катались, сцепившись, двое. "Это Роже!" - догадался Раймон. Он подобрался
к Пьеру, схватил его за трубку, плотно сжал ее. Пьер захрипел, отчаянно
забился. Роже с трудом выбрался из-под него.
- Держи трубку, не выпускай! - простонал Роже, потирая горло. - Руку он
мне перебил...
- Луиза! - закричал Раймон. - Боже, Луиза!
- Так она здесь! - ахнул Роже. - Какого же ты дьявола...
Он пополз в огонь, прикрывая лицо. Раймон ослабел от боли и удушья,
свалился на пол, продолжая судорожно сжимать трубку. Пьер все еще бил
ногами и дергался. Огонь уже подбирался к двери, дым ел глаза, Раймон
задыхался.
Роже вынырнул из дымного облака, таща за собой Луизу. Волосы ее
обгорели, платье тлело. Раймон привстал, рванул уже затлевшую портьеру с
двери, они вдвоем плотно укутали Луизу, вытащили ее на площадку,
захлопнули дверь: пламя рвалось наружу.
- А они? - Роже указал на дверь.
- Мишель убит, Франсуа, кажется тоже. - Раймон еле шевелил губами. - А
из-за этих двух я не полезу на смерть. Да нам их теперь не вытащить, даже
если они и живы...
Роже угрюмо кивнул и наклонился над Альбером.
- Слава богу, пока жив, - сказал он. - А Луиза?
- Не знаю. - Раймон с ужасом отвернулся от черного, не то закопченного
дымом, не то обгоревшего лица, от волос, рассыпавшихся серым пеплом,
подполз к профессору Лорану, взял его безжизненную руку. - Кажется, тоже
жив... пока... он в обмороке.
- Надо спускаться вниз, вызывать пожарных, - сказал Роже, кашляя от
едкого дыма. - Бери Луизу, я потащу Альбера, потом вернусь за профессором.
Роже обхватил здоровой рукой безжизненно болтавшееся тело Альбера и
начал медленно спускаться с лестницы. Раймон с трудом поднял Луизу,
неловко прижал к себе. Голова ее свисала на грудь. Раймон жмурился,
отворачивался, но эта жуткая, почерневшая голова с остатками волос все
качалась перед ним, даже когда он закрывал глаза. Он положил Луизу в
вестибюле на диван, вслед за Роже снова поднялся наверх. Вдвоем они снесли
вниз профессора Лорана.
- Я вызову пожарных, - сказал Раймон.
Он не был уверен, что дойдет, но не мог больше оставаться здесь. И надо
было сообщить шефу. С трудом отодвигая засовы калитки, он обернулся: из
окон верхнего этажа вырывалось пламя. Раймон открыл калитку, и навстречу
ему бросились какие-то люди.
- Что у вас там? Что это?
- Вызовите пожарных! - прохрипел Раймон.
- Вызвали! Уже вызвали! - кричали ему. - Что там делается?
- Помогите мне добраться до телефона. И позовите врача, скорее врача...
- Полицию! - кричал кто-то.
- Потом полицию, сначала врача, люди умирают, - срывая голос, хрипел
Раймон. - Врача, врача!
Кто-то кинулся в дом, кто-то побежал вниз по улице. Раймона
поддерживала чья-то крепкая рука.
- Вы ранены... обгорели... - говорил ему кто-то. - Куда вы?
- Помогите мне добраться до телефона! - исступленно повторял Раймон.
Он почти повис на руках своего провожатого, еле втиснувшись в кабинку.
Ничего не видя, ощупью он набрал номер домашнего телефона шефа.
- Катастрофа... приезжайте немедленно... - хрипел он.
- Кто это? Кто говорит? - кричал Пейронель.
- Лемонье... приезжайте, скорее... Луиза... - Он упал, не докончив
фразы.
Его провожатый поднял болтающуюся трубку и быстро сказал:
- Он ранен и обгорел. Дом горит. Да, да, это в Пасси. Да, правильно. -
Он повесил трубку. - Вы дойдете? Там сейчас будет врач.
Раймон не отвечал. Он был без сознания. Человек поднял его на руки и
понес к дому.
Альбер с усилием открыл глаза. Все плыло и туманилось перед глазами,
голова нестерпимо болела, он не мог шевельнуться.
- Что это? - прошептал он. - Что это?
Что-то гремело, звенело, яростно шипело, с гулким грохотом падало и
перекатывалось. В дыму и кровавом свете двигались неясные фигуры людей.
Наконец он увидел над собой чье-то лицо. "Это Роже", - подумал он.
- Роже... что это? - Он еле шевелил губами.
- Лежи, лежи, не двигайся, - незнакомым хриплым голосом сказал Роже. -
Сейчас врач приедет.
- А это кто? Вот эти?
Роже не отвечал - должно быть, не расслышал. Лицо у него было черное,
как у негра, губы прыгали. Альбер приподнял голову. Он лежал в вестибюле
на полу. Рядом с ним, откинув голову набок и неловко подогнув ногу, лежал
профессор Лоран. Альбер опять почувствовал, что все плывет у него перед
глазами, его мучила тошнота, в голову будто били тяжелыми молотками, так
она болела и гудела.
- Роже... он умер? - Альбер тронул его за рукав, и Роже охнул.
- У меня рука перебита, не хватайся, - прохрипел он. - Профессор? Как
будто жив.
- А остальные? Погибли?
- Луиза тут. - Роже кивком указал направо.
Альбер с трудом повел глазами, увидел руку Луизы, беспомощно свисавшую
с дивана.
- Размозженная рана черепа. Обломков не вижу, возможны трещины в кости.
Тяжелое сотрясение или ушиб мозга, - говорил кто-то. - Что это было?
Взрыв?
- Не знаю, - угрюмо хрипел Роже.
- А у вас что? Так... открытый перелом лучевых костей... ожоги... А тут
что? Болит? Похоже на то, что ребра сломаны. Как у вас там, Картье?
- Открывает глаза, - отвечал другой голос. - Острая сердечная
недостаточность, возможно, нервный шок. Что вы? Да я сам не знаю, что
случилось! Пожар уже гасят. Лаборатория? Не знаю. Он спрашивает, где
Дюкло. Кто это Дюкло?
- Вот он, - сказал Роже. - Профессор, Дюкло рядом с вами.
Альбер повернул голову к профессору Лорану. На него глянули помутневшие
глаза, полные ужаса и боли.
- Они... живы? Дюкло! Живы? - шептал профессор Лоран.
- Живы, все живы, - хриплым голосом сказал Роже. - Все в порядке,
слышите?
- Он опять потерял сознание. Несите его в машину. И этого тоже. Что с
женщиной?
- Сильные ожоги и, по-видимому, тяжелый нервный шок. Не приходит в
себя. Состояние угрожающее.
- Вызвали вторую машину? Хорошо. У этого что?
- Перелом ключицы. Ожоги первой и второй степени. Черт возьми, что тут
случилось?!
Кто-то поднял Альбера, положил на носилки. Альбер застонал: голова
словно на части раскалывалась. Снова уходя во тьму, он еще услышал чье-то
шумное дыхание, тяжелые шаги и потом не то стон, не то крик: "Луиза! Боже
мой, Луиза, моя девочка!"
- А что ты хотел? - сказал Роже. - Мы еще легко отделались. Я с самого
начала видел, чем это пахнет.
Он сидел на койке Альбера, похудевший, обросший, с красными пятнами
ожогов на лбу и на щеках. Левая рука его, в гипсе и бинтах, висела на
перевязи.
- Я не о себе, - с трудом проговорил Альбер. - Профессор Лоран...
- Профессор? - задумчиво сказал Роже. - Что ж, он ведь и до этого был
тяжело болен...
- Если б лаборатория уцелела... - прошептал Альбер, глотая слезы.
- Да, если б... А после того как погибли все его ребята... Я было
соврал ему, но он скоро узнал - и сразу...
- А какой диагноз? Как объяснили врачи его смерть?
- Найдут, как объяснить, не беспокойся. Сказала сестра, что инфаркт.
Очень возможное дело, что ж. Да ты не плачь. Он все равно долго не прожил
бы.
Альбер не шевелился: По щекам его катились слезы. Подумать только, все
погибло, все, за что профессор Лоран заплатил счастьем, здоровьем и самой
жизнью.
- Ну, не плачь. - Роже откашлялся. - Я тебя вполне понимаю, дружище. Но
ты сейчас об этом не думай, а то не поправишься. У тебя башка здорово
разбита была, уж я-то видел. Это кто тебя трахнул? Пьер? Ну, и меня тоже
он, и Раймона. Сильный был, черт! Говорил ведь я: нужно оружие. Раймон
говорит: не думал уже, что живым выйдет. Задержался бы я в аптеке еще
минуты две-три, и конец.
- Что Раймон?
- Раймон? А чего ему? Выздоравливает. Видал его статьи? И фотографии,
подлец, ухитрился сделать. Говорит, теперь они на вес золота. Еще бы, ведь
пока пожарники добрались до Мишеля и других, никого узнать нельзя было,
все обгорели, как головешки.
- Почему начался пожар?
- Вот уж не знаю. Говорят, короткое замыкание. Наверное, этот чертов
Пьер хватил табуреткой по включенной плитке.
- Прибор для электромассажа, - вспомнил Альбер. - Когда они набросились
на Мишеля, он делал массаж Франсуа. За что они убили Франсуа, не понимаю.
- Психи, что ты хочешь! Наверное, заступился за Мишеля... Да, но кто
умер, тот умер. А вот каково бедняжке Луизе!
- А что с ней?
- Как - что? Обгорела вся. Волосы сгорели, лицо все обожжено. И вообще
она сама не своя. Врачи говорят - нервный шок, но это по-научному, а
попросту это называется: горе...
- Разве она так любила мужа?
- Не в муже дело, чудак. Она не мужа кинулась спасать, а своего
красавчика Раймона. А он на нее теперь и глядеть боится. Зайдет, постоит у
порога, а сам смотрит в сторону. У него палата вся цветами заставлена, как
оранжерея, а любовных записок - полон столик. Каждый день к нему ходит не
меньше десятка девочек, да все такие нарядные! Герой, как же! Сегодня одна
прошла, блондиночка, с белой кошечкой на руках - все отдай, и мало! Везет
человеку, ничего не скажешь...
Альбер отвернулся. Счастливый Роже, ему в общем-то совсем безразлично,
что на его глазах погиб целый мир, фантастический, невероятный мир,
созданный волей, воображением, нечеловеческой энергией одного гениального
человека. "Профессор Лоран умер от горя. Я сам не знаю, что со мной
делается. Я бы тоже хотел умереть, слишком все это тяжело. А Роже думает о
том, какие шикарные поклонницы у Раймона. Это проще. Лучше жить проще. Но
как же это сделать, если всю жизнь будешь помнить лабораторию профессора
Лорана?.."
- Этого нельзя забыть! - сказал он вслух.
- Нельзя, это верно, - согласился Роже. - Я как закрою глаза, так все и
вижу перед собой. Умирать будешь - и то вспомнишь.
- А чего ж ты всякую чепуху болтаешь?
- Чудак ты! Чтобы поменьше об этом самом думать! - снисходительно
пояснил Роже. - А то ведь и свихнуться недолго.
В палату вошел Раймон. Он побледнел, похудел, глаза стали больше, это
ему очень шло, и даже большое красное пятно ожога на левой щеке не портило
его, а скорее придавало какой-то романтический вид. Плечо у него было
перебинтовано и залито гипсом, но двигался он свободно и, по-видимому,
чувствовал себя неплохо.
- Привет, друзья! - сказал он, садясь на табуретку у койки Альбера. -
Как дела?
- Ничего дела, - пробурчал Роже.
- Не хотите поговорить с моими коллегами? Они жаждут подробностей, сами
понимаете...
- А мы ничего такого не жаждем, сам понимаешь, - сказал Роже.
- Ну, как хотите, - мирно проговорил Раймон. - Я думал, вам будет
интересно поговорить, рассказать людям, что видели...
- Ты лучше расскажи нам, как дела Луизы, - сказал Роже.
- Луизы? - Раймон вдруг заинтересовался своими ногтями. - Что ж Луиза?
Она понемногу выздоравливает...
- А дальше как?
- Дальше? Ну, я пока ее не спрашивал. Она столько пережила...
- Вот именно! - сказал Роже. - А все-таки?
- Что - все-таки? - Раймон начал сердиться. - Я не понимаю, чего вы от
меня добиваетесь!
- Ничего мы от тебя не добиваемся. Просто жалеем Луизу.
- Я тоже ее жалею, поверьте... - Раймон встал.
Роже посмотрел на него, презрительно хмыкнул и отвернулся.
- Что вы хотите, ребята? - Раймон вдруг заговорил совсем иным тоном,
гораздо более серьезным и искренним. - Я понимаю, вы считаете, что я
обязан... ну, словом... Но вы можете, меня понять, вы сами все это
пережили... Как я погляжу на Луизу, так у меня в памяти встает эта
кошмарная ночь, и... ну, просто ужас охватывает, бежать хочется куда глаза
глядят... Вы не можете сказать, Роже, что я себя плохо вел тогда...
- Я и не говорю... - сказал Роже.
- Ну вот, а теперь мне страшно. Меня хватает на то, чтоб, стоя на
пороге палаты, говорить с Луизой... и все... Я ничего не могу с собой
поделать! Неужели вам это непонятно?
- Нам это понятно, - сказал Роже. - И это, и еще кое-что.
- А именно? - уже резко спросил Раймон.
- Именно то, что ты на этом деле хорошо заработал, как и рассчитывал. А
накладные расходы никому не по вкусу. Вот и все.
- Я отказываюсь продолжать разговор в таком тоне, - заявил Раймон.
- Нужен ты мне очень, - сказал Роже, не поворачивая к нему головы. - У
меня, понимаешь, тоже нет охоты с тобой разговаривать.
Раймон остановился у порога:
- Мне, право, очень жаль, что вы так настроены... Альбер, может, вы
объясните Роже, что я...
- Выкатывайся, да поживей, - сказал Роже не шевелясь. - Нечего мне
объяснять, я не маленький.
Раймон выразительно развел руками - мол, снимаю с себя вину, - и ушел.
- Чего ты к нему привязался, в самом деле? - морщась от головной боли,
сказал Альбер. - Что ты хочешь: чтоб он женился на женщине, которую не
любит? Кому от этого будет легче, спрашивается?
- Я хотел бы, чтоб на свете было поменьше сволочей. Вот чего я хотел
бы, - сказал Роже. - А вообще мне на него плевать. Пускай делает свой
бизнес, как говорят американцы.
- А ты бы мог жениться на женщине не по любви, а из жалости? - спросил
Альбер. - Ты считаешь, что это правильно - так поступать?
Но с Роже, как всегда, было нелегко разговаривать.
- Без любви? - спросил он. - Почему это без любви? Да я бы ее любил,
вот и все!
Под вечер молоденькая сиделка принесла громадный букет темно-красных
роз.
- Это вам посылает мсье Лемонье, из четвертой палаты. - Она сияла. - Он
такой добрый, такой милый, этот мсье Лемонье!
Роже встал и, склонив голову набок, с интересом осмотрел букет.
- Дорогая мадемуазель Анриетта, - торжественно сказал Роже, - я
рассчитываю на ваше доброе сердце. Если вы действительно хотите
осчастливить нас, ваших восторженных поклонников с этой минуты и до самой
смерти, то умоляю вас... - он сделал театральную паузу, - умоляю вас,
подметите этим шикарным веником нашу скромную палату!
- Мсье шутит? - пролепетала сиделка.
- Вовсе нет. Просто я всю жизнь мечтал, что буду ступать по розам. Или
хотя бы по лепесткам роз. Но все не приходилось, дорогая мадемуазель,
поверите ли! - Он нарочито шумно вздохнул. - И вдруг - такой случай! Ну,
осчастливьте же нас!
Сиделка начала пятиться к двери. Роже расхохотался:
- Слушайте, Анриетта, вы зря пугаетесь. Возьмите лучше себе эти цветы.
А доброму, милому мсье Лемонье передайте, что он просто ошибся адресом...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг