ноградными листьями и каким-то неведомым разнотравьем.
Единственная аллея, увитая виноградными лозами и посыпан-
ная лимонно-желтым песком, вела от ворот к башне и хозяйс-
твенным пристройкам. Здесь под гюджумами, окружавшими не-
большой хауз, прохаживались на привязах великолепные бой-
цовские бараны. Характерные горбоносые головы с круто закру-
ченными рогами придавали им свирепый воинственный вид, а
массивные, тяжелые курдюки дополняли картину, создавая впе-
чатление грозной таранящей силы и мощи, что в общем вполне
соответствовало действительности: разъяренный бойцовский ба-
ран мог с разбега ударом головы разнести в щепки толстенные
дубовые ворота.
В дальнем конце аллеи скрипнула калитка и показался
стройный худощавый юноша в легком летнем халате и традицион-
ной папахе из серебристого каракуля. Он шел по аллее непри-
нужденной танцующей походкой, помахивая небольшим узелком,
напевая какой-то веселый мотив и прищелкивая в такт пальцами
правой, свободной руки.
Симмонс всмотрелся в незнакомца и тронул Эльсинору за ру-
ку.
- Обрати внимание на этого человека, Люси.
У юноши были не по-азиатски светлые глаза на удлиненном,
расширяющемся к вискам лице, аккуратно подбритые щегольские
усики и курчавящаяся чуть рыжеватая бородка.
- Кто это? - негромко спросила Эльсинора.
- Менестрель.
- Кто-о?
- Ну, вагант, если хочешь.
- Перестань дурачиться!
- А я и не дурачусь! На хорезмский манер, конечно, но
все-таки менестрель. И место в истории литературы ему обес-
печено. Хочешь знать, как его зовут?
- Артюр Рембо!
- Не угадала, - рассмеялся Симмонс. - Хотя они современ-
ники. И даже в чем-то близки по духу.
- Тоже коммунар?
- Напрасно ехидничаешь. Он, возможно, и не слышал о Па-
рижской Коммуне, но будь он там - наверняка пошел бы на бар-
рикады.
- Ты сказал "возможно"?
- Я не оговорился. Парень достаточно хорошо образован и
даже понимает по-русски.
- Вот как? - Эльсинора с интересом взглянула на юношу. Он
был уже рядом и тоже с любопытством разглядывал их. - И как
же его зовут?
- Меня зовут Аваз Отар-оглы, - ответил юноша за Симмонса.
- Вы это хотели знать?
- Да, - кивнула Эльсинора, стараясь скрыть смущение. - А
в узелке у вас, надо полагать, письменные принадлежности?
Или, может быть, бомба для тирана?
- Ни то, ни другое, - рассмеялся Аваз. - Бритвенные при-
надлежности.
- Даже так? - удивилась она. - Забавно.
- Ничего забавного. Мой отец - цирюльник хивинского хана.
Но сегодня отец приболел и мне пришлось его заменить.
- И хан, не моргнув глазом, подставит вам свою шею?
- Уже подставил, - усмехнулся юный брадобрей. - Откуда
ему знать, что у меня в голове? А стригу и брею я не хуже
отца. Увидите его величество, - убедитесь сами.
Симмонс, не вмешиваясь, молча наблюдал за их разговором.
В одно из своих посещений Хивы первой четверти XX века он
уже видел Аваза, и знал, какая страшная участь его ожидает.
И теперь, глядя на его юное лицо, испытывал странное ощуще-
ние раздвоенности: рядом с веселым жизнерадостным юношей ме-
рещился заросший клочьями неопрятной седой бороды изможден-
ный старик с фанатично горящими глазами в рубище, которое
было когда-то бязевыми штанами и рубахой, босой, прикованный
цепями к огромному нарвану * на белом от январского снега
загородном кладбище.
"Судьба... Рок... - подумал Симмонс с нарастающие ожесто-
чением. - Какого черта! Ведь в конце концов это всего лишь
слова! И все, наверное, можно изменить. Несправедливо, чтобы
человек прошел через весь этот ад физических и духовных мук,
униженный и оскорблений только за то, что по молодости лет
писал бунтарские стихи!"
- Аваз, - негромко позвал он.
- Да, таксыр? - удивленно оглянулся юноша.
- Ты давно сочиняешь стихи?
- С тех пор, как себя помню, а что?..
- Скажи, что тебе дороже - стихи или... работа?
Он хотел сказать: или жизнь.
- Странный вопрос. - Юноша пожал плечами. - Ремесло это
мой хлеб. А стихи... - Он задумался. - Стихи дают мне ра-
дость. Иногда они причиняют боль. Но это - хорошая боль. Она
очищает душу. А почему вы спрашиваете?
* Разновидность вяза.
- Ты хочешь узнать свое будущее? - спросил Симмонс, не
ответив на вопрос.
- Конечно, - не задумываясь, ответил юноша. - А вы что -
пал мин?
- Это неважно. Я могу показать тебе, что тебя ожидает. Но
при одном условии.
- Говорите, я слушаю.
Теперь роль безмолвного наблюдателя перешла к Эльсиноре.
- Ты сделаешь для себя вывод и будешь жить так, чтобы ни-
чего плохого с тобой не случилось.
- Ну разумеется! - рассмеялся Аваз. - Иначе зачем загля-
дывать в будущее?
"Он убежден, что я его разыгрываю, - подумал Симмонс. -
Бедняга..." Он обернулся к Эльсиноре.
- Ты отправишься с нами, Люси?
Она молча кивнула.
- Подойди ближе, Аваз. Не пугайся, что бы ты ни увидел.
Помни, это - будущее. И ты можешь его изменить.
- Хорошо, - улыбнулся юноша и шагнул к Симмонсам.
Тоскливое, затянутое пеленой серых облаков небо низко на-
висло над кладбищем. Дул резкий, пронизывающий ветер, сек
лица мелкой снежной крупой. По заледенелой дороге от кладби-
ща к видневшейся в отдалении крепостной стене торопливо
возвращалась разномастная толпа: дервиши и каландары в ост-
роконечных меховых шапках, драных постунах, с кубышками на
груди и посохами в руках, дородный мулла в чалме и стеганом
ватном халате, несколько закутанных до самых бровей женщин,
калеки, безучастные ко всему худолицые ремесленники, купец в
меховой шубе и малахае с малиновой от мороза рожей.
С холма над дорогой было слышно, как они перебрасываются
между собой скупыми репликами:
- Надо же, и холод его не берет!..
- Джинни *, одно слово...
- А все равно жалко. Цепи руки-ноги изъели...
- А глаза-то, глаза!.. Так и горят!
- Говорю же, джинни...
* Одержимый бесом.
- Поделом бунтовщику! Ишь чего выдумал: на хана замахи-
ваться!
- Тебя бы самого так, кабан красномордый!
- Но-но! Ты потише там!..
Толпа поспешно, словно уходя от погони, прошла мимо.
- О ком они говорят? - хрипло спросил Аваз.
- Сейчас увидишь, - ответил Симмонс. - Пойдем.
Они спустились с холма и зашагали по заросшему турангилом
и камышом кладбищу. Здесь было тише. Ветер качал верхушки
деревьев и монотонный посвист его нагонял тоску. В центре
кладбища, у старого, полуразвалившегося мазара возвышался
огромный нарван. Могучая густая крона его имела правильную
шарообразную форму, нижние ветви почти касались земли.
Симмонсу почему-то вспомнилось бытовавшее в Хорезме по-
верье о том, что несколько раз на протяжении многовековой
жизни нарвана ветви его опускаются до земли, и тогда в роду
того, кто его посадил, кто-нибудь умирает.
"Чушь какая-то!" - подумал он и поежился от холода. Они
зашли с наветренной стороны и остановились в нескольких ша-
гах от дерева. Теперь мазар, да и большая часть кладбища бы-
ли скрыты его гигантской кроной. Дерево росло на возвышении,
и ветер здесь гуляя вовсю. "Надо поторапливаться, - решил
про себя Симмон и опять зябко поежился. - Так и пневмонию
подцепить недолго".
- Смотри, Аваз, - негромко произнес он и протянул руку. В
широком просвете между ветвями, во весь рост, прижавшись
спиной к стволу дерева, стоял человек. Ледяной ветер трепал
клочья длинной седой бороды и лохмотья одежды, сквозь кото-
рые проглядывало тощее серое с желтизной тело.
Человек стоял, раскинув руки и низко опустив голову.
- Кто это? - почти неслышно ахнула Эльсинора.
Аваз несколько мгновений вглядывался в человека под дере-
вом, беззвучно шевеля побелевшими губами, к вдруг сорвался с
места, обнял старика, припал лицом к его груди.
- Ата! - звонкий рыдающий голос проникал в самую душу. -
Что они сделали с тобой, ата?!
Старик медленно поднял голову. Блуждающий взгляд воспа-
ленных глаз скользнул по незнакомцам, остановился на Авазе.
Зазвенели цепи, которыми были прикованы к дереву руки и ноги
несчастного.
- Ата? - глухо повторил старик. Качнул головой. - У меня
нет детей. У меня никого нет. Были стихи, песни... Асфандияр
сжег. Глупец! Как будто песню можно сжечь или повесить... Их
все равно поют!
Он рванулся, загремел цепями, то ли закричал, то ли запел
хриплым, дребезжащим голосом:
- Асфандиер хон болды,
Багрымыз кара кан болды!.. *
Симмонс взглянул на Эльсинору. Она плакала, дрожа всем
телом в своем тоненьком летнем платьице. "Черт меня дернул
затеять все это! - подумал он с досадой и запоздалым раская-
нием. - Знал ведь, что здесь холодно!"
- Хо-ой, молла Аваз! - послышался рядом чей-то гнусавый
насмешливый голос. Симмонс стремительно обернулся: неизвест-
но откуда взявшийся пожилой священнослужитель в чалме и сте-
ганом халате злорадно улыбался, опираясь на длинный, до
блеска отполированный ладонями посох и не сводя глаз со ста-
рика. Юный Аваз его явно не интересовал. - Хой, молла Аваз!
Опять людей баламутишь! Не боишься аллаха, мусульман посты-
дился бы, богохульник! Отступник! Покайся! Пади в ноги их
величеству Асфандияр Богадурхану! Моли о помиловании, гор-
дец!
На старика страшно было смотреть. Скованный целями, он
весь напрягся, величественно вскинул голову, неистово сверк-
нул глазами. Пораженный внезапной переменой, Аваз отступил
на несколько шагов, не сводя глаз с прикованного к дереву
безумца.
- Пошел прочь! - загремел яростный голос старика. -
Прочь, раб! Прочь, дерьмо!
- Я - дерьмо?! - возмутился священнослужитель. - Я - шейх
святого мазара Иморат-бобо - дерьмо?!
- Проклятье подлому роду твоему до седьмого Колена! - не-
истовствовал старик, гремя цепями.
- Замолчи! - взвизгнул шейх и, вскинув над головой посох,
ринулся на обидчика.
Аваз стремительно шагнул вперед, схватил шейха за ворот
халата и рванул на себя.
* Асфандиярхан на престол вступил,
Черной кровью наши сердца затопил!
Шейх крутнулся вокруг своей оси и рухнул на четвереньки.
Покатилась, разматываясь на ходу, чалма. Шейх схватился ру-
ками за плешивую голову и, взвыв дурным голосом, бросился
теперь уже на юношу. Аваз отвесил ему звонкую оплеуху, но
тот вцепился в его халат и, падая, увлек за собой.
Со стороны мазара послышались чьи-то встревоженные голо-
са. Нельзя было терять ни минуты. Симмонс взял Эльсинору за
руку, шагнул к дерущимся и, обхватив их свободной рукой,
кивнул жене:
- Включай времятрон, Люси!
Появление их не осталось незамеченным: шарахнулись,
всхрапнув, бараны возле хауза. Один - коричневый, казахской
породы - сорвался с привязи и неуклюжими скачками помчался
вокруг водоема.
Удалявшийся по аллее. Ислам Ходжа оглянулся и в изумлении
сдвинул на затылок папаху.
- Откуда вы взялись? Клянусь аллахом, только что вас тут
не было. Говори, Аваз!
Юноша оттолкнул от себя продолжавшего цепляться шейха,
тот шлепнулся на зад и оторопело завертел плешивой башкой:
- Где я?
- А это еще кто? - строго поинтересовался кушбеги. - Как
ты сюда попал, вор?
- Где я? - продолжая таращиться, плаксиво повторил шейх.
- Позвольте я вам все объясню, кушбеги, - шагнул вперед
Симмонс.
- Кушбеги? - продолжая сидеть, дурашливо хохотнул шейх и
икнул. - Ислам Ходжа? Не может быть. Того давно земля погло-
тила. В фаэтоне возле самого дома зарезали, ночью. Своими
глазами видел, как хоронили.
- Что бормочет эта свинья? - угрожающе ощетинился кушбе-
ги.
- Не обращайте внимания. - Симмонс взял Ислама Ходжу под
руку. - Так вот, я с супругой прогуливался по саду и случай-
но встретил здесь этого молодого человека.
- Он - сын ханского брадобрея, - кушбеги все еще метал в
шейха злобные взгляды.
- Знаю, - кивнул Симмонс. - Мы уже успели познакомиться.
Обаятельный юноша и начитан, должен сказать.
- Еще бы! - Кушбеги поправил папаху на голове. - Он и по-
эт превосходный.
- Это делает ему честь, - кивнул Симмонс. - Но послушай-
те, что было дальше. На этом вот самом месте выскакивает
вдруг, - Симмонс огляделся по сторонам, - вон из-за того ви-
ноградника этот придурок и набрасывается на мою супругу.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг