* Пельмени с сырыми яйцами.
Бек и мулла были уже изрядно навеселе и поначалу не обра-
тили на него внимания. Залихватски сдвинув чалму набекрень,
мулла Ибадулла что-то ожесточенно доказывал хозяину дома, а
тот, лениво развалясь на курпаче, поглаживал курчавую бороду
и изредка отвечал короткими репликами.
"Ишь, разговорился Ибад-чолак, - удивленно подумал нукер-
баши. - То слова от него не услышишь, а тут..."
- Врешь ты все, Ибад, - подзадоривал бек. - Никогда твой
отец муллой не был, а уж шейхом и подавно. Служкой при моги-
ле хазрат * Палван-пира был, это верно. Двор мел, приношения
от верующих принимал. А муллой - ни-ни.
- Был! - горячился Ибадулла. - Видит аллах, был!
- Аллаха не трогай! - ухмыльнулся бек. - При чем тут ал-
лах, если ты врун?
- Я - врун?! - взвизгнул мулла.
Нукербаши переступил с ноги на ногу и громко кашлянул.
- Чего надо? - свирепо воззрился на него Ибадулла.
- Позвали, вот и пришел.
- Садись, - мотнул головой Нураддин в сторону блюда с
нетронутым пловом. - Руки сполоснул? На нас не смотри, мы
сыты. - Он обернулся к мулле. - Ну что еще скажешь, шейхза-
де? **
- Ничего, - буркнул мулла, демонстративно опрокидывая пи-
алу вверх дном.
- Пнуть, что ли? - вслух лениво подумал бек.
Мулла возмущенно сверкнул глазками, на всякий случай
отодвинулся от толстых, как бревна, бековых ног и молитвенно
сложил перед лицом ладони. Пробормотал на арабском суру из
корана. Потом скороговоркой на хорезмском диалекте:
- Да не уйдет изобилие из этого дома, да сопутствуют его
хозяину успех и удача. Илая о-омин!
- Омин! - откликнулись бек и нукербаши. Мулла торопливо
поднялся и, не прощаясь, засеменил к выходу.
- Обиделся, что ли? - удивленно произнес нукербаши, глядя
ему вслед.
- Кто его знает? - пожал плечами бек. - Может, брюхо
схватило. Ешь, не обращай внимания.
В третий раз приглашать не пришлось: орудуя пятерней, как
лопатой, Юсуф живо расправился с пловом,
* Святой.
** Сын шейха.
выпил подряд три пиалы вина, смачно рыгнул и блаженно зака-
тил глаза.
- Силен! - Нураддин, сам не дурак пожрать, восхищенно по-
цокал языком. - Хочешь еще?
- Хватит, пожалуй, - неуверенно ответил нукербаши и пох-
лопал себя по брюху, словно пробуя. - Лопну.
- Не лопнешь! - весело заверил бек. - Ляган йимуртабере-
ков, а?
У Юсупа алчно-сверкнули глаза.
- Ну как, будешь? - не унимался хозяин.
- А, - чему быть, тому быть! - махнул рукой нукербаши. -
От йимуртабереков никто не умер!
- Вот это мужской разговор! - восхитился бек. - Эй, кто
там?
Служанка бесшумно скользнула в комнату.
- Подойди ближе! - приказал бек. - Гостя видишь?
Девочка кивнула.
- Посмотри хорошенько.
Служанка повернулась к нукербашн, по-прежнему не поднимая
глаз.
- Знаешь, кто это?
Она опять молча кивнула.
- Чего молчишь? Язык проглотила?
- Нет, - прошептала девочка.
- Как тебя зовут-то?
- Гюль.
- Громче, не слышу!
- Гюль.
- То-то. Иимуртабереки остались?
- Остались, наверное.
- Неси сюда. Все неси. Гость не наелся.
Служанка поклонилась и вышла.
- Хороша? - Бек подмигнул и осклабился. - Цветок, а?
Нукербаши Юсуп опасливо покосился на бека. Шайтан поймет,
что у него на уме.
- Хочешь понюхать? - продолжал Нураддин.
- Вы о чем, хозяин? - насторожился нукербаши.
- "О чем!" - фыркнул хозяин. - Не прикидывайся цыпленком,
петух!
Юсуф ошалело потряс головой и прерывисто вздохнул.
- Вот это другое дело! - удовлетворенно кивнул бек. - А
теперь слушай меня. Джуму Худакя знаешь?
- Фаэтонщик, что ли?
- Он самый.
- Знаю.
- Так вот он дом строить надумал.
- Слышал. Дыннак-той сегодня.
- Правильно. Только никакого дыннак-тоя не будет,
- Не будет? - переспросил нукербаши.
- Не будет. Прикажи нукерам разогнать босяков.
- От вашего имени?
- Не от своего же. - Бек хохотнул. - А пока твои голово-
резы голытьбу будут разгонять, с девчонкой побалуйся. Дарю
ее тебе. Хочешь - в жены возьми, хочешь - в наложницы. По-
нял?
- Понял, бегим, - повеселел нукербаши. - Чего тут не по-
нять?
- Тогда не теряй времени.
Бек плеснул в пиалу остатки вина, залпом осушил.
- Чего ждешь?
- А Иимуртабереки?
- Иимуртабереки? А, да... - Нураддин хлопнул в ладоши. -
Гюль!
- Ляббай, яшуллы? - послышалось из-за приоткрытой двери.
- Я тебя за чем посылал?
- Не осталось, яшуллы. Снова лепить начали.
- Войди.
Девочка вошла.
- Отправляйся с Юсуфом. Жена у него захворала. По дому
поможешь. И вообще... Что?
- Как скажете, яшуллы, - еле слышно ответила служанка.
- Ступай. Во дворе подожди.
Нукербаши проводил ее взглядом и плотоядно облизнулся.
- Доволен? - ухмыльнулся бек. - Я такой. Захочу, осчаст-
ливлю. Смотри сюда!
- Ляббай, таксыр! - вздрогнул гость.
- Нукерам скажи, - плетей не жалеть. Никого на жалеть. А
Джуме - больше всех. Пусть знает, как без моего разрешения
дом строить.
- А что люди скажут? - заколебался нукербаши. - Той
все-таки, торжество.
- "Торжество!"... Богохульство, а не торжество! Делай,
как говорю. Другим неповадно будет!
Весь Кыркъяб собрался на подворье старого Худакьбуа. Муж-
чины чинно потягивали зеленый чай из тонких китайских пиал,
сидя на курпачах, брошенных поверх войлочных киизов *. На
дастарханах высились груды румяных свежеиспеченных лепешек,
яблок, винограда, персиков вперемежку с парвардсй, наватом,
** дорогими русскими конфетами в ярких бумажных обертках.
Во всех соседних дворах томился в тандырах тандыркебаб -
тонкие ломти запеченного бараньего мяса. В огромных котлах
клокотала янтарная шурпа, и десятка полтора добровольных по-
мощников сноровисто орудовали ножами, готовя морковь и лук
для плова.
Посреди двора был врыт невысокий столб, на него горизон-
тально земле насажено огромное колесо от хорезмской арбы.
Двое дюжих йигитов попеременно вращали колесо, так что вос-
седавшая на нем Пашшо-халфа *** - знаменитая на все ханство
певица, - не вставая с места, поворачивалась лицом к слуша-
телям, где бы они ни сидели. Была Пашшо-халфа безобразно
толста, пешком передвигалась с огромным трудом, и когда ее
приглашали на той, будь то соседний кишлак или отдаленное
бекство, отправлялась в дорогу на специально по ее заказу
изготовленной низенькой арбе, в которую впрягали двух лоша-
дей сразу. В детстве Пашшо-халфа переболела оспой, ослепла
на один глаз, и на лицо ее, изрытое глубокими щербинами, не-
возможно было смотреть без содрогания.
Зато голос у нее был редкой силы и красоты, и, когда она,
виртуозно аккомпанируя себе на сазе, исполняла дастан
"Гер-оглы" или "Кырк кыз", слушать ее съезжались за десятки,
а то и сотни километров.
Выросшая в нищете, она с годами разбогатела, была неимо-
верно скупа и ломила за свои выступления баснословную плату,
отчаянно торгуясь за каждый медяк. И теперь собравшиеся на
дыннак-той гости шепотом называли суммы одна невероятнее
другой, которые, не торгуясь, уплатил якобы Пашшо-халфе сын
Худакь-буа, внезапно и загадочно разбогатевший Джума.
Уже разнесли гостям оранжевую, круто перченую наваристую
щурпу в лаваб-кясах ****, уже смачно захрустел на зубах тан-
дыр-кебаб, уже поплыли по двору упоительные ароматы близкого
плова и большая любительница
* Войлочный ковер.
** Местные сладости.
*** Исполнительница народных песен и преданий.
**** Фарфоровая чашка для жидких кушаний.
поесть Пашшо-халфа, свесив с колеса отекшие бочкообразные
ноги, пристроила на коленях бадью с шурпой, как вдруг прон-
зительный крик отчаянья и боли ворвался в веселый многоголо-
сый гомон.
- Вай-дод, кызгинам! - вопила женщина в соседнем дворе. -
Горе мне, доченька!
Все смолкли как по команде. Первой опомнилась старая
Якыт.
- Что ж вы стоите, женщины? Там с кем-то плохо! - И она
первой побежала на улицу. За нею кинулись остальные женщины.
Смолкшие было гости заговорили все разом, стали подни-
маться с мест.
- Да успокойтесь же вы! - напрасно старался остановить их
Худакь-буа. - Вы что, женщин не знаете? Изза пустяка могут
переполох устроить. Оставайтесь на местах, кушайте на здо-
ровье. Еще плов не подали, подарки не розданы, куда же вы?
Но его никто не слушал. Торжество было безнадежно испор-
чено. "Хоть бы Джума здесь был! - тоскливо подумал старик. -
Обещал ведь, что на той приедет! Где ты, сынок?"
Словно в ответ на его отчаянную мольбу, в воротах пока-
зался Джума. По толпе гостей прокатился ропот, похожий на
стон. Лицо Джумы было обезображено судорогой гнева и отчая-
ния. Неся на вытянутых руках тело Гюль, он прошел сквозь
расступившуюся толпу к центру двора, туда, где на колесе ар-
бы, безучастная к происходящему, доедала похлебку Пашшо-хал-
фа.
- Что это? Что это?- закудахтала толстуха.
Не обращая на нее внимания, Джума ступил на колесо, по-
вернулся так, чтобы все его видели.
- Смотрите, люди! - крикнул он срывающимся голосом. - Вот
что сделал с моей невестой Юсуф-нукербаши!
Платье на девушке было изорвано в клочья. На обнаженном
теле зияли десятки ножевых ран. Скрюченные пальцы безжизнен-
но повисшей руки, казалось, пытались удержать что-то усколь-
зающее, уходящее навсегда.
Во дворе царило глубокое молчание, лишь за воротами, не
решаясь войти, приглушенно причитали женщины.
- Слушайте, люди! - хрипло произнес Джума. - Все слушай-
те. Я подъезжал к мосту, когда нукеры Юсуфа сбросили ее в
Газават и ускакали по дороге в Ханки. Я вынес ее на берег.
Гюль была еще жива, узнала меня. Если бы вы видели ее гла-
за... - Он глухо закашлялся. - "Кто? - спросил я. - Кто это
сделал?" - "Нукербаши Юсуф, - она едва шевелила губами. -
Бек велел мне поехать с ним, помочь его больной жене... По
дороге, в тугае, Юсуф приказал нукерам остановиться, потащил
меня в кусты... Их было пятеро... Юсуф приказал убить меня,
а сам вскочил на коня и уехал..."
Джума наклонил голову, пытаясь плечом отереть бегущие по
щекам слезы. Подслеповатая толстуха-халфа у его ног только
теперь сообразила, что к чему, и запричитала звонким тоскую-
щим голосом:
- О-о-й, убили! Такую молоду-у-ую! Такую краса-аави-
цу-у-у! О аллах, лучше бы я стала твоею жертвой!..
На нее зашикали, она умолкла, всхлипывая и сотрясаясь
всем своим студенистым торсом.
- Что мне делать, люди? - глухим, прерывающимся голосом
спросил Джума. - Как пережить горе, позор, унижение? Как
жить дальше?
Люди безмолвствовали. Даже женщины возле ворот перестали
причитать, потрясенные словами Джумы.
Внезапно словно бешеный смерч ворвался во двор: грохот
копыт, дикое ржанье, яростные крики, свист плетей - все сме-
шалось в дьявольской какофонии звуков.
- Ур-р-р! Бей! - орали нукеры, нанося удары направо и на-
лево. Кони вставали на дыбы, круша копытами посуду, опроки-
дывая блюда с кушаньями. Люди в панике заметались по двору,
падали под ударами, вскакивали, тщетно ища укрытия.
Юсуф допьяна напоил нукеров, и теперь, бешено врашая на-
литыми кровью глазами и изрыгая площадную брань, они крушили
все подряд, не щадили ни старого, ни малого.
Упал, подмятый копытами обезумевшего коня Худакь-буа.
Упал и не поднялся. С разможженным черепом ткнулась в курпа-
чу старая Якыт. Джума, не выпуская из рук тела любимой, пы-
тался пробиться к воротам. Его хлестали плетьми, осыпали
ударами, стараясь сбить с ног, швырнуть под копыта. Облива-
ясь кровью, он выбежал со двора, занес Гюль в ее дом. Двое
конных нукеров погнались было за ним, но, побоявшись опоз-
дать к дележу добычи, возвратились во двор.
От дома Худакь-буа в разные стороны, хромая, спотыкаясь,
падая, с воплями и стонами разбегались кыркъябцы. Нукеры ни-
кого не преследовали. Спешившись в опустевшем дворе, они вы-
волокли из дома все, что в нем было, свалили в общую кучу
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг