правильно сделали - играл он сегодня просто отлично!
- Ну, молодец, - сдержанно похвалил сына Марк и шагнул за дверь. - Ладно,
мне пора... Орест придержал его за рукав:
- Надеюсь, сынок, ты сделаешь правильный вы??? - тихо и серьезно сказал
он. И не удержался от того, чтобы не процитировать один из уличных лозунгов
"красных": - "Чтоб завтра мир не стал опасный, нажми на красный, нажми на
красный!"
- Да-да, - сказал Марк. - О чем речь, папа? Разумеется, нажму... - Он по
контрасту вспомнил старую пошлую загадку, ныне перефразированную идейными
противниками приверженцев Плана: "Тупой и красный, в будущем опасный".
Лифт в самом деле не работал. Где-то между пятидесятым и сороковым этажами
(Марк уже потерял им счет) Снайдерову встретился сосед снизу, фамилию которого
Марк всегда забывал. Было заметно, что он навеселе.
- Голосовать? - сразу же спросил сосед, едва они обменялись рукопожатием.
- Угу, - промычал Снайдеров.
- И за кого? - с жадным любопытством осведомился сосед.
- За мир и дружбу, - уклонился от ответа Снайдеров.
- То есть? - настаивал сосед.
- То есть за наших, - не сдавался Снайдеров. Сосед заговорщицки подмигнул.
- Ну и правильно, - сказал он, обдавая Снайдеро-ва перегаром. - Я вот
тоже... проголосовал. Согласись, этих придурков давно пора поставить на место.
А вообще я бы лично никаких референдов... референдемов не устраивал, -
продолжал он, опершись для большей устойчивости на перила. - Развели,
понимаешь, игру в Демократию! Эти сволочи такие упертые, что ничего не понимают
и слушать не хотят! Давить их надо, гадов, как тараканов, пра-ально?
- Пра-ально, - сказал Снайдеров и стал спускаться по лестнице.
Сосед что-то еще бурчал над головой, но вскоре его стало не слышно.
До Пункта Волеизъявления можно было добраться и пешком, ведь он
располагался всего в четверти часа ходьбы от дома, где жили Снайдеровы, но Марк
предпочел преодолеть это расстояние на магнитобусе.
На остановке народу было немного, но все эти люди были так возбуждены, что
шумели, как огромная толпа. Темой всеобщей дискуссии был, конечно же,
референдум, и тот альтернативный выбор, который предлагалось сделать каждому
совершеннолетнему жителю планеты Земля.
Снайдеров избрал выжидательную позицию подальше-от спорщиков и с опаск?й
огляделся.
Признаки волнений были везде. Казалось, сам воздух был пропитан
человеческими эмоциями. Впрочем, материальных следов разногласий тоже хватало.
Стены домов, пандусы автострад и даже асфальт то тут, то там были испещрены
разноцветными надписями и заклеены листами бумагопласта различных размеров -
лозунгами и призывами, замысловатыми оскорблениями противников и целыми
хвалебными одами в адрес своих... Кое-где спор, видимо, перерастал в стычку,
если судить по разбитым стеклам, опрокинутым мусоросборникам и изувеченным
машинам в местах стоянки.
Да, наверное, еще никогда в истории публичное голосование не достигало
такого накала и не увлекало в круговорот страстей столько людей. Это тем более
было удивительно, потому что вопрос, вынесенный на референдум, вроде бы
напрямую не касался никого на Земле - во всяком случае, пока, - и Марк не раз
спорил с отцом, состоится ли вообще массовое волеизъявление или оно будет
задавлено равнодушием большинства землян...
Что ж, отец был прав, а он проиграл в этом споре.
Потому что равнодушных оказалось мало. Даже здесь, на этой остановке в
ожидании автобуса, их почти не было. Были, правда, такие, которые молчали и
держались в стороне, как сам Марк, но их поведение выдавало напряжение и
нервозность. Видно, молчуны просто сдерживались, не желая, как говорится,
стрелять из пушки по воробьям, но рано или поздно наступит тот момент, когда и
они взорвутся.
А сам Снайдеров, неужели он оказался настолько черствым и безбольным, раз
не желал принимать участие в споре по проблеме, выдвинутой на рассмотрение всей
Земли?
Нет, дело было в другом.
Просто за то время, которое было отпущено людям на размышления, он так и
не пришел к однозначному решению.
Доводы сторонников и той и другой группировки Снайдеров слышал уже сотни
раз и знал их наизусть,. поэтому сейчас особо не прислушивался к голосам
спорщиков вокруг себя, но ни один из этих аргументов не казался ему достаточно
веским, чтобы можно было быть уверенным в своей правоте, отстаивать ее с пеной
у рта и вообще быть готовым, если понадобится, умереть за нее. В какой-то мере
он даже завидовал тем, кто все-таки сделал свой выбор, даже если они в его
глазах допускали тяжкий грех категоричного неприятия иной, противоположной
точки зрения. Им, твердо знающим, чего они хотят, все-таки было легче, чем ему,
колеблющемуся, как трава на ветру.
Наконец к остановке подкатил магнитобус, и ожидавшие его люди, даже на
время посадки не прекращая спорить, вошли в салон. Снайдеров последовал за
ними.
Страсти кипели и внутри магнитобуса. До поры до времени все было
относительно мирно, пока на следующей остановке в магнитобус не влез
подвыпивший человек грозного вида, который тут же принялся орать, перекрывая
шум и гам, что он-де глубоко презирает тх, кто собирается встать на пути у
Плана, и что во все времена дезертиров с линии фронта просто-напросто
расстреливали!
К несчастью, возле грозного человека оказалось ?ольше сторонников
противоположной точки зрения, они мгновенно объединили свои усилия и дружно вьм
кинули "красного" из салона на полном ходу на проезжую часть, силой раздвинув
входные двери. Послыша, лись чьи-то возмущенные вопли: "Эй, да тут наши? бьют!"
- и в магнитобусе началась потасовка. Снайдерова тут же оттеснили и прижали к
борту, не давая шевельнуться, и он с ужасом представил, как его pe??? сейчас
затрещат наподобие крошащихся сухарей. К счаса?тью, водитель магнитобуса,
быстро сориентировавшисв сразу остановил машину, открыл двери и запусти? мощную
сирену, означавшую сигнал бедствия. Не прошло и трех минут, как откуда ни
возьмись к магнитобусу подлетел наряд полиции, сноровисто разнял дерущихся,
наиболее задиристых высадил и куда-то увел, вагон двинулся дальше.
I
Остаток пути Снайдеров преодолел без особых приключений.
Все подступы к Пункту Волеизъявления были оцеплены полицейскими, которые
мрачно косились на ??кетчиков, коих было от обеих группировок великс множество,
а перед входом охранники-спецназов?? образовывали так называемый "живой
коридор", п? которому, стараясь шагать как ни в чем не бывало, дв?нулся Марк.
Перед дверями пункта его остановили тщательно обыскали: в разных концах Земли в
этс день уже имели место случаи, когда экстремисты про носили с собой оружие
или взрывчатку и, взяв заложников, пытались диктовать свою волю властям.
Наконец шум толпы, выкрики в мощные мегафоны, лай полицейских собак и
рычание моторов остались за спиной Снайдерова, и он вошел в просторный
вестибюль, где специальные чиновники проверяли у голосующих документы, причем
проверяющих было на порядок больше, чем проверяемых: до закрытия пункта
оставалось часа полтора.
Ориентируясь по большим голотабло с указанием адресов, Снайдеров подошел к
столику, за которым сидела строгая женщина в очках, и протянул ей свой кард.
Та, прежде чем взять документ из рук Марка, пристально поглядела на него, и
Снайдерову померещилось, что во взгляде женщины фигурирует легкое поезрение. Ну
да, как же иначе, она ведь наверняка приняла его за одного из тех, кому было
всегда все "до лампочки": ведь, по ее мысли, все те, кто болел душой будущее
человечества, давным-давно исполнили свой избирательский долг.
Введя данные Снайдерова в компьютер, женщина монотонным голосом напомнила
ему формальные требования, сопутствующие процедуре голосования, хотя в этом не
было никакой необходимости: на протяжении последних месяцев средства массовой
информации только об этом и твердили - а в заключение выразила готовность
ответить на вопросы. Таковых у Снайдерова не оказалось, и тогда она объявила:
- Прошу вас пройти в блок номер тринадцать для выражения вашего
волеизъявления.
Снайдеров оглянулся в том направлении, куда указывала загоревшаяся в
воздухе ярко-зеленая стрелка голомаркера, и увидел серые двери, напоминающие
створки лифта, с большой цифрой 13.
Внутри бокс напоминал камеру-одиночку для смертника. С тем различием, что
на стене напротив входа значился большой экран, а посреди комнатушки виднелся
стол-пульт с двумя большими кнопками. Кнопки были расположены на разных концах
стола и светились разными цветами. Одна из них была ярко-красной, как
запрещающий сигнал светофора, а другая ярко-синей, как еще неизвестный науке
ядовитый гриб. Больше ничего в боксе не было.
Едва Снайдеров переступил порог бокса, как двери за ним быстро
захлопнулись, и теперь выйти из этого искусственного склепа Марк мог бы лишь
после нажатия одной из кнопок.
В ту же секунду во всю ширь экрана высветился текст Главного Вопроса
референдума, переведенный на несколько основных языков Земли:
????????? ВОЛЕИЗЪЯВИТЕЛЬ! С УЧЕТОМ ТОГО, ЧТО ПРИМЕРНО ЧЕРЕЗ ПЯТЬСОТ
ДВАДЦАТЬ ЛЕТ НАШЕЙ ПЛАНЕТЕ ГРОЗИТ ГИБЕЛЬ, ПОДДЕРЖИВАЕТЕ ЛИ ВЫ НЕМЕДЛЕННОЕ
НАЧАЛО ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ ПЛАНА ЧРЕЗВЫЧАЙНЫХ МЕРОПРИЯТИЙ С ЦЕЛЬЮ ПОДГОТОВКИ
ЧЕЛОВЕЧЕСТВА К ЭВАКУАЦИИ С ЗЕМЛИ НА ДРУГУЮ ПЛАНЕТУ (следует нажать красную
кнопку, слева от Вас) ИЛИ ВЫСТУПАЕТЕ ПРОТИВ ЭТОГО (следует нажать синюю кнопку,
справа от Вас)?
Вопрос, по мнению Марка Снайдерова, был чересчур громоздким и неуклюжим,
но суть предстоящей выбора от этого не менялась.
Каждый должен был дать ответ либо в духе пламенной готовности к свершению
невозможного, либо в духе исступленного эгоизма. Либо - либо... Либо ты намерен
пожертвовать собой ради будущего всего человечества - либо собираешься жить
исключительно для-себя и своих детей, а не ради каких-нибудь мифические
потомков. Что для тебя важнее: призрачное будущей или вполне реальное
настоящее? Другого варианта от вета референдум не предусматривал, и именно
поэтом так терзался Снайдеров.
Между тем голосование было объявлено обязательным для каждого, и никто не
имел права уйти от выбора. Впервые за всю демократическую историю человечества
было решено провести данный опрос населения в принудительном порядке. Даже
если кто-то и не пожелал бы голосовать и попытался увильнуть от этой s
обязанности, его все равно бы нашли, привели бы на пункт, втолкнули в бокс и не
выпустили бы до тех пор, пока он не нажал одну из кнопок. Но это будет завтра,
в дополнительный день голосования, который отведен для тех, кто по каким-то
причинам не явился сегодня.
А сейчас ты стоишь возле пульта и размышляешь, как же ответить на этот
проклятый вопрос, который представляется тебе канатом, натянутым меж двух
столбов, один из которых раскален докрасна и мгновенно испепелит тебя, а другой
шипит ледяной синевой, готовый превратить тебя в ледышку, едва ты при коснешься
к нему, и ты балансируешь на середин" этого каната, зная, что долго не
продержишься и чт? следовательно, надо быстрее выбирать, к какому стол??
устремиться, а в сущности - какую гибель выбра?? себе и всем, кто, задрав
голову, напряженно следит за тобой с далекой земли.
Перечитав уже, наверное, в десятый раз строчки на экране Снайдеров
поочередно покосился на кнопки и в отчаянии ударил себя кулаком по лбу.
Ну почему они не оставили никакой лазейки для тех кто, как и он, так и не
сумел выбрать из этих двух зол наименьшее?! Почему они так хотят, чтобы мир был
только черным и белым, и никаким больше?! "Я же не хочу быть ни "красным", ни
"синим", я хочу быть нормальным человеком, потому что и первые, и вторые твердо
знают, как надо жить, а я этого не знаю, я лишь знаю, что, наоборот, этого
знать невозможно! Нормальный человек не может слепо следовать за какой-то,
пусть даже очень заманчивой и великой идеей, он постоянно должен сомневаться в
ней и в себе, и только тогда он останется настоящим человеком, а не жалким
слепцом!
Неужели нет никакого шанса избежать этого гнусного выбора? Неужели я не
придумаю ничего, чтобы перехитрить, обмануть тех, кто придумал этот безумный
референдум?!
Раньше, помнится, избиратели, явившиеся на референдум, но не желавшие
голосовать ни за один из предложенных вариантов ответа на поставленный вопрос,
просто-напросто могли сделать свой бюллетень недействительным, и тогда он не
учитывался при подсчете голосов. Например, вычеркнуть оба варианта. Или не
вычеркивать ни одного.
Я же сейчас лишен и этой возможности, потому что мне не надо вычеркивать,
а надо лишь нажать на одну из кнопок. На одну?! А если я нажму на обе сразу?
Нет, это не пройдет. Компьютер обладает быстродействием, несоизмеримым с моей
скоростью реакции, и он суме?? распознать, какую из кнопок я, пусть даже на
миллионную долю секунды, нажал раньше. Так что не стоит и пробовать.
Тогда что же? Сдаться и предать самого себя, свои Убеждения и принципы?"
И тут Снайдеров вдруг по какому-то наитию вспомнил, как раньше в некоторых
странах мира применялся особый вид казни, способный избавить исполнителей
смертного приговора от стресса и угрызений совести. Для казни преступника
назначались несколько человек, они синхронно нажимали кнопки подачи тока
высокого напряжения на электрический стул, но лишь одна из этих кнопок
действительно включала аппарат, другие же были имитацией. Психологи утверждали,
что главное для человека, оказавшегося в роли палача, - не знать, что именно ты
оборвал чью-то жизнь, и подсознательно каждый из палачей будет всегда
стремиться оправдать себя в своих же глазах. И тогда Снайдеров плотно закрыл
глаза, раскинул руки в стороны и вслепую закружился вокруг своей оси, чтобы
потерять ориентацию в пространстве. Потом обошел тумбу стола-пульта несколько
раз в одну стсону, развернулся и проделал то же самое, только теперь уже в
противоположном направлении. Голова его при этом сильно закружилась, как бывало
в детстве после долгого вращения на карусели, и пару раз он довольно
чувствительно ударился боками о край стола.
Лишь после этого он на ощупь отыскал на столе одну из кнопок и вдавил ее
до отказа.
Что-то зашумело непонятно где, и он понял, что это открываются двери
бокса. Однако открывать глаза ему было ни в коем случае нельзя, чтобы не
нарушить условия, заданные им самому себе для "голосования". И, по-прежнему
ничего не видя и не соображая, где он и куда движется, слепо вытянув руки перед
собой, он направился туда, где должен был находиться выход. В голове вертелась
строка из песни Владимира Высоцкого: "Ищу я выход из ворот, но нет его, есть
только вход - и то не тот".
Он нашел дверь лишь с третьей попытки. Для этого ему пришлось, как
заправскому слепцу, перебирая руками по стене, обойти весь периметр бокса, но
все-таки выход нашелся, и он вышел наружу.
Кто-то подхватил его под руку, и незнакомый голос с тревогой осведомился:
- Что с вами, гражданин? Вам плохо? :
- Нет, - ответил Марк Снайдеров, все еще не открывая глаз и победно
усмехаясь. - Наоборот, мне очень хорошо.
6
Результаты референдума объявили только через неделю - слишком много данных
пришлось обрабатывать Объединенному компьютерному центру.
К тому времени Марк Снайдеров успел забыть и о Дыре, и о Плане, и о
всепланетном голосовании, которое уже на следующий день представилось ему
каким-то смутным кошмарным сном, поэтому в тот момент, когда на экранах
стереовизоров всей Земли появился сам Генеральный секретарь Организации
Объединенных Наций, чтобы сделать экстренное заявление, Марк корпел над
переводом очередного опуса знаменитого Джулия Нгомы на общеевропейский язык. Он
бы наверняка пропустил это историческое событие, если бы не отец, который всю
последнюю неделю жил как на иголках, с нетерпением ожидая оглашения итогов
волеизъявления. Снайдеров-старший ворвался в домашний кабинет сына и буквально
выволок его силой из-за компьютера, увлекая в гостиную, где стереовизор
надрывался, транслируя какие-то классические марши, фоном к которым служило
мелькание кадров документальных хроник.
Жена Амелия и сынишка Алек тоже были здесь, но, в отличие от приподнято
настроенного Ореста Снайде-рова, молчали.
Генсек ООН приступил к чтению сообщения в ту же секунду. Словно специально
поджидал прихода Марка. Лицо его было, как всегда, спокойным и даже слегка
улыбающимся, но в жестах и манере держаться ощущались напряженность и тревога,
и Марк почуял что-т? неладное. Сообщение и впрямь обещало быть
экстраординарным...
После краткого предисловия, в котором излагались лричины, вызвавшие
необходимость проведения референдума, Генсек перешел к сути дела, и, наверное,
на всей Земле в этот момент стало тихо, будто люди, населявшие планету, куда-то
враз улетучились.
- Жители планеты Земля! - звучало из стеревизора. - В качестве не только
Генерального секретаря Организации Объединенных Наций, но и председателя
Объединенного комитета по подведению итогов первого чрезвычайного всепланетного
референдума объявляю следующее. Первое. Референдум считается состоявшимся. Из
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг