он так хочет использовать свое время, чтобы не потерять ни
одной секунды. Я стал ему возражать и говорить о том, что
время идет быстро, когда не думаешь о пользе, и, наоборот,
оно течет медленно, когда принимаешь лекарство, учишь урок
или слушаешь нравоучение. И Витька стал уверять меня, что он
нашел способ, благодаря которому он сможет использовать каж-
дую минуту, но что этот способ он пока держит в в секрете.,
- А когда ты его рассекретишь? - спросил.
- Может, и никогда.
- Хочешь унести тайну с собой в могилу?
- Попытаюсь,- сказал Витька.
И вот случилось никем не предвиденное событие. В Витьку
попала стрела. А тот, кто ее пустил, уже снова стоял на сво-
ем месте у стены и снова держал в руках лук. И посетителям и
экскурсантам было немножко не по себе. Они старались не за-
держиваться возле этого экспоната, забывая о том, что подоб-
ный несчастный случай может повториться только через десять
тысяч лет.
Я пришел один и долго-долго стоял возле экспоната, смотря
на приклеенный палец и на стрелу с острым наконечником, по-
том пошел туда, где стояло чудовище с тремя руками. И я ду-
мал: правильно ли поступила природа, дав человеку не три ру-
ки, а только две? Допустим даже, что правильно, но третья
рука все равно могла бы пригодиться. А возвращаясь из музея,
я все время думал о том, что бы я делал, если бы имел третью
руку. И когда глядел на прохожих, мне казалось, что у них
чего-то не хватает. Но довольно о третьей руке, тем более, я
читал недавно, что эволюционный процесс ничего не делает зря
и двух рук нам вполне достаточно. Теперь пора вернуться к
Витьке. В школе рассказывали, что хирург, старик с серебря-
ными усами и в генеральских лампасах, вытащив стрелу из
Витькиной груди, сказал:
- Ее нужно вернуть туда, откуда она прилетела,- в прош-
лое.
Слова главного хирурга очень смутили остальной медицинс-
кий персонал. Смутили и озадачили. И поэтому стрелу пока ос-
тавили лежать на столе, рядом с хирургическими инструмента-
ми. И только один из ассистентов притронулся к ней рукой в
резиновой перчатке, очевидно, не доверяя своим глазам, а по-
том нервно отдернул руку, точно в стреле был электрический
ток.
На другой день, придя в себя, Коровин попросил, чтобы ему
немедленно принесли стрелу. Но дежурная сестра наотрез отка-
зала ему. Дело в том, что за стрелой приходила сотрудница из
музея и унесла стрелу с собой, Стрела имеет большую научную
и историческую ценность, и, кроме того, она зарегистрирована
в специальной ведомости как государственное имущество и за
ее сохранность отвечает определенное лицо.
- И все-таки зря вы отдали,- сказал Витька.
- Иначе я не имела права поступить,- возразила сестра.
- А вы докажите!
Это было любимое Витькино слово. Но дежурная сестра этого
не знала.
- Что доказать? - спросила сестра.
- Докажите, что ваш поступок правильный.
Дежурная сестра обиделась. У нее был нервный, издерганный
больными и травматиками характер.
- Пусть,- сказала она,- тебе лучше доказывает тот, кто по
ошибке пустил в тебя стрелу.
- Он не по ошибке,- в свою очередь обиделся Витька.
Коровин не мог допустить, что произошла ошибка. Он был
гордый. Но ни дежурная сестра, ни больные и травматики не
могли этого понять.
- Несчастный случай,- сказал кто-то из травматиков,-
всегда бывает в результате чьей-то ошибки.
- Во-первых, он не несчастный, а, наоборот, счастливый,-
сказал Витька,- а во-вторых...
- Если счастливый,- перебил Витьку травматик,- то ты бы
не лежал здесь в палате травм и несчастных случаев.
- А вы докажите! - потребовал Витька.
Тут больные и травматики все хором начали доказывать Ко-
ровину, что случай, вне всякого сомнения, был несчастный. Но
Витька без большого труда опроверг все их доказательства. В
этом отношении он был мастер.
- Случай,- сказал им Витька,- ждал много тысяч лет.
Коровин тоже был силен в теории вероятности.
- Ну и дождался,- рассмеялся кто-то из больных.- Радуй-
ся...
Но Витьке, действительно, радоваться было еще рано. Он
испытывал сильное неудобство и даже боль. И от боли он стал
метаться, стонать и требовать, чтобы ему вернули его стрелу.
И оттого, что он стал метаться и нервничать, ему стало хуже,
а главврачу пришлось послать нянечку в музей с запиской, где
было сказано, что от этой стрелы зависит самочувствие тяжело
больного Коровина.
Стрелу доставили обратно в больницу. Но еще неизвестно -
была ли это та самая стрела. Возможно, опытный музейный рес-
тавратор ловко сделал копию стрелы, а оригинал вернул на
место, снова доверив ее глиняному экспонату, у которого уже
был реставрирован и аккуратно подклеен отлетевший палец. Но
Коровин, несмотря на свою чрезвычайную недоверчивость и
трезвость, поверил, что это была та самая стрела и держал ее
в больничном шкафчике вместе с продуктами, которые ему при-
носила из дому мать.
Время от времени, когда поблизости никого не было, а со-
сед травматик, присмирев на койке, мирно спал, Витька доста-
вал стрелу и смотрел на нее, словно она действительно приле-
тела из прошлого, чтобы доказать еще раз, что для больших
чисел и теории вероятности нет ничего невозможного.
Рана постепенно начала заживать. И Витькино самочувствие
позволило ему видеть нас, его одноклассников. Мы приходили в
больницу, надевали длинные халаты, но старались не шуметь,
чтобы не огорчать дежурную сестру и тех больных, которые
нуждались в тишине и покое.
Витька говорил мало, больше усмехался и молчал. Но однаж-
ды он вспомнил про экспонат, нанесший ему рану.
- Жаль мне его,- сказал Коровин.- Теперь, пожалуй, его
лишат доверия и не дадут лук со стрелой.
Тут черт меня дернул сказать то, о чем следовало бы мол-
чать.
- Уже доверили,- сказал я.- Палец приклеен. Я видел. И он
опять натягивает тетиву со стрелой.
- Как же так? - спросил Витька.- Стрела же здесь у меня,
в шкафчике.
- Может, ему дали другую, не настоящую, с тупым наконеч-
ником во избежание несчастных случаев,- сказали ребята.
Но сомнение уже запало в голову Витьки. Он был не из лег-
коверных и отлично понимал, что скорей обманут его, чем па-
пуаса. Ведь папуас стоит не где-нибудь на периферии, в об-
ласти вечной мерзлоты, а в одном из ленинградских музеев,
где могут храниться только уникумы и подлинники. Витькино
лицо сразу осунулось и побледнело, и наступило безмолвие, и
тишина, вовсе не предвиденная Коровиным или нами, а пришед-
шая сама собой от овладевших всеми сомнений.
Мы стояли, и безмолвие продолжалось. Потом мы стали про-
щаться и пошли. Только вышли из палаты, ребята мне говорят:
- Неужели ты не мог соврать и сказать, что палец еще, не
приклеен?
- Не догадался,- сказал я.- А теперь очень жалею.
- В следующий раз ты что-нибудь придумай.
- Что?
- Скажи, что папуаса убрали за недопустимое поведение, и
на его месте теперь стоит каменная баба с толстыми ногами
или шаман с бубном.
Два месяца пустовало место, где обычно сидел Коровин. По-
том на это место сел Сидоров. Он верил в счастливые приметы
и думал, что с ним тоже случится какое-нибудь необыкновенное
происшествие, какой-нибудь случай, согласно законам больших
чисел специально ожидавший тысячу или даже сотню тысяч лет.
Но большим числам, видно, не очень нравился Сидоров. Ничего
с ним не случилось, только схватил двойку по математике, а
потом еще две. А потом пришлось место освободить. Вернулся
из больницы Витька Коровин. И он ни за что не хотел расста-
ваться со своим местом возле географической карты, что висе-
ла на стене.
Выглядел Витька замечательно. Он стал уже знаменитым че-
ловеком. Как и следовало ожидать, Коровин молчал. Ему не хо-
телось хвастаться и рассказывать, как к нему в больницу при-
ходил журналист из пионерской газеты и старая детская писа-
тельница, приносившая с собой то яблоки, то апельсины. И
журналист, молодой паренек, интересовался больше папуасом и
теорией вероятности, чем Витькой, но зато седая писательница
интересовалась исключительно Витькой и его семьей, которая
его воспитала, как будто, родись Витька в другой семье и
будь плохо воспитан, у папуаса не отломился бы случайно па-
лец.
Витька словно воды в рот набрал. Он не рассказывал, что
детская писательница заходила к нему в больницу еще три ра-
за, папуасом интересовалась мало, а все больше витькиной
семьей и его воспитанием. Я узнал об этом от Витьки, когда
ходил его навещать. Но он просил никому не говорить, может
из скромности, а скорей всего из-за того, что семья здесь ни
при чем, и не семью выбрала папуасская стрела, а его, Вить-
ку. Папуас мог вообще ничего не знать о семье и воспитанием
совсем не интересоваться.
Витькину семью я знал хорошо, особенно мать и младшую
сестренку Верочку. Верочка ничего собой не представляла, а
только мешала нам с Витькой играть в шахматы. А мать была
солидная женщина очень большого роста и носила пенсне, хотя
уже полвека пенсне никто не носит. Я очень интересовался,
где она их достает, ведь теперь продают исключительно очки,
а пенсне можно увидеть только на старинных фотографиях. Что
я еще могу сказать о Витькнной матери? Почти ничего. Дома
она ходила в старых шлепанцах, работала на табачной фабрике
помощницей главного бухгалтера и Витькиному воспитанию уде-
ляла не так уж много времени. Ведь, кроме фабрики, ей нужно
было еще заниматься домашней работой. Отца у Витьки не было,
вернее, он был, но где-то отсутствовал, и по уважительной
причине, а потом завел на стороне еще одну семью.
И вот детская писательница повадилась ходить к Витькиной
матери и расспрашивать о ее методах воспитания и дарить свои
книжки, разумеется, с автографом. Потом она сказала Витьки-
ной матери по секрету, что собирается написать о ней толстую
книжку, именно о ней, а не о Витьке, потому что в Витьке она
пока ничего особенного не видит. Об этом я узнал не от Вить-
ки, а от его сестренки Верочки. Я не стал огорчать Витьку и
не сказал ему, что детская писательница собирается писать не
о нем, а только о его матери и ее воспитательном таланте.
А теперь хватит о Витькиной семье. Я лучше расскажу о са-
мом Витьке. Случай со стрелой не прошел для него бесследно.
На Витькиной груди остался заметный шрам, веское доказатель-
ство необычайного происшествия. Но к Витькиной чести нужно
сказать, что он этим доказательством пользовался крайне ред-
ко, никому, кроме меня, свой шрам не предъявлял, даже стар-
шеклассникам, которые выражали сомнение. Среди сомневающихся
особенно выделялся Валерий Девяткин из десятого класса,
длинный такой, с довольно заметными рыжими усиками.
- Утка,- утверждал он,- и обывательские слухи. Музейная
стрела не может никого ранить. Натяжение тетивы не то...
- То! - стал возражать я.
- Нет, не то! - настаивал Девяткин.
Меня это возмутило до глубины души. Ведь я своими глазами
видел, как стрела вонзилась в Витькину грудь, И вылетела она
не откуда-нибудь, а из рук глиняного папуаса. Но попробуй
спорить с десятиклассником!
Я сказал Витьке тихо, чтобы никто, кроме него, не слышал:
- Предъяви ему доказательство,
- Какое?
- Шрам,
- Дурак, - сказал Витька.
- Кто дурак?
- Не он, конечно, а ты. Разве на шраме написано, что от
стрелы?
- А ты стрелу покажи. Она у тебя с собой?
- Хватит,- сказал Витька.- Не смеши. Мне даже нравится,
что Девяткин сомневается. Ни в чем не сомневаются только
хвастуны и недалекие люди.
Я обиделся, но виду не показал, а только подумал про се-
бя: неужели Витька считает не Девяткина, а меня хвастуном и
недалеким человеком?
Но будет о Девяткине, тем более, что в десятом "А", кроме
Девяткина, есть еще и Десяткин тоже.
Как-то я прихожу к Коровину и на столе у него вижу толс-
тую книгу в позолоченной обложке, явно научно-фантастический
роман.
- Кто же это читает? - спросил я Витьку.- Верочка?
- Да, будет Верочка читать!
- А кто?
Витька оставил мой вопрос без ответа. Ясно, что он читал.
Я хотел ему напомнить о научных фантастах, которые подробно
описывают далекие миры, ни разу там не побывав, но раздумал.
Однако же книга в позолоченной обложке дразнила мое любо-
пытство.
- Интересная? - спросил я у Коровина.
- Ничего,- ответил Витька.- Читать можно. Но необыкновен-
ного маловато. Действие происходит на другой планете, а опи-
сано все, как на Земле. Даже в телевизор по вечерам смотрят.
- А откуда ты знаешь, что там нет телевизоров?
- Знаю.
В Витькином голосе прозвучало нечто таинственное и зага-
дочное, словно он действительно что-то знал о далекой плане-
те.
В десятом классе двое было сомневающихся: Девяткин и Де-
сяткин. Десяткин не имел никакого отношения к Девяткину. Он,
кажется, даже не был однофамильцем. Просто у них была очень
похожая фамилия, п учителя их часто путали, хотя один был
очень длинный и рыжеватый, а другой наоборот. А сейчас они
оказались единомышленниками, и оба сомневались, что Витька
получил травму в музее от стрелы по неосторожности и легко-
мыслию стоявшего там глиняного экспоната.
- Такое явление противоречит фактам,- приставали к Витьке
Девяткин и Десяткин.
- Хорошо,- кивал им Витька.- А такое явление, что в одном
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг