По выложенному зеленоватым квадратным кирпичом дворику
проложили наискось дорожку головастые черно-красные муравьи.
Симмонс машинально подвинул ногой обломок кирпича, перегоро-
дил дорожку. Муравьи засуетились, бестолково засновали в
разные стороны...
... А что если вернуться недели на три назад, попро-
* Очистительная молитва.
** Глиняная приступка для сидения.
бовать самому возглавить восстание, навести порядок, органи-
зовать оборону, нет глупость, как Эльсинора сказала, посадят
на престол нового хана по имени Эрнст, и покойный десятник
Нарбай сказал, ступай, может, тебя ханом сделают, будто сго-
ворились, а может быть, есть в этом какая-то логика, какая к
дьяволу логика, повернуть историю вспять, это тебе не му-
равьиная дорожка, поставил поперек кирпич, и нарушилась сис-
тема, черта с два, вот опять побежали как прежде и не в об-
ход, а прямо через преграду, и потом сколько людей перебили,
одних повешенных рабов вон сотни, что они, все снова воск-
реснут, что ли, ерунда все это, чушь дикая, у истории нет
обратно хода, тогда что есть, вилка, обходный вариант?..
- Ничего нет, - сам того не замечая, забормотал он вслух.
- Никаких обходных вариантов, никаких вилок. И нечего перео-
ценивать свои силы. Самое многое, на что ты способен,- это
вызвать небольшие отклонения в ту или иную сторону. А конеч-
ный результат все равно тот же. Как от брошенного в реку ка-
мешка: всплеск, круги - и опять все по-старому.
Симмонс в сердцах пихнул ногой злополучный обломок кирпи-
ча. "Нравится тебе это или нет, но ты снова потерпел фиаско,
старина, - сказал он себе. - И глупо затевать третью попыт-
ку. Остается одно: возвратиться к Эльсиноре".
Он опустил руку за пазуху и замер, пораженный: времятрон
исчез.
Сайд еще раз глянул на монету и решительно отмел наважде-
ние:
- Показалось. Мало ли кто на кого похож?
Вскинул на плечо секиру и зашагал взад-вперед по мрамор-
ным плитам. Стук подкованных сапог гулко отдавался под сво-
дами куполов: десять шагов туда, десять обратно. И вдруг за-
мер. Сайд нагнулся и подобрал завалившуюся в щель между пли-
тами диковинную вещицу. Живи Сайд в двадцатом или хотя бы в
девятнадцатом веке, он бы принял ее за карманные часы. Но
Сайд жил в Хиве в начале восемнадцатого и поэтому лишь изум-
ленно всхрапнул, разглядывая незнакомый предмет. Кружочки, с
какими-то знаками, насечками. Головка сверху. Грязным, обло-
манным ногтем Сайд подцепил одну из насечек. Кружок плавно
повернулся вокруг оси.
- Ха! - обрадованно выдохнул стражник. - Крутится! А ну
теперь?
Он тронул большим пальцем выступ. Выступ мягко спружинил.
Сайд нажал посильнее. Раздался негромкий щелчок...
Амат-юзбаши неслышно подкрался к охраннику а уже занес
было лапу, чтобы трахнуть его по дурной башке за неради-
вость, как вдруг что-то сухо, негромко треснуло и Сайд ис-
чез. Амат-юзбаши испуганно отпрянул, роняя с головы мохнатую
чугурму. На том месте, га.ч только что сутулился над собс-
твенной ладонью плешивый Сайд, одиноко и дико торчала секи-
ра. Вытаращив глаза, Амат словно завороженный наблюдал, как
она медленно клонится в его стооону. Не в силах пошевелить
пальцем, он зажмурил глаза, секира больно трахнула его плаш-
мя по бритой башке. Юзбаши взвизгнул и повалился навзничь.
Первым его ощущением был панический ужас, промчался по
извилинам мозга бешено завывающим вихрем, кружа и расшвыри-
вая клочья здравого смысла. Замер, словно канул в густеющие
сумерки безысходности, и в мертвой тишине с каким-то злобным
торжеством загремел угрожающе размеренный набат колоколов
беспросветного отчаянья. Реальность, еще минуту назад подв-
ластная его воле, казалось, мягко привстала на могучих лапах
и хищно оскалилась.
Усилием воли Симмонс подавил рвущийся из глотки крик.
"Спокойно, - прошептал он, - возьми себя в руки. Думай. Ду-
май. Нет безвыходных положений. Главное, не поддавайся пани-
ке".
...Несколько минут спустя он уже быстро шагал по улице,
шаря взглядом по пыльной, заваленной обломками мостовой, хо-
тя и был почти уверен, что обронил времятрон не здесь, а
где-то возле ворот, при разговоре с плешивым Саидом.
Ворота были по-прежнему распахнуты настежь, и ол еще из-
дали увидел распростертое на мраморных плитах неподвижное
тело.
- Этого еще не хватало! - пробормотал Симмонс, ускоряя
шаг. - Сайд! Эй, Сайд! Фу ты черт, да это не он.
Он склонился над юзбаши и бесцеремонно рванул его за бо-
роду. Амат застонал, открыл глаза и сел, держась за голову
руками.
- Где Сайд? - спросил Симмонс, не давая опомниться.
- Проклятый плешивый! - плаксиво заскулил сотник. - Попа-
дись он только мне, сын осла, с живого шкуру сдеру!
- Где Сайд? - нетерпеливо повторил Симмонс.
- А я откуда знаю? - Амат поднялся, охая и испуганно ози-
раясь. - Стоял вот здесь, что-то перед носом вертел. А потом
- хырст! - и пропал. Как в землю провалился. Шайтан его ута-
щил, что ли? Тащил бы с секирой вместе. А то прямо на голову
мне уронил, скотина!
У Симмонса подогнулись колени. Он повернулся спиной к
продолжавшему причитать Амату и, машинально переставляя ноги
и не замечая ничего вокруг, побрел обратно в город.
Очнувшись поздно ночью в мрачной, озаренной боязливым
огоньком чирака худжре караван-сарая, он о трудом восстано-
вил в памяти отрывочные, бессвязные эпизоды второй половины
дня.
...Он стоит, прислонившись спиной к стене какой-то мазан-
ки, а мимо ленивым галопом скачет отряд нукеров. Глухо уда-
ряют в пыльную моетовую конские копыта. Покачиваются пики с
насаженными на них головами мятежных рабов. Перепачканные
запекшейся кровью лица облепили зеленые трупные мухи. Прис-
туп тошнэты сгибает Снммонса пополам. Он отворачивается в
сторону и закрывает глаза. В уши рвется хохот нукеров.
- Смотрите, йигиты, как вон тот в халате кланяется!
- Полную мотню напустил небось!
- Стыдливый, смотри-ка! Морду воротит!
- Ткни пикой в зад, сразу выпрямится!
Мучительное желание выхватить бластер и полосануть по хо-
хочущим рожам, жгучие спазмы в желудке и горле, мучительное
ощущение бессилия и обреченности...
...Хауз, окруженный невысокими городскими постройками. В
зеркальной поверхности водоема отражаются кроны прибрежных
талов и карагачей, поблескивающие майоликой купола и минаре-
ты мечетей. Девочка лет шести в латаном-перелатаном платьице
и перехваченных у щиколоток штанишках, встав на колени, ла-
кает воду, ритмично быстрыми движениями подбрасывая ее ла-
дошкой ко рту. Чуть поодаль два огромных волкодава с обруб-
ленными ушами и хвостами рыча волокут иэ хауза обезглавлен-
ный человеческий труп.
- Не пей! - кричит Симмонс девочке. - Не смей пить, слы-
шишь?
Девчушка поднимает голову, испуганно глядит на Симмонса,
и по ее лицу скатываются крупные капли не то слез, не то зе-
леноватой стоячей воды...
Медленно, со скрипом и скрежетом отворяется обитая желез-
ными гвоздями дверь в стене минарета. Выпуклые шляпки гвоз-
дей, словно всосавшиеся в массивные карагачевые доски грибы,
образуют замысловатый узор: дуги, полуокружия, спирали. На
площади перед минаретом нестройной толпой сгрудились нукеры.
Молчат, дышат хрипло, с присвистом, как во сне. В звенящей
полуденной тишине слышно только карканье ворон да исступлен-
но визгливый клекот коршунов.
Из темноты дверного проема показывается чья-то рука с об-
рывком грязно-белой материи.
- Аман *... - голос звучит негромко, отрешенно, словно
говорящему все равно, услышат его или нет. - Аман... Аман...
- Выходи по одному! - бешено кричит юзбаши, будто сорвав-
шись с цепи. - По одному, собаки!
Возбуждение сотника передается нукерам. Они хватаются за
оружие, размахивают над головами кривыми саблями, секирами,
копьями. Яростные вопли оглашают площадь. С виселиц, лениво
взмахивая крыльями, поднимаются стаи стервятников.
С каким-то непонятным равнодушием Симмонс наблюдает за
выходящими из минарета. Рабы еле держатся на ногах от исто-
щения. Это уже не люди, а какие-то кошмарные пародии на лю-
дей, словно сошедшие с гравюр Дорэ. На изможденных лицах
застыло одинаковое выражение безразличия и тупой покорности.
Глядя на них, затихают даже озверевшие было нукеры. Зре-
лище действительно страшное. Вот один на выдержал: подогну-
лись колени, и человек с глухим стуком упал на четвереньки.
Остальные идут мимо. Равнодушно, будто не замечая. Неужели
бросят?
* Пощады.
Симмонс машинально делает несколько шагоа вперед и накло-
няется над беднягой. Протягивает руку, чтобы помочь. Раб
поднимает голову, и его запавшие глаза вдруг вспыхивают
злобным блеском.
- Ты?! - Раб медленно, с нечеловеческими усилиями подни-
мается на ноги. Глаза его горят, словно угли, жгут, проника-
ют в самую душу. - Ты!..
Он пытается что-то сказать, но гнев душит его, не дает
произнести ни слова. Собрав последние силы, раб плюет в лицо
Симмонсу и, едва удержавшись на ногах, качаясь, точно пь-
яный, уходит вслед за товарищами.
Злорадно хохочут нукеры. Симмонс, не сводя глаз с удаляю-
щегося раба, беззвучно шевелит губами, повтэряя одно и то же
слово: "Савелий... Савелий... Савелий..."
...Рабов увели, подгоняя отстающих пинками и ударами ко-
пий. Пыльный смерч прошелся по опустелой площади, вскидывая
и кружа мусор, какое-то тряпье. Закачались, ударяясь друг о
друга, тела на виселицах. Багрово-красный диск солнца кло-
нился к горизонту, отчеркнутый изломанной линией зубцов и
плоских крыш. Где-то неподалеку залаяла-завыла собака, де-
сятки других откликнулись ей, и над разоренным городом раз-
разилась ужасающая какофония диких стонов, хрипа я визга.
Трепетный огонек чирака мигнул и погас. Симмонс продолжал
неподвижно сидеть в темноте и такой же непроглядный мрак,
как в худжре, царил в его смятенной душе. Теперь он даже не
пытался искать выход из своего отчаянного положения: не то,
чтобы смирился - нет, но всем его существом все больше и
больше овладевало состояние тупого, парализующего волю без-
различия.
Шумно вздыхали, смачно пережевывая жвачку, чудом уцелев-
шие верблюды во дворе караван-сарая, с тоскливым подвыванием
лаяли псы в опустевших элатах1 изувеченного города. Посте-
пенно глаза привыкли к темноте, и справа обозначился стрель-
чатый свод двери: над Хивой вставала луна.
Смыкались от усталости веки. Симмонс привалился спиной к
стене, вытянул ноги на жесткой камышовой
* Квартал.
циновке и незаметно для себя задремал. Пробуждение было
ужасным. Он ощутил, как чьи-то липкие холодные пальцы стис-
нули горло, захрипел, тщетно силясь оторвать их от шеи, по-
валился на бок, извиваясь в мучительных конвульсиях и...
проснулся в холодном поту.
Луна светила в дверной проем, отбрасывая на застланный
циновками пол остроконечное серебристое пятно. В караван-са-
рае царила неправдоподобно глубокая тишина. Где-то очень да-
леко истерически хохотали и выли шакалы, но их вопли, вселя-
ющие ужас вблизи, казались на расстоянии чем-то будничным и
обыденным, не нарушали, а как бы оттеняли тишину лунной но-
чи.
Тревога не проходила. Бешено колотилось сердце. Симмонс
стиснул зубы, провел по лицу ладонью и замер. Послышался шо-
рох. Напрягаясь всем телом, Симмонс беззвучно встал с цинов-
ки и, затаив дыхание, приблизился к двери. Почудилось? Шорох
повторился, ближе, явственнее. Кто-то, стараясь не шуметь,
осторожно пробирался по галерее, на которую выходили двери
худжр второго яруса.
Стремительная стая мыслей прочертила сознание. Симмонс
прижался к стене возле самого дверного проема, чувствуя, как
желудок сам собой поджимается под грудную клетку и тяжелеют,
наливаясь кровью, кисти опущенных рук.
"Кто это может быть? - лихорадочно стучало в мозгу. -
Постоялец караван-сарая? Но тогда почему он идет крадучись?
Боится? Кого? Ясно кого, - время смутное. Всякий может ока-
заться аламаном. Да и караван-сарай не охраняется. Ну, а ес-
ли"... - Симмонса бросило в жар. С непонятно откуда пришед-
шей уверенностью он вдруг понял: тот, крадущийся вдоль сте-
ны, ищет именно его, Симмонса. Пальцы скользнули вдоль бед-
ра, легли на рукоять бластера.
Крадущиеся шаги шелестели совсем рядом.
"Ну держись, - со злорадной решимостью подумал Симоне. -
Испепелю как миленького. В порошок. В прах летучий". Поднял
руку с бластером на уровень пояса, нащупал пальцем спусковую
кнопку. Не отдавая себе отчета, мысленно произнес: "раз,
два..."
- Эрнст! - раскатом грома ударил по нервам еле слышный
шепот. - Где ты, Эрнст? Не стреляй...
Бластер с глухим стуком упал на циновку. Окруженная орео-
лом лунного сияния, в дверях стояла Эльсинора.
...Он ощупью отыскал губами ее губы, дрожащие, соленые от
слез, и замер в нелепой, неудобной позе: она лежала на дива-
не, а он скрючился рядом, стоя на коленях, ощущая ладонями
шелковистое тепло ее волос.
- Ты... - Он искал и не находил единственно возможные в
эти мгновенья слова. - Ты...
Она молча плакала. В комнате стояла кромешная тьма, но он
отчетливо представлял себе, как струятся по ее щекам ручейки
слез, исступленно ловил их губами, стараясь не прикасаться к
ее коже щетиной заросших щек и подбородка.
- Как ты нашла меня?
- Не знаю. - Она глубоко вздохнула. - Нашла и все.
- Но ведь ты... - Он покачал головой. - Ты даже не знала,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг