Справлюсь, да еще как! Восторгу не было предела. "По-еееее-хали!" -
погагарински задорно прокричал я. Думаю, я имел на это полное право. Как
знать, был бы Гагарин жив, неизвестно еще, кто из нас двоих полетел бы на
это задание...
Летательный аппарат быстро набирал высоту. Помня наказ генерала Щекина,
я вырулил по компасу на запад. Но не строго, как по старой фронтовой
привычке кричал он, а чуть южнее. Автопилот подтвердил правильность такого
решения; четко работал автопилот, зря сомневался в нем генерал Щекин. На
высоте пять тысяч метров я стал замерзать, а на высоте семь тысяч метров -
задыхаться. "Неужели не предусмотрели?! - подумал с ужасом. Но все
оказалось предусмотрено! Печка, вентиляция - надо было только включить.
Правда в кабине стало здорово попахивать горючим, но зато тепло и
задышалось легко и свободно. Прошел звуковой барьер. То ли генерал Щекин
несколько преувеличил, то ли машина оказалась слишком уж перегружена, но
больше тысячи шестисот тридцати километров в час я из нее выжать не смог,
да и выше тридцати пяти тысяч метров она так и не поднялась. На высоте
чудо-технику опробовал как следует - довольно маневренна и почти не заносит
на виражах, да и крена совсем не дает, тормоза тоже в норме, разве что
слишком жестковатые. Из фигур высшего пилотажа долго мне не давалась
"мертвая петля", а вот в "штопор" вошел великолепно, причем с первого раза.
Через полтора часа после старта я уже вполне прилично освоил все тонкости
пилотирования, к этому времени зона облачности осталась позади, и я изменил
высоту - спустился пониже поглазеть на Европу.
Европа вся блистала огнями, жаль что была ночь и кроме огней редко что
удавалось рассмотреть. В девятнадцать ноль семь по нью-йоркскому времени
глазам моим открылось чудное зрелище: прямо подо мной словно бушевал пожар
из фейерверков разноцветных светящихся точек, больших и малых, они
двигались и мигали, мерцали, чуть затухая, тухли вовсе, но тут же повсюду
загорались новые, с лихвой компенсируя предыдущую утрату. "Что за город
такой большой и прекрасный?! - разобрало меня любопытство. И я решил на
свой страх и риск спуститься еще ниже, узнать что за город, а заодно и
проверить себя в бреющем полете. Может, генерал Щекин этого и не одобрил
бы, но очень уж мне захотелось, а то получается вроде как и был в Европе, а
ничего не увидел, некультурно это. Спустился, да так низко, что чуть
верхушку какой-то мачты не сшиб, еле успел в сторону свернуть, хорошо еще,
что тормоза не подкачали. Развернуло меня, и глазам своим не поверил, ну
очень уж очертания у мачты, которую я чуть не сшиб, показались знакомыми.
Точно! Не мачта это, а Эйфелева башня, вся так огнями и блещет! Мама моя
родная - Париж! Париж, он самый, вон Сена змеится, а там Булонский лес
темнеет. Лувр, "Гранд опера", Собор Парижской Богоматери, Елисейские поля -
сколько здесь всего! Это, оказывается, над Парижем чуть не пролетел!
Никогда бы себе в жизни такого не простил! Никогда! В Париже я долго не
задержался, покружил немного над городом и улетел, унося за собой свою
грусть. Не хотел улетать, но улетел. Зачем людей напрасно тревожить, а то
еще подумают что-нибудь плохое... Пусть беспечные парижане веселятся
спокойно, а меня долг зовет, вот уже и Атлантический океан скоро, а я еще
бомбомет не освоил.
Набрав предельную высоту и сверив автопилот по компасу, собрался изучать
бомбомет. В бардачке, кроме инструкции и карты Нью-Йорка, я нашел еще
сухпаек, вернее то, что от него осталось - одни галеты; тушенка, шоколад,
сгущенка - расхищены. "Плохи наши дела, - с болью в сердце подумалось, -
коль даже сюда ворье руку запустило". Неприятный осадок в душе оставил у
меня этот эпизод, даже воевать как-то сразу расхотелось. Стараясь отогнать
горькие мысли, я углубился в чтение инструкции. Бомбомет представлял из
себя перевернутую сквозную воронку с подведенной сбоку под острым углом
трубой - бомбоспускателем. Сверху, чтобы в режиме обычного полета не было
излишнего сквозняка, бомбомет прикрывался крышкой, а во время бомбардировки
крышка откидывалась. Подача бомб в бомбомет осуществлялась с помощью
регулирующего затвора. Управлять этим затвором можно было посредством
веревки с чугунным набалдашником на конце. Если грубо, то вся система
представляла из себя как бы перевернутый кверху ногами унитаз со смывным
бочком. Набалдашник, подвешенный на веревке, дергается вниз и удерживается
сколько того требуется; подобно воде из смывного бочка бомбы через
спускатель устремляются вниз, но только не в унитаз, а в бомбомет, который
направляет их в цель. Казалось бы, довольно все примитивно, но как показала
дальнейшая практика, очень надежно и, главное, очень удобно. Умницы
разработчики, очень оригинальная и замечательная конструкция, как
говорится, и дешево, и сердито! В отличие от бомбомета, зенитная установка
ничего принципиально нового из себя не представляла - обычная, прицелился и
жми на гашетку, пока снаряды не кончатся, что еще может быть проще? Я даже
инструкцию к ней изучать не стал, а вот карту Нью-Йорка разглядывал с
большим интересом. К сожалению, она оказалась не очень подробной, и к тому
же весьма путанной. Так, например, из нее было неясно, Ричмонд - что это -
один из районов Нью-Йорка или уже пригород? Еще мне не понравилось то, что
границы между районами на карте не были прочерчены, и если со знаменитым
Манхэттеном и Бронксом было все более или менее понятно - их разделял
водоем, то Бруклин и Куинс можно было разделить очень и очень
приблизительно. Я слышал где-то, что в Куинсе живут негры и бедные. "Негров
не буду сильно бомбить", - решил я для себя. Но как тогда отделить его от
Бруклина, который наоборот, бомбить надо было много и безжалостно, ведь
именно там окопались большинство наших перебежчиков. Как тут быть?! И
невинных сильно обидеть не хочется и виновных упускать жаль. Голова у меня
разболелась от всего этого...
И как это ни позорно вышло, но Нью-Йорк я проспал, задумался, каким
образом негров от остальных отделить и незаметно для себя задремал. А когда
проснулся, посмотрел вниз и обомлел: тьмы Атлантики, разбавляемой редкими
огоньками судов, как ни бывало, повсюду свет, но не так уж и много его,
чтобы Нью-Йорку быть. Проклятие, пролетел мимо Нью-Йорка! На негров
почему-то разозлился, всех теперь бить буду, без разбора - решил.
Затормозил, круто развернулся на восток, только теперь взял чуть северней.
"Ох, не заблудиться бы, - со страхом пронеслось в голове. - Но ничего,
ничего, главное, к Атлантическому океану вылететь..."
Как видно, пока спал, я не очень сильно успел углубиться внутрь
американского континента. Через полчаса лета завиднелись пригороды, а еще
через десять минут, предварительно снизившись, я выскочил на Манхэттен. В
Нью-Йорке перевалило за полночь, но это никак на нем не отразилось: все в
огнях, празднично так, весело, небоскребы светятся, вода в Гудзоне
переливается, небо тоже все в звездах, рядом море, тепло у них тут,
наверное... "Город, который никогда не спит", - вспомнил известную фразу.
До чего ж красиво, даже круче, чем в Париже! И тут зло меня разобрало - у
нас-то там холодно, промозгло, убого, кругом нищета, революции сплошные,
ворье последнее расхищает... А проклятые америкашки, пока в Европе воевали
и революции делали, тут у себя в тиши вон какой рай отгрохали! Им бы наши
войны! Да у них за всю историю только одна война и была, плевая по нашим
меркам и очень давно, но они и ее до сих пор вспоминают, считают, что
только у них самое-самое, а у остальных - тьфу! Учить как жить лезут... А
вот мы им сейчас бомбой по Манхэттену!
Со зла захотелось музыки, врубил по приемнику музыку - рок-н-ролл их
забойный, и за набалдашник, что на веревке, со все силы - дерг! Дернул, как
воду из сливного бочка в унитаз спустил, а Эмпайр-Стейт-Билдинг - старейший
небоскреб Нью-Йорка вздрогнул, покачнулся и стал ниже этажей этак на
двадцать. Верхние двадцать этажей, как корова языком у Билдинга слизала! "С
землей Эмпайр сравнять надо!" - подумал в запале и зашел на второй круг.
После пятого захода не выдержал Стейт и ушел под землю, а я дальше, вдоль
Пятой авеню полетел, там столько всего замечательного - только усевай
бомби. С Пятой авеню, развернувшись снова на юг, перелетел на Медисон
авеню, побомбил там, попутно сбрасывая щедрой рукой бомбы на прилегающие к
ней улицы. Вообще-то, бомбить Манхэттен было одно удовольствие, очень он уж
удачно спланирован: вдоль, почти параллельно друг другу идут авеню, их
перпендикулярно пересекают короткие стрит - геометрия проста, а как сразу
видно, где бомбил, а где нет. Лишь Бродвей, извилистый, весь вкривь и
вкось, нарушал этот стройный порядок, потому-то, наверное, и пострадал
меньше всех прочих от моих выходок. Хотя нет, не из-за этого, если бы я
задался такой целью - разбомбить Бродвей, я бы на нем камня на камне не
оставил, просто он мне был симпатичен вольнодумством своим. Он как бы
говорил всему остальному Манхэттену: "Ненавижу я ваши буржуйские порядки, и
потому, как хочу, так и струюсь, а если не нравлюсь, пошли вы все к матери,
плевать я на вас хотел!" Я сам точно такой же по жизни...
Когда я примерялся к одной из башен Всемирного торгового центра, в небе
вдруг появились эфшестнадцатые, много, целая эскадрилья; я уже
пол-Манхэттена снес, а они только явиться соизволили! Надо будет потом
непременно в рапорте указать на никуда негодную боеготовность подразделений
американских ВВС, пусть наши растяпы порадуются, не одни они такие.
Окружили "Фалконы" меня в кольцо со всех сторон, крыльями машут - садиться
что ли предлагают? А я по ним из зенитки... Но тут и началось, два
"Фалкона" сразу подбил, а остальные, озверев, как стая стервятников на меня
набросились. Завязался неравный воздушный бой. Им хорошо было - воюй себе
на здоровье, и ни о чем не думай, а мне кроме этого еще одновременно
Нью-Йорк бомбить приходилось - зачем был и прислан. Постепенно от
Манхэттена бой сместился в район Южного Бронкса, разбомбил Бронкс, хотя там
и бомбить было особо нечего - и так одни руины, а потому, долго там не
задержавшись, повернул на Куинс - чуть наподдал неграм. Бомбил,
отстреливался - ни секунды покоя, как белка в колесе, пот в три ручья; так
жарко стало, что печку пришлось вырубить. Подбил еще два "Фалкона", три
принял на корпус, а они все наседают и наседают, пули от брони еле успевают
отскакивать. "Хорошо еще, что так, а вдруг бронебойными шарахнут? У меня же
бомб еще полный кузов, где меня тогда искать?!" - с тревогой подумалось.
Генерал Щекин что-то говорил про гравитационный отклонитель, но я его
действия не наблюдал, судя по всему, не сработал гравитатор, а жаль, он бы
мне ох как пригодился! Не доработали, как видно, его товарищи конструкторы,
времени, наверное, не хватило. Да у нас что ни возьми - вечный аврал. Но
все равно, наша техника ничуть не уступала американской, а по ряду
параметров, даже превосходила ее. Взять, например, хотя бы такой простой
узел, как тормоза, в это трудно поверить, но нет их у эфшестнадцатых! А у
меня есть - и сразу же начинает сказываться мое превосходство. Предположим,
заходит мне "Фалкон" в хвост или норовит подрезать сбоку - я сразу резко по
тормозам, и он либо проскакивает, я его тогда из зенитки, либо, в лучшем
случае, в меня врезается. Мне-то что, у меня броня, а он сразу в лепешку.
Таким макаром немало я их посшибал. Я уже побеждать стал, когда в два часа
три минуты по нью-йоркскому времени со стороны Джерси сити показались еще
две эскадрильи вражеских истребителей. Как видно, уцелевшие "Фалконы"
вызвали по рации подкрепление. "Эти точно с бронебойными идут, - догадался
я, - вон ползут как медленно. Уходить надо!" Взмыл в поднебесье, "Фалконы"
было за мной кинулись, но быстро отстали - предел высоты у них маловат
оказался.
Попробовал бомбить Нью-Йорк из поднебесья, но как-то не очень, кучность
слишком больша, а тут еще ракеты класса "земля-воздух" атаковать стали. И
здесь меня достали янки чертовы! С ракетами старая тактика не срабатывала -
тормозишь, она вроде мимо проскакивает, но не успеешь оглянуться - опять в
хвост заходит. "Придется в Ист-Ривер нырять, - решил я, - где наша не
пропадала?" А самому все равно жутко. А вдруг, как и с гравитатором,
преувеличивал генерал Щекин, может, под водой она вовсе и не может?!
Впрочем, выбора у меня все равно не было, преследуемый целой ордой
вражеских ракет, я круто спикировал вниз. Только и успел с тревогой
подумать: "Ох, а глубока ль река Ист-Ривер?", да один мост машинально
разбомбил, как уже очутился под водой. Нет, не преувеличивал генерал Щекин,
может, может и под водой чудо-техника! Ну прямо как подводная лодка! И
ракеты неприятельские отстали, видно, воды испугались, и тут наши мастера
американских обскакали! Есть еще на земле русской кулибины!
Решил на время затаиться. Лег на дно, заглушил на всякий случай
двигатель, а то кто знает, будут от его работы на поверхности воды пузыри
или круги идти, приемник тоже выключил, притих. Пусть думают, что я
повержен, что со мной все кончено, пусть успокоятся хоть немного, а то
прямо кошмар какой-то - почти весь Нью-Йорк погрузился во тьму - некрасиво
это, да и бомбить, ориентируясь на зарево пожарищ, тоже не так удобно. И
мне передохнуть не мешает, в мыле весь, покурить, пивка генеральского
выпить - заслужил, половину бомбового запаса еще не сбросил, а Нью-Йорк вон
уже весь в руинах пылает. Насколько я выложился, можно было судить по тому,
как нагрелось у меня в карманах пиво - до того горячо, что банку в руках
было трудно держать. Пришлось охлаждать пиво в бомбомете, хорошо еще, что,
несмотря на теплую погоду, вода в Ист-Ривере оказалась холодной, а то
замучился бы ждать. Попил пивка, погрыз галеты, которыми воры побрезговали,
осторожно выкурил две сигареты "Пегас", прикрывая огонек ладонями, чтобы
не, дай бог, сверху не углядел кто. Кстати, пустые банки из-под пива и
окурки я, как просил меня генерал Щекин, позже в Сентрал парке выбросил.
Сорок минут прошли незаметно. Отдохнул и снова в бой. Только вот двигатель
что-то долго не заводился, как видно, все же подмок, я уже было совсем
отчаялся, но ничего, потом кое-как завел. С радости врубил на всю громкость
музыку и на всех парах как выскочил!
Моего второго пришествия тут явно никто не ожидал. Кругом опять все
светилось, да еще пуще прежнего - прожектора руины освещали, техники всякой
строительной: подъемных кранов, экскаваторов, бульдозеров, самосвалов -
видимо не видимо откуда-то понаехало. Чудной народ эти американцы, ну прямо
как муравьи - я их город еще и наполовину бомбить не кончил, а они его уже
заново отстраивают! Сразу повернул на Бруклин, там уж я душу отвел на
бреющем! Правую руку свело от напряжения - до того яростно и беспрестанно я
дергал за набалдашник. Особенно тщательно прочесывал прибрежные районы,
судя по названию, Брайтон Бич где-то здесь находился. Но и про другие места
Бруклина тоже не забывал, а то кто его знает - вдруг название обманчиво, от
этих бывших любой подлости можно ожидать ожидать. Похоже, что и Куинс опять
зацепил, если так - простите негры. а вообще-то нет тут моей вины, на
соседей пеняйте, негры. Очень уж, негры, они у вас шустрые, слиняли сюда
по-хитрому, а теперь советы дают, как лучше капитализм строить. "Родину мы
попрежнему любим!" - нагло заявляют. Брехня все это - тот, кто Родину
любит, ее на благополучие никогда не разменяет. Сами вы, негры, виноваты -
не надо их было сюда пускать.
Когда подтянулись эфшестнадцатые с бронебойными, Бруклин уже лежал в
развалинах, а на прибрежные районы вообще было страшно смотреть. Судный
день! Эфшестнадцатых с их бронебойными я уже почти не боялся, основную
часть бомбового запаса я положил на Бруклин, так что теперь можно было и с
бронебойными попробовать. Меня больше занимал другой вопрос: бомбить или не
бомбить Ричмонд? А вдруг это все-таки не Нью-Йорк? А если вдруг Нью-Йорк -
тогда что?! Какими глазами я после этого на генерала Щекина посмотрю? На
всякий случай слегка прошелся по Ричмонду. Там, в небе Ричмонда, у меня
снова завязался бой с "Фалконами". На этот раз, пообстрелявшись в первом
бою, я сражался куда как хладнокровней и расчетливей, эфшестнадцатые,
волоча дымчатый шлейф, с ревом падали в пролив Те-Нарроус, бомбовые удары
по Ричмонду были на редкость точны. Не подвела и чудо-техника, всласть
облегчившись над Бруклином, прибавила скорости, стала еще маневренней, да и
броня тоже не подкачала. Зря я боялся так, держала наша броня их
бронебойные! Правда после них на корпусе машины оставались некрасивые
вмятины, но это уже не важно. Отбомбив Ричмонд, с боями, продираясь сквозь
ряды вражеских истребителей, продвинулся к Манхэттену. "Фалконов" к тому
времени ужас сколько поналетело, но бомб оставалось совсем немного, вот я и
решил шарахнуть на прощание еще разок по Манхэттену, очень он уж мне
понравился! Хотел было статую Свободы разнести, но передумал, потому что
кое-какие сомнения насчет Ричмонда у меня все же оставались. А что если не
Нью-Йорк все-таки? Нехорошо тогда как-то получится, несправедливо - и
Ричмонд незаслуженно обидел и статую Свободы разбомбил. Тут лучше
перестраховаться, если уж с Ричмондом осечка вышла, тогда хоть статую
Свободы для их потомства сохраню. А товарищ Зимовец придираться станет -
почему не разбомбил? - скажу что промазал, на самом деле не такая она уж и
большая, как это нам с детства внушали. Манхэттен, пока я бомбил Бруклин и
Ричмонд, уже успел заметно отстроиться. Что за ненужная поспешность такая?!
Не жалеют американцы свой труд! Из принципа разбомбил вновь то, что они
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг