в каком я столетии.
- Я не знаю, - повторила она. - Не спрашивай меня ни о
чем. И зажги наконец свет.
Симмонс поднялся с колен, щелкнул выключателем, под по-
толком вспыхнула матовая люстра в виде морской раковины. Все
здесь было таким же, как до его последней одиссеи: ковры,
пластик, хромированное железо, хрусталь. Спокойные пастель-
ные тона. Холодильник, утопленный в стенную панель. Стилизо-
ванные под резьбу по слоновой кости решетки кондиционеров.
Две просторные красного дерева кровати под балдахином, ди-
ван, вращающееся зеркало с хитроумной системой подсветок,
позволяющей видеть себя со всех сторон, я шкафчиком для пар-
фюмерии. Письменный стол из мореного дуба. Симбиоз гостиной,
спальни и кабинета, хаотическое смешение стилей разных эпох
и народов.
Эльсинора приподнялась и села на диване, уронив в ладони
лицо. Возле ее ног на ковре тускло поблескивала луковица
времятрона, того самого, который вынес их из кровавой реаль-
ности Хивы 1728 года. Симмонс поднялся с колен.
- Люси, - позвал он, стараясь вложить в это короткое сло-
во всю нежность, на которую только был способен.
- Да, - глухо отозвалась она, не поднимая головы.
"Я люблю тебя, Люси, слышишь? Жена моя, счастье мое,
жизнь моя! Ты для меня - все. Если бы не ты..." - Симмонс
облизнул пересохшие, воспаленные губы.
- Ты знала о втором времятроне?
Она кивнула, все так же не поднимая головы.
- Откуда?
- Ты сам научил меня, как с ним обращаться.
Симмонс лихорадочно рылся в памяти, стараясь вспомнить.
- Когда? Напомни.
Она медленно опустила руки, взглянула на него снизу
вверх, маленькая, бесконечно усталая женщина с заплаканным
постаревшим лицом.
- Чего ты от меня хочешь? - Голос звучал отрешенно и глу-
хо. - Я сделала больше, чем могла. Я устала, Эрнст. Не спра-
шивай меня ни о чем.
- Хорошо... Не буду...
Он молчал, машинально разглядывая свои грязные с обломан-
ными ногтями руки, лоснящиеся рукава халата.
- Раздевайся!
- Что?! - Она даже привстала от неожиданности. Симмонс
горько усмехнулся.
- Снимай одежду. Все - в стерилизатор. И ступай мыться.
Он толкнул дверь в соседнее помещение, а когда намного
погодя вернулся оттуда в одних плавках и с баллоном дезодо-
ранта, Эльсиноры в комнате уже не было. Он покачал головой и
подобрал оставленную ею одежду. За дверью в ванную комнату
глухо зашумела вода.
Симмонс сложил одежду в никелированный бак стерилизатора,
залил раствором и включил ток. Потом обработал дезодорантом
сначала диван, а затем всю комнату, зажмурившись и не дыша,
побрызгал на себя и, чихая и кашляя, нырнул в подсобку, где,
издавая басовитое гудение, вибрировал стерилизатор.
Отдышавшись, Симмонс присел на табурет и задумался. Гуде-
ние смолкло. С легким щелчком откинулась панель с выстиран-
ным и продезинфицированным бельем. В наступившей тишине тон-
ко по-комариному зудели аккумуляторы.
"Постарайся рассуждать спокойно, - приказал себе Симмонс.
- Без паники и эмоций. Паника? Причем здесь паника?"
Он провел ладонью по лицу, стараясь сосредоточиться, и
вдруг поймал себя на мысли о том, что он, Симмонс, по сути
дела не знает своей жены. Она красива, обаятельна, умеет
владеть собой, обладает редкостным даром перевоплощаться.
Но все это - внешняя сторона, фасад, а что за ним? Со все
возрастающим удивлением он обнаружил, что никогда прежде не
задумывался над этим всерьез. Эльсинора была рядом - жена и
спутница его сумасшедших одиссей - и этого было достаточно.
Первую день сомнения заронил в его душу Дюммель, вернее, не
сам Дюммель, а его признание в любви к Эльсиноре. И даже не
само признание (оно скорее удивило, чем взволновало Симмон-
са), а то, что он попытался представить себе ее реакцию и
вдруг понял, что не в состоянии этого сделать. Потом была
эта дикая сцена с чужой одеждой в стерилизаторе, сцена, ко-
торая оставила после себя гложущую боль и недоумение.
А теперь это ее появление в разоренной мятежными рабами и
залитой кровью Хиве 1728 года, в тот самый момент, когда,
казалось бы, для Симмонса уже все было кончено и не остава-
лось ничего другого, как окончить счеты с жизнью.
Конечно, Эльсинора спасла его от неминуемой смерти и уже
за одно это следовало бы закрыть глаза на все странности,
связанные с ее необъяснимым появлением. Но Симмонс мог пок-
лясться, что никогда не показывал ей, как пользоваться вре-
мятроном. Больше тоги: она никогда даже не интересовалась ни
самим аппаратом, ни принципом его действия. Лишь однажды он
видел, как она рассматривала серебристую луковицу, боязливо
держа ее перед собой на ладони.
Аппарат был прост в обращении, но чтобы пользоваться им,
нужны были хотя бы элементарные навыки. А их-то у Эльсиноры
и не могло быть.
- Какое сегодня число? - спросил он, когда она вышла из
ванной, запахивая халат, розовощекая, помолодевшая.
Вопрос застал ее врасплох.
- Н-не знаю, - она захлопала ресницами и наморщила лоб. -
Тебя не было целую вечность. Хотя погоди... Когда я решилась
наконец отправиться на поиски, часы показывали четверть
третьего ночи.
- Число, месяц?
- Сентябрь, конечно, какой же еще? - У нее недоуменно по-
ползли вверх брови. - Двадцать второе сентября.
Он взглянул на круглый циферблат настенных часов. Прибор
был из XXII столетия, добротный, с электронной начинкой, по-
казывающий часы, минуты, секунды, числа, дни недели, месяцы
и годы.
Проследив за его взглядом, Эльсинора оглянулась и тоже
посмотрела на циферблат.
- Ничего не понимаю. Девятнадцатое сентября?
- Да. Это называется петля во времени.
- Ничего не понимаю, - растерянно повторила она. - Мы
что, никуда еще не отправлялись?
- Еще нет. Отправимся через три дня. Вначале я, а следом
за мной и ты. - Он усмехнулся. - На поиски сбежавшего супру-
га.
- Но тогда где же мы? Те, из девятнадцатого сентября?
Он снова взглянул на нее.
- А ты вспомни, где мы были девятнадцатого.
Эльсинора наморщила лоб.
- Вспомнила! На банкете в офицерском собрании.
- Правильно. И вернулись в двенадцатом часу.
- А сейчас, - она посмотрела на циферблат и вздрогнула. -
Без семи минут одиннадцать!
- Стало быть, вот-вот сюда нагрянут миссис Симмонс с суп-
ругом - законные хозяева этой квартиры.
- И застанут нас здесь?! - в голосе ее зазвучал непод-
дельный ужас. - Что будет, Эрнст? Что будет?! Придумай
что-нибудь! Ты все можешь, милый!
- "Ми-лый..." - повторил он задумчиво и печально. Саркас-
тическая улыбка на мгновенье покривила губы. - "Ми-лый..."
Ну что ж, спасибо и на этом. - Он подобрал с пола времятрон.
Перевел один из дисков на сотую долю деления. Коснулся боль-
шим пальцем выступа в верхней части луковицы. Поднял на Эль-
синору глубоко запавшие, тоскливые глаза. - Подойди ко мне,
любовь моя... Встань рядом.
Она прильнула к нему, горячая, еще не остывшая после ку-
пания, до головокружения желанная. Он обнял ее, зарылся ли-
цом в ее влажные, пахнущие свежестью волосы и включил вре-
мятрон.
Мигнула и снова засветилась теплым матовым светом люстра.
Беззвучно, как на экране немого кинематографа, сдвинулось,
отступив от стола, кресло. Ворсистая накидка, которой была
застлана кровать, повисла на спинке стула. Скользнул и отки-
нулся угол атласного одеяла, обнажив белоснежную простыню.
На полированной плоскости стола материализовалась пачка си-
гарет. А они по-прежнему стояли обнявшись посреди комнаты,
ничего не видя и не замечая. Первой опомнилась Эльсинора.
- Ну что же ты? - голос ее тревожно вздрагивал. - Ведь
они с минуту на минуту могут войти!
Он отрицательно качнул головой и поднял лицо.
- Не войдут.
Эльсинора взглянула на него снизу вверх. Их глаза встре-
тились.
- Ты уверен?
- Да.
Она прикоснулась пальцами к его щеке.
- Как ты оброс, милый. И похудел...
Он слушал ее и не слышал. Он, не отрываясь смотрел в ее
глаза, ощущая, как все глубже и глубже погружается в их неж-
ную, властно влекущую глубину. И вдруг рывком вскинул ее на
руки и шагнул к кровати.
- Я идиот, Люси, - признался он, улыбаясь блаженной,
действительно идиотской улыбкой. - Был идиотом и всегда им
останусь. Я должен был давно обо всем догадаться, а не зака-
тывать сцены ревности.
- О чем ты? - насторожилась она.
- О той дурацкой сцене с одеждой, в стерилизаторе.
Она приподнялась на локте и заглянула ему в лицо. Глаза у
нее были теперь зеленоватые, загадочные, черт разберет, что
в них пряталось.
- А я ведь так и не знаю, откуда она взялась.
- Знаешь, - усмехнулся Симмонс. - Нельзя не узнать
платье, которое сама же сняла, отправляясь в ванную.
- Ты хочешь сказать... - Она замерла, напряженно думая о
чем-то, и вдруг вихрем сорвалась с постели и закружилась по
комнате в сумасшедшем импровизированном танце. Симмонс с
улыбкой наблюдал за ней, не поднимаясь с кровати.
- Эрнст! - звенел в комнате ее голос. - Я счастлива,
Эрнст! Я самая счастливая женщина на земле! Слышишь, люби-
мый?
- Слышу.
Он потянулся было за сигаретой, но раздумал, схватил ее
за руку и усадил рядом с собой.
- Объясни мне одно...
- Опять?
- Последнее. Если хочешь, чтобы и я стал самым счастливым
мужчиной на свете.
- А если не смогу?
- Сможешь, - уверенно сказал он. - Уж что-что, а это ты
сможешь.
- Это очень важно для тебя?
- Очень.
- Тогда я постараюсь.
- Ты сказала, что я научил тебя пользоваться времятроном.
- Симмонс помолчал, собираясь с духом. - Такого не было, Лю-
си. Я не оставил живого места в своей памяти, перетряс все
до последней клеточки. Такого не было.
- Нет, было! - Она задорно тряхнула головой, так что во-
лосы взметнулись золотистым облаком.
- Когда? - тихо спросил он, чувствуя, как стремительно
холодеет где-то под сердцем.
- В тот злосчастный вечер после банкета. Ты был неправ,
несправедлив, груб. Ты был просто несносеч. Наверное, я
должна была смертельно на тебя обидеться. Я и в самом деле
обиделась, но каким-то внутренним зрением видела, что бесну-
ешься ты оттого, что не можешь ничего понять. Я тоже ничего
не понимала, и эго сводило меня с ума.
Мы оба испытывали одно и то же, но ты бушевал, а я... Я
молча незаметно наблюдала за тобой, зная, что в таком состо-
янии ты можешь совершить что угодно.
Ты крикнул мне в лицо что-то обидное, закурил и с размаху
сел в кресло. С минуту сидел неподвижно, потом нервно зага-
сил сигарету и рванул на себя ящик стола. Я почувствовала,
что сейчас совершится что-то ужасное, что-то непоправимое,
встала и подошла к твоему креслу. Ты взял из ящика времят-
рон, настроил его и нажал на кнопку. Тогда я взяла второй
времятрон и настроила его точно так же, как это сделал ты.
Вот и все.
- Идиот! - хлопнул себя по лбу Симмонс. - Как же я сам не
догадался? Я ведь чувствовал, что ты стоишь у меня за спи-
ной, даже дыхание твое слышал! Идиот, конченый идиот!
Он привлек ее к себе и, перебирая ее мягкие шелковистые
волосы, гладя по плечам, испытывал неизъяснимую легкость и
блаженное ощущение покоя.
Симмонс был счастлив. Никогда прежде не испытывал он та-
кого душевного подъема, такого могучего прилива энергии, та-
кой неутолимой жажды деятельности. Тревоги отодвинулись ку-
да-то на задний план, скепсис как рукой сняло. Он будто ро-
дился заново, уверовал в незыблемость окружающей его реаль-
ности, развил такую деятельность, словно хотел утвердиться в
нея всерьез и навсегда.
Дом, в котором они жили с Эльсинорой, был перестроен за-
ново, вокруг него, словно по мановению волшебной палочки,
разросся огромный парк с экзотическими деревьями и кустарни-
ками, тенистыми аллеями, гротами и беседками. В причудливо
извивающихся арычках неумолчно журчала вода, невиданные рыбы
плескались в прудах, осененных плакучими ивами. Замаскиро-
ванные в кустах, кронах деревьев динамики наполняли парк
пеньем птиц, которых никогда прежде в Хорезме не слышали.
По зеленой лужайке перед домом, по усыпанным золотистым
песком дорожкам величественно разгуливала павлины, время от
времени неуклюже взлетая на деревья и перекликаясь противны-
ми, резко контрастирующими с их сказочным опереньем голоса-
ми. Над фонтаном у белоколонного парадного подъезда перели-
валась фантастическим соцветьем красок радуга, в которой це-
лыми днями роилась привлеченная прохладой пестрая птичья
мелкота.
Дюммель с ног сбился, едва успевая выплачивать жалованье
бесчисленным каменщикам, штукатурам, плотникам, инженерам,
архитекторам, садовникам, чеканщикам, резчикам по дереву и
ганчу, и еще бог знает каким специалистам, неизвестно откуда
появлявшимся и бесследно, исчезавшим, сделав свое дело и по-
лучив, что причитается в звонкой валюте.
- Майн готт! - недоуменно разводил руками барон, все
больше убеждаясь в том, что имеет дело с сумасшедшим. - К
чему такие излишества? Это небезопасно, наконец. Надо быть
форменным болваном, чтобы не заинтересоваться, откуда у вас
такие несметные богатства.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг