Домработница внесла стулья. Тася и Волошин сели, но Стрелецкий остался
на ногах. Заложив большие пальцы в карманы жилетки, он засеменил по
кабинету, то удаляясь к двери, то возвращаясь к столу.
"Григ!.. Эдвард Григ! - вспомнила Тася. - Вот на кого похож лицом этот
маленький старик".
- Произошло совершенно необыкновенное, невероятное событие! - заговорил
тонким, дребезжащим, взволнованным голосочком Стрелецкий, путешествуя по
кабинету. - Невольно вы приоткрыли завесу над тайной, которая волнует вот
уже много лет целые поколения ученых...
Волошин и Тася переглянулись.
- Да, да, друзья мои! Не удивляйтесь.
Стрелецкий схватил со стола толстую старинную книгу и поднял над
головой (Тася узнала в ней ту самую книгу, которую старался выудить у
старушки на Кузнецком мосту Фенимор Куприн).
- Эта книга есть не что иное, как антология византийских поэтов пятого
века. Составителем ее был один из интереснейших представителей
византийской культуры - Агафий, ученый и поэт...
Тася уже с интересом смотрела на старинную книгу. Листая ее и любуясь,
Стрелецкий вновь засеменил по кабинету, потом положил книгу на стол и
продолжал:
- Она сама является большой ценностью. Но... - Стрелецкий умолк и
остановился перед Тасей. Он посмотрел на нее гипнотизирующим взглядом.
Казалось, он сейчас протянет вперед руку повелительным жестом и скажет: "У
вас в сумочке тринадцать рублей двенадцать копеек, билет на метро,
флакончик с духами "Белая сирень" и паспорт серии СХХ за номером 705532,
выданный пятидесятым отделением милиции"... - Но, - снова многозначительно
повторил профессор, - сейчас нас интересует уже вопрос, откуда она
взялась, как вынырнула из тьмы веков, где была погребена, захоронена сотни
лет назад...
Тася и Волошин переглянулись, они ничего не поняли. Стрелецкий, как он
ни был взволнован, все же заметил это.
- Бедные мои воробышки! - воскликнул он сокрушенно. - Вы ничего не
понимаете! Вы уже с опаской поглядываете на старого профессора и думаете:
"А не спятил ли старичок с ума?.."
- Что вы! Мы очень заинтересованы! - сказала Тася и посмотрела на
молодого бригадмильца. - Правда?
- Истинная правда! - подтвердил Волошин. - Я жду, что вы, профессор,
расскажете нам какую-то интересную историю.
- Да! Да! Да, друзья мои, я расскажу вам совершенно удивительную
историю библиотеки Ивана Грозного.
ПРОПАВШЕЕ СОКРОВИЩЕ
Профессор Стрелецкий остановился посреди комнаты и задумался: история,
которую он собирался рассказать своим молодым гостям, была столь необычна,
что надо было подумать, с чего начать и как ее изложить.
- Вы, очевидно, знаете, - сказал наконец Стрелецкий, - что царь Иван
Четвертый был культурнейшим человеком своей эпохи: он много знал, много
читал и писал. Одна только его переписка-полемика с князем Курбским дает
представление об Иване Васильевиче как о крупном русском государственном
деятеле, о просвещенном, талантливом писателе-публицисте своего времени...
К сожалению, до нас дошли лишь отдельные документы из архива Грозного.
Весь же архив Ивана Васильевича вместе с его богатейшей по тем временам
библиотекой до сих пор еще не найден...
- Не найден?! - с волнением переспросила Тася.
- Нет, милая девушка, не найден... - качнув своей львиной гривой,
ответил маленький профессор. - Особенно приходится пожалеть, что не
найдена библиотека Ивана Васильевича. Нам известно, что эта библиотека
была редчайшим в мире собранием древних рукописных книг и свитков,
европейских книжных уникумов и раритетов. Кроме книг и свитков греческих,
египетских, индийских, персидских, там были также собраны Иваном
Васильевичем и древнерусские рукописные и первопечатные книги,
напечатанные еще до Ивана Федорова. Вполне возможно, что в библиотеке
Грозного сохранился и подлинник замечательного памятника древней русской
литературы - "Слова о полку Игореве"...
Волошин весь превратился во внимание. Тася слушала Стрелецкого с
горящими глазами, ее щеки даже зарумянились от волнения.
- Но начало этой замечательной сокровищницы древних культур было
положено не самим Иваном Васильевичем, а его бабкой, византийской царевной
Зоей Палеолог, получившей в Риме униатское имя Зоя-Софья, а, затем, после
того как она вышла замуж за дед Ивана Грозного, великого князя московского
Ивана Третьего, названной Софьей...
Профессор Стрелецкий подошел к книжной полке, протянул руку и вытащил
какую-то пухлую книжку, на черном переплете которой были изображены
золотые короны, окруженные белыми цветками, похожими на ромашки.
- Это одна из пяти книг современного большого исторического романа. В
нем описаны события, происходившие на Московской Руси во второй половине
пятнадцатого века, - сказал Стрелецкий, листая книгу с таким видом, будто
он не решил еще, цитировать ему эту книгу или нет. - Автор попытался
воспроизвести портрет Софьи Палеолог, этой своеобразной личности,
сыгравшей в пятнадцатом веке немалую роль в борьбе за единое и независимое
русское государство.
Иван Волошин пригляделся к переплету книги и вдруг сказал:
- Я читал это сочинение, профессор. Каюсь, все не одолел, но про
царевну Зою прочел...
- Ах, вот как! - воскликнул Стрелецкий, испытующе глядя на Волошина.
- Про Зою я запомнил только то, что она беспрестанно, чуть ли не сорок
лет подряд, говорила про себя: "царевна провослявна", "царевна маля-маля
разумей русски", что она была папской шпионкой в Москве, отравила своего
пасынка и... да, кто-то в книге назвал ее "гнидой"...
Тася испуганно глядела на Волошина. Она не знала, понравится ли такая
явно ядовитая характеристика греческой царевны профессору Стрелецкому. Но
тот весело рассмеялся и поглядел на бригадмильца с дружелюбным юмором.
- К сожалению, это так, друг мой, - сказал он. - Автор романа почему-то
невзлюбил царевну Зою, обрисовал ее зловредной дурочкой и даже не
постеснялся чужими устами прилепить ей обидный ярлык "гнида"... А между
тем она была далеко не дурочкой и уж никак не агентом папы римского. Она,
так же как и ее супруг Иван Третий, хотела укрепления централизованной
царской власти в Москве, она путем всяческих интриг, вплоть до отравления
пасынка, расчищала путь к престолу своему сыну Василию, который в глазах
всего мира явился бы прямым наследником не только русского престола, но и
престола Византии и Морей, захваченных турками в те годы. Зоя-Софья,
несомненно, считала, что придет время, когда русские воины во главе с
полувизантийским царем освободят от турецкого ига балканских славян и
близких им по религии греков. Вот почему она настояла, чтобы российским
государственным гербом стал герб Византии - двуглавый орел...
Стрелецкий уже заволновался, зажегся; он бегал по комнате, размахивая
книгой с ромашками, и, очевидно, обращался ко всем читателям этой книги.
- Этот герб был потом опозорен тупыми русскими самодержцами. Но ведь на
знаменах Суворова, на знаменах русских полков, разгромивших турецких
захватчиков в Болгарии, в Молдавии, на Кавказе, был именно этот герб...
Как же можно называть "гнидой" женщину, искренне любившую свою родину,
женщину, желавшую, чтобы сын ее или внук освободил дорогую ее сердцу
Византию и родину отца - балканскую Морею?.. Но почему же вся ее
деятельность была направлена на возвышение Москвы, а не Рима? Почему даже
сам этот автор пишет об унижениях, которые терпела Зоя в Риме?..
Он отложил книгу, уже спокойно зашагал по кабинету и заговорил:
- Нельзя отрицать, что автор сообщил читателю много интересных и ценных
сведений. А вот с цареградской царевной ему не повезло. Он рассказал нам
все, что касалось ее наружности, но ни словом не упомянул о больших
культурных ценностях, привезенных ею в Москву, о богатейшем собрании
манускриптов древнего мира, служивших украшением книгохранилища
византийских царей и константинопольских патриархов до нашествия турок...
Нигде ни единым словом автор не упоминает, как тревожилась Зоя о
величайших ценностях древней культуры, как вызвала из Италии зодчего
Аристотеля Фиоравенти для того, чтобы обнести Кремль вместо деревянных
стен каменными высокими крепостными стенами, а под Кремлем создать целый
подземный город с тайниками, потайными ходами и лестницами. В одном из
этих подземных тайников она захоронила свои книжные сокровища. Теперь она
была спокойна: ни набеги татар, ни постоянные пожары в деревянной Москве
не угрожали древним свиткам и книгам...
- Как это интересно! - воскликнула Тася. - А я ничего об этом никогда
не слыхала!
- К сожалению, об этом мало кто знает, милая девушка, - добрым,
отеческим голосом сказал Стрелецкий. - А те, что знают, всегда торопятся
объявить это легендой, апокрифом.
- Но под землей сыро, профессор! - резонно заметил Волошин. - Никакая
библиотека долго в земле не пролежит...
- Очень дельное замечание, юноша! Но я могу вас успокоить. Наш
замечательный архитектор академик Щусев в свое время ознакомился с
записями Фиоравенти и доказал, что под Кремлем действительно был сооружен
книжный тайник и при этом выложен особым камнем, не пропускающим никакой
сырости, так называемым "мячиковым камнем"... Вот почему, друзья мои, мы
уверены, что библиотека царевны Зои уцелела и перешла к ее внуку, к царю
Ивану Васильевичу Грозному... Но после смерти Грозного никто и никогда не
мог отыскать эту замечательную библиотеку, хотя мы почти точно знаем место
в подземельях Кремля, где она была захоронена царевной Зоей "на вечное
хранение"... Знаем мы также примерно, из каких книг и рукописей состояла
эта библиотека. В одной только своей переписке с Курбским Грозный цитирует
многих древних авторов. И, уж конечно, цитировал он их не с чужих слов, не
понаслышке.
Стрелецкий подошел к полке и взял толстую книгу:
- Но вот профессор Сергей Белокуров, знаменитый библиофил!.. Это его
книга "К истории духовного просвещения в Московском" государстве XVI-XVII
веков", тире, "Церковные или светские книги были в библиотеке московских
государей XVI века", вопросительный знак... [подлинное название книги
профессора С.Белокурова] Название косноязычное, но не в нем суть... Так
вот, этот умник профессор не поленился, перерыл всю литературу,
относящуюся к библиотеке Ивана Грозного, и "доказал", что никакой
библиотеки у того не было, что Зоя-Софья ничего с собой не привезла и что
все доказательства существования культурной сокровищницы русского народа -
это либо бред сумасшедших, либо фальсификация истории...
Тася уже с негодованием смотрела на книгу Белокурова. Ей так
понравилась загадочная история библиотеки Грозного, что каждого, кто
развенчивал эту чудесную тайну, она уже считала своим врагом.
Волошин же взял в руки книгу Белокурова и внимательно стал ее листать:
- Интересно! Надо почитать, Настенька...
- А я и читать ее не стану! - сердито сказала Тася.
- Правильно, Тасенька! - воскликнул Стрелецкий. - Это желчный
реакционный писака, не любящий русский народ... Вы, юноша, вот это лучше
почитайте! - Стрелецкий указал на другую старинную книгу. - Это один из
сборников летописей Троице-Сергиевской лавры... - Он быстро раскрыл книгу
на нужной ему странице. - Вот: "При державе великого князя Василия
Ивановича..." Это отец Грозного "...повелением его прислан из грек монах
Максим... Бе же сей Максим Грек велми хитр еллинскому, римскому и
словенскому писанию. На Москве егда же узре у великого князя в царской
книгохранительнице книг много и удивися и поведа великому князю, яко ни в
греческой земле, ни где он толико множество книг не сподобися видети..."
[воспроизводится подлинный документ]
Стрелецкий отложил книгу. Его взгляд горел, пожалуй, так же ярко, как
костер, на котором жгли протопопа Аввакума.
- Так гласит древняя летопись. А профессор Белокуров покопался в
писаниях Максима Грека и с кислым видом объявил: "Да... действительно,
переводил для великого князя какие-то книжонки, а фактической справки по
вопросу о библиотеке не представил..."
Тася была возмущена до глубины души:
- Не понимаю! Почему наши издательства выпустили такую чушь!..
Волошин пододвинул ей книгу Белокурова и, ехидно улыбаясь, указал на
год издания: "1899"...
Тася покраснела и чуть не швырнула в него ненавистную книгу.
- Но в фальсификаторы попал не только древний летописец, но и профессор
Юрьевского университета Дабелов. В 1820 году в городе Пернове он случайно
нашел часть списка библиотеки Грозного. Этот список, по свидетельству
ливонца Ниенштедта, составил пастор Веттерман в Москве в шестнадцатом
веке... Но профессор Белокуров без всяких доказательств объявил этот
список подделкой... [здесь приведены подлинные факты и имена]
Голос Стрелецкого звенел, Тася смотрела на него с восхищением. Она
чувствовала, что уже любит этого старика, как родного отца... Даже
спокойный, уравновешенный Волошин залюбовался гневным и страстным лицом
Стрелецкого.
"Хорош старичок!.. Сурикова бы сюда или Репина", - подумал он.
- Кто же, в таком случае, фальсификатор, друзья мои? - спросил
Стрелецкий. - Белокуров умер... Мертвые сраму не имут... Но его последыши
остались... Кто они? Слепые кроты или жабы, равнодушные ко всему
истинному. Они меня сумасшедшим объявили... Они травят меня... Но не в
этом дело... Простите, я отвлекся...
Стрелецкий подошел к письменному столу, поднял какую-то пожелтевшую
тетрадь и сказал торжественно:
- Вот неполная копия перновского списка книг и свитков, входивших в
библиотеку Грозного. Вот здесь значится антология византийской поэзии
"Киклос", составленная в пятом веке Агафием, юристом и поэтом. Это та
самая пергаментная книга, которую вы спасли на Кузнецком мосту. А против
нее стоит пометка: "дарена..." и далее неразборчивое слово. То ли эту
книгу кто-то подарил Грозному, то ли он кому-то ее подарил, и таким
образом она дошла до нас... - Стрелецкий взял со стола древнюю
пергаментную книгу и поднес ее к Тасе и Волошину. - Теперь вы понимаете,
друзья мои, почему так заволновался я, когда от следователя ко мне на
экспертизу попала эта книга?..
Тася и Волошин смотрели на старого профессора широко открытыми глазами.
- Нам нужно во что бы то ни стало найти старушку, принесшую в
букинистический магазин антологию Агафия, - раздельно и четко, как клятву,
произнес Стрелецкий. - Что вы знаете о ней?
- Ничего... - ответил молодой бригадмилец.
- Ничего... - подтвердила Тася.
- Как же все-таки ее можно найти? - с надеждой поглядывая то на Тасю,
то на Волошина, спросил Стрелецкий.
- Объявление в газете? - неуверенно спросила Тася.
- Нет! - решительно возразил Волошин. - Такие старушки не читают
объявлений... - Он встал. - Мы подумаем, профессор...
Стрелецкий проводил их до выхода. Прощаясь, он сказал:
- Вы оба комсомольцы, и потому я очень надеюсь на вас... - Голос его
дрогнул. - Я сорок лет ищу эту библиотеку, а до меня ее искали многие
русские ученые. Помните это, друзья мои...
Они молча вышли из высокого дома на тихую Волхонку. Волошин взял Тасю
под руку; не сговариваясь, они все так же молча прошли за ограду
кремлевского сквера и тихо, не спеша пошли вдоль могучих стен древней
русской твердыни...
Высоко в темном небе парила огненная кремлевская звезда. Как маленькие
круглые луны, висели в сквере фонари.
Тася и Волошин сели на скамью возле больших цветочных ваз.
От грота у Кремлевской стены, где веселилась и играла молодежь,
долетали громкие голоса, а с другой стороны, у Манежа, тихо шелестели шины
троллейбусов и машин.
Первой заговорила Тася:
- Подумать только! Вот здесь, где-то в земле, под Кремлем, сотни лет
хранятся величайшие ценности человеческой культуры, а найти их никто до
сих пор не мог... И вдруг Кузнецкий мост, какая-то старушка с кошелкой,
византийская книга, и мы с вами уже вовлечены в разгадку этой удивительной
тайны...
- Да! Это история, которую могли бы превратить в великолепный роман
Вальтер Скотт, Стивенсон, Хаггард... - задумчиво произнес молодой
бригадмилец. Вдруг он весело рассмеялся: - А здорово все-таки профессор
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг