного
молчания, запечатанного сургучом вечности. Или "экзистенционального
времени", как сказал бы АХ.
Он, этот АХ, в белой панамке и тёмных очках, поманил её из чердачной
дверцы, и она оказалась в просмотровом зале перед сшитым из простыней
экраном. Только не в проходе меж креслами, куда она бы уже и не
поместилась, а в самом кресле. Даже АГ с холодной вежливостью ей кивнул.
- Не бойся, он у меня в долгу, - шепнул АХ, - я ему "кодак" дал - у них в
ведомстве перерасход пленки с этой перестройкой - один компромат идет. Вся
вечность "делами" забита...
- Только пусть соблюдает регламент, - проворчал AT, - чтоб никакого
дестабилизирующего давления на следствие...
- Это он про крестное знамение, - пояснил АХ. - Боится, как огня.
И снова трещит проектор, крутится документальное кино из жизни Иосифа.
- Свидетельствует немецкий писатель Эмиль Людвиг. Он приводит слова
Иосифа: "Из протеста против издевательского режима и иезуитских методов,
которые имелись в семинарии, я готов был стать и действительно стал
революционером, сторонником марксизма, как действительно революционного
учения".
"Джугашвили, оказалось, имеет абонементный лист из "Дешёвой библиотеки",
книгами из которой он пользуется. Сегодня я конфисковал у него соч. В.
Гюго "Труженики моря", где нашёл и названный лист"./Пом. инсп. С.
Мураховский. Инспектор семинарии Иеромонах Гермоген/.
"Наказать продолжительным карцером - мною был уже предупреждён по поводу
посторонней книги - "93г" В. Гюго".
Характеристика одного из героев "Девяносто Третьего года" В. Гюго -
бывшего священника Симурдэна, ушедшего в революцию:
"Он был праведник и сам считал себя непогрешимым. Никто ни разу не видел,
чтобы взор его увлажнили слезы. Вершина добродетели, недоступная и
леденящая. Он был справедлив и страшен в своей справедливости. Для
священника в революции нет середины. Превратности революции могут привлечь
к себе священника лишь из самых низких либо из самых высоких побуждений:
он или гнусен или велик. Симурдэн был велик, но это величие замкнулось в
себе, ютилось в недосягаемых кручах, в негостеприимно мертвенных сферах:
величие, окруженное безднами. Иные горные вершины бывают так зловеще
чисты".
Из приветственной статьи Иосифа, посвященной вождю немецкой
социал-демократии Бебелю:
"Кто не знает Бебеля, маститого вождя германских рабочих, когда-то
"простого" токаря, а теперь знаменитого политического деятеля, перед
критикой которого, как перед ударами молота, не раз отступали
"коронованные особы", патентованные учёные, слову которого, как слову
пророка, внимает многомиллионный пролетариат Германии?"
- Прежде чем двигаться дальше, напомню, что защита будет отстаивать одну
основную мысль, заявил AX, - Создание Иосифом АНТИВАМПИРИИ. Для нас важен
Иосиф не как марксист, большевик, русский националист или государственник.
То есть это, конечно, существенно, но не как самоцель, что было бы
идолопоклонством, а как средство построить Антивампирию. Угодное Небу
государство, которое бы помогало Замыслу. Напомню, что по ЗАМЫСЛУ ТВОРЦА:
1 .Человечество - единый организм, в котором в процессе истории зреет
Богочеловечество, Новый Адам, как прекрасная бабочка в коконе, призванная
к жизни в Царстве.
2.Каждый орган человечества /нация/ или отдельная клетка /личность/ имеет
свой собственный Замысел, Предназначение, и в определённое время в
определённом месте вызывается Творцом из небытия, чтобы осуществить эту
Сверхзадачу. Начинающуюся на земле и, в случае успеха, продолжающуюся в
Царствии. Потому и сказано: "Царствие Божие внутри нас".
3.Чтобы осуществить личную и соборную богочеловеческую Сверхзадачу, каждый
должен получать необходимо-достаточное ото всех и Целого и, в свою
очередь, беззаветно и самоотверженно служить Целому. Результат -
возрастание и здоровье Целого - закон любого живого организма.
Чтобы сразу отмести ставшие уже банальными обвинения в "муравейнике"
поясняю, что для муравья благо муравейника - самоцель, замкнутая на
конечном земном существовании. Хорошо муравейнику - хорошо муравью.
Кстати, мы даже принцип муравейника нарушаем!
Для человека, созданного "по Образу и Подобию", успешное функционирование
Целого на земле - лишь средство осуществить Замысел, лежащий за пределами
земного бытия. Результат - умножение "жатвы Господней". В личном плане -
стать всхожим зерном, а не сорняком, обреченным на сожжение.
Человечество в результате грехопадения заражено самостью - отпадением от
Бога, самоутверждением за счет Целого и других. Назовём эту эгоистическую
самость ВАМПИРИЗМОМ - стремлением отдельных клеток или органов
богочеловеческого Целого получать излишки за счет жизнеобеспечения других.
Результат - всеобщая вражда, раздрай, зависть, конкуренция. То есть
глобальное нарушение Замысла и заболевание организма.
Само это заболевание входит в Замысел, дающий каждому свободу определиться
- будешь ли ты пригоден занять предназначенное тебе Творцом место в
едином, спаянном любовью Доме Отца, выздоровеешь ли за свою земную жизнь
или так и останешься вампиром в душе и Царствие отторгнет тебя как
отмершую ткань? Каждый сам волен избрать свою судьбу в вечности, но задача
избравших Небо - противостоять "лежащему во зле" миру. Мы - воины,
сеятели, призванные умножить "жатву Господню".
ВАМПИРИЯ - больной организм, где одни клетки и органы лопаются от жира в
то время как другие страдают от голода, где разрастаются раковые опухоли,
где пожираются тела и души детей Божиих, "купленных дорогой ценой". Где
лишь "жёсткая терапия" - стихийные бедствия, катастрофы и революции -
очищает время от времени, омывает кровью /в том числе, и невинной/
смертельно больное человечество, помогая страданиями и катарсисом
отсрочить неизбежный крах.
- Я утверждаю, что Иосиф всю жизнь строил АНТИВАМПИРИЮ - царство, где
жирным и хищным не будет житья.
- То есть уравниловку? - фыркнул АГ.
- Опять подмена. Никакой уравниловки, ибо композитору нужен рояль,
плотнику - топор, а учёному - лаборатория и поездки на симпозиумы. Голова
не равна рукам или печени, но нигде в Законе не сказано, что Голова должна
жить за их счёт, тем более, если она плохо работает. Данные Небом таланты
как дары на осуществление Замысла, включая и социальное положение,
являются лишь средствами служить Замыслу, но отнюдь не мешать это делать
другим, или, хуже того, пожирать этих "других". Их время, таланты,
здоровье, жизнь и душу. Отнимать у Бога детей Его - что может быть ужаснее?
Добавлю, что Иосиф был далеко не одинок в своей ненависти к Вампирии.
Множество примеров уже приводил, хочется приобщить к Делу ещё и такое:
"Не ужасно ли, и не обидно ли было думать, что Моисей восседал на Синае,
что эллины строили себе изящные Акрополи, римляне вели пунические войны,
что гениальный красавец Александр в пернатом каком-нибудь шлеме переходил
Гранин и бился под Арабеллами, что апостолы проповедовали, мученики
страдали, поэты пели, живописцы писали и рыцари блистали на турнирах для
того только, чтобы французский, немецкий или русский буржуа в безобразной
комичной своей одежде благодушествовал бы "индивидуально" и "коллективно"
на развалинах всего этого прошлого величия?.. Стыдно было бы человечеству,
чтобы этот подлый идеал всеобщей пользы, мелочного труда и позорной прозы
восторжествовал бы навек".
Свидетель Константин Леонтьев ещё не напомнил о главном - распятии Христа!
Свидетель Лев Толстой:
"Каким образом случилось, что большинство образованных людей нашего
времени, не работая, спокойно поглощает труды других людей, необходимые
для жизни, и считает такую жизнь самою естественною и разумною?..
Мы живём так, как будто нет никакой связи между умирающей прачкой,
14-летней проституткой, измученными деланьем папирос женщинами,
напряженной, непосильной, без достаточной пищи работой старух и детей
вокруг нас; мы живём - наслаждаемся, роскошествуем, как будто нет связи
между этим и нашей жизнью; мы не хотим видеть того, что не будь нашей
праздной, роскошной и развратной жизни, не будет и этого непосильного
труда, а не будь непосильного труда, не будет нашей жизни... Нам кажется,
что страдания сами по себе, а наша жизнь сама по себе, и что мы, живя, как
мы живём, невинны и чисты, как голуби."
Церковь отлучила Толстого не за его социальную проповедь. Но и на
поставленные свидетелем вопросы не отвечала - разве что "Спасайся сам"...
Но Иосиф, как мы помним, был "Кобой", непримиримым защитником слабых там,
где никто иной не мог их защитить. "Спасайся сам" - не для него.
Да и библейские пророки предвещали, что гнев Божий сойдёт именно на верха:
Дом царя, потом самый близкий к нему дом людей, облечённый славой и
честью, а третий вслед за ними, более получающий от Бога преимуществ, дом
божественных священнослужителей. Обличаются прежде всего "князья" - лица,
обладающие административной или судебной властью, государственные
сановники, вельможи, злоупотребляющие своим положением.
Бл. Иероним: "Будем читать рассказы Иосифа /Флавия/, и там найдём описание
того, что даже из помойных ям, пещер, звериных берлог и могильных
углублений извлекали князей, царей и людей знатных и жрецов, которые под
влиянием страха смерти скрывались в этих местах."
Слова пророка: "и накажу тех, которые сидят на дрожжах своих и говорят в
сердце своем: "Не делает Господь ни добра, ни зла" и обратятся богатства
их в добычу и домы их - в запустение." /Соф.1, 12/ блаж. Феодорит толкует,
что здесь Бог осуждает тех, кто: "утверждает, что Бог всяческих не
благотворит и не наказывает" /что всё случайно/.
И по блаж. Иерониму, посещены будут гневом Божиим: "те, которые, отстраняя
промысел, говорили, что Бог не есть виновник ни добра людям добрым, ни зла
- злым, а всё управляется волей счастия и косится неопределённой
случайностью". Такие мысли и убеждения граничили с неверием, были
практическим отрицанием бытия Божия.
То есть Иосиф, уходя в революцию, видел себя бичом Божиим:
"и бич в руке его - Моё негодование!" /Ис. 10, 5/
Свидетель С. Франк:
"Русское религиозное сознание постепенно уходило от жизни и из жизни,
училось и учило терпеть и страдать, а не бороться и творить жизнь; все
лучшие силы русского духа стали уходить на страдание и страдательность, на
пассивность и бездейственную мечтательность. Русский религиозный дух уже
давно перестал укреплять народ в его будничной трудовой жизни, пропитывать
нравственными силами земные экономические и правовые его отношения. И
потому здоровый в основе реалистический инстинкт народа оторвался от
духовного корня жизни и стал находить удовлетворение в неверии, в чисто
отрицательной освобождённости, т.е. в разнузданности мысли и чувства".
Свидетель Александр Блок:
"Я слишком образован, чтобы не понимать, что так дальше продолжаться не
может и что буржуазия будет уничтожена. Но если осуществится социализм,
нам останется только умереть; пока мы не имеем понятия о деньгах, мы все
обеспечены и совершенно не приспособлены к тому, чтобы добывать что-нибудь
трудолюбием. Все мы - наркоманы, опиисты; женщины наши - нимфоманки. Нас -
меньшинство, но мы пока распоряжаемся среди молодёжи: мы высмеиваем тех,
кто интересуется социализмом, работой, революцией. Мы живём только
стихами... Ведь мы - пустые, совершенно пустые".
"Горе тем, кто думает найти в революции исполнение только своих мечтаний,
как бы высоки и благородны они ни были. Революция, как грозовой вихрь, как
снежный буран, всегда несёт новое и неожиданное; она жестоко обманывает
многих; она легко калечит в своём водовороте достойного; она часто выносит
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг