ж, и на Аляске живут люди, там даже микробов меньше". "К девочкам я
привык, Бетти, даже полдня без них скучно". И однажды Бетти бросилась к
мужу на шею со словами:
"Гемфри, я с тобой на край света. Куда ты, туда и я!"
Йилд смутился. Ты неверно поняла меня, ласточка. Я совсем не собираюсь
на край света.
Но Бетти не поверила. Она догадывалась - пришла беда. Дело не в
землетрясении, из-за него не надо было бы уезжать навсегда. Видимо, Гемфри
запутался в делах - может быть, растратил казенные деньги. Бетти не
осуждала: ведь он для семьи брал, для детей... хотел обеспечить их будущее.
Выплакавшись утром, днем она готовилась к отъезду: складывала детские
вещи, кое-что покупала, забрала сбережения из банка. До боли жалко было
покидать голубой домик, сияющую кухню, сад, ручей. Но выхода не было. Кто
не умеет плавать, должен держаться за мачту до конца, даже за обломок
мачты...
И Бетти была готова, когда наступил тот черный день - 29 октября.
Муж сказал:
- Бесс, ни о чем не спрашивай. Мы уезжаем в Южную Африку, пароход
отходит через три часа. Собирай все ценное и умоляю: будь мужественна, не
спрашивай ни о чем. Потом я все объясню, все!
Она-то была мужественна, отбирала, укладывала, сносила в прицеп. Это он
растерялся, путал, ронял, терял, хватался за голову и все повторял:
- Бетти, ни о чем не спрашивай! Верь мне, так надо, так будет лучше. У
нас будет много денег, больше, чем здесь. В Южной Африке есть английские
школы, дети будут учиться на родном языке. Только не спрашивай, я объясню
потом.
Верь мне, так надо, так будет лучше.
Бетти не верила, но выбора не было. Кто не умеет плавать, должен
держаться за мачту. Бетти одевала девочек, рассказывала младшему сказку.
Впрочем, детей утешать не требовалось. Они радовались предстоящему
путешествию, прыгали и хлопали в ладоши.
Она уже сидела за рулем, когда Гемфри вспомнил о билетах. Вручил ей
билеты, деньги и документы, сказав: "Я тут задержусь, встречусь с вами на
пароходе".
Поцеловал торопливо (до отплытия оставалось два часа с четвертью) и
спрыгнул с подножки, повторив еще раз: "Я все объясню в каюте". Бетти
включила зажигание, выжала сцепление, дала газ. Даже некогда было
проститься, оглянуться на голубой домик. Когда везешь троих детей, нельзя
отрывать глаза от дороги.
Некогда было оглянуться, и некогда волноваться. Дорога. Город. Порт.
Багаж.
Дети. Со всем надо управиться одной, все помнить, обо всем подумать. Не
растерять бы детей, не растерять бы вещей! Носильщики, лебедки, трапы,
коридоры, толчея. Девочки, не отставайте! Девочки, смотрите за малышом.
Наконец, приведя детей в каюту, Бетти перевела дух. Кажется, все в
порядке.
А где же Гемфри? Он не опоздает? До отплытия только четверть часа!
Гудела басистая труба, галдели провожающие, стараясь перекричать друг
друга.
Бетти проталкивалась к перилам. Что это? Уже журчат блоки, поднимая
трап? А Гемфри? Он не успел? Он изменил? Бросил ее с детьми?
И вдруг она услышала голос мужа. Не на палубе, не с пристани. Голос
несся с неба, из черных глоток радиорупоров.
- Леди и джентльмены! - грохотал Йилд. - Сегодня в девятнадцать часов
ноль-ноль минут Комитет по борьбе с землетрясением произведет решающий
взрыв. Все подготовительные работы выполнялись по плану лучшего
прогнозиста мира, советского ученого мистера Грибова. Опасности нет
никакой, но на всякий случай настойчиво просим вас выйти из домов под
открытое небо - на поля, площади, скверы, пашни, подальше от всяких стен...
Ширился клин желто-серой воды между бортом и молом. Закопченный буксир
оттягивал от причала судно. Пассажиры говорили все разом, обсуждая
известия.
Некоторые горевали, что не увидят редкого события, большинство
радовалось, что избежало риска, тревожилось за оставшихся. Голос Йилда
гремел над бухтой, и Бетти, рыдая, протягивала руки к рупорам:
- Гемфри, Гемфри, благородный и великодушный! Семью ты спас от
опасности, а сам остался, как капитан на посту. Гемфри, прости меня за
подозрения!
Гемфри, бог спасет тебя, и мы не расстанемся никогда!
К сожалению, Бетти ничего не угадала. Все обстояло хуже, гораздо хуже.
Глава 10
Взрыв сегодня!!!
Леди и джентльмены! Все вы знаете, что нашему любимому штату угрожает
землетрясение. Знаете вы и о героических усилиях, предпринятых, чтобы
отвратить бедствие. Мы пробурили 24 скважины и заложили атомные заряды,
готовясь неторопливо и планомерно провести серию взрывов в середине
ноября. Но в последние дни обстановка катастрофически ухудшилась. Мы не
имеем возможности откладывать. Сегодня в 19 часов 00 минут...
Из радиопередачи 29 октября 19... года
События плыли мимо Грибова. Он вышел из игры, последние волнующие
месяцы провел вдали от очага землетрясения, в спокойной Москве. Он мог
только нетерпеливо ждать известий, изредка звонить по телефону Йилду или
Мэтью, сердиться на отсутствие писем. И Грибов не знал, что Йилд не хочет
писать правду, а Мэтью не может, что он тоже выведен из игры... самым
вежливым путем.
Дело в том, что в начале ноября в Америке проводились выборы,
переизбиралась половина сената и половина губернаторов, губернатор
Калифорнии в том числе.
И Мэтью выдвинули кандидатом клубы сторонников разоружения, те самые,
которые так энергично боролись за мир и согласие в свое время.
Эти клубы были так сильны и многочисленны, что старые партии,
соперничавшие между собой сотню лет, на этот раз объединились, выдвинули
общего кандидата.
У одной партии эмблемой был слон, у другой осел. И сейчас на общих
знаменах появился "слон-осел", двухголовый странный зверь. Американцам он
напоминал "тяни-толкая" из детской сказки о докторе Дулитле.
Мэтью долго отнекивался. "Мэт, мы вам верим, - уговаривали его. - Вы
самый популярный человек в штате, вас тут знают в лицо. Избирателей не
надо будет агитировать. Каждый скажет: "Этот спасает нас от землетрясения,
будет спасать и от войны". И времени не потребуется много. Все равно вы
ездите по штату, объезжаете скважины. По дороге завернете на митинг.
Решающий довод был такой: "В стане слон-ослов говорят, что только Мэтью
опасен им. Другого кандидата они опрокинут шутя".
Но рьяные поклонники Мэтью не знали, что слух этот пущен по указанию
Джеллапа. Узнав, что Мэтью дал согласие, старый хитрец потирал руки.
"Вилка, - говорил он. - Угроза ферзю и ладье. Но даже в шахматах нельзя
снять три фигуры сразу. А мы снимем. Провалив проект русского, провалим
миротворцев на выборах и провалим дружбу с Советами. Вот это ход!
Комментатор поставил бы три восклицательных знака".
Для него теперь все сплелось в одном узле: "Землетрясение во что бы то
ни стало! И чем страшнее, тем лучше, убедительнее. Пусть будет как в
Лиссабоне, как в Чили, как в Японии!"
Японское землетрясение 1.IХ.1923 г. является крупнейшей катастрофой
последнего времени.
..."Осака Майници" определяет только для Токио число сгоревших домов в
411901, а число погибших жителей в 95365. В Иокогаме уцелело всего-навсего
5 домов. Общее число разрушенных домов - 653000, число потерпевших от
землетрясения - 3060000, пропавших без вести 42600.
Убыток, причиненный стране, оценивается не менее как в 10 миллиардов
йен. Для сравнения стоит указать, что русско-японская война стоила Японии
около 2 миллиардов йен и что годовой бюджет Японии равен 1 миллиарду йен.
После первого толчка в Токио сразу в 26 местах вспыхнул пожар, который
прекратился только в 8 часов утра 3 сентября. Разрушение водопровода,
стеснение передвижения, сильный ветер и размер охваченной пожаром площади
сводили работу пожарных к нулю. Выгорело 3/4 Токио.
В Иокогаме загорелись склады нефти и керосина. Горящая нефть разлилась
по бухте и поджигала деревянные пароходы. Тысячи народа задохлись в дыму и
пламени.
Жел. дор. пути были разбиты трещинами, и более дюжины пассажирских и
товарных поездов были сброшены с рельс. Морская волна (цунами), вызванная
землетрясением, разрушила берег между Камакурой и Хайата, более 500 домов
в городах Шимода и Ито были смыты совершенно...
П.Полевой. "Некоторые данные об японском землетрясении 1 сент. 1923г."
Митинги, митинги, митинги! Казалось, Калифорния забыла о землетрясении.
На улицах пестрели предвыборные лозунги. В витринах банков, аптек,
кондитерских, обувных, галантерейных, пылесосных и всяких прочих магазинов
Мэтью встречал свои портреты. Как будто все улицы стали зеркальными. На
перекрестках висели громадные слон-ослы и тут же эмблема мирных -
младенческая соска.
Предвыборная борьба оказалась отнюдь не синекурой. Мэтью носился из
округа в округ, но на скважины заглядывал только по ночам. Митинги,
митинги, митинги!
Мэтью похудел, почернел, нос у него вытянулся, глаза ввалились, синяки
обвели их. Осипшим голосом он кричал, потрясая кулаком:
- Долой тяни-толкаев! Не тяните, не толкайте нас к войне! Оружие в море!
Пусть каждый младенец доживет до старости!
Противники Мэтью старались опорочить его любыми средствами. Писали в
газетах, что один из дядей Мэтью умер в сумасшедшем доме, племянник ловит
бродячих собак, а сам Мэтью не отдает долги прачке. "Мэтью холостяк! -
кричали они. - Разве холостяк будет заботиться о младенцах?" Какие-то
пьяницы взбирались на трибуны, уверяли, что Мэтью спаивал их. Когда-то,
лет пятнадцать назад, Мэтью ухаживал за хорошенькой лавочницей, потом
поссорился с ней и расстался. Теперь по штату за ним ездила толстая баба в
полосатой юбке и всюду кричала: "Он меня обольстил! Не верьте обещаниям
обманщика!"
Это были излюбленные приемы двухпартийной борьбы, когда у обоих
кандидатов одинаковая программа и избирателю в сущности все равно, за кого
голосовать, он выбирает за красивое лицо, за добрую улыбку, за любовь к
собакам, за трезвость, за синий пиджак или за голубой галстук.
И Мэтью, надрываясь, кричал в толпу:
- Леди и джентльмены, парни и девушки! Эти тяни-толкаи считают вас
дурачками. Они думают, что вы забыли, кого выбираете. Я напоминаю, что вы
выбираете губернатора, а не жениха для своей дочки. Эй, девушки, я
действительно строил куры этой полосатой юбке пятнадцать лет назад, что
было то было, пусть она сама расскажет, что было. А потом она говорит:
"Мэт, у тебя грязная работа, ты весь в масле, бросай бурить, иди к папе в
лавку продавать дамские чулки". Девушки, заявляю вам торжественно, что я
свое дело из-за полосатой юбки не брошу. И если какая из вас скажет:
"Оставь губернаторское кресло, от тебя пахнет чернилами", я ей отвечу:
"Дорогая, до свидания". Губернатор вам такой годится? Выбирайте! А в
женихи я не напрашиваюсь.
Леди и джентльмены, любители чистой воды! Я действительно не дурак
выпить, но я не баллотируюсь в Общество трезвости. Я выступаю за то, чтобы
деньги тратить не на оружие, а на орошение. Как инженер и бурильщик я за
скважины.
При мне вы получите воды вволю, больше, чем сможете выпить. Не знаю,
как рассуждал мой больной дядя, я не читал истории его болезни, а сам я
рассуждаю так: водородная бомба может сжечь Сан-Франциско с Оклендом
вместе, и бомба может спасти Сан-Франциско с Оклендом от землетрясения.
Одна и та же бомба не взрывается дважды. Либо она спасет, либо уничтожит.
Я за то, чтобы спасать. Как вы полагаете: здравый у меня ум? Пригоден вам
губернатор с такими мыслями? А дядю моего не советую выбирать, он
действительно умер в психиатрической больнице.
Потерпев поражение несколько раз, противники попытались использовать
ораторскую манеру Мэтью. На митинге в Окленде ловкий адвокат, потрясая
какой-то бумагой, заявил: "Вот подлинная расписка Мэтью. Он получил десять
тысяч долларов от "Солисито компани". За что? Наверное, за заказы на
буровое оборудование. И сейчас он скажет вам: "Я не ангел, взятки
действительно получил, но вы выбираете губернатора, а не кассира".
И Мэтью, красный от негодования, кричал в толпу:
- Леди и джентльмены, вас считают дурачками, неспособными видеть,
неспособными рассуждать. Я живу за углом в доме двести шестнадцать, снимаю
комнату с пансионом. Ну-ка, сбегайте туда, пересчитайте рубашки в шкафу,
подумайте сами, получал я эти десять тысяч или не получал? Что же касается
Кайндлера, моего соперника, он отрицать не будет, что в течение трех лет
честно, законно и заслуженно получал деньги в качестве юриста Джеллаповой
"Ураниум корпорейшен". Я не клеветник. Я не сомневаюсь, что Кайндлер
добросовестно служил Джеллапу тогда и служит сейчас, когда твердит, что
наша страна должна быть грозной, пугающей и до зубов вооруженной. Головой
думайте, леди и джентльмены! Не распискам верьте, а своей голове!
Так изо дня в день, по пять, по шесть раз в день, утром на
северо-западе, вечером на юго-востоке. Когда там следить еще за
скважинами? Но там все шло благополучно. Метод Джека Торроу оправдал себя:
скважины углублялись быстро.
И друзья-бурильщики, старая моховская гвардия, сами звонили своему
начальнику, подбадривая:
"Круши их, Мэт! А у нас все в порядке! Прошли двадцать шестую милю.
Жмем до проектной глубины".
Солано-бис была пройдена 19 октября. Остальные отстали от нее дня на
три, на четыре. Бурение кончилось. На дорогах Калифорнии появились
свинцовые фургоны с вооруженной охраной: из секретных, ныне общеизвестных
складов прибывали атомные заряды.
29 октября под вечер Мэтью выступал в небольшом городке на традиционном
осеннем празднике вина и винограда, в тысячный раз убеждая избирателей не
голосовать за сторонников войны. Осипший, усталый, с рукой, распухшей от
рукопожатий, Мэтью отвечал на записки и выкрики - дружелюбные и
издевательские, деловые и дурацкие, поощрительные и провокационные. И
вдруг пауза. Чей-то голос за окном, даже не голос, а бормотанье, но с
очень знакомой интонацией. Пауза почему-то затянулась, слушатели
повернулись к окнам... И тут Мэтью услышал (видимо, включили усилитель)
явственный голос Йилда:
"...настойчиво просим вас выйти из домов под открытое небо - на поля,
площади, скверы, пашни, подальше от всяких стен. Выводите из домов детей,
больных, стариков. Предупредите всех соседей. Постарайтесь припомнить, кто
может не услышать радио..."
У дверей уже бурлил людской водоворот. Избиратели ломились к выходу,
толкая друг друга. Мэтью подхватил общий поток. Переворачиваясь вокруг
оси, то пятясь, то боком он пробился к дверям. Кое-как он разыскал
телефон. Не сразу удалось дозвониться на радиостанцию: наверное, туда
обращались тысячи людей с недоуменными вопросами. Но Йилда там не было. Он
приезжал днем, записал выступление на магнитную проволоку. Сейчас
радиостанция прокручивала запись:
"Леди и джентльмены! Все вы знаете, что нашему любимому штату угрожает
землетрясение. Знаете вы и о героических усилиях... Мы не имеем
возможности откладывать. Сегодня в девятнадцать часов ноль-ноль минут..."
Что же происходит? Видимо, нечто неожиданное и грозное, если
нерешительный Йилд взял на себя ответственность, даже не предупредив
Мэтью. Правда, Мэтью был в дороге, сразу не разыщешь. Но почему нельзя
было отложить взрыв на несколько часов? Если положение критическое, все
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг