это остаток наружного скелета, отзвук тех дней, когда наши предки были чем-то
вроде мягких пауков, закованных в хитиновые панцири. Уже несколько веков
человек практически не ел жесткой пищи, и зубы оказались не так уж нужны. Они
стали портиться и выпадать не только у стариков, но даже у юношей. Милые
девушки, демонстрирующие, улыбаясь, зубные протезы, стали обыкновенным
явлением. И вот наконец наука сказала свое слово: человеческие зубы снова
обрели прочность и могли вырастать в течение жизни столько раз, сколько нужно.
Один нормандец, желая поставить рекорд, выбивал сам себе левый верхний клык
двести восемнадцать раз, и двести восемнадцать раз клык отрастал. После двести
девятнадцатого удара нормандец превратился в полного идиота из-за частых
сотрясений мозга и прожил остаток жизни в клинике со связанными руками - он так
и не избавился от привычки выбивать собственные зубы. Этот случай вошел во все
учебники психиатрии.
Генетическая информация человека довольно быстро была расшифрована, каждый
ген мог быть собран на конвейере, как автомобиль, и встал вопрос о создании
искусственного человека высшей расы. Пока ученые обсуждали проект века,
оперируя нечеткими моральными понятиями, другие ученые начали выращивать
искусственных уродов для продажи. Уроды выставлялись напоказ и поначалу имели
большой успех. Бизнес процветал и вскоре уничтожил сам себя. Уродов стало так
много, что они больше никого не удивляли. Те из уродов, которые оказались
жизнеспособными и могли размножаться, основали Лигу Искаженных Существ. К концу
двадцать первого века искаженным существом была каждая восемнадцатая
человеческая особь. Высокоморальные медики тоже постепенно договорились между
собой и начали выращивать высшее существо. Сразу же возникла проблема:
представления о высшем существе были у каждого свои. В результате появилось
сразу несколько здоровых и красивых человеческих пород: одни предназначались
для занятий спортом, другие- для долгожительства, третьи имели неограниченную
сексуальную потенцию, четвертые питали склонность к умственному труду. Возникло
несколько каст, презирающих друг друга. Самые сильные, как это обычно и бывает,
были самыми тупыми и обожали притеснять самых умных. Пришлось срочно
разрабатывать несколько законодательств для каждой касты в отдельности.
Женщины наконец-то избавились от родовых мук, так как детей теперь
вынашивали удобные технические устройства. Эмбрион зарождался естественным
образом, а затем пересаживался в инкубатор. Возникли два женских движения:
Движение за Здоровое Рождение и Движение за Правильное Рождение. Члены этих
движений люто ненавидели своих противников и называли их в прессе и по
телевидению самыми непотребными словами. Непотребные слова одно время были
разрешены, потом их снова запретили. Без запрета их оказалось слишком
неинтересно произносить. Теперь семейная пара могла иметь столько детей,
сколько пожелает. Эмбрион мог быть растиражирован в любом количестве
экземпляров, как женского, так и мужского пола. Некоторые обеспеченные семьи
имели десятки и даже сотни близнецов (естественно, самых лучших и без
наследственных болезней), большинство же семейных пар не имели детей вообще.
Бездетные партнеры часто расходились и сходились снова. Слово "любовь" почтя
вышло из обихода и употреблялось в основном в сентиментальных кинороманах.
Влюблялись обычно лишь дети, эта игра их привлекала. Если влюблялись взрослые
-у всех окружающих появлялось идеальное развлечение. Даже секс стал терять
популярность, так как были изобретены более совершенные методы наслаждения.
Все эти достижения прогресса оттенялись некоторыми скромными негативными
тенденциями. Во-первых, рождение человека теперь не требовало от женщины ни
малейших усилий, а тем более мук, поэтому женщины (да и мужчины) стали
относиться к своим детям без особой привязанности. Если ребенок погибал - от
болезни или из-за несчастного случая,- отец с матерью обычно не огорчались, а
делали нового ребенка. Ведь это же так просто и даже приятно. Постепенно
человеческая жизнь настолько утратила ценность, что люди перестали всерьез к
ней относиться. Резко возросло количество самоубийств. Большинство людей
предпочитали уходить из жизни добровольно. И не из-за боли, страха или обиды, а
от скуки, испытав все прелести и изъяны жизни.
Дети очень редко походили на своих родителей - недостатки родителей
подправлялись или заменялись желаемыми достоинствами. Но на рубеже веков
возникла мода на все естественное, и примерно две трети детей рождались если и
в инкубаторах, то без особых отклонений от норм. Анжела еще до зачатия задумали
очень мускулистым альбиносом. Таким он и был произведен на свет.
До маяка было около трех километров. Зонтик подошел к сооружению, обошел
его со всех сторон, даже на всякий случай облетел и заглянул в окна. Живых
существ в здании не оказалось. Воздух был чист и не заразен. И не было ничего
опасного в радиусе нескольких километров. Орвелл собрал группу. Бат, Фил и
Гессе вооружились, а Штрауб и Анжел не взяли с собой ничего - им нравилось
драться голыми руками. Орвелл взял с собой прибор опасности и пистолет. Трава
была выше колен. На самых длинных стеблях сидели большие зеленые кузнечики и
совершенно не боялись людей. Они уже перестали стрекотать и сворачивали
крылышки, готовясь к ночи. Стебли сгибались под их тяжестью и напоминали тугие
колосья. Закат разгорался, как пожар. На фоне алого неба здание выглядело
черной шпилькой с просветом на верхнем этаже.
- Это действительно похоже на маяк,- сказал Гессе.-Я видел настоящие
старые маяки в Средиземном море. Зачем его построили здесь?
- Они были странными людьми и любили развлекаться,- ответил Орвелл,- могли
построить его для развлечения.
- Подойдем - увидим,- сказал Анжел и раздавил кузнечика в кулаке.- Надо
же, а ведь кусается, тварь!
Орвелл посмотрел на прибор опасности: сейчас, когда они приблизились к
маяку, стрелка указывала точно на это здание и вибрировала так, будто опасность
ждала в каждом уголке каждой пыльной комнаты. Они подошли к наружной двери.
Дверь была деревянной, и Анжел высадил ее плечом. Винтовая лестница вела
вверх.
- Сюда,- сказал Орвелл и посмотрел на запястье.
На втором этаже он указал на дверь. Анжел хотел высадить и ее, но она была
не заперта. Обычная деревянная дверь на обычных стальных петлях. Дверь
скрипнула и открылась. Внутри их встретил беспорядок и тучи пыли. Окно было
выбито. На полу грудой валялись разломанные приборы вперемешку с разбитыми
магнитными дисками.
- Их уничтожали специально,- сказал Гессе. Он подошел и выбрал из груды
хлама что-то более-менее сохранившееся.
- Их уничтожали в спешке,-продолжил он.-Ага, а вот этот еще можно
включить...
Браслет на руке Орвелла щелкнул. Рука выхватила пистолет и, не целясь,
трижды выстрелила. Аппарат разлетелся на куски в руках у Гессе.
- Это обыкновенный диктофон,- сказал Гессе спокойно,- Не обязательно было
меня пугать.
Они обошли еще четыре этажа маяка и уничтожили все устройства, которые
могли хранить информацию.
- Эй, шеф,- сказал Анжел,- я думаю, что не стоило этого делать. Как же мы
узнаем, что здесь случилось, если взорвем все данные? -
- Ты помнишь комету Швассмана?
- Миф.
- Этот миф не врезался в Землю только потому, что кто-то уничтожил все
данные. Понятно?
- Нет.
- Я приказываю уничтожать все обнаруженные носители информации.
- А вот это понятно! - сказал Анжел и ударил кулаком в перегородку, на
которой было нацарапано матерное слово. Первыми в пролом вошли Бат и Фил. Эта
комната была последней на четвертом этаже. Она оказалась совершенно пустой,
если не считать встроенного в стену большого холодильника. Такие холодильники
вышли на Земле из моды лет двадцать назад.
- Открыть? - спросил Бат.
Стрелка на приборе опасности потухла.
- Открывай.
И Бат открыл дверь.
Солнце уже ушло за горизонт, и, хотя небо все еще светилось, в комнате
было темно. На первый взгляд холодильник заполняла сплошная глыба льда. Бат
провел пальцами по шероховатой поверхности, и на пальцах осталась влага.
- Только лед.
- Включи освещение.
- Свет! - приказал Бат, и холодильная камера осветилась изнутри. В глыбе
льда находился человек. В вытаращенных глазах застыл ужас.
- Что это? - спросил Орвелл.
- Это кровь.
- Я вижу, что кровь. Что у него во рту? Анжел подошел и внимательно
вгляделся.
- Все нормально, шеф,- сказал он,- перед тем, как его убить, парню
отрезали язык. Когда отрезают язык, всегда много крови.
Штрауба стошнило, и он отвернулся к стене, чтобы переждать приступ.
Закат стал фиолетовым, море совсем почернело. В углах собралась тень.
Комнату освещал только ядовито-голубой свет холодильной камеры. Все вдруг
замолчали прислушиваясь. Со стороны лестницы донеслись шаги.
Анжел выступил вперед и расправил плечи. Комбинезон лопнул на спине, не
выдержав напора мышц. Анжел любил театральные эффекты.
- Шеф, позволь, я его встречу первый?
И, не ожидая разрешения, он вышел в пролом.
* * *
Зонтик приближался к городу. Летел над самой дорогой, которая была
каменистой с частыми выбоинами. Зонтик медленно двинулся по первой улице. Улица
довольно круто шла под уклон, дальше виднелась темная площадь. Зонтик двигался,
задевая дома,- улица оказалась слишком узкой. "В крайнем случае можно
взлететь",-подумал Коре и выругался. В переулке, куда он бросил взгляд, лежали
два скелета, похожие на человеческие. Переулок был слишком узок для Зонтика.
Он передал запрос на корабль.
- Наши еще не вернулись?
- Нет пока.
- Тогда я принимаю решение самостоятельно. Я выхожу.
- Попробуй зайти сверху.
- Сверху я разнесу эти трухлявые крыши. Я хочу взять целые кости, а не
откапывать их куски из-под камней.
Он остановил Зонтик и вышел.
- Свет туда! - приказал он.
Зонтик осветил переулок. Тьма вокруг еще больше сгустилась. Коре снова
выругался, чтобы прогнать страх. Он почувствовал легкую тошноту и боль в
затылке. Это еще что?
Скелеты были не совсем человеческими, это Коре определил сразу: слишком
длинные ноги и стопы как-то вывернуты. Руки? Руки чуточку маловаты. Некоторые
косточки высыпались. Грудная клетка обычна, таз увеличен. Череп? Огромные
глазницы, сильно скошен назад и вытянут, сверху небольшой гребень. Но самое
страшное - челюсти. Особенно мощной была нижняя челюсть, она выдавалась вперед.
Голова одного существа была зажата в пасти второго, череп треснул. Эта тварь
имела челюсти, как у льва. Коре осмотрелся, но ничего не увидел. Со всех сторон
стояли мертвые дома и смотрели ослепшими черными окнами. На небе уже высыпали
созвездия - совсем не такие, какие видно с Земли. За домами росли обыкновенные
пирамидальные тополя и сгибались под ветром, касаясь верхушками друг друга.
Тополя шумели.
Коре попробовал расцепить скелеты, но не сумел. Зубы одного слишком прочно
вошли в кости другого. Он дернул и оторвал лопатку. Снова выругался и
почувствовал тошноту. Пришлось закрыть глаза и переждать приступ. "Со мной
непорядок,-думал Коре, сидя с закрытыми глазами (он ощущал, как плывет все
вокруг),-но это не может быть вирус. Зонтик бы меня предупредил. Тогда что
это?" Он открыл глаза и увидел, что небо стало сиреневым. Звезды расцвели, как
хризантемы. Все вокруг волновалось, колыхалось, искрилось. Там и здесь
вспыхивали фейерверки алых точек. Это было прекрасно. Коре оторвал длинную
бедренную кость (поставленная вертикально, кость доставала до груди) и начал
крушить ею скелеты. Закончив, он пошел в глубь переулка, выбивая те окна,
которые были еще целы. Зонтик включил сирену - он тосковал без хозяина.
- И не проси,- сказал Коре шатаясь (пьян я, что ли?),-мне здесь нравится!
Это райская планета! - Он упал, встал на колени, попробовал подняться и снова
упал.
Зонтик выключил сирену.
Все это время Зонтик передавал информацию на корабль. На корабле находился
Икемура, три женщины. Дядя Дэн и Морт. Морису дали снотворное, а двух
биороботов пока активировать не стали. Морт был невысоким блондином, с полными
яркими губами, как у женщины, с короткими руками и большой головой - он
напоминал карлика. Он знал об этом и стеснялся - не выдерживал пристальных
взглядов. Но в деле он часто бывал слишком смел, даже безрассуден.
- Его надо спасать,-сказал Морт.-Я могу взять второй Зонтик.
- От чего спасать? - спросил Икемура с легким презрением.
Сейчас главным был он.
- С ним несчастье.
- С ним не несчастье, а болезнь. Это вирус. Так, Дядя Дэн?
Дядя Дэн молча кивнул.
- Но ведь в анализах воздуха и грунта вирусов не было?
- Может быть, это энергетический вирус? - спросила Кристи.
- 06 этом мы бы знали тоже.
- Тогда я ничего не понимаю.
- Это вирус Швассмана. Наши анализаторы его не берут - он не похож на
обыкновенные вирусы.
Они смотрели на фигуру удаляющегося Коре. Коре упал, встал на колени,
попробовал подняться и снова упал. Стало тихо: Зонтик выключил сирену. Что
будет дальше: Коре превратится в кузнечика или отрежет себе язык?
- Но,- сказала Кристи,- тогда все остальные? Что тогда со всеми
остальными?
- Ничего,- ответил Икемура.- Ты видела такую штуку у командира на руке? Я
не совсем точно знаю, что это, но оно посильнее наших анализаторов. Они
вернутся, обязательно.
Картинка сместилась: Зонтик взлетел и осматривал город. Ничего
интересного, обыкновенная ночь. Ни одной живой души.
- Он сам его спасет,- сказал Икемура,- вот смотрите.
Зонтик плюхнулся на крыши, и на минуту картинка потемнела от пыли.
Раздался скрежет - Зонтик полз по переулку, перемалывая боками дома.
- Подожди! - скомандовал Икемура. Зонтик остановился и осветил два
сцепленных скелета странной формы.
- Возьми с собой!
Зонтик подобрал скелеты и двинулся дальше. Коре отступал, закрываясь от
света руками. Он несколько раз выстрелил по Зонтику из пистолета. Специалист
никогда бы не сделал такой глупости - это все равно что пытаться убить слона из
рогатки.
- Плохо,-сказал Дядя Дэн.-Но зато мы наблюдаем развитие болезни. Сейчас
Зонтик его возьмет.
Коре остановился. Он стоял, чуть пошатываясь, опираясь о кость.
- Увеличить изображение! Зонтик увеличил.
- Его глаза!
Зонтик показал глаза крупным планом.
- Серенады,- сказал Коре,- если будем бить червяков, то в небесах не нужно
играть серенады. Не нужно! Я сказал-не нужно!
Его лицо перекосилось от ярости. Задергалась мышца над верхней губой
слева. Ноздри расширились.
- Коре, ты меня слышишь?
- Всемирная история пьянства рисует доску на мольберте, но дети нашли под
знаком дряни - замечу, что я противник...
- Ты меня слышишь?
- Да-а-а-а...
- Ты заболел.
- Я сам вижу, вижу, вижу, вижу-жу-жу-жу...
- Держись, не теряй контроля над собой!
- Я сейчас его потеряю! - Коре снова выругался и вошел в Зонтик.
Зонтик сразу начал передавать информацию о работе организма; пульс сорок,
давление в норме, на энцефалограмме импульсы необычной формы; отмечается
медленный рост костей; разрушения органов нет, повышенная секреция желудочного
сока...
Передача оборвалась. Что значит "медленный рост костей"?
* * *
Группа вышла из маяка. Анжел шел сзади. Его разорванный комбинезон был
весь в паутине и в пятнах мела. Все, чего Анжел добился,- это получил несколько
синяков и ссадин. "Не стоило куражиться, болван!" - обругал он сам себя.
- Я бы его поймал, шеф.
- Остановиться! - скомандовал Орвелл. Прибор опасности вспыхнул в темноте.
Стрелка показывала в небо и медленно поворачивалась. "Кто-то летит сюда,- решил
Орвелл.- Хорошо, что уже темно,- может быть, оно не заметит нас. А если оно
именно нас ищет?"
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг