преждевременно поседевшей, но очень свежей, обрушил на головы
проектировщиков свойственные ему и подобающие такому случаю крепкие
словечки:
- Напороли? Переделывать будете? А срок? Срок, я вас спрашиваю?
Бездельники!
Тратите государственную копеечку! И на чем нарезались? На пустяке!
Курятник, можно сказать! Объект!
Робкая попытка начальника отдела, ответственного за проект в целом,
хоть как-нибудь оправдаться, только усилила справедливый гнев:
- Знаю я вас! Сами вы работаете, как вол, а других не умеете заставить!
У вас там кошечек воспитывают!
Деловой человек обладал цепкой памятью на факты и на лица:
- Кто напорол? Заклинкин? Знаю его! Бездельник! А где он сейчас
обретается?
Он почему не пришел? Отдыхает? Гуляет?!! Смотрите, сами лечитесь, а то
я до вас доберусь. Все! Ступайте!
Смущенная группа проектировщиков уже в коридоре министерства, в бурном
обмене мнений, приготовила Толе "теплую" встречу. "Халтурщик" у многих
был, как бельмо на глазу.
Заклинкина ждал выговор, строгий и с предупреждением. Многие из
товарищей ему не подали руки. Тот из них, кого Толя считал "приятелем", на
развязное заклинкинское приветствие ответил:
- Не навязывайся, проходи, проходи! Тоже лезет, приехал... Товарищ...
Нас всех подвел.
Заклинкина перевели в другой отдел, к жесткому и требовательному
руководителю. Попробовал он подать заявление об освобождении от работы, но
в отделе кадров с ним серьезно поговорили:
- Какие же у вас основания для ухода с работы? Государство вам дало
образование. На народные деньги вас воспитало, вы получили диплом инженера.
На что же вам жаловаться? Вас могли бы за вашу плохую работу уволить, в
трудовую книжку написать порочащую вас причину увольнения. Вам дают
возможность исправиться. Проступок загладите хорошей работой, тогда и
выговор снимут.
Ни работать, ни исправляться Толя не хотел. Получилось у него: "куда ни
кинь, все клин!"
Но хуже всего было воспоминание о Лебяжьем, живо воскресшее при словах
Степаненко и с той минуты не остывшее. Заклинкин чувствовал петлю на шее,
а конец веревки держала крепкая рука страшного и ненавистного Павла
Кизерова.
Тяжко и неуютно стало жить Толе. Трудно сказать, к чему пришел бы он
под действием страха, но очень скоро, дня через четыре после его
возвращения, состоялась вторая встреча со Степаненко.
С первого слова Заклинкин чуть ли не с криком стал настаивать на
немедленной "перемене кожи". По времени эта встреча совпала с приездом в
известный дом гостя из замка на Рейне. Заготовленные Толей аргументы
остались неиспользованными. Андрей Иванович, не теряя времени, снабдил
Заклинкина полным набором документов. Не так уж важно, где фабриковала
фальшивки преступная рука, но вид у них был вполне "настоящий".
И вот не стало Толи, Тольки и милого Толечки. Совершенно не стало
молодого инженера Анатолия Николаевича Заклинкина. Ушел он из дому и с
работы и не вернулся. Взамен его появился новый, что ли, человек под
именем... Но что в имени? Под новым именем сидел все тот же человек -
Заклинкин.
"Не место красит человека, а человек - место". Так же и с именем!
5.
ВЕДЬ недаром говорится: "повадился кувшин по воду ходить, там ему и
голову сломить", или: "сколько веревочка ни вьется, а все же порвется!"
Тонкий знаток русского языка Андрей Иванович Степаненко знал, надо
думать, и эти мудрые наши пословицы, хотя и обходился без их помощи в
своих совещаниях с мистером Смайльби. Тот русского языка не знал и знать
не желал.
- Итак, всю группу вы пускаете в дело с Институтом Энергии? А что у вас
останется? - спрашивал мистер Смайльби.
- Вы это знаете не хуже меня, - отвечал Степаненко.
- Ничего у вас не останется!
Степаненко подчинен Смайльби. Подчиненные не должны задирать нос, эту
истину Смайльби любит показывать всем своим видом зависящим от него людям.
Но так называемый Степаненко облачает большим стажем и большим опытом.
Поэтому Смайльби выслушивает объяснения. Андрей Иванович говорит медленно,
с большими паузами между фразами:
- Здесь невыносимые условия. Срок деятельности агента в этой стране
короток.
Я не получил наследства от моего предшественника. И мои люди
кончаются... О крушении Заклинкина я вам рассказывал. Он пытался обмануть
меня. Он не хотел понять своего провала и самообольщался. Хотя они все
таковы. Агент почти никогда не может уловить момента своего провала, а
когда приходит опыт, у него нет времени использовать полученный урок.
Заклинкин глуп, но память у него отличная. Он дал мне полный отчет. И
теперь мне все ясно: он привлек к себе внимание, к нему начнут
присматриваться, и его арест зависит только от времени. Я изучил все факты
и обдумал их. Заклинкин не сделал ни одной ошибки...
Степаненко замолчал. Его бесстрастное лицо ничего не выражало. Он
добавил:
- Заклинкин провалился, но почему - я не понимаю...
Мистер Смайльби сделал широкий жест:
- Я понимаю. Вы устали. Хорошо! Я верю в близость конфликта и разрешаю
вам израсходовать и Заклинкина и всех ваших помощников.
Степаненко встал и сказал, глядя на красную звезду на башне старой
крепости:
- Никто не оценит сил, которые я потратил здесь. Я буду благословлять тот
час, когда смогу наконец покинуть этот город и эту страну!
ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЙ КОРПУС
1.
СЕГОДНЯ Алексей Федорович показывал своей молодой жене
Экспериментальный Корпус Института Энергии. Не случайно. Ведь новая тема
должна была дать место знаниям врача.
Хотелось Алексею Федоровичу "начать с начала". Растянувшиеся на
половину большого городского квартала лаборатории так интересны, так много
в них связанного с новой историей энергии!
Они были в лаборатории "А" Это в первом этаже Экспериментального
Корпуса.
Сюда ведут две двери из аудитории, а окна выходят во внутренний двор. В
глубине двора виден боковой фасад Старого Корпуса Института Энергии.
- Это один из наших первых, опытных ядерных фильтров, - сказал Алексей
Федорович, указывая на сооружение, заполняющее значительную часть
лаборатории.
Большой, почти трехметровый, значительно выше человеческого роста,
цилиндр стоял на массивном металлическом постаменте. Из цилиндра выходила
толстая, изогнутая труба. Она соединяла первый цилиндр со вторым,
несколько меньшим.
Все оборудование было закрыто как чешуей, толстыми листами металла с
матово-тусклой, зернистой поверхностью.
- Эту броню, - продолжал Алексей Федорович, - нам удалось сделать
абсолютной, непроницаемой защитой. Это только внешняя оболочка. Под ней
очень сложные устройства. Фильтрующей массой служат последовательно
расположенные пластины разных металлов. Процесс начинается в правом
цилиндре и кончается в левом. Туда оттягиваются своеобразные отходы
процесса. Камеры первого цилиндра наполняются группами пластин. Это -
чистый углерод, закристаллизованный таким образом, что напоминает черный
алмаз, сплав, который мы называем по последнему опыту серии - © 811, и
энергит. Так мы назвали и специально обработанную породу и конечный
продукт. Через каждые двое суток, в результате усиленного обмена
внутриатомных частиц, каждая батарейка из трех пластин дает нам уже
активный энергит.
- Но почему это называется фильтром? - неуверенно спросила мужа Вера
Георгиевна. - У меня со словом фильтр связано представление о процеживании
через что-то...
- Представь себе, что происходит здесь, - ответил Алексей - Здесь буря,
да, буря! В небольшом замкнутом пространстве с непостижимой
стремительностью несутся рои частиц, осколков атомных ядер. Сколько
частиц? Когда мы подсчитываем, мы не пишем нули - не хватит бумаги. Мы
пользуемся знаком возведения в степень. Например, десять в двадцатой
степени, это единица с двадцатью нулями - то есть миллиарды миллиардов. До
сих пор в какой-то мере реально только агрономы могли представить себе
такие количества. Чтобы сосчитать частицы, движущиеся под этой броней,
нужно писать цифры с многими единицами в показателе степени. Но не все
частицы нам нужны. Мы отбираем одно и отбрасываем другое. Поэтому-то мы
употребляем слово фильтр. Так мы получаем новые вещества, новые химические
элементы: Наш энергит стремится стать энергией, так как он очищен от
помех, перестроен. Стать силой - цель энергита... и наша!
2.
НИША в стене была закрыта очень толстым, слегка желтоватым стеклом.
Внутри, на прозрачных полках, дежали куски темного металла разнообразной
формы.
Алексей улыбнулся:
- Здесь ты можешь воочию увидеть наглядную демонстрацию одного из
важнейших законов диалектики - закона скачкообразного перехода
количественных изменений в качественные. Смотри: лист, пластинка урана или
плутония не проявляет себя развитием стремительной, цепной реакции.
Почему? Энергия частиц, вырывающихся за пределы пластины, как бы пропадает
для этой пластины. А вот эти два полушария - это модель урановой или
плутониевой, так называемой "атомной" бомбы. Если сжать эти два полушария,
чтобы они образовали шар, реакция со взрывом произойдет немедленно. Смысл
явления заключается в том, что необходимо придать достаточную массу
активному веществу. Эта масса называется критической. Тогда используются
все нейтроны, образующиеся при реакции, и сама ядерная реакция происходит
с эффектом взрыва.
Именно так были устроены атомные бомбы, сброшенные в конце второй
мировой войны на японские города Хиросиму и Нагасаки. В стальной оболочке
помещались два полушария. Бомба снабжалась зарядом обычного взрывчатого
вещества и взрывателем. Воспламенение заряда внутри оболочки как бы
выстреливало одним полушарием в другое. Но это был очень несовершенный
способ. Только незначительная часть массы успевала освободить свою
энергию. Большая часть плутония просто разлеталась в воздухе. Но для целей
того времени - для начала того, что называли атомной дипломатией и атомным
террором, этого было достаточно... А вот посмотри-ка на этот шар справа.
Это модель заряда из энергита. Он много сильнее, и мы на наших заводах
сможем изготовлять такие вещи тысячами, многими тысячами - если нас к
этому принудят.
...Они молча смотрели на скромный предмет, величиной с антоновское
яблоко среднего размера, спокойно лежащий на стеклянной полке.
Невольно, не замечая своего движения. Вера Георгиевна взяла мужа за
руку. В маленьком куске металла в нише стены, от которого она не могла
оторвать глаз, концентрировалась великая сила технического гения ее родины.
А потом они сидели в пустынной больщой аудитории, в первом этаже
Экспериментального Корпуса, и он рассказал о первом испытании энергита.
Вот как это было.
* * *
ПОЛЯРНЫЙ день шел на убыль. К югу была очень низкая, желтоватая земля с
белой пеной прибоя и с серой грядой пловучего леса, выброшенного волной.
Большой океанский пароход стоял на якоре в двух с половиной или в трех
километрах от берега. Ближе не следовало подходить из-за мелководья.
Глубокая мертвая зыбь медленно поднимала и опускала пятнадцать тысяч
тонн корабля, слегка поворачивая его около якорных цепей, отпущенных почти
на всю длину. К северу было свободное море. На нем были невысокие редкие
белые льдины с большими разводьями темной воды.
А еще дальше к северу, за горизонтом, лежал остров. Только о нем думали
сейчас все на пароходе. Тот остров был вершиной подводной горной цепи,
макушкой утонувшего хребта. Собственно говоря, над водой был только
невысокий холм, покрытый вечными льдами. Но от него, на небольших
глубинах, шли к материку, прячась под волнами, предательские каменные
складки - барьеры. На барьерах застревал пловучий лед. Там льдины лезли на
льдины, смерзались, топили одна другую, и на северных трассах создавалось
препятствие. В этом месте к oceни во иногих местах, арктические льды
спаивались в сплошные поля и сокращали время удобной навигации, делали
дорогу опасной... Остров и подводная гряда мешали! Было приказано
устранить эту помеху, и время пришло!
Еще с весны были сделаны последние, окончательные промеры дна и
вычислены силы сопротивления каменной гряды в воздухе и под водой для
того, чтобы рассчитать работы, чтобы не стало ненужного острова и не
насыпались подводные хребты.
Подготовка была окончена. Два длинных полярных дня, когда солнце светит
двадцать четыре часа подряд, ушли на приготовление, и теперь люди на
пароходе наблюдали только за временем.
Они уже надели глухие защитные очки и смотрели на часы через черные
стекла.
Едва можно было различить циферблат часов, а солнце виделось тусклым,
темно-красным диском и, хотя они знали, что стоит яркий полярный день, все
кругом казалось им ночью.
А когда пришла назначенная минута, то первое, что они увидели, - это
был конец мрака, хотя они и продолжали смотреть через черные стекла. Свет
явился с севера, все это знали, но появления света никто не заметил, и
свет был везде. Из-за горизонта вверх неслись сияющие хлопья, похожие на
облака.
Хлопья взлетали все выше и где-то исчезали. А море было совершенно
белым и льдины на нем стали синими.
Потом опять стало совсем темно. Так темно, что через очки ничего не
было видно. Поэтому люди на палубе узнали, что можно снять очки.
Онистояли в свете яркого солнца и смотрели море, вздымающееся
громадными морщинами мертвой зыби. Казалось, что они поднялись отовсюду,
их раскат был везде, он ходил волнами, ни с чем нельзя было сравнить его,
и он был очень силен, так как люди не слышали, когда пытались говорить.
Потом стало тихо, зато на севере, очень высоко, исчезало таяло темное,
похожее на грандиозный гриб облако. На пароходе знали, что до этого облака
далеко, его характер уже изменился, что поэтому можно было смотреть на
него, не рискуя потерять зрение, они знали также, что чуткие приборы,
улавливающие энергетические возмущения, расскажут правду и об этом облаке
и о том, что они, эти люди, только что сделали.
Пока они тихо говорили между собой о значении проделанной ими работы,
вороты поспешно сматывали якорные цепи и поднимали якоря. Якоря повисли
над водой и с них еще падали тяжелые капли, когда капитан сказал в
переговорную трубу, в машину:
- Полный вперед!
Винты забурлили, и дым из двух высоких труб, ложившийся до сих пор на
воду за кормой, стал отставать. Пароход быстро пошел, все увеличивая
скорость, в открытое море, так как навстречу ему, без ветра, вставало
море. Было хорошо видно, как на севере океан поднялся и на них шел первый
высокий вал.
В этом не было ничего неожиданного, поэтому капитан и команда были
готовы к маневру. Но ученые не ушли с палубы. Они крепко держались за
поручни. Кто-то из них торжествующе закричал, давая выход волнению,
накопленному раньше.
Первая водяная гора подошла, и в брызгах пены, взбиваемой широким
корпусом, пароход, дрожа всем телом от мощи машин и от сопротивления воды,
полез на нее. А потом пароход опустился на дно глубокой водяной пропасти,
и зеленая вода стояла высоко, как небо. Казалось, что она обвалится на
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг