ГЕННАДИЙ ГОР
ГЛИНЯНЫЙ ПАПУАС
Фантастическая повесть
Вы читали научно-фантастическую повесть про мальчика?
Нет? Не читали? Ну, ладно, об зтой повести я скажу потом, в
конце. А сейчас я расскажу о не менее важном происшествии
которое недавно случилось.
Мой двоюродный брат Володя утверждает, что такие проис-
шествия случаются не чаще, чем раз в десять тысяч лет. Но я
все-таки хочу рассказать про этот случай. Я ведь был его
свидетелем. Случай произошел в музее. Еще когда мы поднима-
лись по лестнице, я обратил внимание на чудовище с тремя ру-
ками. Я показал на него Витьке Коровину, но Витька усмехнул-
ся, как всегда, когда он хотел кого-нибудь осадить или пос-
тавить на свое место:
- Самый обыкновенный южно-восточный бог.
Витька все на свете считал обыкновенным.
- А почему у него три руки?
- А почему у тебя две? - спросил Витька.
Мы прошли зал, потом еще два зала. Поднялись, потом снова
спустились. Там, куда мы пришли, была тишина - особая, самая
тихая, какая бывает только в музеях.
У стены стояли голые папуасы, чуть наклонившись, словно
кого-то преследуя. Но даже издали было видно, что они не
настоящие и сделаны довольно грубо из глины. Каждый из них
держал в руках натянутый лук со стрелой. Стрела и лук были
настоящие, в этом даже Витька не сомневался.
Марья Александровна, наша географичка, показывая на папу-
асов, объясняла бодрым и радостным голосом:
- За это мы должны быть благодарны Миклухе-Маклаю. Вели-
кий русский путешественник... Морозов! Перестань жевать!
Здесь музей!
Мы стоим, слушаем, рассматриваем туземцев, утварь и стре-
лы. Переглядываемся. Перепелкин, спрятавшись за широкую спи-
ну Сидорова, показывает нам рожки.
И вдруг тишину нарушил громкий крик. Мы оглянулись и ви-
дим: в грудь Витьки Коровина вонзилась стрела и дрожит.
Марья Александровна кинулась и скорей стала вытаскивать
стрелу, но стрела, как нарочно, не вытаскивалась.
- Кто это сделал? - голос у Марьи Александровны был уже
не радостный. - Кто? Лучше сознайтесь!
Она подумала, что это кто-то из нас. Но оказалось, что
это глиняный папуас выстрелил. Сам, без всякой помощи. Прои-
зошло редкое, почти невозможное явление, однако же физически
вполне объяснимое. У папуаса отломился палец, тот, которым
он держал и натягивал тетиву лука. И стрела вылетела, сог-
ласно законам механики. Все это произошло внезапно.
Прибежала низенькая толстая администраторша. Она тотчас
же набрала помер и вызвала "скорую помощь". А затем раненно-
го стрелой Коровина отвезли в Куйбышевскую больницу, в пала-
ту несчастных случаев и травм.
Марье Александровне стало плохо. Ей подали стакан с во-
дой. Она отпила глоток, упала в кресло и сказала, как гово-
рят только на сцене, не то сама себе, не то публике:
- Что я скажу родителям Коровина? Как объясню этот нес-
частный случай?
Я подумал, что действительно объяснить этот случай будет
нелегко, особенно родителям. Мне приходилось читать, как
стреляли из лука индейцы, защищая свою жизнь и свободу. А
тут совсем другое дело, стрелял экспонат, хотя никто из нас
не угрожал ни его жизни, ни свободе. Допустим, что папуас
был из глины, но стрела-то все-таки оказалась настоящей.
- Что я скажу родителям Коровина? - спрашивала не то се-
бя, не то нас Марья Александровна.- Как объясню им этот
ужасный случай?
Но мы молчали и смотрели на папуаса, у которого отломился
палец. И мне показалось даже, что папуас усмехнулся, как жи-
вой. Это, разумеется, был обман чувств. Папуас был все-таки
из глины и усмехаться не мог даже в такую необыкновенную ми-
нуту.
Возвратились мы из музея очень взволнованные и все обсуж-
дали происшествие. Кто-то нз ребят сказал, что у Марьи Алек-
сандровны, наверное, будут неприятности: как никак, Витька
Коровин все-таки пострадал. И все наперебой стали говорить,
что Марья Александровна здесь ни при чем - не могла же она
знать, что у папуаса отломится палец и как раз в тот момент,
когда мы придем в зал. За это должна нести ответственность
администрация музея. Несчастный случай мог произойти оттого,
что давно не осматривали пальцы у папуасов.
Перепелкин, как всегда, ляпнул:
- А по-моему, путешественник виноват, сам Миклухо-Маклай.
Больше никто!
- Почему? - спросили мы.
- Должен же он был быть предусмотрительным, когда вез
стрелы. Еще хорошо, что они не отравленные.
У всех несчастных и счастливых случаев есть одна особен-
ность: слухи о них летят со скоростью света. Прихожу я до-
мой, а там уж все знают и беспокоятся. Все меня трогают,
ощупывают, словно я тоже пострадал. Мать заявляет категори-
чески:
- Теперь - кончено! Больше тебе, Александр, не бывать ни-
когда в музеях.
Отец тоже что-то бормочет насчет халатности администрации
и безответственности музейных работников.
И только двоюродный брат Володя, он кончает математичес-
кий факультет, говорит спокойно:
- Виновата не администрация, а теория вероятности. Теперь
можно не беспокоиться, а спокойно посещать все музеи. Подоб-
ный маловероятный случай, согласно законам статистики и
больших чисел, может произойти только через десять тысяч
лет.
Слова Володи меня огорчили. Ведь я надеялся, что со мной
тоже когда-нибудь произойдет подобный случай и в меня попа-
дет стрела, долго томившаяся в обыденной скуке музейной жиз-
ни.
И все время вбегают разные люди: родственники, соседи и
просто знакомые, они трогают меня, сочувствуют и возбужденно
расспрашивают о происшествии, свидетелем которого я был се-
годня утром.
В пятый, в шестой, в десятый раз я повторяю то, что уже
говорил. И странно, происшествие отдаляется от меня, и мне
начинает казаться, что это было не сегодня утром, а в прош-
лом году и что я даже не был свидетелем, а только от кого-то
о нем слышал.
Взрослые, выслушав меня, начинают гадать, кто же виноват:
учительница, администрация, великий русский путешественник
Миклухо-Маклай или тот скульптор, который вылепил папуаса из
недостаточно прочного и недоброкачественного материала, до-
верив экспонату лук и стрелу, настоящую папуасскую стрелу с
очень острым и слишком опасным наконечником.
Ночью мне приснился папуас. Палец у него уже был на мес-
те. Кто-то его аккуратно приклеил. И папуас сказал мне на
чистом русском языке, без всякого акцента:
- Ладно, не сердись. И Коровин тоже пусть не сердится.
Это случилось не по моей вине и не по халатности администра-
ции, а по законам больших чисел.
Мне очень понравилось, что папуас не стал жаловаться на
администрацию и свалил все на большие числа. На его месте я
поступил бы точно так же.
Потом папуас исчез. Я проснулся и стал думать о Витьке и
о больших числах, которым, по мнению моего двоюродного брата
Володи, мы обязаны всем - и плохим и хорошим.
Теперь я хочу рассказать о Витьке Коровине и его жизни
еще до того случая, когда у папуаса отломился палец.
Витька Коровин старался походить на взрослого, и это даже
ему удавалось. Иногда мне казалось, что он имел право отпус-
тить себе бородку и усы, если, конечно, они стали бы у него
расти. Но усы и бородка, как известно, растут только у тех,
кто достиг положенного для них возраста. А Витька еще не
достиг. Наружность у него была детская: вздернутый нос, от-
топыренные уши, веснушки на подбородке и на пальцах, насы-
панные, как манная крупа.
Характер у него был не детский - в этом все дело.
На лице Витьки появлялась усмешка, когда кто-нибудь из
нас, увлекшись, делился своим желанием .совершить что-нибудь
выдающееся - какое-нибудь путешествие, подвиг или большое
научное и техническое открытие. Не то чтобы Витька был про-
тив научных открытий и подвигов, но он, совсем как взрослый,
не верил, что эти выдающиеся открытия и подвиги совершит
кто-нибудь из нас. При взгляде на Витьку и на его усмешку
возникала нелепая мысль, что приключения, подвиги и разные
великие открытия случаются только в интересных книжках, а в
жизни все наоборот и почти нет подвигов и всяких открытий.
Домашние хозяйки идут с сумками и авоськами на Деребкинский
рынок, в окно парикмахерской видно, как парикмахерша стрижет
и бреет красивого молодого интеллигента, на перекрестке ску-
чает милиционер, газетчица в киоске продает газеты, и, кроме
этого, пока нет ничего, все остальное только в книжках. Все
это можно было подумать, глядя на Витькипу усмешку и вообще
на недоверчивое выражение его лица. Уж очень любил Коровин
все привычное и доступное, все, что рядом с ним на Петрог-
радской стороне или на Васильевском острове, а то, что дале-
ко, в прошлом или будущем, то он не ценил. И еще он ценил
тишину. Да, тишину. Терпеть он не мог шума. В этом мне приш-
лось убедиться, когда меня посадили с ним рядом, за одну
парту, желая, чтобы я научился от него вести себя тихо, при-
мерно.
Я много думал о том, что за человек Витька Коровин и по-
чему он все делает медленно, осмотрительно, не спеша, обду-
манно и спокойно.
Однажды я спросил его:
- А верно, что ты любишь тишину?
- Верно.
- А за что ты ее любишь?
Витька удивленно посмотрел на меня.
- Как за что? За то, что она никому не мешает. И вообще я
люблю всякий порядок.
- Нет ничего скучнее порядка,- сказал я.
- А ты докажи,- сказал Витька.
- Как я могу это доказать,- сказал я,- это же не теорема,
для которой Эвклид или Пифагор придумали доказательства еще
две тысячи лет тому назад,
- Значит, не можешь доказать! - сказал Витька торжествую-
щим голосом.
- Не могу. А ты можешь доказать, что тишина - это хорошо?
- Могу,- сказал Витька. И стал перечислять, почему тишина
и порядок лучше шума и беспорядка.
Я долго искал убедительный аргумент против тишины. Потом
сказал:
- А тишину любят только старухи.
- А старухи разве не люди? - возразил Витька.- Ты тоже
когда-нибудь состаришься.
- Но старухой я никогда не буду.
- Докажи! - сказал Витька.
И он насмешливо посмотрел на меня, очевидно, думая, что я
стану доказывать.
На другой день после этого спора я принес в класс инте-
ресный научно-фантастический роман и показал его Витьке.
- Где происходит действие? - тотчас же осведомился Вить-
ка.
- На Луне, на Марсе и в одной из далеких малодоступных
галактик.
- Хорошо,- сказал Витька и усмехнулся.- А кто написал эту
книжонку?
- Кто? Один известный писатель. Кто еще мог ее написать?
- Отлично,- согласился Витька зловещим голосом. - А он
хоть раз побывал на Луне, на Марсе и в одной из далеких ма-
лодоступных галактик?
- Пока еще не бывал, но со временем...
- Ну, вот,- оборвал меня Витька.- Значит, он написал о
том, чего не знает. Нет, я таких книжек не читаю.
- А что ты читаешь?
- Справочники, энциклопедии и разные исторические доку-
менты.
Документы... Я почему-то не люблю этого слова. Оно мне
всегда казалось каким-то неприветливым, чужим и созданным
для тех, кто не доверяет и сомневается. А Витька это слово
любил. Не знаю, любил ли он слово "посторонний"; я терпеть
не могу этого слова, и, когда читаю "Посторонним вход запре-
щен", во мне все кипит. Я вообще считаю, что посторонних не
должно быть.
А Витька, действительно, любил словари и разные докумен-
ты. И однажды он мне показал документ, в котором удостоверя-
лось, что он, вышепоименованный Впктор Викторович Коровин,
член общества друзей природы и обязан ее защищать, и что-то
еще в этом роде.
Я его спросил:
- Что, это сама природа тебе выдала такое удостоверение?
- Природа,- ответил Витька.- А тебе что, завидно?
- А какие у тебя обязанности? - спросил я.
- Повсюду защищать растения и посадки, деревья и траву, а
также животных.
- Я и без удостоверения их защищаю,- сказал я.
Над столом на стене Витькпной комнаты висело расписание,
составленное им самим,- столько-то часов на физкультуру и
защиту природы, столько-то на занятия английским языком,
столько-то на шахматы, столько-то на прогулку и наблюдение
за всем окружающим.
Свои наблюдения Коровин записывал в толстую тетрадь с
клеенчатой обложкой. Однажды он меня спросил:
- Ты знаешь, что такое афоризм?
- Приблизительно знаю.
- Афоризм,- сказал Витька,- это сгусток мысли.
- Вроде сгущенного молока? - вырвалось у меня.
- Обыватель!
- Кто?
- Ты. Фарисей. И вообще мне не о чем с тобой разговари-
вать.
Два дня мы после того не говорили, так обиделся Витька за
то, что я афоризм сравнил с молочной сгущенкой. Потом мы по-
мирились, и разговор зашел о времени. Витька сказал мне, что
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг