Раймон вдруг проснулся среди ночи. С ним это случалось очень редко. Вся
комната была перечерчена голубовато-белыми квадратами лунного света и
черными тенями решеток и рам. Раймон лежал с открытыми глазами, стараясь
понять, что же его разбудило. Вдруг он услышал шепот за ширмой профессора.
Шепот доносился явственно: Раймон лежал неподалеку.
- Я не буду откладывать демонстрацию, не говори глупостей, Мишель! -
говорил профессор Лоран.
- Если вы считаете, что у вас хватит сил на демонстрацию, то
оперировать меня вы наверняка сможете, - настойчиво шептал Мишель. - Сидя.
Я буду лежать на полу, на кушетке, где хотите. И ведь это проще, чем с
Франсуа. Не надо менять голос, только лицо.
- Я не понимаю, что на тебя нашло. Ты же всегда был доволен своим
лицом.
- Я ошибался. Теперь я понял.
- Ты позавидовал Франсуа?
Мишель молчал. Потом он с усилием сказал:
- Почему вы утверждали, что я вечен? Это ведь неправда?
- Нет, правда. Тебя можно подновлять если не вечно, то очень долго.
- А кто будет подновлять? Разве вы сами - вечны?
- Другой, кто меня заместит, - после паузы сказал профессор Лоран. -
Потом тот, кто заместит его.
Опять наступило долгое молчание.
- Но лицо они мне не переделают.
- Почему же? Пластические операции в хирургии разработаны блестяще.
- Они не захотят... Они будут меня демонстрировать так, с этим
лицом-маской. А разве я не человек? Я бы доказал им...
- Ты думаешь, что я скоро умру? - спокойно спросил профессор Лоран. -
Скажи правду, мне нужно знать.
Раймон похолодел, услышав четкий шепот Мишеля:
- Да, это возможно. Слишком вы истощены. Или во всяком случае вы долго
проболеете, будете лежать в клинике... А я...
- Понятно... - прошептал профессор Лоран. - Все-таки, Мишель, объясни:
зачем тебе другое лицо?
- Я хочу быть самостоятельным. Если у меня будет нормальное лицо, я
смогу ходить по улицам, говорить с людьми, и никто не догадается, что я не
как все.
- Мишель, ты же не знаешь жизни. Она очень сложна и трудна. Дело не
только в лице. Тебя будут принимать за сумасшедшего: ведь ты не знаешь
самых простых вещей, которые знает даже маленький ребенок.
- Я подготовлюсь. Я буду читать разные книги. Буду беседовать с вашими
помощниками, ведь они знают жизнь. Сделайте мне лицо, прошу вас, очень
прошу! Как мне просить вас? Стать на колени?
- Это ты в книге прочел, что становятся на колени?
- Да, мне Жозеф дает книги. Он хочет, чтобы я развивался.
Раймона пробрала нервная дрожь, он натянул одеяло на голову и некоторое
время не слушал разговора. Потом он высунулся из-под одеяла и снова увидел
бело-голубые и черные квадраты и кресты на полу и услышал шепот за ширмой.
- А если я умру, не докончив операции?
- Я сделаю все, чтоб этого не случилось.
Профессор Лоран долго молчал. Потом сказал:
- Иди спать, Мишель! Я постараюсь выполнить твою просьбу... Черт
возьми, это ты тоже в книгах научился - целовать руки?
- Не знаю... кажется, нет...
- Иди спать. Я очень устал...
Альбер был потрясен. На побледневшем лице его четко проступили
веснушки, он отчаянным жестом взъерошил волосы и проговорил, глядя в
пространство:
- Он его убьет! Мишель его просто убьет! Это ужасно! Что же делать?
- Надо, по-моему, отговорить профессора от операции. Он и в самом деле
не выдержит. Уж очень слаб, - сказал Раймон. - Потом, надо пригласить
хорошего врача. Что этот Мишель понимает, в конце-то концов, какой у него
опыт!
- Да я предлагал, - в отчаянии сказал Альбер. - Профессор категорически
отказался.
- Я все же попробую, - сказал Раймон.
Профессор Лоран снова отказался.
- Пока не надо. Если Мишель в ближайшие два-три дня ничего не добьется,
тогда...
Раймон недоумевающе пожал плечами.
- Разве можно в вашем состоянии экспериментировать над собой? - спросил
он. - Почему не посоветоваться с опытным, знающим человеком? Разве
Мишель...
- Бросьте, Жозеф, - нетерпеливо прервал его профессор Лоран. - Мишель
знает, что со мной, а постороннему человеку этого не объяснишь. В этом вся
штука. И, вдобавок, этот врач кому-нибудь расскажет, какой интересный
случай ему попался, кто-нибудь заинтересуется, начнет соображать,
докапываться, и тогда...
- Но если с вами что-нибудь случится?..
- Вот Мишель уверен, что ему удастся поставить меня на ноги.
Мишель, сосредоточенный и хмурый, утвердительно кивнул.
- А знаете, что мне пришло в голову? - сказал Раймон, когда они
завтракали на кухне. - Этот Мишель, он пока нарочно не пускал в ход все
известные ему средства. Он ведь хотел доказать профессору, что нужно
лечиться, что в лаборатории оставаться нельзя. А теперь у него совсем
другие намерения. Вот посмотрите, он в лепешку расшибется, чтобы поднять
профессора на ноги.
- Ну, по-моему, вы слишком высокого мнения о способностях Мишеля, -
возразил Альбер. - Он просто не решился бы на такие отчаянные
эксперименты. Что ж, по-вашему, профессор Лоран ничего не понимает и
покорно подчиняется Мишелю? Но я боюсь другого: сейчас, стараясь поднять
профессора на ноги, как вы говорите, Мишель может перемудрить с гормонами
и стимуляторами. А в теперешнем состоянии профессора это может оказаться
для него гибельным. Вот тут уж трудно уловить границу между дозволенным и
недозволенным. Но в одном профессор Лоран безусловно прав: даже самый
хороший врач, не зная, что именно довело его до такого состояния, не
сможет ему помочь.
- Вам виднее, - сказал Раймон, допивая кофе. - Я вас еще вот о чем
попрошу: поговорите с Луизой, объясните, что ей там, наверху, делать
нечего.
- А она хочет идти наверх?
- Не хочет, очень боится, но считает своим долгом дежурить около
профессора. Объясните ей, что этого не нужно. Она все равно не выдержит
там...
- Я ей сам объясню! - заявил Роже, молча слушавший весь разговор. -
Меня она скорей поймет, будьте уверены!
Раймон пожал плечами и поспешно ушел. Роже ухмыльнулся, глядя ему
вслед:
- Видел, какую мину скорчил? Ревнует!
- Ну зачем ты его дразнишь? - с упреком сказал Альбер.
- А что мне беречь его нервы? Пускай злится. Все равно он сукин сын, и
Луизе с ним будет несладко. Знаю я таких. Он только о себе и думает.
- Брось ты! - сказал Альбер. - Вот привязался к человеку! Это ты
ревнуешь, а не он.
- Охота мне была ревновать! Просто мне жалко бедную девочку... Ну, что
у вас там новенького наверху?
- Ничего хорошего пока. Профессор очень слаб. Поль с Пьером невылазно
сидят за ширмой и ото всех шарахаются. И, вдобавок, плохо с Франсуа.
Операция прошла прекрасно, а теперь у него парализовано лицо, какие-то
боли в горле, он еле говорит. Мишель делает ему электромассаж, но пока
лучше не становится. Профессор очень огорчен - может сорваться
демонстрация. А тут еще Мишель настаивает, чтоб ему сделали операцию...
- Мишель себе на уме. Конечно, если у него будет нормальное лицо,
поди-ка разбери, что он за штука. Вот увидишь - все будут думать, что
человек, только чудной немного... Послушай-ка, приятель... тут вот какое
дело... - Роже подумал, поколебался. - Есть для нас обоих работа. В
бистро, где работает Виго, требуется официант и судомой.
- Ты уходишь? - огорченно спросил Альбер.
- Только вместе с тобой! - заявил Роже.
- Ну, я-то не уйду, ты же знаешь. А тебе, конечно...
- Ладно, я просто так сказал. Знаю, что ты не уйдешь. Да и Луизу жалко.
Но добром вся эта история не кончится, уж поверь мне... Черт нас понес
мимо этого милого домика! Словно не было другой дороги на улицу Тальма!
- Может, ты все же пойдешь в бистро? - нерешительно спросил Альбер.
- Не задавай дурацких вопросов. Я же сказал. Будь что будет, авось
выкрутимся.
Мишель наклонился над Франсуа. Тот лежал неподвижно, из-под
парализованных, незакрывающихся век виднелись белки, лицо опухло и
перекосилось.
- Франсуа, ты спишь?
Из-под век показались зрачки. Франсуа еле двигал губами.
- Не сплю. Болит голова. Болит горло. - Голос у него был сиплый, очень
слабый.
- Прими лекарства. Вечером опять сделаю тебе электромассаж. Это должно
скоро пройти. - У Мишеля был очень встревоженный вид.
Альбер тоже стоял и смотрел на Франсуа. Сейчас Франсуа совсем был похож
на человека - правда, на тяжело больного, изуродованного болезнью; но в
больнице и не таких встретишь. Альбер повернулся, чтоб уйти, и увидел
Поля: он настороженно и угрюмо глядел на Франсуа, вытянув длинную худую
шею. Кадык его дергался, словно он глотал, руки сжались в кулаки.
Встретившись взглядом с Альбером, он отвел глаза.
- Что Мишель сделал с Франсуа? - спросил он сквозь зубы.
- Я же тебе говорил: операцию делал профессор.
- Нет. Профессор болен. Он не может делать операцию.
- Не болтай чепухи, Поль, - оказал профессор Лоран из-за ширмы. - Ты же
хорошо знаешь, что никто, кроме меня, не может делать операцию.
- Мишель может... он все может...
- Не болтай чепухи. Операцию делал я.
Мишель молча смотрел на Поля. Глаза его были все такими же блестящими и
холодными, но лицо стало живее за эти две недели: в нем появилась какая-то
нервная игра, исчезла скованность, делавшая его похожим на маску. "А ведь,
пожалуй, зря он хочет сменить лицо, - подумал было Альбер, но,
присмотревшись, решил: - Нет, все-таки слишком уж белое и правильное лицо.
Никогда оно не будет казаться живым".
- Почему ты все спрашиваешь обо мне, Поль? - спросил Мишель. - Ведь
тебе сказали, что операцию Франсуа делал не я. А тебе операцию вообще не
будут делать. И Пьеру тоже. Чего ты боишься?
- Ты хочешь сделать мне операцию, - проскрипел Поль, глядя в сторону.
- Я считаю это полезным для тебя, - поучающим тоном сказал Мишель. -
Жаль, что ты этого не понимаешь. Ты бы стал сильным и здоровым. А память у
тебя сохранилась бы. Ведь у меня она сохранилась, когда мой мозг лежал в
термостате...
Альберу показалось, что Поль сейчас бросится на Мишеля. Он поторопился
прервать разговор.
- Мишель, вы же знаете, что никакой операции не будет. К чему же
разговаривать о таких вещах? Вы видите, что Поль волнуется.
- Это очень глупо, - сказал Мишель и отошел.
Поль проводил его ненавидящим взглядом. Альбер вздохнул. Вся эта
история ему очень не нравилась.
Профессор Лоран подозвал Мишеля:
- Попробуй добавить Бисти-1 в питательную среду Франсуа. И витамина
B12... Ты не боишься операции? Видишь, как я плохо стал работать?
- Я не боюсь. - Мишель глядел прямо в глаза профессору. - У Франсуа это
случайность. Все пройдет.
- Может, все же откажешься от операции?
- Нет! - выходя из-за ширмы, ответил Мишель. - Операцию я считаю
необходимой.
Альбер нахмурился, увидев бледное, сосредоточенное лицо Поля; он
выглянул при этих словах из своего уголка и сейчас же скрылся. Говорить
профессору о своих опасениях не хотелось: уж очень он слаб. Мишель ничего
не хочет понимать, твердит с высокомерным видом: "Это глупо, это нелепо, у
Поля разлажена психика", - и, сколько его ни проси, не прекращает
разговоров об операции... "Надо будет завтра позвонить Шамфору,
посоветоваться", - со вздохом подумал Альбер.
...Все началось поздно вечером, часов в одиннадцать. Франсуа не
становилось лучше; профессор Лоран, подумав, выписал рецепт и попросил
кого-нибудь срочно сходить в аптеку. Пошел Роже.
Мишель включил аппарат для электромассажа. Альбер, уткнувшись в книгу,
рассеянно слушал равномерное тихое гудение. Франсуа слегка стонал.
Альбер вдруг ощутил неясную тревогу. Он поднял голову. И в это
мгновение мимо него скользнули за ширму к Франсуа две пригнувшиеся, как
для прыжка, фигуры. Альбер вскрикнул и метнулся за ширму. Поль навалился
на Мишеля и сжимал его трубку, Мишель бился и хрипел. Альбер еле разжал
руку Поля, отбросил его в сторону. Потом он увидел, что Пьер замахивается
на него табуретом, хотел отскочить, но Поль вцепился ему в ноги. Он успел
услышать отчаянный крик профессора Лорана, а потом тяжелая тьма поглотила
его.
Раймон и Луиза похолодели, услышав крики и топот наверху. Раймон
вскочил, кинулся к двери.
- Я с вами... я с вами... - лихорадочно бормотала Луиза.
- Нельзя! Не смейте! - крикнул Раймон, взбегая по лестнице.
Он ворвался в комнату и на мгновение остолбенел от ужаса. За ширмой
Пьер тяжелыми, равномерными взмахами заносил и опускал табурет. Ширма
дымилась и тлела. Профессор Лоран полз к ширме, беззвучно открывая рот.
- Жозеф... не бейте их... - прохрипел он и упал ничком.
Раймон ударом ноги оттолкнул ширму. Пьер яростно замахнулся на него
табуретом, он схватил столик, выставил ножками вперед. Поль, оскалив зубы,
начал подбираться к нему сбоку. Раймон, отступая к стене, быстро оглядел
комнату. Тела Франсуа и Мишеля лежали крест-накрест. Голова Мишеля была
разбита и изуродована до неузнаваемости, - очевидно, это его Пьер колотил
табуретом. Франсуа тоже казался мертвым, но его голову Раймон не видел, ее
заслоняло кресло. Альбер неподвижно скорчился на полу у кушетки.
Над опрокинутой ширмой вспыхнули синеватые язычки огня, перебросились
на штору. Пьер подходил все ближе, вертя табуретом. В эту минуту раздался
душераздирающий вопль. Луиза стояла в дверях, прижав руки к груди. Пьер
обернулся к ней, держа табурет над головой, и тогда Раймон изо всех сил
двинул его столиком. Пьер свалился. Поль молча прыгнул, оскалив зубы,
вцепился в горло Раймону. Раймон, задыхаясь, с трудом оторвал эти липкие
пятнистые руки. Поль отлетел в сторону, ударился головой о стену, дернулся
и затих. Раймон бросился к Луизе.
- Что вы делаете, уходите! - крикнул он.
- А-а! - закричала Луиза, отшатнувшись.
Раймон быстро обернулся, отскочил, но не успел избежать удара. Правая
рука его сразу повисла, как плеть. Превозмогая боль и слабость, он,
прислонившись к стене, ударил Пьера ногой в живот. Человека таким ударом
можно было вывести из строя; Пьер пошатнулся, упал и сейчас же опять
поднялся. "Теперь все", - подумал Раймон, со странным безразличием глядя
на бесформенное темное лицо Пьера. Пьер подходил, угрожающе вытянув
короткие могучие руки.
- Луиза, бегите! - крикнул Раймон.
Он не услышал ответа. На столе у окна зазвенело лопнувшее стекло, к
потолку взлетел ревущий огненный столб. Раймон увидел, что на него
движется облако пламени и едкого дыма, и сполз по стене, потеряв сознание.
Очнулся он от боли. Кто-то грубо тащил его волоком по полу, перебитая
рука задевала за стулья. Он оказался на площадке лестницы, рядом с ним
кто-то лежал. Раймон с усилием вгляделся сквозь дым, валивший из комнаты,
и еле узнал Альбера - лицо его было залито кровью. У самых ступенек лежал
профессор Лоран, безжизненно разбросав руки. Цепляясь за стену здоровой
рукой, Раймон поднялся, кинулся в комнату. Среди огня и дыма по полу
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг