смеялась Урсула, а Алисия, держась рукой за бок, вытирала глаза розовым
кружевным платочком. Последним пришел в движение длинный в шишаке. Его
тонкое блеяние разнеслось по двору, когда другие уже затихали.
Отсмеявшийся Кукс вновь подступил к Пьеру:
- Так откуда вы прибыли, мирный путешественник?
- Из этого... Из Форж-лез-О.
- Ничего не понимаю, - скривился Кукс. - А вы, Аристарх Георгиевич?
Длинный изобразил скорбную мину.
- Стойте, кажется, я знаю. - К ним, тряся полами коричневой рясы,
пробирался монах. Его круглые пуговичные глаза светились. - Как же я сразу
не понял, что это за штука, - говорил он. - Отсутствие движителей...
- Какая штука? - спросил Кукс.
- По-моему, этот парень пришлепал к нам из другого времени.
- Что? Как? - Кукс даже привстал на цыпочки.
- Это правда, - сказал Пьер. - Но ради бога, скажите, какой у вас век?
Все растерянно молчали. Первым откликнулся Аристарх Георгиевич:
- Шестой век Великой эпохи.
- Скажите, э... от рождества Христова это сколько?
Монах посмотрел на Пьера с удивлением и ответил:
- Двадцать пятое столетие, семьдесят восьмой год.
- Двадцать пятое! - закричал Пьер. - Все-таки двадцать пятое! Боже
правый, значит, машина... значит, Дятлов... мы... - И он замолк, жадно
озирая обступивших его людей.
- А откуда же вы, если не секрет? - Аристарх Георгиевич от нетерпения
переступал с ноги на ногу.
- Из двадцатого. Вот к вам...
Реджинальд Кукс присвистнул!
- Экая даль. Надо отдать вас в хорошие руки. Аристарх Георгиевич,
любезный, свяжите нас с Агентством по туризму.
- Сию минуту. - Помреж снял сверкающий шишак и, пристроив его под
мышкой, крупно зашагал прочь. Все между тем сделались очень ласковыми к
Пьеру. Морис де Тардье положил ему руку на плечо и говорил, что глубоко
сожалеет о резких словах, сказанных им тогда на поляне. Алисия крутила
пуговицу на куртке Пьера и восклицала:
- Подумать только! Ну просто не могу себе представить!
Тут снова показался Аристарх Георгиевич. С ним шел молодой человек в
белой блузе и белых штанах. Он приветливо глянул на Пьера:
- Меня зовут Гектор. Мне выпала честь сопровождать дорогого и почетного
гостя, многоуважаемый...
- Пьер Мерсье, - сказал Пьер.
- Многоуважаемый Пьер Мерсье. А сейчас не желаете ли отдохнуть с
дороги?
Они шли по красной каменной галерее. Сквозь щели густо лезла трава.
Провал слева внизу - сплошное зеленое буйство. "Джунгли какие-то", -
подумал Пьер.
- Такой пейзаж нынче моден, - пояснил Гектор.
Второй день этот голубоглазый красавец сопровождал Пьера повсюду.
- Скажите, я сделал ошибку? Мне не следовало прилетать?
- Нет, Пьер, вы не сделали ошибки, - ровно, дружелюбно сказал Гектор. -
Я представлю вас членам Совета, вашему делу дадут ход. А вы пока
отдыхайте.
Показалась низкая дверь из рассохшихся досок, схваченных фигурными
железными полосами. Гектор взялся за ржавое кольцо. Из открывшейся темноты
пахнуло погребной сыростью.
- Прошу, - сказал Гектор.
Пьер согнулся и шагнул. Еще шаг. Брызнул свет. Большой белый мяч летал
под низким синим небом. Несколько девушек бросились к ним навстречу.
- Это Пьер, - сказал Гектор. - Он из двадцатого века.
Всеобщий вздох изумления. Но не чрезмерного, как показалось Пьеру. Одна
- кареглазая, красивая - подошла ближе. Впрочем, они все были красивыми.
Пьер растерянно молчал.
- Меня зовут Полина, - объявила кареглазая. - Или просто Ина.
- А меня Елена, - сообщила смуглянка в голубой тунике.
- Пьер.
- Да, я уже знаю.
- Откуда?
- От Гектора. Он же только что вас представил.
- Ох, правда.
Его окружили, забросали вопросами.
- Вы видели когда-нибудь Пруста? А правда, что Набоков всегда жил в
гостиницах? А Маяковский... Фолкнер... Бруно Травен... А Хлебников... О,
Хлебников!
- Да бог с вами, - отбивался Пьер, - я многих этих имен и не слышал. Я,
знаете ли, далек от литературы. Пруста, правда, читал, но видеть не мог -
он ведь умер, когда меня еще на свете не было. И вообще я всю жизнь, если
не считать войны, прожил в одном городе, в Париже...
- Париж! - вздохнула Полина. - Ах, вы расскажете нам о тогдашнем
Париже. - Она тронула его за руку и произнесла с чувством: - Пьер, правду
скажи мне, скажи мне правду, я должна, я хочу все знать!
Пьер испуганно отшатнулся.
- Да что вы, голубчик. Это же Превер. О нем вы слышали?
- Превер? - обрадовался Пьер. - Превера я знал, - добавил он тихо, но в
это время другая девушка, та, что спрашивала о Маяковском, запрокинув
лицо, спасенное от чрезмерной красоты слегка вздернутым носом, вдруг
продекламировала:
А может, лучшая потеха
перстом Себастиана Баха
органного не тронуть эха...
- А меня больше всего интересует Станислав Лем, - сказала девушка по
имени Асса.
- Кажется, я где-то слышал это имя.
- Всего лишь слышали? То, что вы говорите, ужасно. - И она ушла.
- Ну вот, навалились на бедного путешественника, - сказал Гектор. - А
он еще не пришел в себя после темницы Жиля де Фора.
- Почему темницы? - спросила курносая.
- Какая темница? - подхватил хор.
- Пьер вынырнул из времени совершенно неожиданно и угодил в поле
"Славное игрище в Лонгибуре". Там его приняли за лазутчика, введенного
Куксом для оживления игры, и с радостным усердием водворили в подземелье.
- Какой ужас! - прошептали девушки.
Пьеру, впрочем, показалось, что их шепот-возглас был слишком
мелодичным, чтобы выражать искреннее беспокойство.
- Бедняжка, - сказала Ина. - Вы, должно быть, очень перенервничали.
- Ничего страшного, - бодрился Пьер. - Все было очень интересно. Пока
меня не потащили на костер...
- Ах, костер! Ай, ай! - Лица девушек выражали совершенное сочувствие.
- Ина, - сказал Гектор, - мы идем к Харилаю. Не знаешь, где он?
- У него роль механика в "Среде". Фу, там дышать нечем, надеюсь, вы
туда ненадолго. Возвращайтесь потом к нам! Ну пожалуйста!
Девушки, кланяясь одна за другой, побежали вверх по косогору. И только
смуглянка в тунике смотрела вслед Гектору и Пьеру.
- Они тоже во что-нибудь играют? - спросил Пьер.
- Конечно. Игра называется "Матушка филология".
- Странное название. Что же они делают?
- Пишут. Литературные манифесты, критические статьи. Придумывают школы,
течения. Дают им имена. Назовут, скажем, одних романтиками, а других -
утилитаристами. А потом бьют романтиков за безответственное стремление к
безграничной свободе и неуемную жажду обновления, а утилитаристов - за
близорукое пренебрежение высокими страстями и легкомысленное неприятие
мировой скорби.
- И этим занимаются такие славные девушки?
- Да, они зубастые. Играют весело, от души.
Они вернулись к дверце, которая с этой стороны оказалась похожей на
легкую садовую калитку. Пьер доверчиво шагнул в темноту, ожидая увидеть
уже знакомую каменную галерею и глухие заросли. Но вместо этого он
очутился на сером асфальте у гранитного парапета, за которым свинцово
лоснилась вода, играя чешуей нефтяных пятен.
- Не удивляйтесь, дружище. У нас особые двери. Они свертывают
пространство, сразу соединяя нужные точки. Сейчас мы в поле игры под
названием "Среда, среда, среда...".
На другой стороне реки за таким же парапетом громоздились здания.
Частокол труб, напоминающий гигантский крейсер, закрывал горизонт.
Черно-белые столбы дыма вырастали из них и густо вспучивались под низким
облачным небом.
- Здесь играют в отсталую индустрию, - говорил Гектор. - Наиболее
увлекательные пассажи - отравленные реки, порубленные леса, изведенное
зверье. Красные книги, штрафы, дебаты о безотходной технологии, проповеди
об озоне, под шум которых живая природа потихоньку уступает место
окружающей среде.
На той стороне приоткрылась дверь в бетонной стене и показался человек
в спецовке. Пьер и Гектор столкнулись с ним на середине чугунного моста.
- Здравствуй, Харилай, - сказал Гектор. - Это Пьер из двадцатого века.
Харилай протянул тяжелую руку. Пожимая ее, Пьер заметил большой гаечный
ключ, торчащий из кармана потертого Харилаева комбинезона. Механик
улыбался озабоченно и вопросительно.
- Да, он прилетел, - сказал Гектор, - и мы сами не знаем, как.
От Харилая исходила какая-то основательность. Пьер вдруг подумал, что
этот человек поможет ему. И пока Гектор излагал существо просьбы Пьера,
тот впивался глазами в лицо Харилая, стараясь прочесть его решение и в то
же время внушить ему ответ.
- Это очень серьезное дело, - веско сказал механик. - По всей
видимости, придется...
Пьер почувствовал, что задыхается.
- ...придется безотлагательно _сыграть_ во Всемирный Совет.
Они возвращались в игру Гектора "Агентство по туризму".
- Пора обедать, - сказал Гектор. - Какую кухню предпочтете сегодня,
дружище?
- Все равно.
- Напрасно, напрасно. Я вижу, последние слова Харилая оставили у вас
неприятный осадок. Ну ничего. Ресторан "Сакартвело" - вот что поправит вам
настроение. Застолье грузинских князей.
Ближайшая дверь вывела их в платановый лес. Дощатый стол на небольшой
поляне был уставлен тонкогорлыми глиняными кувшинами. Многоцветье фруктов
и овощей напомнило Пьеру сентябрь где-нибудь в Савойе. За столом сидело с
полдюжины усачей в наглухо застегнутых красных рубахах и схваченных
тонкими поясами темных кафтанах с расходящимися полами. Раздались шумные
крики. Один из пировавших, худой, легкий, как перышко, взвился навстречу.
- Добро пожаловать, гости дорогие! - закричал он, топорща усы и вращая
зрачками горячих глаз.
Пахло ароматным дымом: в стороне над открытым очагом на огромном
вертеле жарился баран. Пьеру сунули в руки костяной в серебряном окладе
рог, полный красного вина, пододвинули завернутые в тонкую лепешку
ослепительно белый сыр и пахучую умытую траву.
- Кушай, дорогой, - сказал сосед, горбоносый смуглый старик. - Гость в
доме - радость в доме. Здоровье дорогого гостя. - Старик поднял свой
кубок.
Пьер ел дымящуюся баранину, запивал ее нежным вином. Ему было хорошо.
В самом маленьком духане
ты товарища найдешь.
Если спросишь "Телиани",
поплывет духан в тумане,
ты в тумане поплывешь...
И Пьер подтягивал за тягучим тенором:
Тайа-тайа-тайа-вота-тайа-йа...
Замирал, когда врывался бас:
Дын-ды-лава...
Гектор рассказывал пирующим про маленькую Люс. Князья смотрели на Пьера
маслинами глаз, качали головами и цокали языком.
- Сколько же у вас игр?
- Много. Очень много. Не знаю точно. Впрочем, детали касаются тех, кто
играет в статистику, - ответил Гектор.
- Интересно бы узнать их названия.
- Почему же только названия? Можно и посмотреть, и поиграть. Для начала
могу познакомить вас со списком игр нынешнего сезона. Хотите?
Гектор подошел к ближайшему толстому дереву и, найдя дупло,
удовлетворенно хмыкнул. Запустил руку в темную дыру и протянул Пьеру
свернутый в трубочку лист бумаги.
- Изучайте.
Пьер уже давал себе зарок не выказывать удивления, однако вид у него
был озадаченный.
- Все та же свертка пространства, - пояснил Гектор. - Дупло сыграло
роль дверцы между моей рукой и библиотекой Совета нашей зоны.
- Но почему там оказался именно нужный вам список?
- Та же телепатия, только на железных принципах биомашинной технологии.
- Понятно, - неуверенно пробормотал Пьер и развернул пожелтевший
листок. В десятке столбцов рукописной вязью теснились слова.
- Не удивляйтесь виду списка. В быту никто не желает иметь дело с
кристаллами, голографией и прочей головоломной техникой. Всем подавай
фолиант в коже с серебряными застежками или пергаментный свиток.
- И на всех хватает?
- Справились. Дома книг у нас в общем-то нет. Разве что в играх, где
это необходимо. А так - протянул руку к ближайшей дверце и взял нужную
книгу в библиотеке. Они там продублированы в соответствии со средней
частотой запроса.
- Одним словом, в книги вы тоже играете.
- Угадали. Есть и такие игры, "Пожар в Александрии", например, или
"Изба-читальня".
- Изба?
- Так назывался древний русский дом.
- А почему читальня?
- Когда-то в России шла борьба с неграмотностью - постойте, это ведь
было как раз в вашем веке, - и книги, насколько я помню, хранились в
бревенчатых домах - избах...
- Вот эта игра, - сказал Пьер, просматривая список. В том же столбце он
прочел:
Трансвааль в огне
Дирижабль Нобиле
Белый квадрат на белом фоне
Базар в Коканде
МакИ
Большой футбол...
Пьер поднял голову.
- Тут все двадцатый век?
- Да, а вот двадцать первый. - Гектор провел пальцем по строчкам: -
Экологический коллапс, Мафусаилов век. Марсианские хроники... А вот
двадцать второй, двадцать третий...
Взгляд Пьера блуждал по листку, выхватывая разбросанные по векам игры:
Ронсевальское ущелье. Тысяча видов Фудзи, ГЭС на Замбези, Бирнамский лес,
Лагерь таборитов...
- А это что? - воскликнул он вдруг, возвращаясь к двадцатому веку. -
МакИ! Вы играете в макизаров? Это про наше сопротивление бошам?
- Да, а чему тут удивляться? Двадцатый век у нас в почете. Он признан
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг