просто не могу поступить иначе.
- И ты действительно веришь, что он будет счастлив?
Эльсинора обернулась к мужу, взяла его за руку.
- Он уже счастлив, Эрнст. У него есть собственный фаэтон
с лошадью, он одет-обут, хорошо зарабатывает, видел и знает
гораздо больше, чем любой из его соплеменников...
- Стоп! - Симмонс мягко похлопал ее по запястью. - Как
раз последнее-то его и погубит. Соплеменники, как ты вырази-
лась, не простят ему этого. Они его сожгут на костре, живьем
зароют в землю, забросают камнями. А потом, спустя годы,
возможно, причислят к лику святых. Так уж устроено челове-
чество.
- Ты говоришь страшные вещи, Эрнст.
- Это не я, Люси. Это история. Вспомни Иисуса Христа,
Джордано Бруно. Джума, конечно, не Иисус, но разница только
в масштабах. И Джуме от этого, поверь, не легче.
- Не пугай меня, Эрнст. Давай лучше не говорить об этом.
- Она помолчала, сосредоточенно глядя куда-то вдаль. - Зачем
мы сюда приехали? Не просто же так, подышать свежим возду-
хом?
- Нет, конечно. Надо определить место для каменного карь-
ера.
- Ты задумал построить город?
Симмонс сделал вид, будто не понял иронии.
- Здесь...
- Послушай, Эрнст, объясни мне, пожалуйста, одну вещь.
- С удовольствием, Люси.
- Зачем тебе вся эта предпринимательская возня? Ради де-
нег? Но их на твоем синтезаторе можно начеканить столько,
что хоть дороги мости.
- Это ты здорово придумала! - расхохотался Симмонс. - До-
роги из чистого золота!
- Тогда зачем?
- Понимаешь, Люси, богатый человек всегда в центре внима-
ния. Когда источник его доходов известен, - это еще полбеды:
завидуют, но мирятся. А вот когда он богат неизвестно за
счет чего, - это вызывает подозрения. Я уже не говорю о том,
что синтезировать можно только монеты, но не купюры.
- Почему?
- На купюрах есть номера.
- А, ну да.
- Во-вторых, надо же хоть чем-то объяснить цель нашего
тут пребывания.
- А в-третьих?
- В-третьих... - он прикусил нижнюю губу и задумался. - В
третьих, без моего вмешательства события развивались бы тут
своим чередом.
- Хочешь проверить на практике теоретическое положение о
роли личности в истории? - Эльсинора саркастически усмехну-
лась, но он пропустил шпильку мимо ушей.
- Теория меня не волнует. А вот практика... - Он озорно
сощурился и прищелкнул пальцами. - Там я был бессилен, зато
тут такое наворочаю, черт ногу сломит!
- Зачем?
- А пес его знает! Хочу и все тут. Интуиция. Ну вот поду-
май сама: Хивинское ханство, забытый богом и людьми медвежий
угол, и вдруг - Аппиевы дороги! Шоссе! Автострады! Без авто-
мобилей, правда, но магистрали на все сто! Представляешь,
как историки взвоют лет эдак через двести? Каких только ги-
потез не выдумают, каких только теорий не сочинят! А всю эту
кашу заварим мы с тобой. Сегодня. Вот здесь.
- Почему именно здесь?
- Ближе ничего подходящего нет.
- Ты советовался со специалистами?
- Зачем? - улыбнулся Симмонс. - Я сделал проще: заглянул
на столетие вперед.
- И что же?..
- Вон там, - он указал рукой в ложбину, где у костра рас-
положился казачий конвой, - через сто лет будет построен
гравийно-щебеночный комбинат. А уж они-то наверняка все
рассчитали и учли.
- И ты все еще не хочешь признать себя богом? - рассмея-
лась Эльсинора.
- Бог всемогущ, - скромно потупился он. - А мои возмож-
ности, увы, ограничены. Пойдем?
Она кивнула. Некоторое время они молча спускались по кру-
тому каменистому склону. Потом началась пологая осыпь и под
ногами зашуршали камешки.
- Готовый щебень, - буркнул Симмонс. Она промолчала.
Стремительно разбегались в разные стороны серые длиннохвос-
тые ящерицы. До ложбины, где жгли костер казаки, оставалось
не больше километра, когда Эльсинора опустилась на огромный
валун и виновато взглянула на Симмонса.
- Не могу больше. Устала.
- Давай отдохнем, - предложил он и присел рядом. - Спе-
шить некуда.
Ветер изменил направление и дул теперь вдоль ложбины, до-
нося до них дразнящий запах жарящегося мяса: один из конвой-
ных подстрелил в пути дикого кабана и теперь казаки явно не
теряли времени даром.
- Из головы не идут твои слова, - вздохнула Эльсинора. -
И зачем только ты мне все это сказал?
Симмонс нагнулся, набрал пригоршню мелких камешков, высы-
пал на гладкую поверхность валуна рядом с собой. Они почти
не отличались один от другого, серые, неприметные, примерно
одинакового размера и формы. Симмонс взял один камешек и ки-
нул в куст йилгына, покрытый малиновыми метелками соцветий.
Камень упал, не долетев.
- Понимаешь, - Симмонс взял второй камешек. прикинул на
глазок расстояние, бросил. - Мы с тобой - случайные люди в
этой реальности. Персоны нон грата, если угодно.
- Можно подумать, где-то мы желанные гости, - вздохнула
Эльсинора.
- Верно. - Симмонс метнул еще один камешек. - Мы скиталь-
цы. И именно поэтому не имеем права на привязанность.
Четвертый камень полетел в сторону куста и опять мимо.
- Я и сейчас не уверен, что поступил правильно, взяв тебя
с собой. Что касается меня, то тут не было выбора. А ты...
- Я сама этого пожелала, - напомнила она.
- Ты пожелала сама, - задумчиво повторил он.
Некоторое время оба молчали. Казаки у костра затянули
песню.
- Что же ты не продолжаешь? - спросила Эльсинора.
- Собственно, я уже почти все сказал.
- Ты не сказал главного.
- Да? - он обернулся и посмотрел ей в глаза. Она, не
моргнув, выдержала взгляд.
- Да! Ты не сказал, почему я не имею права на привязан-
ность. Потому, что я твоя жена?
Симмонс вздохнул и отвел глаза.
- Нет, Люси. - У него дрогнул голос, и он поспешно закаш-
лялся. - С этим ты можешь не считаться.
- Тогда я тебя не понимаю, Эрнст.
- Сейчас поймешь. - Симмонс собрал оставшиеся камешки и
стал машинально пересыпать их из ладони в ладонь. - Люди, на
которых так или иначе распространяются наши симпатии, перес-
тают быть самими собой.
- Не говори загадками!
Казалось, Симмонс ее не слышит.
- ...Мы отрицательно влияем на них, - продолжал он, сос-
редоточенно наблюдая за сплющимися камешками. - Почувство-
вав, что могут достичь большего, чем те, кто их окружает,
они утрачивают чувство меры...
- А попроще нельзя? - раздраженно перебила его Эльсинора,
но он опять не услышал.
- ...теряют осторожность, поступают вопреки здравому
смыслу. И это их в конце концов губит. Пытаясь сделать доб-
ро, мы творим зло. Отсюда раздвоенность нашего с тобой поло-
жения. Казалось бы, мы можем сделать для людей очень многое
и в то же время мы не можем себе это позволить. Вот и все,
что я хотел сказать.
- Ты считаешь, я принесу ему несчастье?
- Ты уже принесла ему несчастье, Люси. Просто он не пони-
мает этого...
- Вздор! - перебила его Эльсинора. - Джума счастлив!
- Пусть будет по-твоему. - Симмонс поднялся с валуна и
швырнул в куст всю пригоршню камешков. - Пойдем?
- Погоди. - Эльсинора тоже встала и отряхнула платье. - В
том, что ты говоришь, есть большая доля правды. Но ведь мо-
гут быть исключения?
- К сожалению, нет. - Симмонс достал сигарету. - Наше
вмешательство неизбежно приводит к тому, что человек опере-
жает свое время. Он начинает по-иному воспринимать окружаю-
щее, мыслить другими категориями. И, как бы он ни был осмот-
рителен, это отражается на его поведении. Он выпадает из
обоймы, становится белой вороной. Вначале ему завидуют, по-
том начинают бояться. В конце концов его возненавидят. Это
неизбежно.
- Ты пессимист, Эрнст.
- Нет. Просто реально смотрю на вещи.
- Что же мне делать с Пятницей?
- Ничего. Оставь все как есть. Может быть, и обойдется.
Он ведь убежден, что все это сказка?
- Да.
- Остановите здесь, пожалуйста, - по-английски сказала
Эльсинора.
Джума оглянулся на хозяйку и потянул вожжи.
- Мне надо купить открытки.
- Понимаю, мадам. Пойти принести? - Он соскочил на землю.
- О нет, я сама.
- Да, мадам.
Джума помог хозяйке сойти и откатил экипаж в сторонку под
чахлые акации. Эльсинора взбежала по ступеням и скрылась в
здании почтамта.
Припекало. Джума достал из нагрудного кармана тщательно
отутюженный носовой платок, провел им по лицу и огляделся.
По тротуару и мостовой сновали прохожие. Под соседним дере-
вом возле ограды стоял парень лет двадцати - двадцати пяти в
подпоясанной витым шелковым шнурком полотняной рубахе навы-
пуск и заправленных в сапоги черных в полоску брюках. Ч ру-
ках у парня было распечатанное письмо. По-видимому, он читал
его, когда экипаж подъехал к почтамту, ч теперь с интересом
разглядывал Джуму. Тот скользнул по парню равнодушным взгля-
дом и отвернулся, но что-то заставило его взглянуть еще раз.
Теперь он узнал парня: это был тот самый мастеровой, который
вступился за Джуму, когда пьяный офицер ударил его по лицу.
- Малый! - окликнул Джуму мастеровой. - Ты меня не узна-
ешь?
- Узнаю, таксыр.
- Какой я тебе таксыр? - Парень сунул конверт з карман и
подошел к Джуме. - Михаилом меня зовут. Михаил Степанович
Строганов. Машинистом у Дюммеля на заводе работаю. А тебя
как звать?
- Джума.
Они обменялись рукопожатиями.
- Что же ты удрал тогда?
Джума улыбнулся и развел руками. Строганов смерил его
оценивающим взглядом, хмыкнул то ли восхищенно, то ли осуж-
дающе.
- Под Ваньку-кучера нарядился? - парень слегка картавил.
- Да вот, - незаметно для себя Джума перешел на русский.
- Хозяйке так захотелось.
- А тебе? - жестко спросил Строганов.
- Мне все равно.
- Ну-ну. - Машинист испытующе смотрел Джуме в глаза. -
Однако изменился ты, парень.
- Из-за одежды?
- Не только. - Строганов помолчал. - У кого служишь-то?
- У Симмонсов.
- Вот как?
- Супругу его вожу.
- Понятно. - Он опять помолчал. - Послушай, а что за пти-
ца твой Симмонс?
- Почему мой? - возразил Джума.
- А черт его знает! - улыбнулся Строганов. - С языка сор-
валось. Болтают про него всякое, вот и спросил.
- Человек как человек. - Джума пожал плечами. - Деньги
лопатой гребет.
- Ну, это всем известно.
- Обходительный. Работников не обижает.
- Обходительный, говоришь? - недоверчиво переспросил ма-
шинист. - Тебя-то он, факт, не обижает.
- Меня? Да я его видел раза три за все время. Мое дело -
лошади да карета.
- По-русски говорить тоже на конюшне научился? - усмех-
нулся Строганов. - Месяц назад еле лопотал, а теперь вон как
чешешь!
- Мой кучер вам чем-то не угодил? - поинтересовалась не-
заметно подошедшая Эльсинора.
- Добрый день, сударыня, - поклонился Строганов. - С чего
вы взяли?
- У вас такой агрессивный вид... - Эльсинора улыбнулась
одними губами, глаза оставались холодными, как льдинки. -
Вы, кажется, интересуетесь моим супругом? На какой предмет,
если не тайна?
- Вас это не касается! - раздраженно буркнул машинист.
- Заблуждаетесь, Михаил Степанович. Как-никак я ему жена.
И вообще вы могли бы быть повежливее, не находите?
- Откуда вы знаете, как меня зовут? - удивился Строганов.
- Я еще и не то знаю! - Она рассмеялась и подбросила
кверху стопку почтовых открыток. Получилось, как у заправс-
кого фокусника: открытки, дугообразной лентой скользнув в
воздухе, перекочевали с ладони на ладонь. - Хотите, я вам
погадаю? На открытках?
- Хочу! - вызывающе сверкнул глазами машинист.
- Не пожалеете? - поинтересовалась Эльсинора. - Я вам та-
кого расскажу, что вы и сами о себе не знаете. Ну и как?
- Не пожалею! - упрямо мотнул головой Строганов.
- Тогда пожалуйте в карету, - усмехнулась она. - На улице
только цыганки гадают.
Внимательно наблюдавший за их разговором Джума распахнул
дверцу. Строганов заколебался было, но Эльсинора решительно
взяла его под руку, и ему ничего не оставалось, как поко-
риться. Хлопнула дверца. Джума покачал головой и взобрался
на передок. Карета тронулась.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг